Записки успешного манагера

День двадцать первый

Утром зашла на кухню. Все семейство, как по команде, зло посмотрело на меня.

— У меня понос, — торжественно сообщил папа.

— У меня тоже, — подтвердила мама.

— Даже у Майкла понос, — вздохнул братец.

— А Майкл не ел ничего, — ответила я.

— Зато нюхал, — сказал папа.

Остатки мусаки по рецепту Вагайского покоятся в ведре. Ничего, я этой сволочи покажу.

Вышла из дома злая как черт. Лесси с хозяйкой гуляет на поле.

— Ваш Майкл вчера опять приставал к Лесси, — заметила хозяйка.

— И?.. — возмутилась я.

— Его надо кастрировать, — констатировала она.

— Да пошла ты, — ответила я и удалилась.

Ей-богу, у человека не все дома. Что может малый пудель сделать со здоровенной колли, кроме как обнюхать?

Пришла на работу и первым делом полезла в кулинарное сообщество. Обматерила Вагайского на чем свет стоит. Вагайский мне не ответил, зато ответили люди, которые готовили эту самую мусаку и остались весьма довольны. Накинулись на меня со всех сторон и начали ругать.

Может, вы бешамель неправильно приготовили? — спросил некто под ником Паралитик.

Нет, я просто пургена добавила вместо томатного соуса, — съязвила я.

А что такое пурген? Какой пурген? Там же ясно сказано, что надо использовать соус.

Стала объяснять человеку, живущему на другом конце планеты, что пурген — это слабительное.

Ничего не понимаю, — ответил Паралитик. — Зачем же вы слабительное добавили? Вы хотели специально кому-то насолить?

Ну неужели я буду дураку объяснять, что просто пошутила? Плюнула и отключилась.

Из вредности зарегистрировалась под другим именем и написала рецепт:

Взять сардельки, очистить от кожуры и скормить собачкам на улице. Кожуру обвалять в муке, свернуть рулетиком и поджарить на масле. Подавать с кетчупом.

Вот вам, получи фашист гранату.

Все, хватит дурью маяться, надо работать. Проверила сайты на работоспособность. Снова нашла кучу ошибок. Записала все и пошла к программисту. Программист удивленно посмотрел на меня и сказал:

— Ты их что, каждый день проверять будешь?

— Ага, — ответила я.

— У-у-у-у-у, — почесал он затылок.

Позвонила Олька, предложила встретиться, сказала, что вчера последовала моему совету: купила себе кучу новых шмоток и сделала завивку.

— А Ваня как? — поинтересовалась я.

— Вроде не пил сегодня и вчера не пил, может, в прошлый раз случайно так получилось?

— Давай бог, — ответила я.

Пришел арт-директор и стал обрабатывать плакат с моей мордой.

— А это ничего? Ничего, что я там? — спросила я.

— Ничего, мы вон Швидко как-то снимали с бодуна с бутылкой воды для рекламного плаката. Потом крылья пририсовали, и изображал он у нас ангела.

— И что? Приняли?

— Приняли, только сказали, чтоб убрали этого педераста с синяками под глазами и заменили его на девочку. Ну, чтоб на ангела было больше похоже. Типа девочка-ангел.

— И?..

— Ну что, учли пожелания. Новый плакат был одобрен, напечатан и развешен по всему городу. А потом оказалось, что голову-то девочки поставили, а руки Швидко остались. Так и красовалась на плакате девочка с волосатыми руками, сжимающими бутылку.

— А что клиент?

— А ничего, никто даже не заметил. Так что не дрейфь, — закончил свою речь арт-директор.

Пошутил, наверное. Полезла в портфолио, откопала плакат с ангелом. Действительно: стоит красивая девочка с ангельским личиком, над головушкой нимб, глазки невинные, губки аленькие, платье белое-белое, а руки волосатые, и внизу слоган: «Чистота ангела…» Во фигня какая!

Пришел клиент забирать буклет. Мимозина отдала ему все, что мы успели сделать, обещала к вечеру лично занести все остальное.

Позвонила Нана. Она решила сесть на диету.

— И что ты теперь ешь? — поинтересовалась я.

— С утра полкило фиников и пять ложек меда. В обед пять фиников и банку йогурта. А на ужин опять полкило фиников и шесть ложек меда.

— И что, помогает?

— Пока не знаю, я только начала.

— Удачи, — ответила я.

Ответа из банка нет. Может, им не понравилось мое предложение? Решила посоветоваться с Липкиным.

— Подожди еще день и напиши письмо.

— О’кей, — ответила я.

К вечеру арт-директор собрал сотрудников и сказал, что надо придумать рекламный лозунг для плаката с сырками.

Все сели в крут, заварили кто чай, кто кофе и стали сочинять слоганы.

— А можно в стихах? — поинтересовалась я.

— Говно вопрос, — ответил арт-директор.

Вот он, мой звездный час, сейчас как придумаю что-нибудь. Зря я, что ли, с пяти лет стихи пишу?

— «Сырок „Адам“ — пик наслаждения!» — выпалила Мимозина.

— Не годится, — отрезал Мишкин. — У нас девушка в каске, связанная сидит, надо побольше эмоций!

— «О дайте, дайте мне сырок!» — воскликнул Швидко.

— Водки тебе надо, а не сырок. Молчал бы уже, старый алкоголик, — вздохнула Мимозина.

— «„Адам“ — я тебя никому не отдам», — предложил программист.

— Фигня, — отметил арт-директор.

— «„Адам“ — и взрослым и детям», — выпалил технический дизайнер.

— «Даже Арагорны и орки едят сырок „Адам“ — и только!» — улыбнулась Ромашкина.

— Вы думаете или как? — возмутился арт-директор.

— А можно я скажу? — пролепетала я.

— Можно, — дружно ответили все.

— «Ради „Адама“ на все я готов, „Адам“ — самый лучший из всех сырков!»

Бурных аплодисментов не последовало.

— Малокреативно, избито, — заметил арт-директор.

Подумаешь, тоже мне криэйторы. Еще час соревновались в ораторском искусстве, остановились на варианте «„Адам“ — ты тоже об этом подумал!»

Какое отношение этот слоган имеет к моей фотографии в каске и плавленым сыркам, мне неведомо, но все сошлись во мнении, что это самый лучший слоган, отражающий суть продукта.

Перед уходом домой не удержалась и полезла в кулинарное сообщество. Ух ты! Мои шкурки от сарделек пользуются популярностью. Пара человек уже успели их приготовить, а еще несколько сказали, что можно подавать их под разными соусами или заворачивать в них мясной фарш и только потом поджаривать. Покажите мне, пожалуйста, того идиота, который очищенные сардельки скармливает собачкам, а шкурки начиняет фаршем! То ли у меня с чувством юмора проблемы, то ли у членов этого кулинарного сообщества.

В подъезде висит список жильцов, которые не платят за охрану. Против нашей фамилии кто-то написал черным маркером: «Долой террористов!» Сорвала листок и отнесла папе. Папа спустился к охраннику, взял его за шкирку и потребовал объяснений. Охранник клялся-божился, что не писал ничего подобного, но после десятиминутных пыток выдал Ваську. Папа отправился к Ваське. Тот дверь не открыл, выбежал на балкон и стал орать на всю улицу: «Помоги-и-и-ите! Убива-а-а-ают!»

Никто на Ваську внимания не обратил. Все уже привыкли к тому, что он напивается и орет по ночам. Папа плюнул, пришел домой, взял серебристый несмывающийся маркер, пошел и написал на двери Васьки неприличное слово из трех букв.

Я, конечно, все понимаю, но то, что мой отец — выходец с Кавказа, не дает никому права оскорблять его. В конце концов, мы живем в цивилизованной стране, или как?

На ужин мама готовила борщ. Папа покосился на меня и назвал отравительницей.

На работу ходить уже почти не страшно. Постепенно появляется чувство уверенности в себе, которое разливается по телу и греет душу. Только бы найти какого-нибудь, хоть самого паршивенького клиента, и все будет хорошо. И еще, пора наконец-то устроить себе выходной, а не просиживать выходные на работе. А впрочем, меня же никто насильно туда не гонит.