Записки успешного манагера

День сорок третий

Рано утром в подъезде раздался собачий лай, мужские и женские крики и визг поросят. Папа выскочил на лестничную площадку и увидел Ваську, который пытался оттащить поросенка от Лесси. Хозяйка Лесси увидела папу и заголосила пуще прежнего. Папа оттащил поросенка в сторону и пошел спать дальше.

Проснулась в девять и пошла на кухню. Папа разговаривает по телефону со знакомым комендантом и просит его помочь оставить братца в Харькове. Мама сидит рядом и теребит кухонное полотенце, братец ест бутерброд. Спустя пятнадцать минут папа положил трубку, закурил сигарету и сказал:

— Все, пятьсот долларов завтра надо отнести.

Потом повернулся к братцу:

— Послезавтра на приемном пункте подойдешь к коменданту, он тебя запишет куда надо. Только именно к нему, и ни к кому другому.

— Ага, — кивнул братец и сожрал и мой бутерброд.

Пришла на работу и стала писать пояснение к новым эскизам сайта. Если честно, то они очень напоминают старые, но отличаются друг от друга все-таки больше. Отправила Грачу и стала ждать. Решила, что позвоню ему через час. Сегодня я подготовлена по полной программе, не зря же два вечера угробила на визуализацию объекта. Если этот метод сработает, обязательно поделюсь секретом с Мимозиной.

Мимозина влетела в студию в двенадцать дня, сияя от счастья.

— Что такое? — спросила я.

Выяснилось, что Дима из соседнего офиса решил простить ей выходку с птицей и помириться, поскольку ему срочно нужен рекламный плакат и он рассчитывает, что провинившаяся Мимозина сделает его по дешевке.

— Он эту птицу своему знакомому собрался дарить на день рождения, — сказала счастливая Мимозина. — Кстати, у моего нового бойфренда тоже скоро день рождения, что бы ему подарить?

— Подари обручальное кольцо, скажи, что ты его замуж зовешь, — пошутил коммерческий директор.

Написала письмо Липкину, поинтересовалась, как ему живется в Москве.

Курс рубля падает, — ответил Липкин.

А тебе-то что? — спросила я.

Ну как это «что»? Я же в России живу, меня все проблемы волнуют.

Позвонили производители огурцов и сказали Мимозиной, что огурцы разложены хорошо, но это не их товар. Намекнули, что это какие-то рыночные огурцы, по десять копеек за штуку.

— Ну что вы, это ваши, только из другой банки, — не моргнув глазом солгала Мимозина. — Ну конечно, привозите новые, если хотите, да-да.

Повернулась ко мне и хитро улыбнулась, потом пригрозила пальцем:

— Запомни, мы, менеджеры, никогда не врем, мы просто фантазируем.

Я-то запомню, мне, конечно, все равно, но вот ей, буддистке, врать не полагается, поскольку таким образом она портит свою карму. Я поинтересовалась, что она думает об этом и не боится ли в следующем своем воплощении родиться крысой или, еще лучше, земляным червем. Мимозина улыбнулась и сказала, что в следующем своем воплощении она родится бодхисатвой[2], и никак не меньше. А что касается вранья, то у нее положительная мотивация, а следовательно, бояться ей нечего.

— И что в ней положительного? — спросила я.

— Ну, я же не для себя стараюсь, а для блага студии, поэтому мотивация у меня положительная, — ответила она.

Прибежал арт-директор и сообщил, что скоро к нам на стажировку приезжает девушка Урсула из Лондона. Девушка Урсула учится в известном колледже, который готовит суперпрофессиональных лондонских дизайнеров, и решила пройти стажировку именно у нас, потому что из всех сайтов украинских дизайн-студий наш ей понравился больше всего.

Мимозина обрадовалась и сказала, что это очень хорошо, поскольку у нас будет отличная возможность перенять опыт английских дизайнеров. Мишкин с ней согласился: он уже пригласил Урсулу приехать и даже подыскал ей подходящую квартиру.

— Э-э-эх, черт, — вздохнула Мимозина, — одно плохо: я совсем не знаю английского.

— А чем же ты уже три года как занимаешься два раза в неделю, неужели китайским? — ехидно заметил Мишкин.

— Нет, английским, но мы дошли только до определенных и неопределенных артиклей, — ответила Мимозина и демонстративно уткнулась в учебник.

— Такими темпами годам к семидесяти ты, может, и выучишь с десяток слов, — съязвил Мишкин.

Пришел технический дизайнер и поставил всех в известность, что он решил голосовать за Яблочкина.

— Но мы же всей студией за Плющенко? — попытался возмутиться арт-директор.

— А я из вредности, я не как все. Не люблю я этот коллективизм, — заявил дизайнер.

Арт-директор рассвирепел и решил отыграться на Швидко, заметив ему, что вчерашние логотипы для строительной компании никуда не годятся. Швидко невозмутимо парировал, что, когда он начинал делать логотипы, Мишкин еще сидел в пятом классе, чесал репу и читал стишок «У меня растут года, скоро мне семнадцать. Кем работать мне тогда? Чем заниматься?».

Такого позора арт-директор снести не мог и выступил с ответной речью. Швидко, по его мнению, давным-давно пропил свои мозги и способен только на то, чтобы пасхальные яйца расписывать и на базаре по рублю продавать. Швидко в долгу не остался и припомнил, как Мишкин ходил к нему просить чаю. Арт-директор, в свою очередь, напомнил Швидко, что однажды у него жутко чесались руки уволить дизайнера после того, как тот выпил весь реквизит — десять бутылок водки, но он его, гада, пожалел.

Мимозина не выдержала, влетела в дизайнерскую, прижала к груди Швидко, потом арт-директора и нежно сказала: «Гениальные вы мои, как я вас люблю! Что ж вы ссоритесь, а? Давайте лучше я вам дам по бутербродику, чтобы вы, суки, пасти свои закрыли и наконец занялись делом».

Арт-директор взял бутерброд и успокоился. Швидко посмотрел ему в спину и показал язык, потом неприличный жест, а потом повернулся и показал свою задницу.

— Я все вижу в мониторе, — сказал арт-директор, дожевывая бутерброд.

Швидко успокоился и сел на место. Так и убила бы Мишкина, не жалеючи, взяла бы и убила.

Вспомнила, что надо закончить отчеты по сайту. Собралась с духом и позвонила Грачу.

— Мы предоставили вам три принципиально разных подхода, — уверенным тоном проговорила я.

— Я вижу, — тихо ответил Грач.

Ага, все идет по плану. Теперь важно не сорваться и довести дело до конца.

— И что вы выбрали? — спросила я.

— Я думаю, как бы вам ответить.

Сердце бешено заколотилось. Вот оно, работает, все работает. Вот, оказывается, как просто: визуализировал себе человека — и никаких проблем.

— Так что же? — поинтересовалась я.

— Вы издеваетесь над нами, да? — грустно произнес Грач.

— В смысле?

— Ну, в смысле… Первые эскизы были ужасными, а эти — вообще полный отстой! — вынес вердикт Грач.

Нет, к такому повороту событий я была решительно не готова.

— А что вам, собственно, не нравится?

— Мне… Я вот сейчас передам трубку нашему дизайнеру, пусть он вам объяснит, что и как надо делать, потому что у меня больше сил нет.

Трубку взял дизайнер. Кашлянул и начал объяснять мне, какие мы мудаки. Объяснял минут десять, потом сказал, что подобные эскизы делают на первом курсе худпрома студенты-двоечники. Такого оскорбления я стерпеть не могла и предложила ему самому делать эскизы, раз он такой умный.

— Я жду конструктивных замечаний, а эмоции можете оставить при себе, — отрезала я.

— Ах так! Ну ладно, будут вам конструктивные замечания, будут. Только потом пеняйте на себя! — ответил дизайнер и бросил трубку.

Я расстроилась донельзя. Позвонила Нане и пожаловалась, что методика Скворцова ни фига не работает.

Нана попросила рассказать все по порядку: что и как я делала и что из этого вышло. Объяснила ей, что я визуализировала Грача вплоть до туфель, говорила с ним об эскизах, а сегодня он их забраковал и переключил меня на дизайнера.

— Дизайнера визуализировала? — поинтересовалась Нана.

— Нет, я же не знала, что все так обернется.

— А эскизы?

— И эскизы не визуализировала, я их тогда еще не видела, — ответила я.

— Ну так сама все и испортила. Ведь детали имеют немаловажное значение. Так что нечего на Скворцова пенять, сама виновата. Ты лучше расскажи, как у тебя на личном фронте?

— Нормально, — вздохнула я, — ты там Ольке никого не нашла?

— Нет, я подумала, что мужики мне и самой пригодятся, — сказала Нана.

Я положила трубку и задумалась. А ведь и правда, пропустила самое важное, все не так просто. Но не могу же я визуализировать весь их завод?

Пожаловалась Мимозиной на капризного клиента. Мимозина ответила, что из любой ситуации можно найти выход, было бы желание.

— А может, ты мне поможешь? — попросила я.

— Когда наступит полная жопа — тогда помогу, а пока сама выруливай, — отрезала Мимозина.

С горя полезла в ЖЖ и написала пост:

Жизнь — дерьмо. Сегодня я ощутила это в полной мере. Я не знаю, что мне дальше делать.

Ответы посыпались незамедлительно.

Что, бросил тебя твой романтик хренов? — злорадствовала Дрючка.

Уверуйте в Бога, и все наладится, — написала одна девушка.

Отнеситесь к этому философски. Ведь что есть дерьмо? По сути своей это органика, продукт переработки. Важно не погрязнуть в нем, — посоветовала вторая.

Ну ты даешь, дуреха, ты что, только прозрела? Я с рождения знала, что жизнь дерьмо, даже выходить на свет божий не хотела, пока меня насильно не вытащили, — ответила третья.

Вступайте в наш клуб, мы помогаем избавиться от жизни (далее идет ссылка на сайт).

Полезла смотреть, как они помогают избавиться от жизни. На главной странице сайта фотография безголового мужика. Внизу надпись:

Игорь П. лег на рельсы, и ему отрезало голову. Теперь он в раю, бродит по райским кущам, а мы все еще здесь. Вы хотите оказаться в раю? Ознакомьтесь со способами ухода из жизни и выберите наиболее приемлемый.

Полезла знакомиться. Способов до фига. Можно броситься с крыши высотки, можно повеситься, можно застрелиться, перерезать вены, наесться таблеток, утопиться, броситься под поезд/машину/самолет и много чего еще. Дочитала до конца и поняла, что безумно хочу жить и из-за какого-то паршивого клиента не готова лишать себя жизни.

Швидко прислал мне письмо:

Солнышко, через пятнадцать минут выходи, идем в гости.

И сразу стало легко на душе, мысли о самоубийстве отошли на второй план. Успею еще.

Оделась и пошла, как обычно, к метро. Швидко появился через полчаса, извинился за опоздание и сказал, что готовил к печати плакат с щербатым младенцем.

Пошли в гости. Дверь открыла Юля Назранова, мило улыбнулась, поцеловала Швидко и пригласила нас войти.

Сели за стол, выпили вина. Юля внимательно рассматривает меня — изучает, муж ее Семен осведомился, как давно я уехала из Армении.

— Восемь лет назад, — ответила я.

— А я много слышала об армянских традициях, — сказала Юля.

Я обрадовалась и стала рассказывать им про замечательную армянскую традицию, которая называется «Красные яблоки». На следующий день после свадьбы родители жениха приносят родителям невесты красные яблоки и красное вино.

— А зачем? — поинтересовался Семен.

— Ну, вино символизирует девственность невесты, — ответила я.

— А яблоки? — спросила Юля.

— Не знаю.

— Я знаю, — выпалил Швидко, — они символизируют натруженные яйца жениха, который всю ночь старался, лишая невесту девственности.

— Ты так думаешь? — спросила я.

— Конечно, а что же еще? — ответил Швидко невозмутимым тоном.

Юля закашлялась и предложила сменить тему разговора. В целом могу сказать, что вечер удался. Вскоре Семен со Швидко пошли в зал записывать что-то на компьютере, Юля разоткровенничалась и рассказала мне массу интересных вещей.

— Люблю я Швидко. Он для нас как член семьи. Но он же такой гад, его за уши в загс не затянешь. Э-эх, — вздохнула Юля.

— Да я и не собиралась его тянуть, — сказала я и закусила губу.

Уже не первый человек говорит мне об этом: сначала Мимозина, теперь Юля. Неужели он на самом деле такой плохой? Да нет вроде. Как-то стало тоскливо на душе. Стали собираться. Поблагодарила Юлю за радушный прием.

— Приходите еще, — сказала она.

— Придем, — улыбнулся Швидко.

Всю дорогу до дома я смотрела на него и пыталась понять, в чем же заключается его нехорошесть?