Затерянный остров

35 Ускользающему врагу построй золотые мосты

Даже крокодилы не захотели ее есть. Мне это кажется весьма странным, и я понимаю, что для дикарей это очень важно. Но, как по мне, это крайне несправедливо. Мне почти удалось заполучить сумку, но Нориа настояла на том, чтобы мы помогли госпоже Келлерманн. Не то чтобы я всегда слушал баб относительно того, что мне делать. Но Нориа указала мне на всех ждущих у реки — десятки пар глаз, и, кроме того, крокодилы даже не собирались обгонять плот. И мне опять пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Эта Келлерманн, кажется, имеется такие же задатки ведьмы, как ее бабушка. Моя мать всегда знала, что Матильда — ведьма, которая прокляла нашу плантацию. Потому что катастрофа началась тогда, когда эта гнусная баба связалась с рабом и затем, руководствуясь похотливым желанием, вбила себе в голову, что Эдмонд — святой, а мой отец — жадный грешник. Она не только была необразованной, но еще и имела преступные наклонности. Я никогда не забуду то Рождество, когда меня оставили дома в наказание за плохое поведение. Никто не был мне благодарен за то, что я смог назвать вора, мой отец даже ненавидел меня за это. Осознание того, что его обвела вокруг пальца баба, стало началом конца. Украшений не было, прислуга ушла от нас, а без Эдмонда, который сидел в тюрьме, пропала и наша плантация: какая-то гниль уничтожила не только весь урожай, но и стебли и корни. Мы продержались еще два года, затем лишились всего. Но никто не хотел покупать плантацию, ходили слухи, что она проклята. Богобоязненные плантаторы, которые каждое воскресенье посещали церковь, перешептывались за спиной пастора о черной силе дьявола. Мне не было еще и десяти лет, когда я нашел отца в сарае. Висящим. Я точно помню это, этот день врезался мне в память.

Как и каждое воскресенье, мы с мамой пошли в церковь, где нас засыпали лицемерными вопросами об отце.

Мы собирались обедать, я помню, что на обед подавали мое любимое блюдо — ножку ягненка со сладким картофелем, блюдо, к которому я с тех пор не прикасаюсь. Но мой отец не появился. Его лошади стояли в хлеву, значит, он никуда не уехал, поэтому я повсюду его искал, но никак не мог найти, и нам пришлось обедать без него.

У матери разболелась голова от унижения, которое она снова испытала по вине отца, она пошла в свою спальню прежде, чем мы закончили обедать.

На плантации было удивительно тихо, вероятно, именно поэтому я услышал гудение насекомых. Я решил, что в сарае появилось осиное гнездо. Прежде я заглядывал туда лишь ненадолго, а мой отец никогда там не задерживался. Шумное гудение и жужжание привели меня в хорошее настроение. Я думал, что уничтожу гнездо с помощью небольшого костра и таким образом заслужу похвалу отца.

Когда я открыл дверь, мне в нос ударила вонь, как из помойной канавы. А затем я увидел его. Он висел на веревке, а поскольку в момент смерти его кишки опорожнились, его тело было покрыто жужжащими насекомыми. Мне и сегодня становится плохо, когда я слышу гудение жадных мух.

Под этим ужасным существом лежало письмо, адресованное моей матери, и еще одно для меня. Что было в письме для матери, я не знаю, но после этого мы отправились в Европу, к одной из моих сестер, где было более чем холодно — во всех отношениях. Я окоченел там. И только то, что было написано в моем письме, давало мне то необходимое тепло, благодаря которому я выжил. Я помню эти строки до сих пор:

Мой дорогой сын!

Злая женщина имеет все четыре элемента в себе: в воздухе это зловоние, в воде — крокодил, на земле — дракон и в огне — отъявленный дьявол. Об этом знал еще Авраам.

Она — ты знаешь, о ком я говорю, — должна погибнуть так же, как она погубила нас. Уничтожь ее и ее потомков точно так же, как она уничтожила мою жизнь и жизнь моих потомков — и прежде всего твою, потому что ты должен был стать моим долгожданным наследником. Я слишком стар и слишком устал, чтобы сделать это. Пусть твоим приоритетом станет создание плантации. Возьми все, что тебе принадлежит, возвращайся сюда и заверши то, что я начал. И прости меня за то, что я все потерял, — если сможешь.

Благослови тебя Господь.

Твой любящий отец