Зависимые

Глава 9

Через неделю выпал снег. Влажные комки грязи прилипали к колесам. Вероника смотрела на дорогу, а видела белый лист. После вечеринки у подруги, она не переставала думать о Соне. Было очевидно, что бедной девочке нужна помощь. Веронике мужчины не изменяли, но она догадывалась, что это очень больно.

Припоминая подробности, с которыми Аня рассказывала о сексе с Сережей, Вероника ехала к его жене. Поговорить, поддержать, обнять и узнать, почему мужья изменяют. Ведь в книгах по психологии пишут, что виноваты всегда двое.

Одинаковые серо-голубые дома, затянутое туманом небо. Родители Сони жили в Королеве, куда Вероника приехала впервые. Перед поездкой купила куклу для дочери Сони. На коробке было написано: умеет разговаривать, танцевать, петь и говорить «Я тебя люблю». Не каждый человек на такое способен. Вероника хотела купить подарок и для Сони, но ограничилась бутылкой воды.

Когда Соня только родила и они с Кириллом ходили поздравлять молодых родителей, Вероника наблюдала процесс кормления. Огромных размеров лифчик с отстегивающимися лямками, чтобы быстро доставать грудь. Пятна от подтекающего молока, родинка над коричневым соском. Соня кормила дочь, гладила ее по лысой голове и слушала, как Вероника рассказывает о постановке Богомолова в Театре на Таганке. Веронике казалось, что женщинам с такой грудью не изменяют.

Серая девятиэтажка буквой «П» выглядела уныло. У пивного магазина на первом этаже стояла полицейская «девятка».

Десять минут Вероника просидела в машине у подъезда, разглядывая цветы на подоконнике первого этажа. Когда Соня открыла дверь и устроилась рядом, запахло гороховым супом. На ее нижней губе проступал герпес. Курносый нос со следами выдавленных прыщей и огромные глаза, похожие на две оливки.

— Рада тебя видеть! Как всегда шикарна, — сказала Соня и поцеловала Веронику в щеку, столкнувшись с толстым слоем пудры.

— Мы можем где-нибудь выпить кофе? — спросила Вероника и улыбнулась.

— Рядом с вокзалом есть KFC.

На Соне был черный пуховик и шапка с отворотом. Она то снимала ее, то надевала снова.

Капучино в KFC оказался отвратительным. Вероника сделала два глотка и убрала стаканчик в дверь машины. Соня прожевала бургер, крошки от которого сыпались на пуховик, и принялась за картошку. Вероника открыла окно.

— Так, и зачем ты приехала? — спросила Соня, вытирая салфетками пальцы. — Посмотреть, как живут люди за МКАД?

— Хотела тебя поддержать. Я знаю, что случилось.

— Блин, и ты туда же. Спасибо за любезность, но жалеть меня не надо. Тем более ты лучшая подружка этой проститутки, даже имя ее произносить не хочу. Как-то странно, не находишь?

Это открытие поразило Веронику настолько, что она достала стаканчик остывшего кофе и сделала глоток. Она ведь правда лучшая подруга Ани и, наверное, сейчас выглядит полной дурой.

— Конечно, ты права, но хочу сказать, что я не одобряю ее поступок, — сказала Вероника так официально, что Соня улыбнулась.

— Сережа был моим первым мужчиной. Когда мы познакомились, я будто попала в сказку. Он меня обожал, всегда был на моей стороне, поддерживал и даже кошку мне подарил, хотя у него на шерсть аллергия. До знакомства с ним я была такая неуверенная в себе. Еще эти прыщи, — она ткнула в нос указательным пальцем. — У нас правда все было нормально до этой поездки на Бали после вашей свадьбы. Я видела, как он гладил твою подругу по спине, так, невзначай. Слышала, как они смеялись, когда возвращались из тату-салона, где она набивала себе какую-то ересь. Но мне не хотелось скандалить, я все никак не могла поверить в то, что беременна. Уже дома я его спросила, зачем он флиртовал с другой. Ответил, что мне показалось.

— Похоже на газлайтинг, — сказала Вероника.

— Не знаю, что это. Может, он на самом деле и не любил меня никогда, как думаешь?

— Не знаю, — ответила Вероника, стараясь не смотреть в глаза Соне. — Мне казалось, что вы хорошая пара. А ты просто суперкрасотка, так хочется как-то тебе помочь.

— Ну ты ведь не всемогущая, Вероник, — сказала Соня. — Чем ты мне поможешь? Сначала я девять месяцев сходила с ума оттого, что в моем животе кто-то живет, потом сходила с ума, что этот кто-то живет со мной. А теперь, видимо, буду сходить с ума от того, что я мать-одиночка. Слово-то какое мерзкое: мать-одиночка.

— Это два слова, — вставила Вероника.

— Полгода он спал на диване, чтобы не слышать детский плач, полгода! Прости, что все это говорю. Солянка какая-то в голове. А теперь говорит, что ему не хватало близости. А мне хватало?

Вероника протянула Соне бутылку воды. Пригодилась.

— Дорогая, мне так жаль, — тихо сказала Вероника, которая боялась чужих истерик. — Я понятия не имею, почему мужчины так поступают. Но дело точно не в тебе. Ты молодая, красивая, просто чудесная. Хочешь, я с ним поговорю?

— Конечно, — вздрогнула Соня, — скажи, что он скотина и моральный урод. И почему у тебя вода такая соленая?

Вероника обняла Соню, которая смахнула слезы рукавом куртки. Бедная Соня. Маленькая, худая, беззащитная. Хотелось увести ее с собой, подальше от этого серого городка, накормить в хорошем ресторане, сводить в кино.

С неба посыпался мелкий снег. Стемнело. Ни один фонарь не работал. Вокруг слишком дорогой машины Вероники столпились подростки.

— У вас совсем не было секса? — спросила Вероника после минутного молчания.

— Да я уже не помню, кажется, был пару раз, — ответила Соня и поглубже засунула руки в карманы куртки. — А как Кирилл?

— В плане секса? — Вероника насторожилась.

— Да нет, при чем тут секс? Не пьет?

— Нет, бросил. Наши отношения для него дороже алкоголя. Вчера притащил домой электрогитару и барабанную установку. Говорит, через пять лет я буду женой рок-звезды, — сказала Вероника и завела машину.

— Если бы не Кирилл, — тихо сказала Соня, — Сережа бы никогда не познакомился с этой вашей подругой.

Пока на светофоре горел красный, Вероника смотрела в телефон. В голове крутились мысли, беспорядочно, бессвязно. В приоткрытое окно дул ветер. Промышленно-серое небо, ни одной звезды.

Она отвезла Соню домой, а на обратном пути заехала в KFC за картошкой, которая оказалась такой же ужасной, как и кофе. Но попробовать стоило.

Через два часа у Вероники была запись на массаж, но планы изменились. Она набрала номер астролога и свернула в другую сторону. Ни одной встречной машины, только пара виляющих автобусов, которые подскакивали на каждой кочке. Чем ближе к Москве, тем больше фонарей, включенных фар, рекламы. И мысли наконец перестают зудеть, зубы перестают стучать, и вода в бутылке не кажется такой соленой.

У кирпичного дома на Старом Арбате не было парковочных мест. Пришлось оставить машину у отеля и десять минут идти пешком, через салон эротических товаров, два шлагбаума и продуктовый магазин.

Астролог принимала в квартире с отдельным входом. Бесконечный коридор, зеленый ковролин, как полотно бильярдного стола. Звяк, звяк, звяк. Мимо прошла женщина с подносом, открыла дверь с табличкой «Не беспокоить» и поманила Веронику за собой.

Астролог с длинными седыми волосами передвигалась по комнате походкой лунатика. Волосы доставали почти до колен — зрелище жуткое и завораживающее. Тусклый свет, убаюкивающая музыка.

Вероника лежала на полу в позе ангела и чувствовала, как шелковая блузка прилипает к телу. Голова кружилась. Приглушенным голосом женщина произносила заклинания. Она попросила на время ритуала ни о чем не думать. Отключить рациональный ум. Хотелось курить и писать. В ногах начался тремор, в пояснице спазмы. Вероника щурила глаза, чтобы следить за происходящим.

Зажегся яркий свет, женщина молча протянула ей бутылку воды и удалилась из комнаты.

Положив на стол двести евро, Вероника прошла вдоль коридора, заставленного сушилками для белья. Астролог ждала за большим кухонным столом. На подносе стоял глиняный чайник и две керамические кружки, из которых поднимался пар.

— У вас много силы, физической, эмоциональной и духовной, но вы боитесь быть сильной, — сказала астролог, подавая чашку.

— А где мои часы? — спросила Вероника. — Сколько времени?

— У вас сильная связь с матерью, и ваша пуповина еще не перерезана.

В темноте Вероника чувствовала, как закрываются глаза. Она зевнула, сделала глоток чая и ответила:

— Я думала, астрологи гадают по звездам, а вы даже не спросили, когда я родилась.

— В первую очередь я целитель, астрология — мое увлечение.

— И вы меня исцелили? — ухмыльнулась Вероника.

— Нет, но я почувствовала, что происходит внутри вас. Все, что с вами происходило в течение этих полутора часов, я ощущала так, будто это происходит со мной.

— Полтора часа? Сколько сейчас времени?

Вероника огляделась по сторонам, но так и не вспомнила, где оставила вещи.

— Я наблюдаю за своими ощущениями, меняю их и удаляю. Все, что я меняю внутри себя, трансформируется и внутри вас. Я увидела страхи, сомнения и боль. Вы еще ребенок, Вера, вы не управляете своей жизнью, а только делаете вид.

— Меня зовут Вероника.

— Я вижу рядом с вами двух мужчин: сильного и слабого, — продолжала астролог. — Рядом с обоими вы будете страдать и не сможете раскрыться. Только отпустив их, вы перестанете быть ребенком. Вам нужно медитировать, чтобы пройти сквозь боль и отпустить страхи.

— Спасибо, но мне пора, — сказала Вероника и, покачиваясь, пошла в сторону туалета.

Живот покрылся красными пятнами и чесался. Над раковиной висела распечатанная молитва в золотой рамке.

Вероника потянулась за телефоном, который оставила в кармане джинсов, но его там не оказалось. В этот момент в дверь туалета постучали, астролог приоткрыла дверь и протянула Веронике ее телефон.

«Какой бред — эта астрология», — написала Вероника Ане и всю следующую неделю пыталась медитировать.

Когда она постелила на полу спальни медвежью шкуру, Кирилл спросил, давно ли жена увлеклась охотой. Медленное дыхание давалось просто, отключение мыслей — нет. Если она не думала о Кирилле, то думала о Сереже и Ане. Она была веселой, самовлюбленной и много пила. Полные ноги, квадратная попа, большая грудь. Хрупкая Соня с кукольным лицом выигрывала на фоне Ани, но, наверное, мужчинам важнее не внешность, а что-то другое. Аня рассказывала Веронике, что все ее любовники обожают делать куннилингус и делают его часами. Соня вряд ли знала, что значит это слово. Кирилл говорил, что орального секса у Сережи не было за всю семейную жизнь.

Чем больше Вероника медитировала, тем дальше становилась перспектива познать истину. Нужно поехать к Ане. Задать вопросы, получить ответы и вернуться к своим делам: снова начать учить французский, сделать чистку зубов и поменять уже машину.

С двумя бутылками вина и чистым сознанием Вероника подъехала к дому подруги. У подъезда бабушка кормила батоном голубей. Вероника прижала к себе пакет с вином и проскользнула мимо. В подъезде позвонила Кириллу, не ответил.

На кухонном столе в фарфоровой вазе стоял букет алых роз. Лепестки нескольких цветков уже подсохли. На подоконнике лежала скомканная оберточная бумага. Прозрачная, с красными сердечками. Аня с растрепанными после душа волосами присела на край подоконника.

— Ник, мне кажется, он меня любит. Это какой-то пиздец, — Аня встала, налила себе вина и сделала большой глоток. — Я не знаю, что делать.

Вероника подставила свой бокал, но вспомнив, что приехала на машине, налила в него воды.

— А зачем тебе что-то делать? Он тебя любит, ты его тоже. Наслаждайся!

Она старалась говорить искренне, но не верила сама себе. Слишком приторно. Только бы Аня не начала говорить о сексе, от которого сносит крышу. Секс на кухне, вот на этом столе; секс в душе, в подъезде и в баре.

Аня сделала глоток вина и начала загибать пальцы, перечисляя своих бывших. Все они были классные, свободные, модные и все такое. Когда пальцы закончились, она опустила голову и сказала:

— А Сережа готовит завтраки и ждет меня ночью из бара, лежа в постели с книжкой. Покупает продукты, дебильные розы, моет посуду, хотя у меня, блядь, есть посудомойка! Вчера я лежала на диване и листала «Инстаграм», а он ходил и пылесосил.

— Это, конечно, перебор. А в остальном даже романтично, — ответила Вероника. — Ни один из твоих бывших не дарил тебе розы и не убирался. Разве что Эдуард, когда вы играли в госпожу и мальчика-прислугу.

Аня рассмеялась. Вспомнились воспаленные глаза Эдика, когда она хлестала его по бедрам. Тогда он походил на испуганного зверька.

— А еще Сережа называет меня красоткой. Я даже начинаю верить. Мне хорошо с ним, когда мы дома. Но стоит выйти на улицу, становится стыдно. Мы как-то встретили Степана, помнишь, парень с такими скулами, — она попыталась втянуть щеки, чтобы показать острые скулы, но ничего не вышло. — Ну, не важно, он раньше тобой интересовался. Мы поздоровались, и я сказала, что Сережа мой друг, а Степан спросил, чем он занимается. Так вот, пока Сережа рассказывал, что он инженер в строительной компании, я со стыда чуть не сгорела!

— Ань, не хочу лезть не в свое дело, но, по-моему, тебе сначала надо было подумать, а потом делать. Ты увела Сережу из семьи, а теперь не знаешь, что с ним делать. Довольно эгоистично, тебе не кажется?

— Мне кажется, ты неправильно поняла, — Аня встала и убрала со стола букет. — Я не приглашала его сюда переезжать, не обещала эксклюзивных отношений, я только один раз позвала его зайти выпить кофе, а он набросился на меня как умалишенный! Ну да, мне нравится трахаться с ним, но не жить.

— Про это я и говорю, надо было сначала подумать, прежде чем все это, — начала Вероника.

— Прежде чем ноги раздвигать? Ты это имела в виду?

— Нет.

— Ты права, только от лучшей подруги я хотела поддержки, а не нравоучений. Легко морализировать, когда у тебя семья, муж и всегда была куча мужиков, которые говорили, что ты красивая! Потому что ты красивая. Ты богиня, Вероника. А мне впервые встретился мужчина, который видит во мне что-то хорошее.

— Извини, я не хотела тебя обидеть. Просто я встречалась с Соней, мне показалось, ей очень плохо, — сказала Вероника.

Аня наклонилась к подруге ближе, как будто не расслышала. Поднесла пустой бокал к губам, потом отвернулась.

— Ушам своим не верю, — пробормотала Аня. — Ты была у Сони, которая каждый день пишет мне сообщения с угрозами и называет шлюхой. Меня, — она повернулась к Веронике, — твою лучшую подругу! Ты определись, кого ты поддержать хочешь, а уже потом заявляйся в гости. Признайся, что тебя триггерит не мораль моего поступка, а то, что я не посоветовалась с тобой.

— Мне пора, — сказала Вероника.

— Вы очень похожи с Кириллом. Всегда уходите, когда нечем крыть. Давай беги к своему муженьку, а то вдруг он без тебя сделает глоточек пива. Как же ты будешь смотреть людям в глаза, Мисс Идеальность?

Вероника улыбнулась, чтобы не расплакаться. Когда дверь за ней захлопнулась, Аня достала из холодильника вчерашнюю пиццу, встала у окна и вылила в бокал остатки вина.

Она и раньше чувствовала себя рядом с Вероникой недостаточно умной, красивой, стройной, успешной. Если они вместе шли по магазинам, Вероника с первой попытки покупала идеальное платье, которое подчеркивало длину ее ног, а Аня выбирала самое дорогое. Дорогое — значит, хорошее. Значит, скроет десять лишних килограмм, отсутствие вкуса и — если повезет — торчащие уши тоже. Когда подруги вдвоем собирались на выставку, Аня заранее слушала лекции, читала скучные статьи о неизвестных художниках, но все равно не могла поддержать разговор. Но это бесконечное соперничество тянуло к Веронике. Аня искала подтверждения своей неполноценности и находила в каждом движении лучшей подруги. Которая, казалось, ничего не замечает.

В поисках компании и вина Аня пошла по перегороженной ремонтниками улице. В баре оказалось пусто, только скучающий бармен протирал стойку и поглядывал на экран телевизора. Заказав виски-сауэр, Аня села у окна и выложила пару фото в сторис «Инстаграма»: меланхолия, хандра, одиночество в большом городе. Виски оказался совершенно нефотогеничным, пришлось заказать порцию устриц. Устрицы — всегда красиво, хотя много лайков не набирают.

Последний глоток Аня сделала в тот момент, когда позвонил Сережа. Сказал, что готовит пасту на ужин.

С годами работы в баре она научилась контролировать все стадии опьянения: от приятного волнения перед первой порцией до блевотных позывов после последней. Но сейчас хотелось напиться и не бояться быть замеченной, с торчащими из расстегнутой рубашки складками жира и синяками под глазами.

Единственным человеком, который мог в этом помочь, был Кирилл. Только он умел веселиться на полную. Аня не считала Кирилла алкоголиком или человеком с проблемами, поэтому набрала его номер и предложила встретиться.

Они познакомились, когда Аня получила диплом университета и переехала в собственную квартиру — подарок родителей. Окна квартиры выходили на две стороны: из гостиной она видела зеленый двор, ветки деревьев упирались прямо в балконное стекло, а из кухни она наблюдала за бесконечной тусовкой на Большой Бронной. Окончание университета выпускники факультета иностранных языков отмечали именно здесь, в ее квартире. Вечеринка длилась три дня, а когда закончилась, Аня весь вечер лежала в ванне и приходила в себя. Позвонила Лиза, самая красивая из одногруппниц. Лиза нервничала и просилась переночевать у Ани, потому что у нее проблемы с мужчиной.

Вечером они допивали оставшийся просекко, и Лиза рассказала, как месяц назад познакомилась с очень интересным мужчиной. На сайте знакомств, куда она зашла от скуки, он написал ей самое оригинальное сообщение. Она зачитала его Ане, показала фотографию и рассказала, что целуется он лучше всех бывших Лизы, вместе взятых. Они три раза сходили на свидания: мужчина смешно шутил, цитировал Кафку и подвозил ее до дома, где в перерывах между поцелуями, сообщил, что женат. Лиза хотела влепить ему пощечину, но промахнулась и ударилась костяшками пальцев о руль. Она заблокировала номер женатика, но уже два вечера подряд видела его машину у своего подъезда.

Перед сном Аня с подругой посмотрели две серии «Секса в большом городе» и пожелали этому козлу гореть в аду.

Утром Аня пошла выносить мусор. Пакет вонял остатками рокфора. У подъезда стоял мужчина с фотографии: белая футболка, голубые джинсы, черная кепка, из-под которой торчат уши.

— Привет, — он улыбнулся и придержал Ане дверь. — Твоя подруга та еще затейница. Каким же надо быть джентльменом, чтобы ездить за ней по городу. Вот ее вещи.

В пакете лежали солнцезащитные очки.

— Вы Кирилл? — спросила Аня.

— Типа того. Привет подруге.

Кирилл сел в машину, в которой играл Дэвид Боуи, и уехал.

В конце мая Аня рассталась с парнем и теперь была свободна. Отношения, которые держались на взаимном желании заниматься оральным сексом в машине около университета, закончились сразу после получения дипломов.

Вечером Аня попросила Лизу выслать анкету Кирилла с сайта знакомств.

— Зачем тебе? — спросила Лиза. — Ты вроде в Штаты улетать собираешься.

— Вот именно. Какая разница, женат он или нет, если через месяц улететь. Видела, какое у него тело?

— И не только видела. Оказывается, обрезанные члены — это прикольно.

Аня поморщилась, но вечером написала Кириллу. Тот ответил, что девушка не в его вкусе, но предложил выпить вместе.

Договорились встретиться у нее. После бутылки белого вина вышли покурить на балкон и разговаривали до рассвета. Это было время, когда, кроме самого себя, Кириллу не к кому было пойти. А пойти хотелось: выговориться, вывернуться наизнанку, достать из груди сердце и выложить на стол рядом с переполненной пепельницей. Жена жила за городом, виделись они два раза в неделю, потому что у него работа, а у нее проблемы с головой. Бизнес развивался так быстро, что становилось тошно.

О чем они говорили с Аней? О книгах, родителях, Амстердаме, наркотиках, сексе. Раньше она была уверена: если вскрыть ее мозг, в нем не окажется мыслей. И в распотрошенном сердце не найдется ничего, кроме злости на отца, который бил за плохие оценки. Но все заученные представления о себе стали неуклюже нарисованной карикатурой, когда Кирилл садился напротив и слушал. Обнимал, когда она говорила об отце, смеялся историям о неудачных знакомствах. Чужие жизни всегда казались Ане чуть-чуть интереснее собственной. С Кириллом фокус смещался. Каждый вечер, когда Кирилл приходил, Аня рассчитывала на секс. Наверное, она влюбилась, но старалась не думать об этом. Родители, которые никак не могли разобраться в собственных отношениях, уже оплатили ей полгода учебы в Нью-Йорке.

Однажды Кирилл остался ночевать, но попросил постелить на диване и не притронулся к ней. Через месяц Аня улетела в Нью-Йорк, где год изучала основы ресторанного бизнеса. Вернувшись в Москву, она встретилась с Вероникой, которая с придыханием рассказывала о парне по имени Кирилл.

Когда позвонила Аня, Кирилл сидел в машине и думал, как отказаться от ужина с клиенткой. Пойти домой — не лучшая идея, Вероника звонила уже три раза, значит, ей от него что-то надо, а напрягаться не хотелось.

Кирилл завел машину и поехал по адресу, который продиктовала Аня.

Спускаясь по деревянной лестнице в бар, он отключил телефон. Посетителей не было. В маленькой комнате, вдоль стен которой стояли столики, висел сладковатый запах плесени.

Кирилл кивнул бармену и попросил виски для Ани и пуэр для себя.

— Я в завязке, забыла?

Аня пожала плечами:

— Думаешь, от порции виски ты упадешь на пол и начнешь биться в припадке?

— А потом тебе придется долго возиться с моим трупом, — улыбнулся Кирилл и откинулся на кресле. — Сколько мы с тобой не сидели так вдвоем? Года три-четыре? Помнишь, как на открытии твоего бара нам не хватило шампанского и я спиздил две бутылки из «Перекрестка»?

Аня рассмеялась. Укол ностальгии по тем временам, когда они могли воровать шампанское или сбегать из дорогого ресторана, не заплатив. Кирилл сидел, широко расставив ноги. Волнистые волосы заправлены за уши. Серебряный крестик в правом ухе повернут набок.

— Кирюх, давай выпьем? Клянусь, Вероника ничего не узнает. Мне так паршиво, а кроме тебя, и поговорить не с кем, — сказала Аня. — Я в уборную, скоро приду.

Кирилл огляделся в полумраке бара. Он знал, чем закончится этот вечер. Золотистый виски призывно поблескивал. Капельки пота выступили на лбу.

Кирилл сделал первый глоток и закрыл глаза. Он не услышал, как Аня села рядом и не увидел ее довольную улыбку. После второго, еще более приятного глотка Кирилл тоже улыбнулся. Это был тот самый Кирилл, которого Ане так не хватало.