Застенец 4

Интерлюдия

За два дня до описываемых событий

Собрания у Императора стали напоминать дешевенькие постановки в варьете, которые, впрочем, совсем не веселили, а больше всего навевали скуку. Порой этот самовлюбленный болван царской крови начинал откровенно раздражать Максутова. Но Игорь Вениаминович всеми силами старался себя сдерживать: не время и не место для открытого противостояния.

Его Величество пытался ответить на два исконно русских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». И если по первому пункту отгадка лежала на поверхности, чего уж далеко ходить, тут и покойный кузен замечательно подходил на роль главного злодея, то второй по-прежнему не давал Императору покоя.

Для открытого полномасштабного противостояния с застенцами, не только русскими, а всеми остальными, не хватало сил. А агентурные данные (все-таки чем-чем, а разведкой Его Величество мог гордиться) свидетельствовали, что как только маги объявят войну, против них выступят все. И причиной станет не беспокойство за соседа. А банальный страх.

Вот Император и пытался придумать, что бы такое провернуть. Как бы все обставить, чтобы остаться в значительном выигрыше. И у него не получалось.

Разумовский поначалу пыжился и искренне старался выдать что-то невероятное, однако по причине своего скудоумия (Максутов определил отсутствие идей у старика именно этим обстоятельством) уже несколько дней как бросил все попытки удивить Императора. Он еще злобно пучил глаза и, наверное, по-прежнему пытался совершить невозможное — придумать план спасения России. С заранее предсказуемым результатом.

Сенатский обер-прокурор Покровский (прежде нахождение его в Совете несколько удивляло Максутова, а теперь не вызывало ничего, кроме снисходительной насмешки), под внимательным взглядом Императора пытался еще сильнее вжаться в диван и стать меньше. Учитывая его мягкий, как грудь старой кормилицы, живот, выглядело это комично.

Максутов мог бы сказать многое. Начиная с новости о возможном пополнении из Самары от Ситникова, заканчивая раскрытием собственного плана касательно мальчишки. Однако, по известным только себе причинам, этого не делал, продолжая наблюдать, как ухудшается положение Императора на мировой шахматной доске. В этом случае Игорь Вениаминович руководствовался принципом: «Чем хуже, тем лучше». И собирался вмешаться лишь тогда, когда события затронут исключительно его персону.

Был еще, конечно, Вестник. Точнее, именно сегодня он отсутствовал. Но и Вельмар здесь решительно ничем не мог помочь. Обычно он только надувал щеки, поправлял очки, съезжающие на кончик носа, и размышлял о туманности будущего.

Иными словами, проку от Совета не было никакого. Максутов ожидал, что и сегодня он просидит несколько часов без толку, и лишь потом сможет уже заняться своими делами. Впрочем, вышло все по-другому. И оказалось — дело в отсутствующем Вельмаре.

В какой-то момент напряженного молчания вошел личный слуга Его Величества и доложил, что прибыл господин Дерихин от господина Вельмара по срочному делу. Максутов напрягся, вспоминая, что ему говорит фамилия гонца. Вроде бы кто-то из Вестников, то ли пятого, то ли шестого ранга. В общем, так, мелкая сошка.

Увидев вошедшего пожилого человека с грязными волосами и замызганными фалдами старомодного платья, Игорь Вениаминович будто бы кивнул сам себе. Да, Вестник, один из помощников Вельмара, не благородного происхождения. Максутов сразу прощупал его — так и есть, пятого ранга.

— Ваше Величество, господа, — сказал Дерихин скрипучим голосом и поклонился, но разгибаться не торопился. Даже в таком положении, когда виднелись лишь раскрасневшиеся кончики ушей вошедшего, стало понятно — гонец сильно встревожен.

— Дерихин, — поморщился Император. — Говорите, что у вас, поскорее. Здесь важное собрание.

Максутов, впрочем, был иного мнения. Лучше услышать нечто новое от дурака, чем одну и ту же заезженную болтовню от умника. К тому же, Дерихин не выглядел как дурак. Скорее, как невероятно испуганный мальчишка.

— Ваше Величество, прошу простить меня, я обманул Вашего слугу, чтобы он доложил обо мне. Иначе бы не попал сюда.

Шея Романова побагровела, а лицо пошло пятнами. На несчастного Дерихина надвигалась буря, из которой он вряд ли бы вышел живым и невредимым. Поэтому Максутов счел нужным вмешаться.

— Господин Вестник, если Вы пошли на подобные ухищрения, то, надеюсь, имели на это веские основания. Поэтому не томите и переходите к сути дела, у нас действительно мало времени.

— Хорошо… — Дерихин выпрямился, торопливо закивал, но вдруг опять осекся. Казалось, он сам то ли боится, то ли не верит в сказанное. — Господин Вельмар уже почти сутки без сознания. И мне кажется, он готовится изречь Пророчество.

Максутов чуть на ноги не вскочил, переведя удивленный взгляд на Императора. Его Величество был обескуражен не меньше Игоря Вениаминовича.

— Это точно? — спросил он.

— Ваше Величество, — вновь заскрипел голос Дерихина. Казалось, Вестник оправился от страха и теперь заговорил более уверенно. — В таких делах не может быть абсолютной точности. Однако я человек пожилой. И ранее был при Вестниках Аввакуме и Святом Митрофане. И Пророчества их видеть приходилось. По всем признакам, это именно оно.

— Разумовский, что же ты до сих пор сидишь?! — закричал возбужденный Романов. — Экипаж, живо!

Старик вскочил на ноги и убежал, чтобы гневно передать приказ Императора другому слуге, а Его Величество подошел к Максутову. Морщины на лице Романова разгладились, а сам он приобрел какой-то благолепный, будто бы даже просветленный лик. Словно и в самом деле являлся помазанником Божьим.

— Вот, — сказал он Игорю Вениаминовичу. — Это именно то, чего мы ждали.

Максутов справился с изумлением и теперь внутренне хмурился. Прежде все шло по его плану и вполне устраивало князя. Потому Пророчество Вельмара (подумать только, Вельмар и Пророчество!) никак не вписывалось в будущее Игоря Вениаминовича. Впрочем, Максутов был умным человеком. И понимал, что когда нет возможности повлиять на происходящие события, то стоит принять их со всем стоицизмом, на который только способен человек. Поэтому улыбнулся Его Величеству и произнес:

— Будем надеяться, что он укажет разрешение нашего сложного положения.

И Император поверил ему. Хлопнул по плечу, как старого верного приятеля. Будто и не было между ними недопонимания, когда Вельмар раскинул карты и предрек будущее. Словно Его Величество не видел возвышения Игоря Вениаминовича в последнее время над остальными магами.

Не более, чем через четверть часа они уже подъезжали к доходному дому, где Вельмар снимал меблированные комнаты. Игорь Вениаминович еле сдержался, чтобы не улыбнуться, когда Романов брезгливо окинул взглядом район своего города. Своей Империи!

Все-таки Его Величество привык к определенному образу жизни. Он ездил по одним и тем же дорогам, которые заранее приводили в долженствующий вид, и ходил в одни и те же места, где все обставлялось согласно его вкусу. Игорь Вениаминович как-то в шутку подумал, что Император, наверное, давненько не видел воочию свою Империю. И знает о ней лишь по сводкам и цифрам, которые ему приносили в отчетах.

Что до Вельмара, то тот жил действительно в дрянном районе, несмотря на щедрое жалованье. Здесь обитали большей частью мелкие чиновники и мастеровые. Максутов знал, что Вестник уже после того, как они оказались в этом мире, переезжал трижды. Все больше проигрываясь и постепенно ухудшая место своего проживания. Для Императора подобное известие стало сюрпризом.

Дерихин проворно повел их на третий этаж, мимо подернутых бедностью квартир, брани домохозяек и кислого запаха капусты. На всем пути им попалась всего одна женщина, которая выбралась в коридор, но коротко ойкнула и скрылась обратно в квартиру.

Максутову почему-то добавляло невероятное наслаждение наблюдение за серым лицом Императора, который прятал нос в надушенный платок.

Возле квартиры Вельмара оказалось на удивление многолюдно. Большую часть честного собрания составляли Вестники — они качали головами, перешептывались, вздыхали. Впрочем, увидев процессию, все как один поклонились. И, как и Дерихин, подниматься не торопились.

А сам гонец, уже окончательно вошедший в роль проводника Его Величества и человека невероятной важности (вот уж таким обычно и нельзя давать даже каплю власти), стал разгонять их.

— Вон, вон все отсюда. Уже и дышать нечем. Прочь. Видите, Его Величество пришел. Вон.

Когда Вестники торопливо ретировались, Дерихин обернулся к Императору и отчитался:

— Здесь он, Ваше Величество. Здесь.

Все владения Вельмара представляли собой две крохотные комнатки, одна из которых была, судя по всему, спальней, а другая — гостиной. Мебель более, чем скромная, а самое дорогое из всего, что здесь было — лишь одежда, развешанная без всякого порядка. Казалось, что посетители явились не в квартиру главного Вестника Империи, а в логово нищего франта. Впрочем, так оно и было.

— Там он, в спальне, — указал Дерихин. — Я захаживал вчера к Илье Викторовичу три раза. Застал его лишь в одиннадцатом часу. Пусть и в подпитии, но в полном здравии, хоть и в грустном состоянии.

Максутов дернул усом. Угу, значит, опять проигрался. Странно, Игорь Вениаминович вроде всех предупредил, чтобы не давали деньги этому недотепе. Нашел-таки лазейку.

— Поговорил, расстались, а наутро — вот.

К тому времени Император дошел до спальни, все еще держа руку с платком у носа, да так в проеме двери и остановился. Максутов подождал ради приличия секунд пять, после чего все же протиснулся к Его Величеству. И глазам обоих предстало странное зрелище.

Вельмар лежал одетым, видимо, как и заснул вчера. Только с некоторыми оговорками. К примеру, лежал он бесчувственный, но не на кровати, а локтях в двух поверх нее. Причем конечности находились в таком состоянии, словно касались чего-то твердого.

К тому же, все тело Вестника окутывал яркий мерцающий свет. И стоило Императору приблизить руку, как Вельмар вспыхнул, будто тысячи свечей, а Его Величество отстранился.

— Горячо, — только и сказал он, схватившись за мочку уха.

Максутов тяжело вздохнул. Князь никогда не видел ничего подобного. И сейчас был склонен согласиться с Дерихиным. Возможно Вельмар, этот недалекий человечишка и дрянной игрок, действительно собирался изречь Пророчество. Вот, кто бы мог подумать?

— Давно он так? — спросил князь.

— Более часу, — ответил Дерихин. И продолжил, предвосхищая следующий вопрос: — По моему разумению, скоро уж завершиться все должно. Тело затвердело, будто неживое, дар наружу вышел. Не более получаса, и произойдет.

Старик ошибся не очень сильно. Максутов лично засекал. Не более, чем через сорок три минуты в спальне стало так светло, что пришлось выставить руку перед глазами. А Вельмар заговорил. Будто бы сразу и своим голосом, но в то же время словно простудился. Тон его стал ниже, и более хриплым. Говорил он медленно, растягивая каждое слово.

— Очень скоро придут Падшие в этот мир близ города магов. И встретит их армия недомов этого мира, которая готовилась совершенно к другому. Тогда Полимарх поведет свое воинство на недомов и те будут разбиты. Но Город уцелеет. И маги, пусть и не все, уцелеют вместе с ним. Если только мальчишка все сделает верно!

Свет погас так резко, что глазам на мгновение стало даже больно. Вельмар тем временем грохнулся на кровать, о чем свидетельствовали скрипнувшие пружины. Когда зрение вернулось, Максутов разглядел в спальне бесчувственного Вестника с седой прядью волос возле пробора и высеченными над губой морщинами. В одно мгновение Вельмар будто постарел лет на десять, из веселого кудрявого человека превратившись в усталого от жизни мужчину.

Все свидетели Пророчества стояли, широко разинув рты. Один лишь Разумовский достал блокнот и торопливо в нем что-то записывал. Максутов даже поморщился, все-таки опыт свое делает. Он и подумать не успел, а старик поспешил записать Пророчество.

Игорь Вениаминович лишь судорожно соображал, еще думая, как реагировать на услышанное. По всему выходило, что Империю ждут трудные времена, но вместе с тем закончится все более, чем благополучно. Для Империи и Его Величества. Но как же сам Максутов? А вот это вопрос интересовал его больше всего.

Он шел вместе с ошарашенным Императором обратно к экипажам и продолжал прокручивать в голове множество вариантов. И ни один из придуманных ему не нравился.

Романов заговорил первым. Прямо тут, на ходу. Максутов еле успел сотворить Сферу Безмолвия.

— Ты понимаешь, что это значит, Игорь? — спросил Его Величество.

— Понимаю, — честно соврал князь.

— Мы выживем. При вторжении мы выживем, а армия застенцев будет разбита. Они станут нашим живым щитом.

— Только вряд ли застенцы согласятся на это, — скептически заметил Максутов.

— Скорее, не согласятся никогда. Они соберут армию возле нас лишь в одном случае.

И тут князя проняло. Его зрачки расширились, а по коже пробежали мурашки.

— В случае войны.

— И объявить мы ее должны так, чтобы у них не осталось никаких сомнений в серьезности наших намерений. Понимаешь, Игорь?

Впервые за все время Максутов увидел в Романове голодного зверя. Не того напыщенного болвана, который просиживал штаны в кабинете, а настоящего Императора. И увиденное Игорю Вениаминовичу не понравилось. Конкуренты князю нужны не были.

Однако при всем при этом Максутов продолжал быстро и качественно анализировать полученные сведения. Выставление Романова зверем, нечеловеком, будет ему только на руку. И чем кошмарнее станут преступления Императора, тем лучше. Когда армии застенцев и Падших будут разбиты, и единственной силой в мире останется лишь город магов, придет пора договариваться. А со зверем не ведут переговоров, зверя убивают на потеху публике. Тогда с Его Величеством может что-нибудь случиться. И на главную сцену выйдет благородный князь, сильный маг, истинный патриот Империи.

Максутов позволил себе слегка улыбнуться. Только у дураков бывают безвыходные ситуации. Умные люди во всем могут найти свою выгоду.

— Вы правы, Ваше Величество. Но удар должен быть таким, чтобы у застенцев не осталось иного выбора, кроме как попытаться нас уничтожить. Они должны сами захотеть разорвать нас на части, а трупы скормить псам. Нужно нанести множество ударов по стратегическим точкам, а для этого отправить всех наших диверсантов. Против магии застенцы не смогут ничего сделать. Но самое главное, нужно нанести удар точно в сердце.

— Ты что-то придумал? — улыбнулся Император.

— Да. Вы должны лично убить президента.

Максутов принялся быстро объяснять план, который пришел к нему в голову только что. На ходу добавляя все новые детали. Мысль заодно уничтожить всех инициированных магов (которые и магами-то еще не являлись) пришла в ходе обсуждения. Максутов помнил, что большую часть из этих «одаренных» людей составляли дети. Такого Императору точно не простят.

Романов слушал своего подданного с каким-то щенячьим восторгом. Наверное, окажись на месте царя сейчас его покойный отец, то Николай, прозванный Батюшкой, заковал бы Максутова за одну мысль об убийстве детей. Но нынешний Император не останавливался ни перед чем ради осуществления своей цели. Надо сказать, это было то немногое, в чем он походил на Игоря Вениаминовича.

— А что с мальчишкой? Что именно он должен сделать правильно? — спросил Романов, как только князь закончил.

— Думаю, для начала ему надо выбрать нужную сторону, — ответил Максутов.

— Он застенец.

— И тем больше его будут ненавидеть остальные застенцы, когда узнают, что мальчишка был с нами. Надо взять его на аудиенцию, где умрет президент.

— Прямой приказ для сопровождения будет выглядеть несколько подозрительно.

— У меня уже есть некоторые соображения, Ваше Величество.

Максутов откинулся на спинку кресла в экипаже и вытащил вишневую сигаретку. Опасность миновала. Более того, даже новое Пророчество удалось обратить в свою выгоду. Осталось лишь реализовать придуманный план. В этом Максутов не сомневался ни секунды.