Застенец 4

Глава 17

Эта ночь была без снов и сексуальных излишеств. Мы просто рухнули на лежанку сразу же, как вошли в мой дом. И, думается, проспали бы до самого утра, если бы нам дали.

Не знаю, как долго меня будили. Но судя по довольно бесцеремонным толчкам, уже достаточно продолжительное время. Так однажды я пытался поднять подвыпившую тетю на работу. Ну, и сказать откровенно, у меня не получилось. А после нынешнего испытания я был в состоянии полного невминоза. Поэтому упорства моего ночному гостю оказалось не занимать.

Однако у неприятеля, а человека, который тебя будит, можно назвать лишь врагом, все же что-то получилось. Я с трудом открыл глаза и непонимающе поглядел на темную фигуру. Пришлось входить в Поток. Только там я рассмотрел знакомые линии вокруг эфемерного тела и понял, кто передо мной. Тот самый Сирдар, с которым давеча я мерился колдунством.

— Автографы раздаются с девяти часов, — буркнул я, собираясь снова закрыть глаза.

От звука моего голоса шевельнулась Изольда. А я нахмурился. Не хватало еще ее разбудить! Вместе с этим по отношению к незваному гостю стало расти чувство раздражения. Ну, и пришло понимание, что вряд ли он просто так явился сюда ночью. Ясно, поспать уже не получится.

— Сирдар, тебе грозит опасность!

Вот эти слова взбодрили круче крепкого кофе, ледяного душа и трехлитровой клизмы. Именно в такой последовательности. Ужасно не хотелось, но пришлось занять полугоризонтальное положение — сесть.

— Что случилось, Сирдар? — спросил я.

Изольда вытянулась и все же открыла глаза. Я перевел взгляд на откинутую занавеску. По небу, черному, как спина моего оставшегося там, в ледяной пустоте, Васьки, рассыпались звезды. Вдалеке вкрадчиво шуршало озеро, нежно лаская берег. Необычайно ароматно пахло разнотравьем и жизнью. Спать в такую пору попросту кощунство по отношению к Вселенной.

— Триада, — вернул меня в действительность недавний противник. — Я даже сначала не поверил…

Было видно, что Сирдар волнуется. И это показалось очень странным. Заспанный пацан с ленцой сидит и слушает напуганного мужика. Хотя, здесь был не страх, скорее, растерянность. Как если бы все, во что ты верил, оказалось не более, чем мифом, иллюзией, миражом.

— Сирдар, я готов ко всему, что ты скажешь. Говори.

— После нашего поединка Триада уединилась. Я хотел поговорить с Сирдаром, — в его образе я увидел того самого Старца, — объясниться с ним, потому стал ждать. А они все спорили, когда это лучше сделать: как только откроется Лабиринт — тогда ты станешь наиболее уязвим, или сейчас, без лишний свидетелей.

— Сделать что? — похолодело у меня в груди. Да и Изольда к тому моменту уже окончательно проснулась и встревоженно перебирала накидку из рогожи, часто моргая заспанными глазами.

— Убить тебя. Сирдар, — опять тот самый старик, — сказал, что Гуанг был прав. Он сам увидел это. Несмотря на то, что Поток и принимает тебя, обратить все на самотек — обречь остальных на смерть. И он готов пойти на это малое зло.

— Я думал, что если приходится выбирать между одним злом и другим, то Идущие по Пути предпочитают не выбирать вообще, — переиначил я слова одной популярной игры моего мира.

— Потому я и здесь. Я не знаю, что увидела Триада. Но это неправильно. Никто не вправе вероломно, по своей прихоти, отнимать чужую жизнь.

— Не ты ли давеча забросил меня настолько далеко, что я чуть не растворился в Потоке?

— Это был поединок. Состязание на право шагнуть дальше по Пути. Ты сам решил, что готов к этому. Сам решил, что можешь плыть в сильном течении.

Логика была вполне логичная. Как лом. Я даже не смог ничего возразить.

— Что делать? — повернулась ко мне Изольда.

— Сухари сушить, — вошел я в Поток, чтоб заглянуть вдаль.

И увидел. По едва заметным линиям-волнам различил приближение могущественных созданий. Пока еще в образе людей, но способных стать кем угодно за считанные секунды.

На удивление, несмотря на насильственное пробуждение и совсем неурочный час для мыслительной деятельности, мое сознание являлось чистым и незамутненным. За мгновение я раскидал все возможные варианты.

Что хорошо — наш поединок длился слишком долго и закончился под вечер. Пока Триада выясняла, как лучше меня умертвить — прошло еще больше времени. В итоге, день почти закончился. Тут сами себе злобные буратины. Если уже решили пойти на преступление, то нечего рефлексировать и оправдывать свои поступки высшим благом.

Чувство времени дало мне понять, что до наступления нового дня и открытия Лабиринта осталось всего несколько минут. Точнее, пять минут тридцать девять секунд. Как продержаться это время против самых сильных эфери, которых я видел? Ну, есть один лысеющий вариант, отвергающие турецкие клиники про пересадки волос.

Раньше я никогда этого не делал. Да и не задумывался, возможно ли вообще подобное. С точки зрения здравого смысла — почему нет. В Потоке была вся информация, какую вообще возможно получить, исходя из своих способностей и сознания.

Потому я настроился на наставника так, как только мог. Воссоздал его образ в мельчайших подробностях и отправил сигнал SOS. В общем, обратился за помощью.

Прошлый Кулик думал, что просить помощи стыдно. Еще один великий писатель устами одного из своих персонажей говорил, что сами придут и сами все дадут. Нынешний Кулик считал, что просить помощи — вовсе не признак слабости. Помощь нужна даже самым сильным, несгибаемым. Мне, в общем.

И одна из линий в Потоке слегка дрогнула, ответила. Будто некто вдалеке едва заметно кивнул.

— Нужно рассказать остальным Идущим по Пути, — встрепенулась Изольда. — Надо поднять всех Сирдаров!

— Не успеем, — ответил я. — Концентрироваться на каждого — занятие долгое. А Триада уже близко. Скажи, Сирдар, ты с нами?

Наверное, я не должен был так поступать. Не в праве припирать его к стенке, ставить перед трудным выбором. Но что стоило Сирдару отказаться? Ведь мог попросту отойти в сторону. Однако он ответил утвердительно.

— С вами.

Именно в этот момент я вспомнил о коротком Пути моего недавнего противника. И понял все. Опасения подтвердились. Я и есть истинная причина его скорой смерти. Но это — не мой выбор.

— Они близко, — сказал я. — Давайте встретим гостей.

Все это время мне удавалось находиться на грани реальности и Потока, наблюдая за возмущениями линий-волн. И увиденное пугало. На нас двигалось настоящее Цунами. Могучая, сметающая все на своем пути сила из трех Сирдаров.

И когда катаклизм замер в нескольких десятках метров от моей хижины, я даже немного удивился.

Триада, шагающая в ногу, как общий единый организм, замерла, обратившись к своему предводителю. И Старец заговорил.

— Я видел много Идущих по Пути. Кто-то был более достоин Потока, кто-то менее. Кто-то достиг просветления, кто-то нет.

— Но еще не было ученика хуже, чем я, так? Как говорила моя географичка, такого как ты, Кулик, у меня еще не было!

Я приложил невероятное усилие, чтобы улыбнуться, хотя колени ходили ходуном. Изольду и вовсе откровенно потряхивало.

Потому что мы чувствовали, как меняются линии-волны Потока рядом с нами. И им не было сил сопротивляться. Казалось, что не было. Вместе с тем я не собирался отдать свою жизнь дешево.

— Ты должен сойти с Пути, — сказал Старец. — И тогда многие останутся живы.

— И еще больше людей умрет, если я послушаюсь Вас.

Это был разговор слепого с глухим. Хотя бы потому, что мы имели разное представление о том самом моем Пути.

— Что происходит? — неожиданно появился мой наставник.

Его скорый приход немного меня успокоил и придал уверенности. Конечно, в текущей расстановке шахматных фигур на доске это нас усилило, но партия все равно казалась проигрышной.

— Сирдары решили воспрепятствовать всеми возможными способами моему прохождению Лабиринта, если я все правильно понял, — ответил я. — И даже такое неприятное действие, как убийство, не сможет их остановить.

— Сирдар? — в голосе Плешивого послышалась робкая надежда на то, что я заблуждаюсь.

Но с каждой секундой их молчания смутные сомнения все более покидали сознание наставника. Он понимал. Он прозревал.

— Отступись, — сказал Старец. И я понял, что это последнее китайское предупреждение.

— Ни за что! — произнес я, окончательно входя в Поток.

Можно ли противиться цунами высотой в несколько сотен метров, когда яростные волны обрушиваются без всякой жалости? Когда в воздухе повисает тяжелый железный дух смерти, от которого скрипит на зубах и появляется неприятный привкус крови на языке? Когда черная вода закрывает собой даже солнечный свет, возвещая о скорой кончине?

В тот момент я не задумывался об этом. Лишь нащупал покрепче свою линию, чуть потускневшую на фоне всего остального, взбудоражившего Поток. Изольда запоздала на долю секунды, но тут же встала рядом. А следом я протянул линию сначала недавнему противнику, а затем и наставнику.

Исходя из того, чему нас учили, я делал все неправильно. Ведь у каждого человека должен быть свой Путь. Но я совсем недавно понял, что в жизни не бывает четких правил. Можно следовать советам счастливого человека, но так никогда и не стать счастливым. И сейчас, чтобы выжить, мы должны были отринуть все, что знали, и быть единым целым.

Первым линия оплела Сирдара-противника, а после непродолжительных колебаний, едва не ставших роковыми, коснулась и Плешивого. Именно в этот момент Поток вокруг нас вспенился, а линии, казалось, и вовсе пропали. Мы будто упали в нечто несуществующее и никогда не существовавшее. Но вместе с тем выжили и не потеряли свою линию.

Таков был первый удар. За ним тут же, когда Поток стал медленно и привычно окутывать нас, последовал второй и третий.

Мой Путь, теперь разделенный еще двумя людьми, превратился в тонкий шнурок. Находясь на границе Потока и реальности, поглядывая за тем, что происходит «снаружи», я видел разлетевшиеся ближайшие дома, земляной дождь и чувствовал горячее дыхание ночи.

В своем желании спасти большую часть Идущих по Пути, Триада зашла чересчур далеко. Не знаю, что они будут говорить завтра остальным и как оправдают свои действия. В моем мире обычно появлялся новый опасный преступник или террорист, враг государства номер один. Справедливости ради надо сказать, я на эту роль подходил идеально.

Но между тем я разглядел нечто невероятно важное. Несмотря на название и определенную синхронность, Триада не была единым целым. Каждый из Сирдаров существовал отдельно, руководствуясь целью, которая оказалась будто навязана им. Это не был в полном смысле их общий Путь.

— Надо отвлечь, — только и сказал я, сам еще не до конца осознавая, что буду делать после.

— Я, — ответил мой нечаянный спаситель и соперник по состязанию. — Твой Путь удивителен, но он чужой. Мне трудно находиться здесь.

И Сирдар отпустил линию. Или, если угодно, линия отпустила Сирдара.

Поток вокруг него окрасился в бордовые, угрожающие тона. Цвет обагренной крови в теплом океане, привлекающий хищников. И они обратили на него внимание.

Последовал удар такой силы, что я чуть не рухнул навзничь. Не знаю, как это более приемлемо назвать — взрыв, или скорее, расщепление? В физическом плане от Сирдара не осталось ничего. В Потоке — лишь короткая красная линия, которая довольно скоро поменяла цвет.

Однако именно в этот момент я различил едва заметную брешь, небольшое пространство среди ровной глади линий-волн, которое проворно заполнила моя. Она цепко обвила запястье здоровенного бугая, а я без долгих размышлений рванул его на себя.

И мы погрузились в Поток. Так глубоко, как только могли. И единственной тропинкой, связывающей нас с реальностью, оказалась моя линия.

— Если ты действительно знаешь свой Путь, он поможет тебе выбраться наружу, — бросил я ему напоследок.

И вернулся обратно. Наверное, чуть быстрее, чем следовало, но времени у меня действительно не было.

Тело Быка лежало рядом с Триадой. Точнее, их можно было назвать уже Дуэтом. Я не знал, правда ли этот Сирдар сможет найти дорогу домой, или Поток в конечном итоге поглотит его сознание за милую душу. Если честно, мне не особо было интересно.

Но я чувствовал страх, который охватил нападавших. Он разлился в воздухе мерзкими сладкими духами продавщицы из дешевого продуктового магазина.

— Мы не выстоим, — произнес наставник.

Или подумал, а так как мы сейчас были связаны единым общим, мы все это сразу поняли. И именно из-за этой связи разговор не растягивался во времени, а как бы происходил одномоментно.

Наставник был опытнее и мудрее нас. И меня, и Изольды. Нечто, занявшее у меня продолжительное время, он определил почти сразу. И больше всего бесило, что он невероятно прав.

Эта короткая победа предрекла участь всего сражения. Ощетинившиеся, разозленные, испуганные, Сирдары теперь представляли наиболее опасных противников.

— Да, — только и сказала Изольда. — Но ты не увидел самого главного, Сирдар. Лабиринт открыт.

От ее слов меня пробило ударом электрического тока. Я еще не понимал, почему именно. Но чувствовал, что происходит нечто, чему противится все мое естество. А вот Плешивый из-за своего опыта понял сразу.

— Можно попробовать.

— О чем вы?

— Тебе нужно уйти в Поток так глубоко, как только сможешь. И оттуда пробраться к лабиринту. Мы будем поддерживать линию, чтобы ты вернулся. Чтобы выбрался прямо возле Лабиринта.

— Нет! — чуть ли не закричал я. — Я не оставлю…

Чуть не произнес «вас», но осекся. Потому что хотел сказать «тебя».

— Ты не оставишь. Я навсегда с тобой, что бы ты ни делал, куда бы ни шел и что бы ни задумал. Я стала частью твоей судьбы, ты подарил мне то, о чем многие мечтают всю жизнь. Смысл.

Эфемерная оболочка девушки мерцала перламутром, а реальное тело замерло, словно скульптура из воска.

— Мы пойдем вместе, — с надеждой посмотрел я на наставника. Ставя его перед сложным выбором, обрекая на смерть.

Он не ответил, лишь перевел взгляд на Изольду. И та заговорила вновь.

— Нет. Не потому что не хочу. Я просто не смогу. Глубины Потока не принимают меня. Я лишь обреку на гибель всех нас. И ты понимаешь это. Эмоции внутри тебя противятся сформированному решению, но ты сам знаешь, что это единственный способ. Подумай о Пути, о всех тех, кого ты задумал спасти.

— Или погубить, — глухо добавил я.

— Таков Путь, — сама того не зная, процитировала она слова из одного сериала Изольда. — Намного позже, когда пройдет время, когда ты будешь возвращаться в этот момент и думать, можно ли было поступить по-другому, ты поймешь, что все сделал правильно.

— Я не хочу оставлять тебя.

— Знаешь, сейчас мне кажется, что Поток — это не просто нечто бессловесное, могучее и чужое. Мы и есть Поток. Значит, что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. А теперь иди. Времени совсем нет. Когда они поймут…

— Иди, Шаби, — сказал наставник. И добавил чуть издевательски: — Для меня ты всегда останешься самым забавным Шаби, какой у меня был.

Я закрыл глаза, падая вниз. Потому что понимал, это как ныряние в холодную воду. Чем дольше думаешь, тем больше сомневаешься. И глубины Потока приняли меня, искоса глядя на тонкую путеводную нить, обвязанную вокруг запястья.

А еще я чувствовал, что происходит там. Паника. Оставшимся из Триады понадобилось немало времени, чтобы решить, как действовать. Один бросился вслед за мной, пытаясь догнать, а другой остался там, обрушивая на защищающихся всю мощь.

Я же плыл настолько быстро, насколько мог. Пытаясь не думать и не чувствовать, стараясь не стать странным Нечто, чуждым Потоку вокруг. Огромное Нечто, напоминающее акулу, настигало меня, но я знал, что успею. Здесь недалеко, совсем. Стоило лишь захотеть. Можно сказать, что линии-волны сами несли меня туда, куда было необходимо.

И вскоре я начал «всплывать». Линия Пути мерцала все тусклее, почти теряясь в глубинах Потока. А когда я стал различать едва знакомые очертания берега, наконец погасла. Я без труда нашел ее вновь, но понял, что она теперь изменилась, опять принадлежа лишь мне одному. Все закончилось.

Реальность предстала какой-то искусственной, ненастоящей; тело, за короткое время переместившееся на несколько сотен метров, — закостенелым, вощенным, лишенным жизни. Наверное, это первый случай зарегистрированного телепорта за всю историю смертных. Не знаю, как это получилось. Я не захотел. Просто сделал.

Огромная акула за моей спиной ударилась о невидимое плексигласовое стекло. Реальность не пустила Старца. Я чувствовал, как он кричит от ярости и бессилия, но звука не было. Потому что Сирдар отступил от себя и проиграл. И теперь у него не было будущего. Он повернул обратно, направляясь к своему телу. Чтобы выбраться там и попытаться поспеть на берег острова. Хотя понимал: все кончено.

Потому что я стоял перед Лабиринтом. И в Потоке, среди бесконечных ходов, видел единственный путь к его сердцу.