Зеркало Души

Глава 1

Он снова проснулся неизвестно где. Приступы стали чаще. Он просто открыл глаза и увидел потолок незнакомой ему квартиры. Какое-то смутное нехорошее чувство сдавило ему виски. Он не мог понять, в чём дело, но не спешил осматриваться. Что-то жёсткое под спиной. Проснулся на полу. Опять. Такое бывало, но, обычно он просыпался на крыше какого-нибудь дома или под мостом. В нос ударил запах крови. Почему-то Тадеуш был уверен, что на этот раз — не собачьей.

Он не имел никакого представления, почему такое происходит. Как в дешевом фильме ужасов, время от времени просыпался не там, где засыпал. Не помня, где он и как сюда попал. Будто ходил во сне. А судя по следам крови — не только ходил. Наверное, ему давно пора было побеседовать с добрым дядей психиатром, — но почему-то сама мысль об этом вызывала в юноше инстинктивный ужас. По той же причине сейчас он НЕ ХОТЕЛ смотреть, что происходит вокруг него. Он не сомневался, что увиденное ему не понравится. Но не мог же он лежать так вечно. Даже для такого лентяя, как он, это было бы слишком.

С негромким стоном Тадеуш разлепил глаза. Незнакомый потолок, что, в общем-то, было уже привычно. Он все пытался вывести некую закономерность своих 'приступов', но все впустую: любая теория с треском разбивалась о суровую действительность. Не помогали и попытки запереть себя или зафиксировать: похоже, что во сне он действовал вполне осознанно… Но почему-то не помнил этого.

Приподнявшись на локтях, он огляделся.

Шкафчик, разбитое зеркало на дверце этого шкафчика, столик со сломанной ножкой, кровать и… источник запаха. Он уже видел такое — у собак. Но у людей это выглядело совсем иначе. На мятых простынях лежала обнажённая девушка, весьма красивая при жизни, с разбитыми губами, пустым взглядом остекленевших глаз, смотревших в потолок, с тёмными синяками на шее, а так же вскрытым вертикально животом, из которого были извлечены внутренности, разбросанные по комнате так, что занимали места даже больше, чем сама девушка. Кишечник, желудок, печень, всё было здесь. Какой-то сумасшедший надел на печень обруч с мерцающими огоньками в виде сердечек.

От увиденного Тадеушу стало дурно. Парень схватился за лицо, чтобы ненароком не вернуть ужин прямо на пол. Поднявшись на внезапно ставших будто ватными ногах, Сикора аккуратно попытался подойти к телу девушки, стараясь не задевать пятен крови… и ни в коем случае не касаясь ничего голыми руками. Хотя бы на это его самообладания хватило.

Синяки на шее, на руках, разбитые в кровь губы, разрезанный живот. Тадеуш не был уверен, умерла ли девушка от удушения или от кровопотери. Он нашёл рядом скомканный кляп из её же нижнего белья, а также увидел следы сексуального насилия.

— Mater Deus… Неужели… Это я?

Сказать, что поляк был в ужасе, значит ничего не сказать. Сотворить такое с девушкой… Мог только конченый маньяк. Но тем ужаснее было сознавать, что этим маньяком был он. Он знал, что его приступы добром не кончатся, но это… это было выше его разумения.

Глубоко вздохнув, Тадеуш постарался отогнать ужас подальше. Ей он ничем не поможет, а вот собственную шкуру надо спасать. Хотя бы стереть следы своего пребывания тут.

Увы. Уже при беглом осмотре он понял, что даже на окровавленной половине комнаты их слишком много. В принципе, на неокровавленной половине, учитывая количество поломанной мебели, таких следов было тоже не меньше, однако внимание Тадеуша в первую очередь привлёк воткнутый в подлокотник кресла окровавленный нож. Обычный, столовый, с испачканной тёмными пятнами бежевой ручкой.

При виде ножа брови Тадеуша взмыли вверх, и поляк, осененный внезапной догадкой, посмотрел на свои руки, выискивая на них малейшие пятна крови — ведь в случае, если их не было, выходило, что он пришел сюда уже после убийства в приступе лунатизма и просто не мог быть убийцей. Это было слабой, но надеждой на то, что он невиновен. Впрочем, слишком уж это походило на систему, чтобы надеяться на подобное чудо. И верно: хотя сами руки были чисты, кровь на рукавах давно успела потемнеть и сменить цвет с ярко-красного на мутно-коричневый.

Тихо выругавшись по-польски, Тадеуш осознал, наконец, насколько он на самом деле влип. За лунатиками, конечно, числились странные выходки, но убийство, да еще такое, в приступе лунатизма? Да ни один уважающий себя полицейский в это в жизни не поверит.

И словно этого было мало, в довершение всего он услышал незнакомый женский голос:

— Бьянка? А что это у тебя дверь нараспашку?

В следующую секунду к голосу добавился звук открывающейся двери.

— Твоюжналевоблин! — ругался про себя Тадеуш, оглядываясь в поисках любого, даже самого безумного, варианта для бегства. Счет шел не просто на минуты — на секунды…

— Окно! — подсказала остававшаяся холодной часть сознания. Тадеуш оперативно накинул капюшон своей куртки практически на нос и торопливо подпер дверь первым попавшимся предметом мебели, который более-менее подошел для этой цели. Таковым оказался сломанный стул. Пусть так он сможет выиграть всего несколько секунд, но они могут сыграть решающую роль.

После этого парень, подойдя к окну, украдкой выглянул, оценивая, на каком он этаже — и есть ли пути отступления. Третий этаж. Ни туда, ни сюда. Ни разбиться, ни приземлиться безболезненно. Но вариантов как таковых нет: не оставаться же в комнате с трупом, который вот-вот найдут…

Закрыв за собой окно, он попытался перепрыгнуть на крышу гаража напротив. Успех… частичный: оказавшись слишком близко к краю, он не удержал равновесие и рухнул вниз. Лишь в последний момент ему удалось кувырком слегка смягчить падение. В результате единственной травмой осталась ушибленная рука. Перелома, вроде, не было, но ушиб весьма тяжелый.

Спрятав раненную руку под куртку, Тадеуш поспешил убраться из этого квартала подальше, пока не поднялась шумиха. К счастью, было еще раннее утро, и прохожих на улицах было совсем немного. Быстрым шагом, но не переходя на бег, поляк двигался без четкой цели, лишь бы подальше, пока дом несчастной Бьянки не скрылся из виду. После этого Сикора решил заглянуть домой, переодеться, избавиться от куртки и рубашки (манжеты которой он заблаговременно спрятал под рукавами куртки) с помощью ножниц и старого-доброго пламени, смыть с себя всю кровь и обработать руку, а уже потом направиться в Закрытую Школу.

Да, как раз накануне его приняли в Школу Памяти Событий Весны 2018, или Закрытую Школу Нарьяны, как ее чаще называли. Быть может, его 'второе я' решило по-своему отпраздновать это событие? Отпраздновать, в принципе, было что: в ЗШН принимали или авторов по-настоящему гениальных проектов, или обладателей очень больших денег. Излишне говорить, что простой польский студент такую сумму не собрал бы за всю свою жизнь, — следовательно, его проект гениален.

Да, отпраздновать было что… Но не таким же образом, в конце концов!

Добравшись до дома, Тадеуш первым делом тщательно осмотрел себя. Рука, по счастью, была всего-навсего ушиблена, а вот на лице были четыре заметных царапины, так же, как на груди и, наверное, на спине. Нехорошо. Это значило, что под ногтями женщины его кожа, не говоря уже об отпечатках пальцев по всей квартире. А следовательно, глупо было рассчитывать, что полиция не сделает автоматически напрашивающегося вывода.

Парень посмотрел в зеркало. На маньяка из фильмов ужасов он не походил. Скорее на рассеянного студента, каковым, собственно, и был: худощавая, чуть сгорбленная фигура, вечно растрепанные русые волосы, мягкие черты лица, ясные голубые глаза. Дополняли образ мятый свитер и джинсы. Но едва ли безобидного облика будет достаточно, чтобы опровергнуть многочисленные улики, указывающие на его виновность. Нужно как можно скорее добраться до ЗШН и молиться о том, чтобы его там не выдали.

Был ещё один милый момент: сеть телепортации, ранее принадлежавшая корпорации G-Tech, после устроенных ими катаклизмов перешла в распоряжение локальных государственных компаний. Тадеуш не был уверен, что новая компания не внедрила в протокол простенькую систему отслеживания перемещения пользователей сети и небольшой корректировки конечного пункта. Например, прямиком в тюрьму.

Все бы ничего. Только вот даже с учетом впечатляющих географических перестановок полугодовой давности (таких, как полное уничтожение Касабланки и перемещение Рима поближе к морю), добраться из Польши в Японию пешком… несколько затруднительно.

Вспомнив об этом факте, Сикора хлопнул себя по лбу. По большому счету, вариантов у него не оставалось. Благо, в последнее время благодаря популяризации телепортов системы безопасности в аэропортах стали далеко не столь эффективными ввиду снижения бюджета. Да что там говорить — теперь самолеты скорее было увлечением для людей, которым нравится наблюдать землю с высоты многих тысяч метров, нежели реально эффективным транспортом. Собрав вещи, Тадеуш направился в аэропорт — ему следовало как можно быстрее покинуть страну, пока полиция не вышла на его след. По расчетам Сикоры, на все про все у него было от шести до десяти часов.

Он покидал родную страну навсегда, преследуемый полицией, с кровью незнакомой женщины на руках и крепнущей уверенностью в собственном безумии. Ничего себе учебный год начинается…

Рю лежал на койке, глядя в сторону небольшого решётчатого окошка. Он был в тюрьме. Люди просто засадили его в тюрьму, невзирая на призвание, невзирая на наследие. Но они ничего ему не говорили. Уже третий день.

Третий день всё его общение ограничивалось визитами тюремщика, приносящего еду, издёвками немногих других заключённых, да подслушанными разговорами полицейских. Но в этих разговорах крылось нечто, дающее надежду. Кто-то хочет его освободить. Кто-то могущественный. Одно лишь имя: Согаи Нарьяна.

Хотя это имя было довольно известным, Рю не знал его. Его знания о внешнем мире были… довольно-таки ограничены. В общем-то, хоть он и грезил о высоком предназначении, его мир ограничивался небольшим сообществом. До недавнего времени…

Вспоминать большее отчаянно не хотелось. Последним, что он помнил, был взрыв. Взрыв 'Ямато-21' — Боевой Человекоподобной Единицы, прикрывающей поле боя, управляемой Одариги Ёсикава — его отцом. Когда Интерсигма внезапно вывела на поле боя свою превосходную БЧЕ, 'Ямато-21' вместе с пилотом отправились в последнее путешествие на небеса в странном свете взрыва, не свойственного ни взрывчатке, ни топливу. Что-то разорвало машину изнутри по воле пилота. Рю плохо разбирался в технике, но догадывался, что БЧЕ обладала каким-то модулем самоуничтожения. 'Ямато' не мог им не обладать. Последние слова в мини-гарнитуре звучали как 'Банзай! Япония!'. И он даже знал, кому они адресовывались. Это был завуалированный приказ отступить и скрыться для него. Пусть лидер 'Воинов Аматерасу' никогда бы в этом не признался, но он кричал эти слова не для своих солдат, а для Рю. Надежда. Что ты не смог, но кто-то сможет позже. Единственным, что двигало организацию вперёд всё это время, была надежда на Новую Японию, и Рю был живым доказательством того, что она не бесплотна. Нашу Новую Японию, а не их! Их Япония была полна сигма-преступлений и бессмысленных попыток получить власть, которая не должна быть доступна человеку. Власть над небесными ками. Как будто им мало было, что изгадить на земле, они решили подчинить самую тонкую ки, которую только знали, в то время, как людям Японии нужна была безопасность и надежда на будущее. Рю не знал, что за проект его отец имел в виду, но он не мог не верить, что это правда. Если люди превращают других людей в сигма-вещи ради удобства и силы, то не остановятся так просто на этом. Всё правительство так и подыгрывает этой идее 'сигма-прогресса', словно всех этих преступлений не существует. Рю не знал, что именно планировал сделать с этим его отец, но он слышал, как называется то, на что он собирался делать ставку, чтобы изолировать Японию от грязи… правда, для того нужно было захватить власть в Японии… 'Занавес Аматерасу'. Что бы это ни было, определённо это была величественная задумка. Но узнать подробности теперь уже никогда не удастся. Чёртово страшное слово 'Никогда'… 'Воины Аматерасу' были разбиты. Если кто-нибудь чудом и уцелел, то теперь всё потеряно для него. Мать и отец погибли, оставив организацию без лидеров, а её символ — Рю-но-ками — находился в плену, из которого, казалось, не было выхода.

Таковы были мысли странного юноши с зелёными волосами и глазами, одетого в еще более странное белое кимоно, выпачканное старой кровью настолько, что на белое остались лишь намёки в виде пятен чистого цвета. Маски тенгу из театра Но и мечей с ним больше, естественно, не было. Налобную повязку тоже отобрали… а вот красноречивее всего о его 'подвешенном' статусе говорил тот факт, что он всё ещё был в той же одежде 'Воинов Аматерасу'. Вражеские начальники словно сомневались, какой именно статус ему придать, и просто 'заморозили' его дело. Губы Рю были разбиты, а лицо 'украшали' множественные ссадины. Кажется, это результат первичного общения с местными 'спецами', которые потом решили просто оставить 'фанатика', признать своё поражение. Рю точно не помнил что было, но кажется он так ничего и не сказал, кроме странной фразы об отсутствии намерения убивать 'Тайси'… впрочем, ему не о чем было говорить, он ведь был 'духом' организации, а не 'мозгом' или 'ушами'. Даже своего имени он так и не назвал.

Прошлое и будущее словно обрубили ударами меча. А в настоящем осталось только имя — Нарьяна. Человек, рискнувший влезть в политику по его поводу? Зачем? Как? Для чего? Всего этого Рю не знал. Но не обольщался на сей счёт. Если это не союзник отца, а у отца просто не могло быть такого могущественного союзника, то значит, самому Рю скорее всего готовят участь 'подарка' в виде жеста доброй воли кому-то из союзников нынешних его врагов. Кажется, единственное, почему он ещё вообще жив, это журналисты, сумевшие подключить, не пойми как, прямой эфир, несмотря на то, что штурм производился в известной сигма-лаборатории, где предусматривалась какая-никакая, но изоляция сигнала. В одном Рю был уверен точно: теперь просто смертью уже не отделаться. Ведь он сражался с БЧЕ Интерсигмы. Точнее, он уклонялся от атак проклятого робота целых двадцать секунд, пока кулак, наконец, не сбил его, как ласточку на лету. Не в том Рю был психологическом состоянии, чтобы уйти от всех атак… Но они видели, а значит, не простят этой силы и убьют, обязательно. Или ещё хуже — сделают вещью на службе у правительственных кукловодов сигма-движения.

— Чёртова девчонка! — услышал он чей-то резкий грубый голос, говорящий отрывистыми фразами, — Она думает, что может так просто влезть и забрать его? Куда только министр смотрит?

— На сиськи, Йоши, на сиськи, — говорил второй голос. Голоса приближались.

— Наверное, она слишком хорошо ему даёт, если у него мозг отказал.

Они остановились у его камеры. Двое. Мужчина в штатском и майор.

— Жить хочешь? — спросил тот, что в штатском. Это, оказывается, ему принадлежал этот резкий голос.

— Не знаю, — тихо и честно ответил Рю, не поворачивая головы. А в самом деле? Если бы не хотел, разве всё ещё был бы жив? Или это самообман из слабости и неспособности признать своё полное поражение? Самурай должен умереть, если проиграл бой — таков закон войны. Но Рю мечтал всю жизнь не об этом, хотя и носил с собой два меча. Если некому больше жить и питать надежду, должна ли хотеть жить надежда? Аматерасу не может оставить его умереть здесь. Хотя бы не здесь, солнечная ками не могла бы смириться с такой судьбой своего потомка. Внезапный прорыв плотины мыслей заставил Рю судорожно вдохнуть — оказывается, он не дышал, пока обдумывал всё это с разных сторон.

— Давай, поднимай задницу и протягивай руки сквозь решётку, — посоветовал майор, звякнув наручниками, после чего остановился и выжидающе поглядел на собеседника, — Если, конечно, жить тебе хочется больше, чем гореть на электрическом стуле.

— Не просто жить, а жить на свободе, — добавил мужчина в штатском.

Юноша счел за благо подчиниться. Всю дорогу до небольшой закрытой комнаты с зеркалом, столом и двумя стульями с ним никто не заговаривал.

— Значит так, пацан, — сказал майор, когда дверь за ними закрылась, — Ты мне не нравишься. Я тебе тоже не симпатичен. Но я — деловой человек. Надеюсь, ты тоже. У меня есть, что дать тебе. Но и у тебя, есть, что дать мне. Я не буду просить тебя сдать подельников. Твой кодекс чести я вообще не трону.

— Хватит ему рассусоливать! — гневно отрезал мужчина в штатском, — Ты должен шпионить за Нарьяной.

Легкое удивление пробилось сквозь апатию и измотанность.

— Шпионить? Но… я не умею, я не синоби, — Рю поднял голову, оторвавшись от бессмысленного созерцания своих рук, — Да и зачем мне делать это, если моя участь решена уже и так, вы просто не говорите мне всего?

— Ну, если не умеешь, твоя участь действительно решена, — ответил майор и достал из кобуры пистолет.

За то время, пока пистолет прошёл путь до наведения на Рю, зеленоволосый успел осмыслить только две вещи: долгожданная смерть рядом, но почему-то её так не хочется принимать.

— Стой! Я сделаю всё… что нужно.

'Банзай, Япония. Я сделаю всё, что нужно… чтобы вы пожалели об этом дне. Правительство и Нарьяна… я попробую заставить их заплатить за судьбу Японии. Но что я знаю о Нарьяне, кроме того, что мои противники грызутся и между собой? Впрочем, это не важно, учитывая, что она явно работает с правительством заодно, лишь насолила чем-то местным лидерам. Если я сейчас умру, то не смогу… отомстить? Но ведь я не этого хотел… возможно ли теперь… хотя бы маленький шанс, что я смогу построить свой 'занавес Аматерасу' для Японии. Глупая, глупая мысль! Но если умру сейчас, то всё точно было напрасно'

— Я сделаю всё, что скажете, — повторил Рю уже более уравновешенным тоном. Странное чувство от наведённого на него пистолета вернуло юноше часть чёткости мышления. Может, Аматерасу не хочет, чтобы он здесь умер…

— Умничка, — ответил майор, убирая пистолет и ставя пальцы 'домиком', - Поговорим о деталях.

За следующие несколько минут Рю многое узнал. Узнал, что ему нужно делать. Узнал, что его враги не доверяют Нарьяне. Узнал, что Нарьяна работает в некой секретной организации, продвигающей вперёд сигма-науку. Узнал, какие надежды возлагает на неё премьер-министр. Узнал о планах ликвидации Нарьяны и её школы. Узнал о том, что грозит ему. Узнал о том, как передавать данные при помощи военных протоколов на своём планшете.

— На этом все, — сказал майор, когда инструктаж был окончен, — Теперь ты можешь подождать здесь, пока тебя не заберет кто-то из преподавателей…

Дверь в помещение открылась, и на пороге появился высокий рыжеволосый мужчина с южно-европейским типом внешности, одетый в свободный черно-красный костюм-двойку.

— …а может, ждать и не придется, — добавил майор, кивнув на гостя.

Предполагаемый учитель окинул Рю насмешливо-изучающим взглядом и на чистом, без акцента, японском языке задумчиво изрек:

— Занятно, занятно…

Заключенный уставился на него слегка ошалелым взглядом, будто ребенок, впервые в жизни увидевший живую лису. В некотором роде так и было: вошедший действительно слегка походил на большого лиса, и к тому же был первым европейцем, которого увидел Рю. То, что этот европеец говорил без ошибок на японском языке, окончательно повергло юношу в ступор.

— Ну, здравствуй, Ёсикава Рю, — усмехнулся вошедший, — Мое имя Чезаре Финелла, и я буду курировать процесс твоего обучения… С чем тебя и 'поздравляю'.

Спустя пару секунд Рю немного пришёл в себя. Этого хватило, чтобы молча поклониться, как принято в кендзюцу. Чезаре ответил схожим поклоном, хотя что-то в его движениях не позволяло воспринять серьезно этот церемонный жест.

— Ну, что ж, — кивнул майор, — Думаю, я тут лишний а этом празднике жизни, так что…

Он взмахнул руками.

— Удаляюсь. Можете беседовать, сколько хотите, — сообщил он, после чего, как ни странно, действительно удалился, оставив студента и преподавателя наедине.

Итальянец не повел в его сторону и ухом.

— Я мог бы сказать, что в твоем возрасте следует находиться в школе, а не в тюрьме… Но я сам был на пять лет моложе тебя нынешнего, когда оказался в схожем положении.

— Обучения? — с некоторым запозданием переспросил Рю. Кажется, он всё более уплывал в прострацию от увиденного и услышанного, отчего становился похож на неведомого зверька, наблюдающего за впервые встреченными людьми.

— А тебе не объяснили? — удивленно переспросил Чезаре, — Ты принят в Школу Памяти Событий Весны 2018, или Закрытую Школу Нарьяны. Это большая честь, и прочая положенная в таких случаях ерунда.

Ещё пяток секунд Рю понадобилось, чтобы свести поток фактов в один целостный и непротиворечивый образ происходящего.

— Финелла-сенсей… — к счастью, некоторые особенности произношения китаезированного стиля японского письма позволили юноше выговорить фамилию почти правильно… на имя он бы уверенно поставить не рискнул, — …кто такая Нарьяна? И что это за 'школа'?

— Нарьяна… — Чезаре на миг задумался, — Гениальная девушка с шилом в одном месте. Некогда предмет интереса японских властей, впоследствии выбравшая самостоятельное плавание. После событий этой весны она открыла школу для одаренных подростков. Для таких, как ты.

— Шило в одном месте? — непонимающе переспросил Рю, после чего немного помотал головой, приводя тёмно-зелёную 'траву' волос в движение, словно догадываясь, что уточнения в данном случае будут излишни, — И… чему же обучают в школе… для одарённых?

— Упрощенно говоря, всему. Разумеется, те, чьи дарования до сих пор не изучены, осваивают их под руководством наставников, способных… справиться с последствиями; однако в целом, в школе преподают широкий спектр общеобразовательных предметов: Сигма-физика, политология, ксенобиология, даже богословие… Хотя исходя из того, что я прочитал в твоем личном деле, подозреваю, что последнее тебя мало заинтересует.

При упоминании сигма-физики глаза зеленоволосого на одно мгновение приняли странное выражение, словно мягкая светло-зелёная вода пруда оледенела на какой-то миг. Но эта реакция пролетела так быстро, что точно трактовать её было невозможно, а ответом было:

— Всё это… необычно и интересно. Но… почему я, ведь я опасный преступник с точки зрения правительства?

Чезаре насмешливо фыркнул:

— Знал бы ты, кем был я на тот момент, когда было объявлено об учреждении этой школы… А причина проста: ты одарен. Я встречал лишь одного человека, показывавшего… схожие результаты. И к настоящему моменту он мертв.

— Кем? — поинтересовался Рю, пытаясь выкроить время на попытку обдумать услышанное. Но по всему выходило, что думать сейчас… бесполезно. Как минимум из-за трёхдневного стресса, неожиданности всего происходящего и полной потерянности Рю относительно своей будущей судьбы. Тут до зеленоволосого дошло, что прижимать планшет к своему одеянию, залитому кровью — не лучший метод сохранить его внешний вид, и он чуть отвёл руку в сторону.

— С точки зрения Японии государственным преступником, — ухмыльнулся преподаватель, — С точки зрения Интерсигмы — межгосударственным. Да и в Ватикане на меня уже посматривали косо… В общем, у меня была бурная биография.

На упоминании Интерсигмы рука зеленоволосого поползла к поясу в поисках меча, но рыжий не заметил этого… или сделал вид, что не заметил.

— Значит, и вы тоже оказались без других возможностей к жизни и методов уйти от облавы правительства? Но как Нарьяна может находиться в Японии и удерживать правительство с Интерсигмой от действий? Меня должны были казнить, разве возможно обладать такой властью в Японии, чтобы…

Рю замолчал. Подтверждение того, что возможно — стояло перед ним. Вместо подлокотников электрического стула его рука сжимала планшет, а находился он сейчас без наручников и охраны… живой и почти здоровый.

— Хороший вопрос, — одобрил Чезаре, — Но на него у меня ответа нет. Все о Нарьяне знает разве что сама Нарьяна. И то не факт.

— И с какой целью это всё делается, также неизвестно? — спросил Рю, подозревая, что формально известно, но…

— Официально это просто причуда гениальной чудачки, — усмехнулся Чезаре, — На самом же деле… Настоящую цель тебе расскажет сама Нарьяна, когда придет время. Сейчас о ее целях знают лишь девять человек, и до поры до времени так и должно оставаться.

— Мне некуда больше возвращаться и не из чего выбирать. Если она решила принять меня, то я буду служить ей, — ответил Рю после небольшой паузы. Из его глаз к этому времени почти испарились удивление и апатичная рассеянность. Теперь там были только грусть и собранность.

— Правильное решение, — согласился преподаватель, — Полагаю, оставшиеся вопросы можно задать и по дороге.

На то, что одежда его собеседника была вся в крови, он внимания не обратил. Или сделал вид, что не обратил.

— Пойдем.

Рю последовал за ним, осторожно ступая и постоянно оглядываясь, будто ожидая, что за углом притаился спецназ Интерсигмы. Чезаре же, напротив, шел спокойно и уверенно, как будто бы не сомневался, что он тут самый страшный.

— Если у тебя есть вопросы, а я не сомневаюсь, что они есть, задавай.

— Финелла-сенсей… — осторожно начал Рю, — …и каков же план моего 'обучения'?

— План обучения индивидуален для каждого студента, — сообщил преподаватель, — Подробности узнаешь из любого терминала, когда прибудем на место. Но так как я твой куратор, тебе придется изучать политологию. А учитывая особенности твоих… достижений, углубленно заниматься физической культурой.

— Физкультурой?.. — немного удивлённо пробормотал Рю, — Тай-дзюцу? А что такое политология?

— Не совсем, но вроде того, — усмехнулся Чезаре, — Политология же… Это мой предмет, наука о политике… О власти, — добавил он, подумав, что слово 'политика' этому Маугли может быть также незнакомо.

— Политика? Но ведь это нужно только офицерам… — Рю, кажется, ещё меньше начал понимать суть происходящего. Нарьяна не собирается просто использовать его как универсального солдата? Тогда тут точно какой-то сложный и запутанный план. Или это просто отвлекающий манёвр…

— В каком-то смысле, — пожал плечами преподаватель, — А ты думал, из тебя хотят сделать пушечное мясо?

— Это было бы… логично предположить, — ответил Рю. Пока он шёл следом за невозмутимым Чезаре, его походка более менее приблизилась к обычной уравновешенной мощной и прямой.

— Пушечное мясо не имело бы смысла брать на обучение. Студентов Школы Нарьяны не так много, и предполагается, что каждый из них будет весомой фигурой сам по себе. Разумеется, кто-то вложенных усилий не оправдает. Но по умолчанию каждый обладает внушительным потенциалом.

- 'Охота за талантами'? Чем-то напоминает эпоху сражающихся царств… — задумчиво проговорил Рю, — И что подразумевается под 'внушительным потенциалом'? Я слышал, Нарьяна связана с наукой…

'А значит, Нарьяна действительно хочет устроить в Японии переворот…' — мысленно добавил он, — 'Только тогда таланты имеют смысл. Собирает молодых, которые будут преданы ей в будущем, когда достигнут расцвета сил, и придёт время бороться за власть… Похоже на один из вариантов, но точно сказать пока нельзя'

— Да-да, именно охота за талантами, спасибо, что подсказал термин, — радостно закивал итальянец, — Наука… Это лишь одна из сфер. Сама Нарьяна ученая, как и большая часть ее сторонников. Однако, помимо ученых, ей нужны и маги, и воины, и… специалисты вроде меня.

— Маги? Вместилища тёмных ками или нечто вроде шаманов Айну? — недоверчиво протянул студент, — Разве они могут что-то действительно серьёзное? И в Японии много магов?

— Ты где-то проспал последние шесть лет, — покачал головой Чезаре, — Со времени открытия сигма-технологий магами, или, в случае с Ватиканом, чудотворцами, называют людей, способных усилием воли управлять сигмой с минимумом ограничений.

— Управлять сигмой? — удивление Рю нарастало, — Да это же… слишком опасно для людей. Разве это не делают сигма-машины? Эмм… сигма-фины, кажется. Преступление по созданию такого из человека ужасно…

Тут Чезаре дрогнул. Всего на миг.

— В этом ты прав, — на этих словах в его голосе промелькнула едва уловимая печаль, — Но я говорил не о сигмафинах, а о магах. Опасность управление сигмой представляет только для их рассудка… А амагусы, более ограниченные в управлении сигмой, и вовсе обходятся без особых последствий.

Словно в подтверждение этих слов кардинал поднял руку и зажег на кончиках пальцев неяркое серебристое сияние. Рю остановился как вкопанный. Через пару секунд он снова пошёл следом с выражением лица в стиле 'тенгу живёт у меня под кроватью'.

— Это… электрический фокус? Сигма-браслет? — спросил он наконец. Кажется, слова о том, что люди управляют сигмой, вылетели у него из головы сразу после этой демонстрации, а может, и не успели туда влететь.

— Нет, — ответил Чезаре, — Я амагус-иллюзионист. Результат первой волны экспериментов. Не самый мощный дар, зато мозги на месте.

Тут он слегка лукавил. Современная магия не могла обходиться вообще без воздействия на мозг. В его случае этим воздействием была склонность к театральности. На фоне того же Сэймура Патриджа, заставившего Статую Свободы танцевать стриптиз, это действительно означало 'мозги на месте'. В чем заключалось отклонение его нового студента, еще только предстояло выяснить.

— Они пошли дальше, чем я думал… но как такое возможно? — пробормотал себе под нос Рю, — Но это же… почти как создание сигмафинов… только ещё более… странно.

Чезаре одарил его долгим и странным взглядом.

— Создание сигмафинов гораздо, гораздо хуже. Можешь мне поверить.

Он снова двинулся дальше. Видно было, что тема сигмафикации ему, мягко говоря, не по вкусу.

— Может быть, — ответил студент, всё еще до конца не сумев понять сказанное ему, — Я никогда не сталкивался с теми, кто… управляет сигмой. Значит, таких людей теперь много в Японии, и Нарьяна собирает их?

— Не сказать чтобы так уж много, — поморщился итальянец, — По всему миру количество магов исчисляется десятками, а количество амагусов — десятками тысяч. И да, они интересуют Нарьяну… Хотя и не только они: есть и просто ученые, и просто специалисты, и… ряд 'особых случаев'.

— Примерно ясно… — сказал Рю после раздумий, с таким выражением лица, словно анализировал не сходящиеся математические ряды в уме, — Очень много случилось за последнее время… Сложно уложить все это в голове.

— Да уж, за последнее время случилось многое, — усмехнулся Чезаре, — Кстати, мы почти пришли. Телепортом пользоваться умеешь?

— Ни разу не пользовался, — сказал студент, после чего не слишком уверенно добавил, — Но я смотрел ролики в сети…

— Главное, в теории знаешь, — отмахнулся кардинал. Вообще, кабинки для телепортации допускали совместный телепорт: для этого потребовалось бы вдвое больше времени, но… Но все же Чезаре предпочел настроить две кабинки. А то мало ли, что говорить начнут от такого перехода! Что начнут говорить от самого его появления с зеленоволосым террористом в окровавленной одежде, священника, похоже, не особо беспокоило.

Яркий свет, смена интерьера будки, характерный запах озона, как в лесу после грозы, и они уже были в школе. Обычно первое, что видит вновь прибывший студент, это своего куратора, встречающего его на пороге. Но обычно студентов не приходится вытаскивать из тюрьмы.

— Ну, вот мы и приехали, — усмехнулся Чезаре, указывая на одно крыло здания школы, — Вон там мужское общежитие: никакого распределения мест нет, выбирай любую незанятую комнату. Женское — вон там, — на этих словах преподаватель насмешливо подмигнул, — А вон там живут учителя.

— Финелла-сенсей, а форма тут предусмотрена? — спросил Рю, оглядывая кровавую феерию на своем кимоно, — Или хотя бы магазин одежды…

— Форма не предусмотрена, — ответил 'сенсей', - Магазин одежды, скорее всего, найдется в деревне неподалеку… К слову о: всем, что тебе может понадобиться оттуда, рекомендую обзавестись загодя. Считай это небольшим предсказанием.

Загадочная улыбка ясно показывала, что расспрашивать подробнее о 'предсказании' не имеет смысла.

— И меня выпустят отсюда? У меня нет документов, да и попали мы сюда не через вход…

— Ну и что? — пожал плечами Чезаре, — Это не проблема. Кое-какую бумажную волокиту тебе, скорее всего, придется пройти… Но в целом, скажу по секрету, тут многие по фальшивым документам. В том числе и среди преподавательского состава.

— В таком случае, мне следует отметиться где-то как новоприбывшему?

— Твое личное дело мне уже передали, — ответил Чезаре, — Дополнительную информацию получишь из терминалов, как ими пользоваться, разберешься. Логин для входа в личный кабинет — твоя фамилия и первая буква имени, пароль… Ах да.

Он достал из кармана карточку.

— Твоя карточка телепорта. Не потеряй. Номер карточки — по совместительству изначально выставленный пароль.

— Благодарю, Финелла-сенсей, — сказал Рю, принимая карточку свободной рукой. И застыл в растерянности, то ли о чём-то думая, то ли ожидая более конкретного распоряжения.

— Что еще сказать? — поинтересовался Чезаре, — Завтрак в семь утра, ужин в семь вечера, обед в час дня, но учитывая, что сегодня Рейко собралась запускать 'Хронос', путаться будут даже те, кто тут не первый день…

— Мне… следует посетить что-то в первую очередь?

— Сегодня — обустраивайся. Подбери себе комнату, познакомься с соседями, узнай расписание. А завтра начнется обучение.

— Понял, — сказал Рю, продолжая стоять на месте с прямой спиной.

— Еще какие-нибудь вопросы? — поинтересовался Чезаре, с любопытством глядя на 'ребенка-маугли, воспитанного стаей диких террористов'.

— Нет, Финелла-сенсей, — ответил Рю, украдкой разглядывая костюм учителя и по-прежнему не двигаясь.

— Тогда можешь идти, — взмахнув рукой, Чезаре развернулся и пошел в преподавательское крыло.

Впрочем, почти сразу, стоило ему, чуть отойти, его подозвала старая знакомая.

— Чер, можешь подойти? У меня тут кое-что любопытное на одного из новых студентов…