Записки провинциального священника

* * *

Сегодня у меня состоялась еще одна неожиданная встреча. Ко мне пришел таксист, который три месяца назад довез меня от вокзала областного центра до епархиального управления.

— Вы узнаете меня, отче?

— Конечно. Вас зовут Виктор.

— Феноменальная память. Во всяком случае, я польщен.

— Вы вернулись в театр?

— Поразительно! Вы что, ясновидящий?

— Чтобы предугадать такой исход, не нужно быть ясновидящим. Ведь даже ваша теща и та, должно быть, не удивилась?

— Не удивилась, отче! «Так и знала, — говорит, — что вернешься. Пропащий ты человек, Витек!» В театр взяли без звука. Новый главреж в него пришел. Забавный человек, чудило! Из Москвы приехал, сам приехал, никто его сюда не ссылал, а до этого на Мосфильме работал. Внешность моя ему очень понравилась. «Ты-то мне и нужен! — кричит. — Вылитый Крамаров! Люблю идиотов! Нет, так он, конечно, не сказал, но про себя наверняка подумал. А мне-то что? Крамаров так Крамаров, идиот так идиот, лишь бы на сцену, отче! Не до куража. В ножки готов был поклониться и зрителям, и главрежу. А тот, чудило, все в театре вверх дном перевернул. Во время представления актеры по зрительному залу бродят, с публикой разговаривают, отсебятину несут, папироски курят. Пожарники в ужасе, суфлер в отчаянии, а главреж (Юрием Николаевичем его зовут) говорит им: «И вы в зал идите, пожарники — с брандспойтами, суфлер — с текстом пьесы». «Они же не слушают меня!» — жалуется на актеров суфлер. «Как это не слушают? — возмущается Юрий Николаевич. — Тебе же поручена ответственная идеологическая работа. Нужно проявлять упорство в достижении цели. Хочешь, для солидности одену тебя в милицейскую форму?» И одел, сукин сын! И свисток милицейский выдал. Но мало этого. Знаете, что он еще отчудил? Зрителей посадил на сцену! Актеры, значит, в зале лицедействуют, сцена вращается, а зрители балдеют. Балаган, одним словом. «Балаганом» театр и назову», — говорит Юрий Николаевич. А ведь он «Имени XIX партсъезда» называется! Власти в шоке, особенно те, которые по части идеологии, не знают, что и делать. А недавно, отче, — это должно вас заинтересовать — приступили мы к репетиции пьесы на религиозную тему...

— Любопытно.

— Действие происходит в Московской Духовной семинарии. Главные герои — два друга, семинаристы. Один — очень добродетельный и талантливый, другой — втайне завидует ему. Моцарт и Сальери. Оба ухаживают за одной и той же девицей. Тот, который Сальери, коварным образом соблазняет ее, и не потому даже, что она ему нравится, но в основном чтобы досадить своему другу, унизить его и почувствовать свое превосходство над ним. Девицу он, естественно, сразу же бросает ради открывшейся перед ним головокружительной карьеры. А Моцарт после этого сразу прозревает, ему вдруг открывается весь ужас затхлой средневековой атмосферы в семинарии и Церкви, и он порывает с ними. Девица тоже прозревает, и ей становится очевидным, что любила она только одного — украшенного добродетелями Моцарта, за которого и выходит замуж. В эпилоге Сальери, ставший епископом, неожиданно вновь встречается со своей возлюбленной. Поняв наконец, какого сокровища он лишился, князь Церкви готов за миг блаженства с нею отречься и от своего сана, и от Бога, но та на сей раз твердо и с достоинством отвергает его домогательства, заявляя, что она другому отдана и будет век ему верна. Вот такую пьесу, отче, мы будем ставить. Как вам она?

— Настоящая литература. Достойная пьеса.

— Достойная чего или кого? Театра, режиссера, артистов, и меня в частности, избранного на главную роль, — героя, украшенного добродетелями? Это с моей-то физиономией?

— Достойная всех нас, но прежде всего автора пьесы, Вадима Буркова.

— Вы знакомы с ним? Ах, ну да! Говорили, что он сам когда-то учился в семинарии и знает ее жизнь изнутри. И как вы относитесь к нему?

— Герой, украшенный добродетелями.

— Понятно. Я так и подумал. Но все равно я буду играть эту роль. Вам может показаться странным, но пьеса на религиозную тему, даже такая, как эта, — событие в жизни театра. Это все почувствовали. Даже атмосфера в труппе изменилась, стала какой-то торжественной и чуть-чуть заговорщической. Ни у кого нет желания штамповать антирелигиозную дешевку. Наоборот, всем хочется сделать пьесу лучше, чем она есть на самом деле. Нужно сказать, что актеры — народ своеобразный, грешный народ, но верующих среди них очень много. Им, конечно, не хватает религиозных знаний, и срываются они часто, но вот атеистов в театре я ни разу не встречал. Хотелось бы, отче, чтобы вы уделили им внимание. Они и сами хотят к вам прийти... проконсультироваться по пьесе. Но это только предлог... Примите их, отче.