Записки успешного манагера

День двадцатый

Утром мама поставила меня в известность, что вечером объявляет забастовку и приготовление ужина ложится на мои плечи. Вот и прекрасно: порадую семейку мусакой по рецепту Вагайского. Написала маме длинный список продуктов, которые надо купить для мусаки. Мама вздернула брови и сказала, что покупать баклажаны сейчас накладно.

— Я сама куплю! Дело того стоит, — уверенно сообщила я.

Пришла на работу в брутальных штанах. Гордо расхаживаю по офису. Позвонили из компании «НСВ», у них не работает сайт. И что мне теперь делать? Написала Липкину.

Выясняй, в чем проблема, — ответил тот.

Пошла к программисту. Челочкин сидит и раскладывает пасьянс.

— Сайт не работает.

— А я при чем? — возмутился он.

— Липкин сказал к тебе обращаться.

— Вот почему всегда я виноват? — стукнул Челочкин кулаком по столу.

Черт меня дернул к нему обратиться. Снова написала Липкину.

Ты на него жми, — ответил он.

Попыталась «нажать» на программиста.

— Я подумаю, — сказал тот.

Через час сайт заработал. Я успокоилась и села писать предложение. Не пишется. Видимо, у меня творческий кризис. Открыла папку, доставшуюся по наследству от Липкина, и наглым образом содрала предложение, созданное им для другого банка. А что? Все равно его не приняли, почему бы не воспользоваться? Сообщила Липкину о своем поступке.

Получишь деньги — будем делиться, — пошутил он.

Будем-будем, лишь бы приняли. Вычитала предложение и отправила клиенту.

Пришла Ромашкина, принесла мне книгу «Хоббит, туда и обратно». Буду читать Толкиена.

Мимозина позвонила и сказала, что сегодня, пожалуй, не придет, потому как будет прятаться от клиента, который должен явиться в двенадцать часов. Тоже мне, выход из положения.

Попросила офис-менеджера соединить меня с компанией «НСВ».

— Я занята, — ответила та.

Ничего себе заявочки, я вот всем шла навстречу, а тут такое. Пришлось засунуть свою гордость куда подальше и набрать номер самой. Позвонила и сообщила:

— Сайт работает, можете смотреть!

— Мы-то смотрим, а вот вы почему до сих пор не вывесили новости?

Опаньки, оказывается, пре-пресс не разместила новости, а ведь обещала вчера. Пошла к Ромашкиной, сделала грозное выражение лица и сказала, что клиент недоволен нашей работой.

— Ну и хрен с ним, — махнула та рукой. — Хочешь, еще новых Леголасов покажу? У меня еще Арагорны есть.

Не хочу я Леголасов и Арагорнов не хочу, хочу, чтобы все выполнялось вовремя. Какие все-таки безответственные люди здесь работают.

Позвонила Олька и сказала, что сегодня пойдет тратить все деньги на себя любимую. Правильно, подруга, так его, алкоголика несчастного.

Подошел технический дизайнер и предложил поиграть в стрелялки, им со Швидко, видите ли, третьего не хватает.

— Я не умею, — вздохнула я.

Пришлось ему мириться с программистом. Программист предложение поиграть принял. В следующие полчаса студия превратилась в поле боя:

— Слева заходит! Мочи его, Швидко, мочи его, гада!

— А-а-а, справа пошел, они здесь везде!

— Все, меня убили, я пас!

— Тра-та-та-та-та-та-та, замочил сволочь!

— Сверху, смотри наверх!

Взрослые мужики, а в рабочее время фигней маются. Пришел арт-директор. Ну, сейчас он им устроит взбучку, сейчас он им покажет, чем надо заниматься на работе. Мишкин подошел к Швидко, похлопал его по плечу, пожаловался на то, что сегодня не в форме, и предложил заменить его на поле боя. Швидко, хотя был тяжело ранен и остался практически без патронов, но выбывать отказался. Изгнали программиста. Арт-директор сел за компьютер, и игра продолжилась.

Позвонил клиент, для которого мы делаем буклет, и сказал, что зайдет завтра.

Сообщила Мимозиной:

— Приходи, опасность миновала.

— Ага, скоро буду, — ответила она.

Арт-директор перестрелял всех врагов, подошел ко мне и предупредил, что сегодня будут снимать меня для плаката, который нам заказала компания, производящая плавленые сырки.

— Есть у меня одна идейка, — ухмыльнулся он.

Хм, так, глядишь, меня и фотомоделью сделают. Будет мелькать моя морда везде где ни попадя. Отправили офис-менеджера за сырками и скотчем. Интересно, а скотч-то зачем?

Прибежала Мимозина и стала вызванивать фотографа. Фотограф на работу приходить не хочет, говорит, что у него творческий кризис. После пятнадцатиминутных переговоров Мимозина положила трубку, вытерла пот со лба и пошла терзать дизайнера Чайку. Чайка сидит в углу, никого не трогает, рисует листики винограда. Жалко его даже, ну что она к нему прицепилась?

Позвонила Нана. Знакомиться с нашим коммерческим директором она передумала. Ну и фиг с тобой.

Офис-менеджер принесла сырки и скотч. Ждем фотографа. Фотограф прибежал через два часа и притащил грязные веревки. Вывели меня во двор, привязали к табуретке, залепили рот скотчем, разложили вокруг сырки и стали снимать. Однако холодно сидеть в одном свитере на улице. Фотограф отщелкал с десяток кадров и побежал сливать съемку. Меня отвязали и напоили горячим чаем. Да-а-а, тяжела доля модели.

Отсмотрели снимки и пришли к выводу, что все это никуда не годится. Фотограф предложил надеть на меня каску, отвязать одну руку, которой я буду подносить сырок ко рту, и разбросать вокруг меня надкусанные сырки. Арт-директору идея понравилась. Все стали дружно надкусывать сырки. Снова вывели меня на холод, как Зою Космодемьянскую, и стали снимать. Мимо проходят люди, а я сижу на табуретке в каске как дурочка, тупо улыбаюсь и подношу ко рту сырок. Видеть не могу эти сырки. Интересно, что из этого получится? Отсмотрели вторую партию, все довольны, ну и слава богу. Сырки раздали сотрудникам — ешьте!

Поинтересовалась у Мимозиной, всегда ли здесь такой бардак и почему во время работы все занимаются невесть чем?

— Так они же творческие люди, их невозможно контролировать. Мы ведь не банк, а дизайн-студия. Здесь по-другому никак. А что у тебя за штаны такие?

— Нравится? — спросила я.

— Ну, как тебе сказать. Странно они как-то смотрятся.

Ничего не понимаю — почему арт-директору можно ходить в грязных рваных штанах, а мне нет? — ну да ладно.

Пошла домой готовить мусаку. По дороге купила баклажанов, вина и все, что необходимо. Мама сидит на диване и смотрит сериал, папа разгадывает японские кроссворды, меня отправили на кухню готовить ужин. Возилась два часа. Два раза на кухню забегал папа, три раза мама и четыре раза братец, и все с воплями «Ну когда?». Под конец второго часа отправила мусаку в духовку и села смотреть телевизор.

— Через двадцать минут ужинать будем, — довольно сказала я.

— Да как-то уже и не хочется, мы бутербродов наелись, пока ждали, — вздохнул папа.

Неблагодарные люди, я старалась, а они есть не хотят.

— Я еще вина хорошего купила, — улыбнулась я.

При слове «вино» глаза папы загорелись.

— Будем ужинать, — твердо сказал он.

Через двадцать минут пошла на кухню и достала из духовки мусаку. Выглядит совершенно неаппетитно. Странно, технологию я соблюла в точности, как и указано в рецепте. Может, на вкус ничего? Разложила по тарелкам, чтобы придать хоть какой-то товарный вид, посыпала зеленью. Папа на мусаку посмотрел и поморщился. Мама съела кусочек и сказала, что это перевод продуктов, братец понюхал и есть отказался. Потом все же взял вилку и стал давиться. Ели без особого аппетита, под конец ужина все как по команде встали и принялись выкладывать остатки в миску Майклуши. Майклуша подошел, понюхал, фыркнул и отправился вытирать морду о ковер.

— Во, даже собака есть не хочет такое, — ехидно заметила мама.

Я убью Вагайского, я ему такое напишу завтра, я его так посрамлю! Сволочь такая.

Униженная и оскорбленная, ухожу спать. На эти деньги можно было купить килограммов пять мяса, а я перевела их на какую-то ерунду.