Затерянный остров

27 Гвоздика

Все части гвоздичного дерева Caryophyllus Aromaticus L., особенно еще не распустившиеся цветочные почки, содержат эфирное масло с прекрасным запахом — гвоздичное масло. Немногие масла так разносторонне используются в парфюмерии, как гвоздичное.

После того, как Паула увидела голубых бабочек, ей стало легче идти дальше. Шаг за шагом. И уже через полдня ее усилия были вознаграждены. Сначала она услышала запах костра, затем журчание большой реки, и наконец до нее донеслись мужские голоса. Она еще никогда не была так рада слышать голос Вильнева. Он велел кому-то поторапливаться.

Паула испытала такое облегчение, что начала дрожать. Она из последних сил ковыляла вперед. Сейчас она доберется до них, у нее будет чистая вода, горячая еда и попутчики. Ей не придется больше выносить все в одиночку.

Она шла так быстро, как только могла, в направлении, откуда доносился дым.

— Сейчас, мой маленький мужчина, — прошептала она и прижала к себе Йо, — сейчас, мой малыш, мы сможем отдохнуть, поспать, поесть и искупаться.

Она так замечталась о своей палатке, что зацепилась за лиану и снова подвернула лодыжку, которую повредила вчера у джекфрута. Паула вскрикнула, у нее потемнело в глазах, и она крепко схватилась за лиану.

Через несколько секунд перед ней стоял Вильнев. Несмотря на боль и на все, что с ней произошло, она отметила, что он выбрит и на нем чистая одежда.

Он посмотрел на нее, ни слова не сказав, взял узел с ее вещами и вещами Ласло, небрежно бросил его на землю, поднял ее вместе с ребенком на руки и на какое-то мгновение прижал к себе. Затем он отпустил ее, но только для того, чтобы снова прижать к себе так, будто он не верил, что она из плоти и крови. Он отнес ее вместе с ребенком в лагерь, который они устроили у реки.

Когда он появился там с Паулой, Мортен и Нориа подбежали к ним.

На нее посыпались вопросы о том, где Ласло, что произошло, почему их так долго не было. Нориа взяла у нее Йо, и все расселись вокруг нее и замолчали. Она старалась сдержать слезы, но наконец сумела произнести это.

— Мертв? — Вильнев прикусил губы. — Ласло действительно мертв? Ради бога…

— Как это мертв? — перебил его Мортен, от страха его голос прозвучал очень резко. — Его схватили местные? Но как же тогда вам удалось бежать?

— Он повернулся к нам спиной, — прошептала Нориа. — Я знала, что он особенный.

Мортен посмотрел на нее пренебрежительно.

— Как любовник — возможно.

— Что же произошло? — спросил Вильнев.

— Его предки позвали его. — Хотя у Нориа на глазах были слезы, она выглядела счастливой. — Это большая честь.

— Ерунда. Избавьте нас от этих фокусов.

Паула сделала глубокий вдох. Вильнев зашел слишком далеко.

— Разве не вы прочитали мне недавно лекцию о местных обычаях, которые нужно уважать?

Нориа отвернулась, встала и пошла с Йо на руках к берегу реки, где она снова и снова выкрикивала имя Ласло, будто он просто пошел поплавать.

После того, как Паула рассказала, как умер Ласло, Вильнев и Мортен молча сидели возле нее.

Наконец Мортен нарушил молчание.

— Но ведь на Мадагаскаре нет ядовитых пауков, почему тогда Ласло умер?

— После всего, что рассказала госпожа Келлерманн, я думаю, что это была реакция его организма, я часто сталкивался с подобным в связи с укусами насекомых. — Голос Вильнева был хриплым.

— Пусть Господь благословит его душу.

— Да отстаньте вы со своим Господом! — Вильнев вскочил и ушел. Паула осталась с Мортеном. Молчание было жутким для нее. В конце концов он встал, принес ей чай из померанцевой травы, который обдал теплом ее горло, и, когда он попал в желудок, в животе послышалось бурление. Паула без сил откинулась назад. Спать, просто спать.

Она проснулась только тогда, когда возле нее присел Вильнев. Мортена не было.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Это трагедия. Он был еще так молод и так энергичен. Сначала Мари, теперь еще это. — Вильнев сжал губы так, будто старался больше ничего не выболтать, затем он молча расшнуровал ее ботинки и снял их.

Пауле в нос сразу же ударил неприятный запах, но она была слишком обессилена, чтобы стесняться, радуясь тому, что освободилась от обуви. Ее чулки были пропитаны кровью и в некоторых местах врезались в раны. И лодыжка, которую она подвернула, распухла.

Когда Вильнев аккуратно снимал чулки с ее стоп, ей стало плохо.

— Все выглядит не очень оптимистично, — сказал Вильнев. — Это должно зажить, прежде чем мы отправимся дальше, иначе я буду вынужден ампутировать вам стопы. Но, в любом случае, у меня нет необходимых скальпелей, мне придется импровизировать. — Он вдруг ухмыльнулся. — Интересно, можно ли это сделать с помощью наших ножей?

Прежде чем Паула успела как-то это прокомментировать, он встал, принес воды из речки и поставил ее на огонь.

Паула старалась не смотреть на свои ноги. Она наблюдала за Нориа, которая купала в реке малыша. Кажется, ему это нравилось, потому что его реакция на холодную воду была такой же радостной, как и при виде голубых бабочек.

Нориа все время бросала на нее вопросительные взгляды, которые Паула не могла понять и которые нагоняли на нее страх. Нориа так спокойно отреагировала на смерть Ласло…

Она снова легла на спину и посмотрела на небо, на которое она могла смотреть здесь, у реки, абсолютно беспрепятственно, потому что на берегу не было больших деревьев, только бамбук, алоказия и несколько кустов. Небо было голубое, хотя и затянутое густыми тучами, которые предвещали дождь.

— Госпожа Келлерманн? — Тихий голос Вильнева разбудил ее, она поняла, что опять задремала.

— Нужно продезинфицировать ваши раны, — сказал он и поставил кастрюлю с горячей водой возле ее ног.

— Вы собираетесь ошпарить их?

Его губы незаметно дрогнули.

— Это было бы надежнее всего. Но еще один труп нам здесь не нужен. Лучше всего было бы продезинфицировать ромом, но для этих ран понадобится много рома, у нас столько нет. Было бы жаль расходовать его на ваши ноги. Поэтому я вскипятил воду. Я добавлю немного рома и промою их. Но прежде вам нужно принять ром внутрь, чтобы лучше перенести процедуру.

Он пошел к реке, протоптал дорогу сквозь заросли бамбука к алоказии, сорвал несколько листьев, вернулся и положил их возле кастрюли с водой.

— Мы можем сэкономить ром и вместо него добавить в воду масло ромашки, мирры и гвоздики, они тоже обладают дезинфицирующим эффектом.

Паула была готова к пренебрежительному комментарию и очень удивилась, когда Вильнев согласился.

— Они там?

Он указал на узел с вещами и протянул его Пауле, которая принялась искать свою кожаную сумку с маслами, после чего дала ему три бутылочки. При этом что-то привлекло ее внимание, но она еще не поняла, что именно.

— Какая дозировка?

— Двадцать капель ромашки, пятнадцать мирры и десять капель гвоздики.

Вильнев отсчитал капли, закрутил бутылочки и вернул их Пауле. Он протянул ей серебряную флягу, и Паула сделала большой глоток, который обжег ей горло и взорвался в ее желудке, словно граната.

— Готовы?

Она кивнула, надеясь на то, что ей удастся держать себя в руках.

Первым делом он окунул листья в раствор и положил их рядом, чтобы они просохли, затем смочил чистое льняное полотенце в воде и начал обтирать им ее левую стопу.

Раны горели огнем, Пауле больше всего хотелось вырвать у него свою ногу, но так же бережно, как Вильнев работал правой рукой, он держал ее лодыжку левой.

Она наблюдала за ним и заметила, как он похудел за эти три дня, под его зеленовато-карими глазами образовались темные круги, и четче очертились линии в углах носа и рта.

Она никогда не присматривалась к его рукам, но теперь заметила, какие крепкие у него ладони и какие тонкие, изящные пальцы с чистыми розовыми ногтями, которые сверкали, как отполированные. Мысль о том, что Вильнев по ночам сидит в палатке и полирует ногти так, чтобы они блестели, заставила ее улыбнуться.

— Ром сделал свое дело, — сказал Вильнев и принялся за ее стопы. — Почему вы не надели сухие чулки? Что произошло?

— Шел дождь, и у нас не было времени.

— Это была глупейшая идея — разделиться.

Вильнев покачал головой, и Паула поняла, что это относилось не к ней, а к нему самому.

— Нашим разумом овладела паника, которая всегда приводит к грубым ошибкам.

— Все-таки мы освободились от преследователей.

— Но какой ценой?

Он посмотрел ей в глаза так пристально, что ей пришлось отвести взгляд.

— Мне будет его не хватать.

Вильнев сглотнул.

— Мне его уже не хватает.

Он приложил платок к пальцам, где были особенно глубокие открытые раны.

Паула тяжело вздохнула и подумала о том, что сказал ей Ласло незадолго до того, как умер от укусов пауков.

— Он сказал: в том, что случилось с Мари, виноват он. И что-то о шарлатане. Вы понимаете, о чем он говорил? — спросила она и прикусила губы, чтобы не закричать.

— Ну как? — спросил Вильнев, не обращая внимания на ее слова, и аккуратно положил обработанную ногу на один из продезинфицированных листьев алоказии.

Прежде чем Паула смогла ответить, возле нее присела Нориа с малышом и передала ей ребенка. Она его искупала и запеленала в чистые платки.

— У меня такое чувство, что малыш ищет вас.

Паула взяла его на руки.

— Малыша зовут Йо. Ласло хотел, чтобы я дала ему имя, и я подумала о Йоханнесе. Мы все же сошлись во мнении, что ребенок должен иметь имя этого острова, но мы такого не знали. У вас есть предложения?

— Ласло хотел этого? — Глаза Нориа закрылись. — Где Ласло? — Она подошла ближе к Пауле. — Где он?

— Мне очень жаль, — пробормотала она. Может, Нориа не поняла, о чем она рассказывала?

— Где его тело? — Нориа вызывающе посмотрела на Паулу.

— Я похоронила его в лесу, — соврала Паула, и ей стало еще хуже.

— Где его тело? — снова спросила Нориа, будто знала, что Паула врет.

— В лесу, я не могла его нести.

— Мы не оставляем наших друзей, как шелудивых псов, гнить на земле.

— Нет, — сказала Паула слишком быстро, потому что она больше не могла выносить этого. — Вы оставляете младенцев умирать в муравейниках, это намного лучше!

Она слишком поздно поняла, что Нориа тоже бросили, и возненавидела свой язык.

Нориа ударила Паулу в плечо так сильно, что та рухнула на бок и Йо выпал у нее из рук. Нориа переставила ногу через верхнюю часть туловища Паулы и села ей на грудь.

— Итак, что вы с ним сделали?

Пауле не хватало воздуха, и она надеялась, что с ребенком ничего не случилось. Мортен подскочил, тяжело дыша, и поинтересовался, что все это значит.

— Все! Хватит уже. — Вильнев отпустил ее ногу и стащил с нее Нориа. — Что это еще такое?

Вильнев помог Пауле встать, взял малыша и положил ей на руки. Затем он посмотрел на ее стопы и покачал головой, потому что они после атаки Нориа съехали с листьев и перепачкались в грязи.

— Черт возьми! — Он присел, вытер грязь. — С ума сошли, все сошли с ума!

— Эти были пауки, — с трудом произнесла Паула, которая все еще не могла восстановить дыхание.

Теперь все трое уставились на нее.

— Золотые пауки не только убили его, но и похоронили.

Нориа побледнела.

— Я устал повторять, что на Мадагаскаре нет ядовитых пауков. — Мортен покачал головой. — И тем более нет золотых пауков.

Нориа сглотнула несколько раз.

— Значит, его выбрали предки. Я не знаю никого, кто видел бы нечто подобное, и только однажды мне о таком рассказывали.

Она прикусила губу и замолчала. Затем она посмотрела на Паулу без всякой ненависти, но с удивлением и уже благоговейно.

Казалось, это разозлило Мортена, потому что он фыркнул несколько раз и заявил:

— Золотые пауки! Не обижайтесь на меня, госпожа Келлерманн, но это все сказки. Я думаю, будет справедливо, если вы расскажете, что случилось на самом деле. «Не желай говорить какую бы то ни было ложь; ибо повторение ее не послужит ко благу». Сирах.

Он больше не шепелявил, раньше «Сирах» у него звучал как «Шшширахххх». Или она уже не помнит, как это было? Паула решила понаблюдать за ним и пока ничего не говорить, пусть все выглядит так, будто она захотела сменить тему.

— Нирина, — сказала Нориа неожиданно, нарушив почтительную тишину, воцарившуюся после библейского изречения. — Нирина.

Паула сразу поняла, что это значит. Она почувствовала, что это подходящее имя для Йо, и обрадовалась этому примирительному предложению Нориа.

— Звучит красиво, — сказала Паула, — давайте его так и назовем.

— А для меня это звучит как женское имя, — вмешался Вильнев, обрабатывавший ноги Паулы.

— Это имя значит «желанный», и оно подходит и для мальчика, и для девочки, — объяснила Нориа. — Так зовут моего дядю.

— Вашего дядю? — удивилась Паула. — Я думала, вы выросли среди миссионеров.

Нориа кивнула.

— Правильно. — Она встала. — Я приготовлю обед. Вы с Нириной, должно быть, голодны.

— Еще как.

— Человек умер, а вы думаете о еде.

Мортен встал, и у Паулы появилось такое чувство, что ей нужно оправдаться.

— Когда мы так быстро решили разделиться, мы совсем забыли взять с собой еду.

— Весь этот план был безответственным, наш разум был затуманен напевами, преследовавшими нас.

Вильнев отжал платок, которым промывал раны, и встал.

— Мортен, мы допустили постыдную ошибку, мы все.

Паула удивилась тому, что он чувствовал ответственность за случившееся, и была ему очень благодарна, потому что так ей было немного легче переносить свою вину в смерти Ласло. Впервые с тех пор, как она его узнала, ей захотелось сказать ему что-то хорошее, но он продолжил:

— В этой реке замечательные раки, они вам понравятся. Для мальчика у нас есть только рисовая каша и суп. Пока еда приготовится, вам нужно поспать, а я пока присмотрю за ребенком.

— За Нириной, — поправила его Паула и дала ему мальчика.

— За Нириной, — повторил Вильнев и вместе с Мортеном направился к Нориа. Паула посмотрела им вслед, и ей очень хотелось, чтобы Ласло был с ними. Но Ласло был мертв.