Зеркало Души

Глава 8

Хотя у Рю было все необходимое для создания меча, он не спешил делать это. Он объяснял это себе тем, что этот ход с дарением меча был лишь попыткой втереться к нему в доверие, но подсознательно понимал, что причина не в этом. Просто он вспоминал холодный взгляд другого-себя, и от этого воспоминания ему становилось жутко. Вчера он впервые увидел со стороны того 'ками меча', каким он становился на поле боя, и это зрелище ему не понравилось.

Пока же он решил провести беглую разведку. Сверившись с данными о расписании Алисы, он отправился на встречу с ней. Посмотреть хотя бы, правду ли ему сказали о ее прошлом.

На вид, что ни говори, его объект, стоявшая у окна перед дверями кабинета, не походила на такое уж чудовище. Восьмилетняя девочка европейской внешности с широко распахнутыми голубыми глазами и длинными рыжими волосами, одетая в японскую школьную форму и прижимающая к груди куклу… Вот эта кукла мигом разбила невинное впечатление. Почему-то при одном взгляде на нее глаза Рю начала заволакивать зеленая пелена. Он торопливо перевел взгляд на девушку, даже не запомнив, как опасная игрушка выглядела.

Ну что ж, увидел. Но дальше в любом случае нужно войти в контакт. Как? Вспомнив фанатку политологии на недавнем уроке, Рю мысленно хмыкнул. Может сработать…

— Заза, опять ты! — холодно и агрессивно сказал зеленоволосый, подходя к Алисе. Подойдя поближе, он оглядел ее и как будто спохватился:

— Хм, прости, я обознался. Я из семьи Ёсикава, меня зовут Рю. А тебя?

— Обознался? — взгляд у нее был слишком внимательный и настороженный для детского лица, — И много ли у вас в школе маленьких девочек с рыжими волосами? Я Алиса.

— Действительно, немного. Наверное. Я тут только второй день, — ответил самурай, — Вероятно, я просто в плохом настроении сегодня, вот и померещилось. Прошу прощения ещё раз.

Глаза японца и вправду были довольно напряжены, словно пару минут назад он участвовал в споре не на жизнь, а на смерть.

— Ты, наверное, гораздо младше той, с которой я тебя перепутал. У тебя особая программа обучения? — Рю перевел взгляд на кабинет напротив, — Я не помню, чтобы здесь преподавали какие-то общие предметы.

— Ты же тут второй день, откуда тебе знать? — переспросила она, — Тебя что-то беспокоит? По глазам и рукам вижу.

— Беспокоит? Был неприятный разговор недавно, но я уже в норме.

— Странно, — ответила Алиса, — Обычно я людей за пару секунд разбираю, а тебя понять… не могу.

В какой-то момент Рю показалось, что она прислушивается к своей кукле, а потом она вдруг спросила:

— Ты и об ошейниках ничего не знаешь?

— Ошейники? — переспросил юноша, — Я слышал, что их надевают тем, кто здесь не по своей воле, не так ли?

— Ну, ещё одно маленькое уточнение. Эта штучка… — Девочка щёлкнула по ошейнику, — …может оторвать мне голову в считанные секунды. За короткое время обитания в этом месте, меня уже успели продержать в сыром подвале, морить голодом, сжечь до корочки мою руку и сказать, что всё хорошо. Так что мне бы твой 'плохой' разговор.

— Вот как. И что же сделала им маленькая девочка, чтобы принимать такие меры? — кажется, японец всё же не удивился такими заявлениям. Может, он и был наивным в некоторых вопросах, но все же не был склонен принимать на веру все, что ему говорят.

— Им я ничего не сделала. Да, за стенами этой школы, я не очень хорошо себя вела, но их я и пальцем не тронула! За что они так со мной?! Я же ещё ребёнок! — на глазах девочки блеснули слезы, — Я не хочу так жить!

Зеленоволосый слегка растерялся:

— А что с твоими родителями? И что такого незаконного ты сделала на свободе?

— Они… они умерли! — всхлипывая и вытирая глаза рукавом, Алиса продолжала навзрыд плакать, — После смерти родителей меня отправили в психиатрическую лечебницу. Через неделю я сбежала, точнее ушла. Весь персонал убили… Все думают, что это я, но это не так! Их убила моя сестра!

Про сестру в досье ничего сказано не было. То есть, лгал или его куратор… или она.

— Так зачем же ты 'им'? — спросил японец, еле заметно нахмурившись, — Ведь в этой школе не держат тех, кого нельзя использовать, не так ли?

— А вот мне взяли и сказали! — обиженно фыркнула Алиса, сжав кулачки, — Я ничего не знаю. Все только мило улыбаются и жалеют меня! Как будто бы ничего и не происходит.

Зеленоволосый сделал шаг к Алисе и присел, наклонившись к ней так близко, чтобы иметь возможность шептать на ухо:

— Они не скажут, зачем именно они хотят тебя использовать. Это придётся аккуратно узнать самой. Они думают, что я буду служить им добровольно, потому не надели ошейник. Но я тут не по своей воле, а по воле обстоятельств. Мы ведь узнаем, зачем мы им нужны на самом деле, не так ли? Для начала просто узнаем.

Затем Рю поднялся на прямые ноги и сказал:

— Алиса-тян, мне пора на учёбу. Мы ведь ещё поговорим как-нибудь?

Девочка широко раскрыла глаза, и на её лице тут же засияла улыбка.

— Теперь уж точно встретимся! И да… — Алиса подбежала к парню и крепко его обняла, — Спасибо за надежду… Для меня это много значит.

— Удачной учёбы, Алиса-тян. Встретится ещё.

'Играет? Или мой куратор дал неверную информацию? Но зачем? Я не могу пока этого понять. Она мой враг, пока не доказано обратное. Тут все враги, и я должен пересечь их интересы, чтобы они занимались один другим, а не мной…'

Неожиданно один из студентов выкрикнул:

— Эй! Там внизу, в парке, человека сожгли!

— Опять Лилит нашла краба? — предположила Алиса, вместе с Рю подскакивая к окну.

За окном они увидели девушку-киборга, уже знакомую Рю по утренней сваре с 'сигманутым'. На ее плечах сидела незнакомая седоволосая девочка-подросток, а сама киборг отбрасывала опустошенный огнемет. Цель 'опустошения' также была видна: это был худощавый парень с ножом. Дополняла картину убегавшая Альва, почему-то не перестающая снимать происходящее на хэндбук.

— Дерьмо! — прокомментировал Рю, отмечая странный взгляд, который бросила Алиса на седоволосую. Нехороший взгляд.

Тем временем окно соседнее окно распахнулось, и оттуда послышался звонкий женский голос:

— Эй, ты там, стрелок-недоучка! Настолько труслива, что не можешь смахнуться без огнестрела?

— Ты Елена фон Рейлис? — спросила в ответ киборг.

Высунувшаяся из-за окна девушка действительно внешне походила на Елену фон Рейлис… Точнее, походила бы в статике. В динамике становилось очень заметно, что у нее не было и следа той чопорности и аккуратности; их место занимала агрессивность человека, который любит драться.

— Ты не заслужила даже права спрашивать моё имя!

— Все, кто не пуленепробиваем — от окон! — рявкнул Рю. Сам он, впрочем, отходить не торопился.

Студенты бросились прочь… И вовремя: Варгас бросила баллон с пирогелем. Для Рю мир мгновенно стал зеленым; он тут же бросился под одно из окон, укрываясь от ударной волны и осколков стекла. С жаром он, к сожалению, ничего поделать не мог.

— Рано радуешься! — когда жар схлынул, оказалось, что блондинка в белом платье, которую Варгас приняла за Елену, не только не залегла и не бросилась бежать, но и закрылась от осколков… зонтиком.

— Ты лишь жалкое ничтожество, прячущееся за своими пушками.

Она изящно взмахнула зонтом, сбивая с него пламя. Варгас усмехнулась и подняла винтовку…

Рю тем временем резко поднялся на ноги и прислонился к стене, которая являлась промежутком между двумя близкими соседними окнами. Действовать нужно было быстро: сперва понять, могут ли люди вокруг покинуть помещение на своих двоих. Зеленоволосый затянул ремень сумки с планшетом и замер, смотря невидящими пульсирующими зелёными глазами в стену напротив.

Может, как раз из-за потери зрения он расслышал яростный шепот Алисы:

— Аррр! Лилит! Что ж пришло время мести, сучка.

Перехватив 'объект' за руку, зеленоволосый указал на какого-то студента, лица которого он не видел из-за зеленой пелены:

— Ты! Уведи ребенка подальше от поля боя. Сейчас же.

Никогда Рю никем не командовал, но кажется, сейчас его послушались. А тем временем девушки продолжали перепалку:

— Я жалкое ничтожество?! Я жалкое ничтожество?! Да… мне пофиг. Зачем драться честно, если можно драться эффективно? Лилит, покажем им две тысячи градусов!!!

С этими словами Варгас подняла огнемет и выпустила струю огня… Которая попросту не добивала до второго этажа. Лилит же вмешиваться не торопилась.

— Потому что тогда ты никогда не станешь сильней, — назидательно ответила блондинка, демонстративно обмахиваясь веером.

— А мне и не надо.

Как оказалось, под прикрытием пламени Варгас перезаряжала устрашающих размеров револьвер. И хоть блондинка сумела отбить пулю тем же зонтиком, Рю ясно понял, что в одиночку ей с киборгом не справиться.

— Уведи живых, — приказал он, неслышно появляясь за плечом девушки, — Я задержу ее. Меня непросто застрелить.

Резким движением он сбросил с плеча ремень сумки и положил планшет на подоконник. Встав перед 'своим' окном, юноша вытянул руки прямо перед собой, словно набирал в них дождевую воду. А затем приложил их лицу, как надевают театральную маску. Только вот для него существовал только один театр: безумный личный театр Но, где есть только одна маска: лесного духа и убийцы — тенгу. Когда Рю убрал руки от лица, его глаза бешено пульсировали, стягивая края радужной оболочки острыми зубьями. Что сейчас творилось с его нервной системой, сложно сказать, но медики были бы в шоке… Лицо же японца действительно превратилось в неживую маску. А затем Рю выскочил в окно. Просто толкнулся ногами и поджал их в воздухе — силы короткого толчка ног хватило, чтобы выбросить тело через подоконник в парк. Затем 'тело' полетело вниз и ушло в кувырок, вновь вскакивая на ноги в лучших традициях клана Айдзу…

— Я из клана Ёсикава — Рю-но-ками, боец школ айкидзюцу катори синто-рю и айкидзюцу дайто-рю! Я ТВОЙ ПРОТИВНИК! — громоподобно и одновременно адски холодно возвестил голос чуть ли не на весь парк.

Зеленоволосый с умопомрачительной для бегуна скоростью бросился вдоль стен корпуса школы, сохраняя прямую, хоть и наклоненную вперёд спину, постепенно заходя на круговую траекторию, угрожающую киборгу заходом с фланга и сокращением дистанции. Однако, сокращать дистанцию пока не спешил.

— И она еще рассуждает о честной игре, — покачала головой Варгас, — Разве двое на одного — это честно?

Впрочем, ей не составляло труда одновременно стрелять по Рю из винтовки, а по девушке — из револьвера. Толку не было что от одного, что от другого: Рю ловко уходил от каждого выстрела, заранее зная, где пройдет пуля, а блондинка все так же закрывалась зонтиком.

— Двое на одного?! Ещё чего?! Каждый сам за себя!

— Да! Каждый сам за себя! — прокричала Лилит, размахивая руками-факелами, — Скажи 'ка', скажи 'са', скажи 'раб'. Касараб!!!

Она неожиданно прервалась…

— Э-э-э… о чем это я?

В следующую секунду на поле боя показались четверо безопасников с оружием наизготовку.

— Поставь ребёнка и отойди от него! — громко велел один из них.

Киборг помотала головой и неожиданно рванулась вперед по непонятной траектории, одновременно паля по группе СБшников из винтовки. Паника? Едва ли…

Бойцы вскинули гауссрифлы… Которые неожиданно оказались укорочены клинком, еще недавно скрывавшимся в зонтике.

— Не трогать девку! Она моя!

— Ты сумасшедшая! — выкрикнул один из безопасников.

— Отступаем! — скомандовал другой.

Оказавшись за спиной противницы, Рю неожиданно почувствовал еще чьё-то присутствие. Не враждебное, совсем нет. Скорее напротив. Как ни странно, как будто бы почувствовали это присутствие и солдаты. По крайней мере, их отступление стало разумнее и… целенаправленнее.

— Вас понял, — сказал один из них, заходя в тот корпус, к стене которого тем временем стремилась Варгас.

Рю почувствовал, как пустота сократилась. Режущий удар невидимого союзника, нацеленный в голень противницы… Но киборг оказалась быстрее. Пустота вновь сократилась… а точнее, исчезла. Дар Аматерасу подсказывал лишь одно: бежать. Бежать подальше от источника угрозы, хоть уже и все равно слишком поздно. Как в замедленной съемке, раскрылось отделение в ноге, выбрасывая второй баллон с пирогелем, и в следующую секунду произошел взрыв…

Только благодаря 'форсажу' Чезаре до сих пор оставался в сознании. Сперва он планировал просто снять киборга снайперским выстрелом… Но побоялся, что на такой скорости заденет Лилит. Как говорится, один раз — совпадение, два — уже тенденция. И ему таких тенденций решительно не хотелось. Поэтому он попытался подобраться к Анне под невидимостью и ударом ножа отсечь ногу, заставив уронить заложницу. Увы, он не учел возможностей ее тактического компьютера.

И сейчас он оставался в сознании, но на полную блокировку боли возможностей 'форсажа' уже не хватало. Но вставать надо было: насколько он успел заметить в момент взрыва, Анна шла прямиком в ловушку службы безопасности. Ему оставалось захлопнуть ее.

Выпрыгнув в окно второго этажа, Чезаре торопливо подсчитал, за каким окном располагалась 'ловушка', и, закинув леску, свесился прямо перед ним. В правой руке мелькнул лазерный пистолет: он был зол, ему было больно, и он не собирался щадить своего противника.

Анна как раз, вышибая дверь, вылетала в коридор из комнаты Акечи, где оказалась после взрыва. Одновременно она поливала комнату из огнемета, — но ни все так же уклонявшемуся Рю, ни защищавшейся хитиновым панцирем махо-седзе это не наносило никакого вреда. А между тем, обе стороны коридора блокировали безопасники. Западня.

Оставалось добавить последний штрих. Широкий луч, полная мощность. Даже если череп выдержит, с глазами ей придется попрощаться…

— Я же сказала! Она — моя! — между лучом и Анной внезапно оказался знаменитый зонтик Кирии Сольтхильд. Выстрел пропал втуне.

— Идиоты, — заявил Чезаре в адрес всех присутствующих, появляясь, после чего поймал взгляд драконицы и громко, ледяным голосом добавил:

— Лилит, немедленно слезай и выходи за пределы помещения. Ты знаешь меня: я такими вещами не шучу.

Анна криво ухмыльнулась, сорвала с плеча винтовку… и швырнула её на пол.

— Ладно. Я сдаюсь. Побегали и хватит.

Кирия сделала шаг вперёд, а затем резко развернулась, нанося удивительный по скорости, изяществу и красоте удар своим мечом, целясь Анне в область пояса, грозя ту банально перерубить на две части своим мономолекулярным клинком. Вот только изумляться красоте было некогда: вместе с киборгом она могла задеть и Лилит.

Коротким движением передвинув регулятор луча на малую мощность, Чезаре выстрелил в спину. Кирии все же было далеко до Рю: она не чувствовала пустоты и не могла уклониться. Мощность была недостаточной, чтобы убить ее, но луч оставил болезненный ожог и оттолкнул ее, в результате чего удар пришелся лишь на ногу Анны. Мгновением позже на Кирию накинулась еще и Акечи.

— Сдурела?! Всё кончено! — крикнула она.

— Касараб! Что происходит?! — возмутилась Лилит, поднимаясь с пола.

— Что происходит? — переспросил Чезаре, спускаясь в коридор, — Происходит то, что Мария позвонила чуть ли не в слезах с заявлением, что ты ввязалась в передрягу; а прибыв на место, я обнаруживаю тебя в статусе живого щита при опасном преступнике. Опять.

— Мася? — нижняя губа Лилит задрожала. Замечание явно неслабо задело девочку, — Мася!

Драконица резко обернулась в сторону уверенно шагающей к ним Марии.

— В сторону от них, Лили, — холодным тоном приказала та, на ходу зажигая в руке огненный меч.

— Все уже закончилось, — сказал Чезаре, подходя к Марии и будто не обращая внимания на устрашающее оружие в ее руках, приобнимая ее за плечи, — Все хорошо… Хотя увы, мне в этом бою похвастать нечем.

— Нет, Мася! — воскликнула Лилит, тоже становясь на пути аспирантки, — Не надо! Она — хорошая!

— Мария… — кардинал настойчиво сжал ее руку с мечом, — Бой окончен. Убери это.

Ни искорки теплоты ни в голосе, ни в глазах. Не было даже жара ярости, только какая-то одержимая целеустремлённость:

— А приказ об устранении не исполнен. Отпусти. Я казню эту тварь.

Чезаре не считал Анну 'хорошей' и, в общем-то, полагал, что смерть она заслужила. Но этот холодный взгляд… Ему не нравилось то, что творилось с Марией, и он каким-то шестым чувством понимал, что нельзя позволить ей осуществить казнь.

— Ее судьбу решит Нарьяна, — ответил он, чуть меняя положение. Теперь его жест был только объятием, ничуть не мешавшим движению руки. Он как бы говорил: 'Если хочешь пройти через меня, давай. Я не стану защищаться'.

Имевший весьма смутное представление о морали, он, тем не менее, категорически не хотел, чтобы Мария становилась… такой. Он должен был остановить ее, даже если это значит наступить на горло собственным принципам.

— Может быть, она решит ее совместно с нами. Но одно я знаю точно. Ты не должна превращаться в хладнокровную убийцу. Только не ты.

Два взгляда скрестились, как шпаги. Холодный взгляд янтарных глаз и теплый — черных. Всегда было наоборот…

— Нарьяна уже решила её судьбу, — ответила Мария, отталкивая Чезаре в сторону.

— Оп-па… — пробормотала Акечи, продолжая удерживать Анну, — Звезда в шоке.

— Мася? — удивлённо произнесла Лилит.

Только Анна попыталась воспользоваться паузой, чтобы оправдаться:

— А как насчет того, что студенты без причины устроили охоту на гражданина Колумбии и моего будущего супруга Тайама Рокиа? Проверьте планшеты, или какие там средства связи у вас используют эта блондинка и тот сгоревший бедняга, и вы точно обнаружите сообщение от профессора Кеншу. Или мне надо было спрашивать у каждого, собирается ли лично он убивать Тайама или еще подумает? Или…

Она запнулась, поймав враждебный взгляд Чезаре.

— Заткнись и не мешай, — сказал он.

После этого он снова обернулся к Марии и, почти касаясь лицом ее волос, прошептал ей на ухо:

— Я же знаю, что ты не такая, какой пытаешься быть сейчас. Не убийца. Не… не инструмент.

В первый раз за очень долгое время он коснулся ее статуса сигмафина. Он предполагал, что ей неприятно вспоминать об этом, и избегал этой темы. Однако сейчас она напоминала именно орудие. Слепое. Холодное. А Чезаре уже не раз упоминал, что главной его целью после ее клеймения было не дать ей в действительности стать вещью. Для него она была живой, даже несмотря на то, что он знал, кто она такая.

И он надеялся, что она это понимала.

— Ты ничего не понимаешь! Она должна умереть — и я убью ее! Я…

Чезаре понимал, что если ее срочно не успокоить, она наговорит много лишнего и сделает еще больше. Традиционно лучшим способом успокоить разбушевавшегося собеседника он считал хороший удар по затылку, но… Бить Марию он бы не стал ни при каких обстоятельствах. А вот…

— Мария! — снова окликнул он, после чего развернул ее к себе и… поцеловал.

Паладинка как будто мгновенно уснула на руках Чезаре. Огненный клинок в её руках оплавлял пол, казалось, её даже ноги не держали, однако на поцелуй девушка все же отвечала. Чезаре практически выпал из окружающей реальности. Где-то в глубинах его мозга модуль памяти исправно записывал все, что происходило вокруг, но его самого интересовала только Мария. Он старался продлить поцелуй как можно дольше — не только потому, что это попросту приятно (хотя и не без того!), но и потому, что он боялся, когда она откроет глаза, снова увидеть в них тот же лед. Он не знал, что делать тогда.

— Вообще-то, охота — это не убийство, — сообщала тем временем Кирия, — На меня охотились трижды, и…

— Тихо! — в следующую секунду напротив ее губ остановился пальчик Акечи, которая с искренним переживанием в глазах, сжав кулачки, следила за сценой поцелуя, — Я не хочу упустить момент!

— Учитель, вы извращенка, вы в курсе? — осведомилась Анна, но та только отмахнулась.

Мария всё ещё не держалась на ногах и не падала только потому, что Чезаре удерживал её от падения. Наконец, веки девушки медленно поднялись, и он смог увидеть удивительной чистоты взгляд, в котором не было ни острых осколков льда, ни жара ненависти, ни отблесков металла целеустремлённости. Лишь то самое волшебное сияние наивной доброты, что и было ее истинной сущностью.

Чезаре облегченно вздохнул. Он не вполне понимал, что с ней случилось, но что-то ему подсказывало, что уже в третий раз он едва не потерял ее. И в третий раз все обошлось.

— Не пугай меня так больше, хорошо? — сказал кардинал, нежно проводя ладонью по ее щеке. Девушка зажмурила глаза, как кошка, и это говорило лучше любых слов.

— Так что будем делать с Анной? — вернула их к реальности Кирия.

— Мы даём шанс каждому, помните? — всё так же нетвёрдо стоя на ногах, произнесла Мария, — Нам заплатили за то, чтобы мы дали ей шанс стать человеком. Только… Если она еще раз приблизится к моим подопечным, я ее все-таки убью.

— Если человек не может должным образом распорядиться своей силой, то он не имеет на нее права, — подхватил Чезаре, уже придумавший подходящее решение, — Я вношу предложение извлечь все киберимплантаты синьориты Варгас, заменив их лечением на проекторе, после чего объявить охоту.

Анне эта перспектива явно не понравилась:

— Прошу меня простить! Я немного перестала понимать, кто из нас вырос в диктаторской стране, где отсутствует представление о справедливом суде. Может, перед тем, как меня линчевать, вы подумаете головой? Senora Paladino, это не я подошла к вашей подопечной, а она ко мне. У меня есть видеозапись, которая наглядно это доказывает. И это не я оставила столь неординарного ребенка без присмотра, зная, что это может угрожать школе. И это не я подвергла её и всю школу опасности из-за этого факта — как вы можете заметить, девочка здорова, в безопасности и лично она никому ничего не сделала. Так что если вы хотите вырвать позвоночник у виноватой, то вы можете найти её в любом зеркале. И да, оторвать мне голову после этих слов будет не лучшим аргументом в вашу поддержку — тем более, вы сами знаете, что я права. Момент второй! Поскольку я так и не получила внятного ответа от преподавателей на вопрос, на каком основании было вынесено дисциплинарное взыскание Тайаму Рокиа — полагаю, оно было вынесено по ошибке? То есть, он не нарушал правил, и вы не имели права его наказывать, верно?

Чезаре сделал шаг, вставая между Анной и Марией, как будто киборг могла атаковать, несмотря на отсутствие ног.

— Вам стоит искать способы оправдаться, а не предъявлять претензии, синьорита, — ледяным голосом сказал он, — Киднеппинг и преднамеренное убийство, этого вполне хватило бы, чтобы уничтожить вас на месте. Удаление имплантантов — это лучшее, на что вы можете рассчитывать… А уж запрет вам приближаться к Лилит, после того как вы подставили ее под удар, это и вовсе даже не обсуждается.

— А ещё зовётся дочкой диктатора, — фыркнула Акечи, а затем обернулась к Анне, — Добро пожаловать на ту сторону автократии. Я поддерживаю инициативу замены киберимплантов на органику. И ещё…

Она широко улыбнулась.

— Ты вообще не в праве ничего требовать от педсостава.

— Хватит уже объясняться, давайте отнесем их к директору, — поморщилась Мария.

— Ладненько, девочки, погнали.

Лапки Самоноске возвысились на уровень чуть выше её головы, легко подняв обеих воительниц.

— А что будем делать с зелёненьким?

— Рю как раз действовал правильно, — ответил Чезаре, — Он старался минимизировать ущерб, его за это не наказывать нужно, а награждать. Кстати, отправьте кого-нибудь из студентов поискать его: судя по его состоянию на момент бегства, ему может потребоваться помощь… Не столько медицинская, сколько психологическая.

До кабинета Нарьяны было совсем недалеко. Даже странно было, что она не выбежала на шум… Хотя, на самом деле, ничего странного. Проект 'Дарвин' и все дела.

Акечи толкнула дверь, а затем осторожно протиснулась туда, старательно маневрируя студентами, подвешенными на её лапках.

— Директор, — позвала она, — У нас есть хорошее предложение! Давайте отменим ликвидацию Анн…

Ба-бах!

Выстрел больверка проделал неаккуратную дыру в голове колумбийки. Тело дернулось и обмякло. Неизменные чипсы рассыпались по полу.

— Я сказала 'ликвидация', значит ликвидация.

— Что ж, — философски заметил Чезаре, — Проблема решена. Хотя замечу в скобках, что вариант с удалением имплантатов был… перспективен.

При этом он не отрываясь смотрел на Марию, пытаясь увидеть ее реакцию. То, что он уже увидел, беспокоило его, и он догадывался, что если бы она сама казнила пленную, этот лед рисковал поселиться в ее глазах навсегда. Так же… Она испытывала совершенно неправедное облегчение. Но это было обычное, человеческое облегчение.

— Ну, зачем же так? — Акечи брезгливо сбросила тело Анны на пол, одновременно пытаясь мягко опустить Кирию на ковёр, — Она не была бы опасна, если бы мы удалили импланты.

— Много чести. Не заслужила. Мы лучше отправим через пару лет её отцу одну из студенток, тщательно замаскированных под дочурку, предварительно сфальсифицировав промежуточные тесты 'Затмения'.

Как всегда, Нарьяна была нечитаема. То ли она сейчас бесилась, то ли, просто действовала холодно и расчётливо. Хотя Чезаре предполагал первый вариант.

— А вот тобой, Кирия, я крайне разочарована, — покачала головой директор, — Поэтому для тебя предусмотрено довольно суровое наказание.

Чезаре снова приобнял Марию за плечи и чуть прижал к себе. Чуть позже нужно будет поговорить с ней о том, что произошло. И почему он остановил ее. Но сначала покончить с этой ситуацией.

— Уф… — лаконично ответила Кирия.

— Я объявляю на тебя охоту. Сейчас же. Сию секунду. И Рейко будет запрещено лечить тебя.

Нарьяна отвела взгляд от студентки.

— Свободна.

Она переключила внимание на преподавателей.

— У кого-нибудь есть вопросы?

Что-то в ее голосе подсказывало, что вопросов лучше не задавать.

— Что ж, в таком случае, можете идти.

Выйдя из кабинета Нарьяны, кардинал остановился. Чезаре смутно припоминал, что дело, по которому он шел, было довольно-таки срочным… Но сейчас он был убежден, что у него было дело важнее. В этот раз опасность для Марии исходила не от внешней угрозы, а от нее самой. И он четко знал, что должен быть рядом с ней. Внешне, впрочем, казалось, что с Марией всё в порядке. Она выглядела так, словно никакой вспышки гнева и не было. Как будто поцелуй… попросту перезагрузил её, словно машину. Несложно догадаться, что ему не слишком-то понравилось такое сравнение. Он же не фетишист, в конце концов.

— Лили! — позвала она и помахала рукой девочке, что сидела на подоконнике, болтая ножками.

— Мася! — радостно откликнулась Лилит и кинулась ей на шею, — А где Аня?

— Нет больше Ани.

Чезаре не успел остановить ее, хотя понимал, что в данном случае говорить правду — не лучшая идея. Он бы на ее месте сказал ей, что Анну исключили… И, кажется, теперь Лилит придется убеждать, что Анна ей отнюдь не друг…

— Зачем?! Почему?! Она же хорошая!

— Стерва она хорошая, вот она кто, — ответила паладинка, — Ей просто весело стрелять и убивать. Она ничего кроме себя не видит.

— Мася? — не поняла Лилит и уставилась на Марию, глупо хлопая глазами.

— Нет в ней ничего хорошего. Если было бы хоть что-то, она бы сейчас была жива.

Чезаре понял, что в этот раз даже Марии не по силам переубедить Лилит в одиночку.

— Она притворялась хорошей, Лилит, — сказал он, — Задумайся: будь она хорошей, стала бы она втягивать тебя в эпицентр сражения? Мария чуть с ума не сошла, узнав, во что она тебя втянула — потому что со стороны всегда видно лучше.

— На неё сами все напали! — возмутилась драконица, — Сами! Сами все понабежали и стали стрелять!

Девочка подбежала к окну и указала в сторону сада.

— Смотрите! Она просто стояла там!

— Она убила ни в чем неповинного человека, — напомнил Чезаре, — И втянула тебя как соучастницу… Даже более того — как живой щит. Ты помнишь Герхарда фон Рейлиса? Разница лишь в том, что он действовал силой, а она обманом.

Подойдя ближе, шпион покровительственно потрепал Лилит за плечо.

— Я знаю, это тяжело. Но люди часто кажутся лучше, чем есть в действительности… И именно поэтому нужно держаться тех, чьи слова не расходятся с делами. Таких, как Мария.

— Он! Он! Он напал! С ножом! Первый!

Девочка задумчиво коснулась пальцем нижней губы.

— Вроде бы…

Мария не стала ничего говорить, она просто сгребла Лилит в охапку, прижав к груди, и зарылась щекой в её седую шевелюру. Чезаре вздохнул:

— Тебе хочется так думать. Так уж мы устроены, что всеми силами стараемся защитить себя от разочарований. Но реальность жестока, и не всегда человек, разговаривающий с тобой по-доброму, действительно так уж хорош. Это, пожалуй, главный урок жизни: между красивой речью и правильными поступками люди всегда выбирают первое. И это приводит их к разочарованиям.

— Ага. Вот ты думаешь, что он такой весь верующий кардинал, а на деле желтозадый японский шпион или руководитель проекта 'Кербер', - весело добавила Мария.

— Или гигантский краб! — оживилась драконица, взмахнув рукой, — Или китайский танк!

— Вот видишь… а твоя знакомая оказалась колумбийским танком, — кивнула аспирантка.

— Клумбийский? — Лилит выпутала из объятий голову и злобно… посмотрела на клумбу, — Маленькие вероломные клумбийцы!

— Кажется, крабы могут вздохнуть с облегчением, — негромко прокомментировал Чезаре, но разубеждать ее не стал. Пусть лучше винит клумбы…

Мария рассмеялась. Весело и заливисто, запрокинув голову назад. Честно говоря, такая реакция казалась чрезмерной… Но в конце концов, лучше когда она смеется, чем плачет.

— Интересно, перед кем нам придется отвечать за кремированные клумбы… — добавил макиавеллист.

— Не знаю… — немного отсмеявшись, ответила Мария, — Свалим всё на клумбийский танк…

Она отпустила Лилит, и та немедленно припала к земле, будто котенок, осторожно подкрадываясь к клумбе.

— Главное, чтобы она не решила, что клумбийцы объединились с крабами.

— Тройственный союз: клумбы, крабы, лампочки, — ухмыльнулся шпион.

Девушка сделала шаг к Чезаре и, не прекращая наблюдать за Лилит, положила голову ему на плечо. Сейчас она казалась… умиротворённой.

— Нет-нет-нет, лампочки тут не при чём. Ни в коем случае, пусть лучше будут крабы… а пока пусть пожжёт клумбы, завтра расскажу ей сказку о том, что все злые клумбийцы теперь мертвы.

— И все будет хорошо, — ответил он, гладя ее по голове. Недавнего холода не было и в помине, и это было с его точки зрения еще лучше.

— Мне кажется, я сейчас упаду, — капризно пробормотала Мария.

Чезаре лукаво улыбнулся, а затем… поднял ее на руки. Порванные мышцы руки и сломанное ребро отозвались болью на такое издевательство, но несмотря на это, он весело заявил:

— Так не упадешь.

— Кажется, это тело немного сходит с ума, — пробурчала девушка, прижимаясь головой к его плечу и закрывая веки, — Оно ведёт себя, как пьяное… боже… или это у меня с головой что-то не то…

Чезаре ничего не ответил, лишь тепло улыбнулся. Сходит с ума… Пожалуй, если бы он пару лет назад наблюдал за ними двоими со стороны, он бы подумал именно так, причем об обоих. Как знать, может, в каком-то смысле так и было.

— Чезаре… она там… сейчас ведь просто клумбы жжёт, верно? А то… она как-то опасно затихла, — пробормотала девушка.

Пользуясь преимуществами своего роста, он присмотрелся и ответил:

— Устроила засаду на клумбу.

— КОСТРАЦИЯ!!! — резко завопила Лилит и, подпрыгнув, махнула руками, будто что-то метнула в клумбу. В следующую секунду из земли вырвался огромный столб пламени… да-да, в две тысячи градусов, не иначе. Они оба не знали, какая зараза упомянула при ней термин 'кастрация', но тот факт, что драконица производила его от русского слова 'костер', был хорошо известен. Поэтому подозревали Светлану Сухарикову или Данилу Загребного.

— Слышу, — хохотнула Мария, не открывая глаз, — Она только что 'кострировала' клумбу.

— Хорошо, что именно кОстрировала, — хохотнул Чезаре, любуясь умиротворенным лицом девушки, — А то клумба, которую можно кАстрировать, это уже какой-то уникальный эксперимент… Причем не столько по ботанике, сколько по фармакологии.

— Как ты думаешь… — спросила она, — Ее сейчас можно оставить одну?

— Вроде, на какое-то время клумбы занимают ее полностью, — задумчиво ответил мужчина, — А две безбашенные девицы, втягивающие ее в авантюры, это уже слишком для одного дня.

Мария царственно и лениво взмахнула ручкой.

— Тогда унеси меня из этого коридора… куда-нибудь.

— Слушаюсь, моя принцесса! — улыбнулся Чезаре, после чего понес ее… Куда-нибудь. Куда глаза глядят. По-хорошему говоря, у него не было особых идей, куда ее нести: о том, чтобы идти по делам, не шло и речи, а над идеей нести ее в свою комнату он собирался задуматься после бала.

В итоге он остановился на том, чтобы отнести ее в ту часть сада, что осталась незатронута сражением. Там сейчас должно быть спокойно…

— Я иногда поражаюсь тому, насколько самоуверенными могут быть люди, — вдруг произнесла Мария, — Она ведь даже не подумала о том, что она что-то делает неправильно. Ладно даже об этом! Она не задумалась о том, что её могут убить!

Брови девушки сдвинулись к переносице.

— Существует лишь две бесконечные вещи, — процитировал преподаватель, — Вселенная и человеческая глупость. И то, насчет Вселенной я не уверен. Блестящая иллюстрация к этой идее, не правда ли?

— Это уж точно, — фыркнула девушка, возведя глаза к небу, — Хотя… мы ж с тобой те ещё два примера этой глупости.

— Может, и так, — улыбнулся он, — Но наши с тобой отношения — наше личное дело. Даже когда мы нагло занимаем комнату Нарьяны.

— Отмазки придумываешь? — усмехнулась Мария и оправила упавший на нос локон, — Кстати, у меня вроде бы перестала кружиться голова, и я снова могу сама ходить… но давай сделаем вид, что второй половины фразы ты не слышал.

— Ну, передвигаться таким образом можно не только по необходимости, но и для себя… — заметил Чезаре, — Так же, как и целовать тебя я могу не только по необходимости, но и для себя.

После чего поторопился делом подтвердить свои слова. На сей раз девушка ответила на поцелуй куда более живо. Не страстно, а мягко, нежно. Её рука, в прошлый раз бессильно висевшая вдоль тела вместе с пламенным мечом, оплавляющим пол, обняла Чезаре за шею.

Через какое-то время поцелуй прервался, и мужчина улыбнулся, глядя ей в глаза:

— Нужно же наверстывать упущенное за полгода.

Мария улыбнулась и ничего не сказала. Просто поцеловала его еще раз. Казалось, они оба выпали из потока времени безо всякого Хроноса: шпион как будто забыл, что и у него, и, скорее всего, у нее еще есть дела. Как будто на свете не существовало ничего, кроме них двоих.

Именно так, не прерывая поцелуй, они добрались до небольшой беседки со скамьями и небольшим столиком в глубине сада, огороженной от всего внешнего мира густым кустарником, который, впрочем, не мешал им видеть, если такое желание вообще возникнет, могучие столбы пламени от кострации клумб.

Наконец, девушка оторвалась от губ мужчины и просто посмотрела ему в глаза, не говоря ни слова, лишь чуть заметно улыбаясь.

— Я люблю тебя, — произнесла она.

Чезаре сел на скамью, усадив девушку к себе на колени и освободившейся рукой касаясь ее волос.

— А я тебя. Видишь, как все замечательно сложилось.

— Замечательно сложилось, что Лилит не угрохали в этом побоище… — Мария сделала небольшую паузу и сглотнула, — И что ты не дал мне сорваться.

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, Мария. Я не хочу, чтобы ты становилась… Мной.

— Я вряд ли стану тобой, — улыбка девушки стала чуть шире, — Уж поверь. Я не склонна к многоходовым интригам там, где можно всё решить ударом меча.

— Пусть так, — пожал плечом Чезаре, — Но, тем не менее, оставь лучше жестокость и безжалостность для меня. Ты — все то светлое, чего нет во мне. И я не хочу, чтобы когда-нибудь сияние твоих глаз померкло.

— Если хочешь, чтобы девушка была ангелом, обеспечь ей Рай, — хихикнула в кулачок паладинка.

Чезаре негромко рассмеялся в ответ и снова поцеловал ее. В принципе, он мог бы в ответ на такое заявление зайти и несколько дальше поцелуев… Но что-то ему подсказывало, что со сломанными ребрами, надорванными мышцами и неизвестным спектром травм от взрыва пирогеля даже он проявит себя не с лучшей стороны.

— Пожалуй, тебе тоже стоит обзавестись боевым сигмафином, — негромко сказала Мария, когда поцелуй снова прервался, — А то обычному оружию недостает мощи.

В этом она, конечно, была полностью права. Но…

— Знаешь, достаточность огневой мощи — это последнее, о чем мне хочется думать, целуясь с тобой.

— Вот я и отвлекаю тебя, отче, чтобы ты не ввёл себя в грех… раньше времени, — девушка покраснела и шутливо стукнула Чезаре кулачком по плечу. Удар оказался чувствительным: всё же, боевая паладинка даже в мужских объятиях остаётся таковой. Впрочем, он не смог бы злиться на нее, даже будь этот удар нанесен ее огненным клинком.

— То я слишком тяну с признанием, то слишком тороплюсь с грехом… Эх, — Чезаре картинно вздохнул, после чего лукаво улыбнулся, — И вообще, хватит называть меня отче. А то получится, что я двух шагах от того, чтобы попробовать совершить инцест…

Мария рассмеялась.

— Но вы ведь всё-таки святой отец Чезаре Финелла, — проворковала она, — Разве нет?

Ответа она не дождалась, так как снова рассмеялась.

— Или вы японский шпион?

— Ну, вообще одно другому не мешает, — задумчиво протянул 'святой отец', - Но я уже давно не тот и не другой. Преподаватель политологии Чезаре Финелла… Сказал бы кто год назад — рассмеялся бы ему в лицо.

Старую присказку, что бывших агентов спецслужб не бывает, он решил не упоминать.

— А если бы он описал всю ситуацию тебе? — Мария ехидно прищурилась и чуть наморщила носик, — Во всех подробностях и деталях?

— Тогда я решил бы, — не задумываясь, ответил Чезаре, — Что ему самое место в том самом богоугодном заведении, где ты когда-то предлагала спрятать Лилит.

— Как жаль, что Хронос тогда не был запущен. Я бы не отказала себе в удовольствии вернуться в прошлое и рассказать тебе твоё будущее. Например, под видом странствующей цыганки-предсказательницы.

— Цыганки? — усмехнулся он, — Это уже какой-то Ноттр-Дам.

— Зато цыганкам-предсказательницам положено говорить загадочные вещи! — возразила девушка.

— Угу, 'будешь жить в Японии, взрывать мозг студентам трудами Макиавелли и домогаться послушницы'.

— Я уже паладин! — шутливо возмутилась Мария, — И вообще, я начала бы издалека… с чего-нибудь, что проще усваивается. Например, с того, какие ты будешь поручать ученикам практические задания, а не с того, что твоя возлюбленная как-то раз пару часов на дне морском с крабами общалась.

— Я бы ответил 'бедные дети', - усмехнулся Чезаре, — С чем, в общем-то, и сейчас не стал бы спорить.

— Ты будешь смеяться, но мой предмет взрывает им мозг куда надёжней, — хихикнула девушка, — Сначала самим фактом серьёзности, а затем — во время обучения. Всё же у нас школяры склонны к цинизму и прагматизму больше, чем к мышлению в различных сетках моральных координат.

— Охотно верю, — хохотнул макиавеллист, — Но кроме предмета важен также преподаватель… А студента, общающегося с тобой, я 'бедным' назвать никак не могу.

— Ты зато не воюешь с философом, хотя… — она задумчиво коснулась пальчиком нижней губы и посмотрела куда-то в небо, — Наверняка это потому, что наш джедай считает тебя ситхом более высокого порядка.

— Правильно считает, — ухмыльнулся Чезаре, — А тебя он, значит, считает ситхом равного порядка?

'Ситх высокого порядка' выразительно покосился на кольцо, из которого возникало алое лезвие огненного меча.

— Ага, — кивнула Мария, — Особенно весело, если какой студент ходит и на те, и на другие занятия. Это уже настоящая хохма.

Девушка вновь перевела взгляд на лицо Чезаре и провела ему кончиками пальцев по щеке.

— А ты ведь даже молнии из пальцев не пуляешь.

Она неодобрительно поцыкала.

— Не по статусу вам, ваше темнейшество.

— Ты уверена? — ухмыльнулся он, после чего пафосным жестом поднял руку, свободную от обнимания Марии, и создал иллюзию синих электрических разрядов, сверкающих между пальцами. Разумеется, иллюзия не могла никому причинить вреда. В общем-то, она не могла даже отделиться от его тела. Но визуально ничем не отличалась от спецэффекта к старому фильму.

Мария, разумеется, мигом поняла, как именно он это сделал. Прижав ладошку ко рту, она несколько секунд сдерживала смех… Неудачно. Наконец, отсмеявшись, она сказала, подражая интонации стереотипного 'злобного подручного Темного Властелина':

— Ну, тогда все формальности улажены, мой повелитель.

Чезаре поддержал игру, сделав морду кирпичом:

— Все идет точно по плану. Мы завоюем этот мир и вместе будем править Галактикой…

После чего, не сдержавшись, расхохотался. Не зловеще, а весело и задорно.

— Не-не-не! — замахала одной рукой Мария. Другая рука была занята — она обнимала его за шею.

— Это не смех ситха. На общем собрании злодеев тебя за такое засмеют. Причём, правильным смехом.

Он улыбнулся фирменной 'кошачьей' улыбкой:

— Надо быть хитрее. Вот я в свое время не был похож на темного лорда, и результат: ты сейчас у меня в руках. Заточить тебя в башню, а?

Никакой башни у него, конечно, не было… Но при желании устроить было вполне реально.

— Эй, какое в башню? — шутливо возмутилась Мария, — Я ведь ситх, меня не положено в башню!

— Ну, тогда мне остается наглейшим образом воспользоваться служебным положением ситха 'более высокого порядка', - ответил Чезаре, придвигаясь ближе…

Девушка капризно вывернулась, подставив под поцелуй щёку.

— Ниха-ачу, — проканючила она, — Какой же ты тёмный лорд с таким-то смехом?

— И что же, раз смех неправильный, то все, 'прошла любовь…'? — поинтересовался мужчина, целуя ее шею.

— А может, у тебя не только смех неправильный, — Мария продолжила 'уворачиваться' от поцелуев, — А вдруг ещё что неправильное? Вот, например, вспомни, как ты Лютотюльпана отвлекал.

Она хихикнула против воли, когда губы мужчины в очередной раз коснулись нежной кожи на шее.

— Обычно те, у кого в этом плане что-то не так, не пристают к девушкам с поцелуями. Разве не так?

— Да ладно? — возразила Мария, — У Лютотюльпана были и мужья, и жёны. А ну как это заразно?

— Что заразно? — ехидно улыбнулся Чезаре, — Разве ты слышала, чтобы с самой весны я приставал хоть к кому-нибудь, кроме тебя?

— Да ты и ко мне не особо-то приставал, — снова хихикнула девушка, — Кто знает? Может, сдерживался?

— Конечно же, сдерживался, — легко согласился Чезаре, — Мне хотелось поцеловать тебя и посмотреть на реакцию, еще когда стало ясно, что ты это почувствуешь. Но я ограничивался тем, что втихомолку тебя лапал.

— Эй, это когда ещё?! — 'возмутилась' Мария и активно задёргала ножками, — Что за подставы!

— Было, было, — рассмеялся шпион, прижимая ее к себе чуть крепче, — Я просто делал это аккуратно и не палясь.

— Та-ак! — всё ещё находясь у него на руках, Мария умудрилась упереть руки в бока, — Ничего не знаю. Когда это было? Почему я не в курсе?

— Говорю же, не палился. Я вообще очень скрытный. Что мог бы совратить тебя так, чтобы ты не заметила, заявлять, конечно, не буду, но…

— Совратить, да так, чтобы я не заметила? Нашёл чем гордиться!

— Вот-вот, — ухмыльнулся Чезаре, — Так что гарантирую: если я тебя совращу, ты это запомнишь…

И пока она соображала, что ответить на это самоуверенное заявление, все-таки поцеловал ее. На сей раз Мария не успела увернуться. Она шутливо забарабанила по плечу Чезаре, а затем, кулак разжался, ладонь мягко легла на плечо мужчины, и она ответила на поцелуй, совершенно забыв про свою игру в обиженную недотрогу.

'Точно по плану' — пронеслась глупая мысль у него в голове.

Спустя некоторое время пришёл конец и этому поцелую.

— Хм… — Мария нахмурилась, — Кажется, любовь не лечит… кругом одно враньё! — с притворной злобой погрозила она кулаком небу.

Чезаре не сразу сообразил, что она имеет в виду.

— Может, это твой бог таким образом гарантирует, что я не совращу тебя хотя бы до вечера?

— Ну да, чтобы не травмировать психику девственницы в теле развратницы, — рассмеялась девушка.

Чезаре усмехнулся. Эта пикантная деталь не была для него новостью, но шуток на эту тему он предпочитал избегать.

— Ну, пусть работает… пока. Хотя если он так старается уберечь тебя от психологических травм, то непонятно, где он был до этого.

— Пути Господни неисповедимы, — пожала плечами Мария, — В любом случае, тебе надо к Рейко. Думаю, она уже закончила со студентами.

— Надо, конечно, — не стал спорить мужчина, — Но это не срочно. Что же до Бога… — кардинал ухмыльнулся, — Что ж, в таком случае его обязанности и дальше буду исполнять я. Получается пусть не идеально, но смею надеяться, приемлемо.

— С непорочным зачатием ты точно облажаешься, — во весь голос рассмеялась паладинка и вновь стукнула его по плечу.

— Ну, непорочность и я — вообще понятия плохо совместимые, — парировал шпион, — Но, по крайней мере, оберегать тебя у меня получается явно лучше, чем у него.

— Ну так люди и являются основой армии Господа, — усмехнулась Мария, — Об этом даже киношники Голливуда знают. Ходил бы ко мне на лекции, был бы в курсе.

— Пусть так, — пожал плечами Чезаре, не собираясь затевать спор на тему религии. Он был атеистом, она ревностной католичкой: ничего хорошего из этой темы по определению не выйдет.

— К себе на лекции, пожалуй, зазывать не буду… Тем более после сегодняшнего.

Девушка состроила притворно-настороженную моську.

— И что же там такого происходит на твоих лекциях, что мне там лучше не появляться… тем более после сегодняшнего?

— Как что? — с наигранным удивлением переспросил макиавеллист, — Рассказываю об интригах, предательствах и прочих пакостях, которые просил тебя оставить мне. А ты что подумала?..

— Я ничего не подумала, — честно призналась Мария, — Потому и спросила.

Что на это ответить, Чезаре не придумал. Снова воцарилось молчание. Кардинал просто молча сидел, прижимая к себе послушницу, и наслаждался моментом…

— Ну-у… хорошенького понемножку, — улыбнулась она через некоторое время, — Кажется, Лили надоело кострировать клумбы.

Чезаре вздохнул со всей скорбью мира, но все же неохотно признал ее правоту и начал подниматься. С изрядным трудом, учитывая полное отсутствие опоры.

— Думаю, можно уже меня спускать, — заметила девушка.

— Можно. Но нужно ли?

— Думаю, нужно, — уже серьёзно сказала Мария, — Тебе нужно к Рейко, а мне — к Лили.

Шпион пожал плечами, но все же поставил ее на землю.

— Что ж, в таком случае, с нетерпением жду вечера.

— Ты там, главное, лечись хорошо. Ладно, я побежала по делам!

Что характерно, в данном случае фигура речи понималась буквально. Мария именно что побежала. Какое-то время Чезаре, улыбаясь, смотрел ей вслед. Затем улыбка исчезла с его лица, и он почувствовал, как теплота, с которой он смотрел на любимую и даже просто думал о ней, отступает куда-то в глубину глаз, сменяясь тем самым льдом, который он так не хотел видеть в ее глазах. Когда он снова встретится с ней, лед снова отступит, и ему снова не будет дела ни до чего, кроме нее. Но сейчас самое время заняться делом.

Поэтому Чезаре отправился не к Рейко, а к Эйхту. Лис чуял след добычи и не собирался ее упускать. А то, что эта 'добыча' вполне могла сожрать самого лиса, еще сильнее прибавляло остроты…

Гадая, какую именно пакость могло означать известие, что ему может вскоре понадобиться новый объект, Тадеуш дошел до спортзала. К своему удивлению, Розового Кошмара он там не обнаружил: вместо нее стояла незнакомая ему китаянка в военной форме и с фрейдистских размеров мечом на плече.

— Здравствуйте, пани… — сказал он, подходя, — Не подскажете, где можно найти пани Акеми?

— Упорхнула пташка. В декрет, наверное, — пожала плечами женщина, — Так что я за неё.

Она повернулась в сторону Сикоры.

— А ты у нас кто?

— Тадеуш Сикора, пани… Я пришел слишком рано?

Последнее предположение было вызвано тем, что других студентов вокруг не было.

— Не то чтобы очень, — ответила она, потягивая сигарету, — Минут на двадцать раньше, чем нужно. Зато хотя бы можешь быть уверен, что не опоздаешь.

— Могу я узнать ваше имя, пани? — спросил студент.

— Чанг, — ответила она, — Сержант Мелисса Чанг. Можно просто 'мэм' или 'ваше сиятельство', если вдруг забудешь имя, — ехидно добавила преподавательница.

— Вас понял, пани Чанг, — Тадеуш коснулся рукой ошейника, — Вынужден вас попросить в случае, если я начну себя вести неадекватно агрессивно, вырубить меня — это вернёт в меня в… нормальное состояние сознания. И заранее приношу извинения за все неудобства, которые я могу доставить в этом… состоянии.

— Мог бы и не говорить, я всегда так делаю со студентами, буянящими на уроках.

Она пожала плечами.

— Хотя иногда я их рублю мечом. Или сдираю шкуру. Или засовываю в задницу пулемет. Но это зависит от настроения, а оно у меня сегодня хорошее.

— Мда… я бы определенно предпочел бы первый вариант, пани Чанг… Чему планируете посвятить сегодняшний урок? Общая подготовка… или у вас своя программа?

— Сегодня же праздник, верно? — улыбнулась женщина, — А Эрл как раз доделал мяч для бунтарьбола, так что найдем чем заняться.

— О! — улыбка Сикоры стала шире, — Это интересно. А что такого в этом мяче?

— Он ведет себя, как хочет. В смысле, как ему придет в голову.

Она махнула рукой, приветствуя еще двух студентов — коренастого южанина и спортивного вида блондинку.

— В таком случае, полагаю, мы можем сыграть в одной команде? — предложил Тадеуш, тоже приветствуя вновь прибывших.

Чанг фыркнула.

— А кто судить будет? Эдуардес?

— А чем вас Эдуардес не устраивает? — не понял южанин, — Привет, Мелисса, а что, Розового Кошмара не будет?

— Я за неё, — ответила Чанг, а затем достала из кармана смартфон и взглянула на экран, — Хм… Ладно, мальчики-девочки, одевайтесь пока, а мне надо уладить одно дело.

— Ну, моя одежда в принципе подходит и для спортивных занятий, — Тадеуш демонстративно отряхнул танцевальные брюки. Тем временем народ продолжал прибывать: в зал вошел долговязый студент в многократно заклеенных очках.

— Тогда можешь не одеваться, — махнула рукой Мелисса, туша сигарету о боковину банки-пепельницы, — Ладно, я ушла. Никуда не разбегайтесь.

Она двинулась вниз по лестнице.

— Не вернусь к началу класса, проведите разминку!

— Хм… куда это она? — с интересом спросила блондинка, — А, ладно, кто как хочет, а я пошла смотреть на мяч!

С этими словами она бегом бросилась в сторону зала.

— Эй! Меня подожди! — бросил долговязый, помчавшийся следом.

Пока что в зале осталось всего два человека.

— Почему-то мне кажется, что только что случилось что-то на редкость поганое… — поляк протянул руку, — Тадеуш Сикора, сигма и разум.

— Хесус Эдуардес, альтернативные способы энергопередачи, — ответил южанин, пожимая руку Тадеуша, — Ну, учитывая, что Мелисса у нас вроде как безопасница, ей пришло сообщение явно не об убёгшем молоке.

Тадеуш сокрушенно покачал головой:

— В этой школе что-нибудь бывает тихо и мирно? Кстати, как насчет сыграть в одной команде?

— Можно и в одной, — пожал плечами Хесус, — А чего ты к Рейко не сходил? Убрал бы эту красоту, — он провел пальцами по своему лицу, будто на нем отражался шрам Сикоры. — Да все как-то не до того: ношусь, будто с утра сел на осиный улей, — хмыкнул поляк, — Даже Хронос не помогает, когда за день надо выполнить недельный план…

В следующую секунду и дверей зала вылетел жёлтый мяч, завис в воздухе, грохнулся на пол, подпрыгнул к потолку, а затем вцепился в него своими лапками и осторожно высунул любопытную мордочку.

— Ловите его! Ловите! — радостно подпрыгивая и громко крича, выскочила из зала девушка.

— Ох ты, ёб твою, — произнёс Хесус, — Это что… мяч? И что… как этим играть?

— Не ругайся! Ты его пугаешь, — огрызнулась светловолосая и весело прыснула в кулачок, когда мяч негромко чихнул.

Тадеуш мягко улыбнулся и подошел к девушке:

— Позвольте мне, пани… — Сикора переключил внимание на мяч, — Ну, малыш, иди сюда, не бойся… — он протянул к мячу руку ладонью вверх.

Мяч неуверенно прополз по потолку полметра в сторону поляка и застыл, глядя на него чёрными блестящими глазёнками. При ближайшем рассмотрении он больше напоминал покемона, чем мяч…

— У кого-нибудь есть что-нибудь вкусное? — Сикора улыбнулся, ощущая себя последним идиотом.

— Только это, — девушка извлекла из кармана шоколадный батончик.

— Осторожно! — крикнул долговязый, но было уже поздно.

'Покемон' оторвался от потолка, на ходу сворачиваясь в мяч, со скоростью, лишь чуть-чуть не дотягивающей до пушечного ядра, устремился в сторону светловолосой. Лишь в последний момент, воспользовавшись заемной силой, Тадеуш смог оттолкнуть ее из-под удара.

— Ух… спасибо, блин, — неожиданно рассмеялась она, сидя на полу.

Мяч же в нескольких сантиметрах от поляка замер, словно суслик, который увидел нечто странное, но не знал, как на это реагировать. Или крыса, которая не могла понять, похвалят её сейчас за кражу семечек или отругают.

— Кабу? — пропищал он.

Тадеуш, держа мяч одной рукой, протянул вторую блондинке… Которая, однако, проигнорировала ее, предпочтя подниматься самостоятельно.

— Простите, пани… как, вы сказали, вас зовут? Предлагаю покормить это стихийное бедствие, пока он еще в кого-нибудь не выстрелил…

— Светлана. Светлана Сухарикова. Мотолёт.

Она протянула шоколадку.

— Очень приятно, пани Светлана, — улыбнулся поляк, после чего зубами развернул обертку и протянул мячу лакомство, — На физкультуре всегда так… оживленно?

— Обычно оживлённей, — заметил Хесус, — И, если честно, я не знаю, у кого будут жёстче придумки, у Розового Кошмара или у Мелиссы.

— Ка-а-абу! — радостно сообщил мяч и, схватив лапками шоколадку, начал радостно её грызть. В этот момент он ещё больше стал напоминать грызуна, разве что уж больно лёгкого и мягкого.

— Так и буду тебя звать, — буркнул Тадеуш, передавая кушающий мяч Светлане, — Занятный малый…

— Это Эрл его создал, — сообщила девушка, кивая в сторону долговязого, который стеснительно стоял в стороне, отреагировав на представление только вялым жестом руки.

— Эмм… Может, его кто-нибудь возьмет у меня? — поинтересовался поляк.

— Давай его сюда, — сказала Светлана, жадно протягивая ручки к мячику.

— Ка-а-абу! — произнёс мяч, всеми четырьмя лапами вцепившись в шоколадку, будто бы это сокровище, которое у него вознамерились отобрать.

— Милая картина… — Тадеуш достал мобильный и сфоткал Светлану с кушающим Кабу на руках.

— Ух ты, а что это у нас тут происходит?!

С этими словами, протиснувшись между Тадеушем и Хесусом, к центру событий проскользнул некий светловолосый парень в спортивном костюме, но с неко-ушками на голове, который тут же загородил весь кадр своей спиной.

— Ути-пути, какая няша… — умилённо произнёс он, склонившись к мячику, — Ты, жёлтенький, кстати, тоже ничего.

— Ну ладно, — торопливо сказал Сикора, — Кабу покормили, предлагаю теперь приступить к игре. Раз уж пани Чанг сказала, что правила как в обычном волейболе, то по ним и будем судить. Судью каждую игру менять будем. Желающие посудить есть?

— Хм… пожалуй, я буду судьёй, — заметил Эрл, — Если честно, меня как-то играть не тянет.

— Что, мяч взрывается при попадании в штрафную зону? — осведомился ушастый.

Отчего-то это предположение показалось Светлане разумным, и она с подозрительным прищуром посмотрела на Эрла.

— Колись, что ты от нас утаил?

— Не-не-не-не, — замахал руками Эрл, — Просто я не очень люблю физические нагрузки.

— Ага, — небрежно фыркнул ушастый, — Так мы тебе и поверили.

Он обернулся к Тадеушу и протянул руку для знакомства.

— Да, кстати, Феликс Столл, озверин.

— Тадеуш Сикора, сигма и разум, — ответил поляк, пожав руку, — На основе тестостероновых гормонов с модификаторами? — как бы невзначай уточнил Сикора, — Вряд ли, слишком быстро бы выгорал… Стимуляция лимбической системы и ретикулярной формации?

— Зачем вливать гормоны, если можно стимулировать их выработку? — усмехнулся Феликс, — Хотя, если честно, пока что приходится принимать озверинчик курсами, но, думаю, озверин версии 2.0 будет уже на основе наноботов, чтобы делать из слабака альфа-самца на постоянной основе.

— Эй, звери! — вмешалась Светлана, — Вы играть-то будете?

— Сейчас идем! — крикнул в ответ Тадеуш, но все же поинтересовался у Феликса:

— Какую выборку и контрольную группу планируешь?

— Ну-у… в этой школе достаточно безвольных слабаков, так что и идти далеко не надо, и объекты всегда будут в поле зрения, — усмехнулся тот.

— Ясно, — сказал Тадеуш, подсчитывая количество студентов на занятии, — Так, полагаю, у нас два на два. Без обид, но первую игру я в команде с Хесусом. Потом можно и рокировку сделать.

— Я не против, так будет даже веселей!

Феликс выбежал на поле, где Хесус и Светлана уже натягивали сетку.

— Светочка! Мы с тобой в одной команде! — весело заявил он.

— Тадеуш! — не отвлекаясь от своего дела, крикнула она, — Вмажь ему по кумполу от моего имени!

— Эм? За что, пани Светлана? — похлопал глазами поляк, не сходу понявший причины ярости русской, и перевел взгляд на очень довольного Феликса. Тот 'по большому секрету' пояснил:

— Она просто очень смущается, если её ласково называть, и прячет стеснительность за агрессией.

— О чём вы там шепчетесь?! — яростно выкрикнула девушка, всё ещё удерживая сеть.

— О том, что мы с паном Феликсом, как истинные джентельмены, не вправе стоять в стороне, в то время как пани работает, — Тадеуш подмигнул Феликсу и решительно подошел к столбу, к которому привязывала сеть русская, — Позволите, пани Светлана?

— Отлично. Подержи и закрепи, а я пока вломлю этому кошаку!

Реакция Феликса была моментальной. Ухватившись за канат, он в пару приемов взмыл под потолок.

— Я не кошак! Я нэк! Я няшный и кавайный! Мне нельзя вламывать!

— Нэк? — переспросил Тадеуш, закрепляя сеть, — Что это вообще?

— Кажется, это как-то связано с китайскими порномультиками, — ответил Хесус, отходя от сети и критически оглядывая получившийся результат. Кажется, сеть была хорошо закреплена. Он довольно кивнул.

— Тебе не хочется посмотреть на то, как они будут против нас играть в одной команде?

— Да, а потом сделаем рокировку, и у них будет шанс оторваться друг на друге… Эрл, а что Кабу еще умеет, кроме как быть мячом?

— Ну-у… я не вкладывал в него каких-то особенных заморочек, — рассеянно ответил парень, вертя мяч в руках, — Он, вроде как, изначально планировался как мяч.

— Кабу, — подтвердил Кабу, кивнув головой.

Почесывая мяч за ухом, Тадеуш покосился на Светлану, все так же караулившую 'кошака' у подножия каната.

— Феликс, тебе еще с ней играть в одной команде!

— Да я не то чтобы против. Я очень даже за. Всеми руками за, — ответил тот, ещё крепче вцепляясь в крюк, — Вот Светусик отчего-то против.

— Я против? Я не против! — рыкнула 'Светусик', после чего ее голос стал опасно сладким, — Слезай. Поиграем. Да-а-а.

— Да, они определенно отличная команда, — Тадеуш взял Кабу на руки, — Любишь чеканиться, Кабу? — с хитрой улыбкой спросил он.

— Ка-абу!

— Я сразу предупрежу, его очень сложно чеканить, — прокомментировал Эрл.

И вправду: если в первый раз Кабу приземлился, как положено мячу, то во второй нагло уцепился за ногу Тадеуша. И в тот же самый момент в зал вошли еще две девушки.

— Это чего это вы тут творите? — спросила одна из них, мускулистая брюнетка неформального вида, — Вам делать нечего, как на классы таскать свои придумки?

— Да ладно тебе, Элли, ты только посмотри, какой он миленький! — умилилась её подруга, отличавшаяся выдающимися… достоинствами.

— Кабу — это мяч для бунтарьбола, — пояснил Эрл.

— Да, если наша школа так хочет косить под Хогвартс, то нам нужен свой собственный спорт, — согласилась Светлана, отвлёкшись от попыток скинуть Феликса с каната.

— Вот как, — задумчиво ответила Элли, — Ну, лады, но я в этом не участвую. И вообще, с чего это им приспичило вместо военно-полевых учений устроить соревнования по этому вашему лохоболу?

— Не смей называть его лохом, Элли! — возмутилась её спутница, стягивая мячик с ноги Тадеуша. В следующую секунду она чмокнула Кабу в пузико.

— Давай лучше переименуем эту игру. Будет не бунтарьбол, а няшкобол!

— Ка-а-абу! — поддержал идею Кабу.

— Ему нравится… да и я не против, — согласился Феликс, осторожно спускаясь по канату, — Решено! А победитель в матче будет называться няшкой.

— Тогда я тем более не участвую, — покачала головой Элли, а затем, глупо хлопая глазами, уставилась на Феликса, — Э-э-э… никогда не видела няшные смайлики в жизни. Больше не корчи такую рожу.

— Пани, но без вас не получится равных команд, — заметил Тадеуш, — И потом, пани Чанг намекнула, что навык игры с этим мечом может нам вскоре пригодиться.

Спохватившись, он торопливо представился.

— Элли Хатунен, нано-интеллект, — представилась девушка, — Так возьмите уже того дылду Эрла, как раз три равных команды получится.

— Ты бука, Элли, — резюмировала её подруга, — А меня зовут Хлоя Фьюри, ведьмин мох. Кста-а-ати! — протянула она, — А давайте называть проигравших буками?!

— Ка-а-абу! — внёс на обсуждение предложение Кабу.

— Тогда лучше бяками, — рассмеялся Сикора, — Это созвучнее с няками. А Эрл у нас первый на роли судьи — мы планировали рокироваться, чтобы каждый успел и поиграть, и посудить… Ну что, начнем, панове?

— Говорят, мы бяки-буки, ка-а-ак выносит нас земля? — пропела по-русски Светлана, подходя к сетке, — Монетка есть?

— У меня есть, — сообщил Эрл, — Кстати, сейчас мы можем тренироваться в правильном составе: в бунтарьболле члены команды должны быть разнополыми. Это… в общем, имеет значение.

— Бли-и-и-ин, — протянула Хлоя, — А я хотела с Элли быть в одной команде…

Она резко оживилась.

— Элли! А давай ты быстро сбегаешь к Фрее и сменишь пол?

— Я уже тысячу раз говорила, НЕТ!

— Боже… я просто обожаю эту парочку! — умилился Феликс.

— Ка-абу! — подтвердил Кабу.

— Давайте уже кидать, — фыркнула Светлана, — Орел!

— Решка!

Вокруг были горы. Никаких лишних людей, как обычно: только несостоявшееся будущее Японии и его отец. Мальчик в белых одеждах с чистыми зелёными глазами, напоминающими два искусственных озера, какие обычно располагают перед храмами, смотрел на стрекозу, что разбилась об камень. Его отец — Одариги — проверял зачем-то породы на отвесной скале, немного отвлёкшись от остального.

— Она умерла? — спросил мальчик, не отводя внимательного взгляда.

Одариги повернул голову, но не понял вопроса. Он подошёл ближе, чтобы иметь возможность проследить за взглядом.

— Да, — был ответ, — Пришло её время.

— А… когда я вырасту, что будет с остальными, кто сейчас взрослый?

— Они постареют, — был спокойный ответ.

— А потом?

— Умрут, — Одариги повернул голову, снова глядя на скальную породу, которую расковыривал до того. Он уже понял, что этот разговор закончится в лучшем случае слезами. К сожалению, после облучения Рю слишком отставал от сверстников. Но хуже того было совсем иное. Он не годился в политику. И даже в солдаты Одариги не представлял, как его вырастить. Этот мальчик был слишком постоянен и мягок. Для Кику он представлял собой слишком умильное зрелище: один он мог часами наблюдать солнечные лучи или заниматься ещё чем-то далёким от тех ужасов, которые она видела на работе и которые её заставили пережить ублюдки из чиновничьего аппарата. Но на поприще подготовки и обучения… с ним были одни проблемы, и казалось, что он так ничему и не научился толковому, что сделало бы его ценным самураем или лидером. Близкие товарищи Одариги, которые знали о происхождении Рю, навязчиво советовали избавиться от дефектного амагуса без будущего, ещё когда стал ясен побочный эффект дара. Одариги резко отвергал эти предложения. Нельзя было сказать, что он любил Рю. Он даже не относился к нему как к сыну. Но что-то в нём не желало избавиться от жертвы этого эксперимента. Какое-то странное упрямство, некое убеждение, что человека нельзя бросать после того, как он полностью доверил тебе свою жизнь, судьбу, память… Ни за что нельзя. Он в это верил. Как и верил в то, что старое величие Японии нельзя утопить в сигме. Это было частью его жизни, его сущности, его природы. Маленькая вера в то, что нельзя избавиться от Рю за то, в чём он не виноват, была частью большой веры в Японию и идею возвращения былых принципов управления ею. Если бы Одариги уступил в этой маленькой вере, размером с горчичное зёрнышко, то он бы потерял что-то большее. Его большая вера бы рассыпалась в прах по этим, казалось бы, ничтожным зёрнышкам, как только выпало бы одно. Таков человеческий дух, что он требует цельности. Когда-то будущий самурай прочёл это в какой-то китайской книге. И сделал это частью своих убеждений, точнее — своё понимание этого. Одариги всегда помнил о цельном понимании картины. Всегда быть справедливым. Всегда верить в Японию. Всегда карать виновных. Всегда защищать своих. Всегда работать над людьми согласно своим убеждениям. Никаких исключений. Никогда. Он всегда всё делал правильно. Его дух был целен.

— Когда-нибудь я захочу умереть… — произнёс мальчик. От неожиданности Одариги повернул голову.

— Что?

— Ничего, — помотал головой Рю, отрывая взгляд от стрекозы, — А мы поднимемся выше в горы?

— А ты не боишься?

— Нет, я ведь с тобой! — еле заметно улыбнулся мальчик.

Одариги снова повернул голову к скале. И задумчиво кивнул.

Он бежал. Бежал не зная куда, как бешеный пес. Он не помнил, от чего бежал, куда бежал и где он вообще находится. Глаза застилала зеленая пелена, сквозь которую проникали образы прошлого… Будто у умирающего. И в этом мертвенном бреду он ясно видел то, что изо всех сил старался не замечать.

— Не смеете! — прошептал Рю, облизывая губы, — Не позволю себя уничтожить!

Так он бежал, примерно с минуту, прежде чем его глаза, наконец-то, смогли что-то видеть. Теперь он нашёл себя где-то в саду, средь лабиринта кустов и фигурно стриженных деревьев.

— Привет, — обратилась к нему странная девушка в очках, — Ты плохо выглядишь.

— Убирайся! — крикнул в ответ юноша, — Не подходи!

'Уйти. Не дать поймать. Не дать повредить' — стучал пульс в висках. Где-то там охранный периметр и лес… возможно, где-то в саду есть место, где можно скрыться… мысли зеленоволосого лихорадочно скакали с одного на другое, а тело продолжало бежать.

— С хрена ли? Я дочь госпожи!

Рю явно было не до анализа звуковой дорожки происходящего. Перелетев через пару-тройку кустов, он потерял контроль дыхания, что для такого состояния нервной системы неудивительно, и эпично ввалился в центр очередного куста, обдирая торс и руки, вместо того, чтобы его перепрыгнуть. Там он и замер, понимая, что выбираться это шумно и, мягко говоря, не быстро.

— Ты что? — удивленно спросила девушка, поднимаясь со скамьи, — Перепил? А кусты портить обязательно?

— Стой на месте! — выкрикнул Рю, выхватывая пистолет. Толку от этого было немного, учитывая, что он опять ничего не видел.

— Да что я тебе такого сделала!?

— Не хочу! — закричал Рю.

А затем его глаза опять стянулись в зелёные куски острозубого льда. Голос превратился в ледяное подобие прежнего, то опять скатывающийся в нервный истеричный тон, то возвращающийся в холодное безразличие.

— Тот, кто делает шаг назад — умирает. Делай шаг вперёд! Тот, кто опускает меч — умирает. Поднимай меч! Тот, кто медлит с рубкой — умирает. Руби немедля!

То сбиваясь на истерику, то опять ныряя в потустороннюю отрешённость машины, Рю, казалось, был близок к тому, чтобы его заклинило:

— Шаг! Подъём! Рубка! Шаг! Подъём! Рубка! Шаг! Подъём! Рубка! — повторял японец, а его голос затухал, пока он не стал уже шептать эти слова. 'Вектор' бессистемно, но угрожающе ходил в руке зеленоволосого, обводя пространство вокруг. Глаза безумно пульсировали зелёным.

— Ясно… — сказала девушка словно сама себе, а затем бесстрашно двинулась прямо к кустам, ничуть не опасаясь вектора, который японец уже даже и не скрывал. Зелёный мир никак не отреагировал на это движение… поначалу. А затем он сообщил: пустота. Она там, впереди. Она приближается. Там безопасно.

— Не… невозможно… — пробормотал Рю, чувствуя, как рука с пистолетом опускается, — Кто ты?

Пустота подошла к нему и обволокла его полностью. Смотрящий со стороны увидел бы просто по-осеннему рыжую девчушку, которая обняла японца и похлопала его по спине.

— Не бойся. Я рядом. Всё хорошо. Ты не один.

— Я обманывал себя, — прошептал японец. Он ни о чем не думал, ему просто хотелось выговориться, — Я убивал, потому что не хотел умирать. Не хотел оказаться на месте тех, кого рублю. Не ради какой-то мечты или долга, а по столь очевидной причине, которую в упор не замечал. Я не такой, как мне говорили, я хотел лишь уйти живым. Разве не все они этого хотели? Но почему они не отступали? Они всегда вели себя так, словно верили, что спасение в том, чтобы стоять и стрелять. Я тоже не отступал, хотя хотел. Но я всегда побеждал. Я знал, что если я начну отступать, они меня застрелят. Я не хотел давать им шанс, ведь нужен был ещё хотя бы один день… в который я мог бы сказать себе, что мы сделали ещё один шаг навстречу будущему. Я использовал каждый шанс, чтобы вернуться живым. Чтобы еще один день обманывать себя. Кто ты? Ты Аматерасу?

— Нет, — улыбнулась она и провела рукой по его волосам, словно он был перепуганным ребёнком, — Я просто выполняю её работу. Успокойся, расслабь нервы. Вдох. Выдох. Глубокий вдох. Выдох… Здесь все такие. Здесь все потерянные, не знающие, куда и зачем они идут. Все те, кто не может или не хочет жить среди тех, кто живёт за вратами. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Она чуть отстранилась и взяла Рю за плечи. Она улыбалась.

— Ты ведь Рю, верно? Рю Ёсикава? Неприкосновенный мечник, нефритовый воин, небесный клинок ветра? А я — просто Ноэль.

— Ёсикава-хикоку. Изменник и сигма-террорист. Тенгу-убийца, — уточнил Рю, — Таким меня видела Япония, как я здесь видел взбесившихся пользователей сигмы. Вот она, правда. Я убивал не монстров, а загнанных в угол людей, чтобы выжить, а не ради долга. Они же видели меня монстром в последний миг своей жизни. Раньше я не знал, каково быть на той стороне маски. Ведь быть там означало смерть.

Дыхание зеленоволосого постепенно пришло в норму. Мир снова вынырнул из нейрошока в зелёную, но всё же визуальную палитру оттенков.

— Меня не готовили к такому. Мне жаль, что я потерял контроль, Ноэль-сама.

— Но ведь теперь ты осознал свои ошибки, твоя жизнь продолжается, и ты ещё можешь спасти больше людей, чем убил за всю свою жизнь, и чем когда-либо убивал самый страшный и могучий воин прошлого. Я даже не могу представить, как это тяжело, понимать, что ты всю жизнь верил в ложь. Я не могу тебя понять. Прости. Я даже не могу посочувствовать. Могу только догадываться, что ты сейчас чувствуешь себя так, будто умираешь.

Какое-то время Рю пристально смотрел на листок куста — один из тех, которых тут, собственно в центре куста, было не счесть, и который никак не мог обладать чем-то выдающимся, ради чего его стоило созерцать столько времени. А потом зеленоволосый самурай тихо и отчаянно произнёс:

— Я амагус, верно? Потому мной и заинтересовалась Нарьяна. Потому никто и не удивился моим способностям, потому никто даже не стал спрашивать, как я это делаю. Потому меня не боялись военные, когда я был в плену. Потому Флора сказала, что меня обманули. Потому мой куратор называл мое состояние 'боевым трансом'. Потому я впервые услышал об амагусах от него.

И ещё много-много 'потому' пролетало в голове у 'наследника Аматерасу'. И все эти 'потому', начиная от постоянных тестов на каком-то оборудовании и заканчивая системой интернет-защиты, блокирующей чуть ли не всё информацию о мире и сигме, выстраивались в дорожку, которая вела лишь к одной двери, перед которой он сейчас и стоял и даже знал, что за ней. Только открывать всё равно не хотелось.

— Да, — кивнула Ноэль, — Ты амагус. Но мама заинтересовалась тобой не поэтому. Точнее, не только поэтому. Она видит в людях иногда даже больше, чем они сами хотят видеть в себе. А не боялись тебя только потому, что ты пока что всего лишь амагус, но ты ведь можешь стать большим. А Флора…

Девушка задумалась.

— Ты сказал, что ты говорил Флорой, да? О чём?

— Это уже неважно, — ответил он то ли на вопрос, то ли своим мыслям, — Похоже, я был достаточно глуп, чтобы надеяться на чудо и даже стать предателем дважды ради этой надежды. Прошу прощения, Ноэль-сама.

В следующее мгновение рука Рю внезапно полетела в плечо девушки для толчка, который должен был заставить её перекатиться на спину или на бок, чтобы понизить её уровень головы над землёй. Зеленоволосый, используя часть импульса этого толчка, провернулся на колене, отворачиваясь от Ноэль, и чётким движением приставил 'Вектор' себе к подбородку — всё это было сделано в одно движение, так же привычно, как вынимание катаны из ножен.

'Не хочу!' — успело заорать в голове у Рю. 'Ба-бах!' — громко сказал 'Вектор'. Голова японца резким движением дёрнулась, ложась ему на плечо и уходя в 'пустоту' пространства, а сам Рю с криком упал на землю, выпуская пистолет из рук. 'Вектор' говорил слишком громко.

— Аааааарр! — вскрикнул самурай, обдирая кожу ещё больше и катаясь по периферии куста, где ветки ещё были не примяты, — Громко! Больно!

Из всех возможных повреждений в данной ситуации японец умудрился причинить себе самое неприятное и не смертельное — серьёзно оглушить одно ухо.

— Ты что делаешь, бака?! — крикнула Ноэль, бросаясь к юноше. Первым же делом она подняла пистолет с земли, а затем размахнулась и со всей дури запустила его куда-то в сторону забора, из-за чего сама потеряла равновесие и чуть было не упала.

— Дурак! Дурак! Дурак! — закричала она, зажмуривая глаза. С каждым криком она всё больше сгибалась пополам, пока, наконец, просто не упала на колени, — Зачем?!

— Дерьмо! — прошипел Рю, обхватывая голову обеими руками, — Без клинка… всё через задницу! Кто изобрёл эти криворукие куски железа, которые постоянно по мне мажут?!

Японец с гневом то ли на самого себя, то ли на изобретателя огнестрельного оружия ударил ногой по земле, после чего уже тише добавил что-то совсем непонятно как связанное с происходящим:

— Говорят, раньше самураи любили есть рыбу фугу. Одна ошибка в её приготовлении, и блюдо превращалось в смертельный яд. Но у поваров, умеющих её готовить, всё равно всегда были клиенты, потому что… А в самом деле, зачем им это? Я ведь никогда не задумывался, считая, что это была просто демонстрация храбрости. Но теперь я думаю, что так делали те, кто хотел дать судьбе шанс отомстить за убитых ими людей, ведь проиграть врагу — это позорно, совершать сэппуку без причины — непростительно… а проиграть судьбе — никогда не может быть чем-то дурным для воина. Я бы, пожалуй, лучше выпил чаю… хороший горький чай… это лучше, чем грёбаные кривые пистолеты. Определённо лучше…

Ноэль оторвала взгляд от земли и выпрямилась, глядя на японца сверху вниз:

— Почему вы, люди, стремитесь убить сами себя? Всегда. Всю историю своего существования. Сколько я ни читаю о вашей истории, сколько ни читаю ваших стихов… вы всё время стремитесь к смерти. Как мама хочет, чтобы я вас всех спасла, если вы сами не хотите этого? Я не понимаю… Даже ты… ты хочешь умереть. Почему? Почему не дать не судьбе шанс отомстить, а себе — шанс искупить вину?

— Почему? — глядя в небо, переспросил Рю, — Я всегда хотел жить. И те, кого я убивал, тоже. Они стреляли, потому что хотели жить. И я рубил их, потому что хотел жить. И кого из нас должно было спасти? Желанием жить нельзя спасти людей.

Японец посмотрел на внешнюю сторону своего правого предплечья. Там по-прежнему красовалась татуировка 'Меч, дарующий жизнь'.

— Наверное, у них было что-то, ради чего стоило стрелять? Или это был просто страх? Вероятно, всё вместе. Каждый раз, наблюдая восход солнца следующим утром после боя, я радовался. Не тому, что убил людей, а тому, что бой прошёл, а я вижу солнце. Но, чем больше у меня было таких восходов, тем меньше их было у других. Один мой равнялся сотням других, что я отнял, понятно? Кого из нас следовало спасать? Меня или их? И этот выбор был неотвратим, это не искупить, не вернуть назад. 'Меч, дарующий жизнь' был ложью. Сколько бы я не убивал, будущее всё равно не изменить, а сигму не остановить. Я выходил на поле боя против тех, кого должен был защищать. Это 'Меч, отнимающий жизнь'. Теперь, когда у меня нет союзников, и солнце уже не мой символ, мне даже незачем ждать его утром. Некуда возвращаться. Не за что бояться. Следовательно, больше не надо рубить. Но можно ускорить процесс своего поражения, чтобы не размышлять об этом, не вспоминать и не пытаться понять, как так получилось, что никого спасти мне не удалось. И не размышлять, зачем меня обманули мои же родители. Ведь человек не выбирает где и когда родиться, но у него есть шанс выбрать, где и когда умереть. Нельзя 'всех спасти', мы все уже проиграли, как только попали в этот мир, в этот бой за наши жизни и благополучие друг против друга. Я должен был поступить, как самурай, и погибнуть в своём последнем бою. Тогда бы я получил по заслугам и не узнал бы всего этого.

Он прикрыл глаза. Отчаяние захлестывало его, но при этом разум становился спокойным и отстраненным. Печально улыбнувшись, зеленоволосый процитировал Хагакурэ:

— Я постиг, что Путь Самурая — это смерть. В ситуации 'или-или' без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Исполнись решимости и действуй. Только малодушные оправдывают себя рассуждениями о том, что умереть, не достигнув цели, означает умереть собачьей смертью. Сделать правильный выбор в ситуации 'или-или' практически невозможно. Все мы желаем жить, и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твое тело уже умерло, ты станешь Подлинным самураем.

Ноэль, однако, древний трактат совсем не вдохновил.

— Ну вот, опять… опять ты цитируешь очередного любителя смерти.

Вздохнув и покачав головой, она продолжила:

— Есть те, кто несут смерть, есть те, кто несут жизнь. Многие просто живут и дают жить другим. Ты спрашиваешь, кого из вас следовало спасти тогда? Я отвечу: их. Потому что они, твои противники, жили своей жизнью, пока не вмешался ты. Ты приносил им смерть. Ты не хотел этого, ты даже это делал не по своей воле, а по воле тех, кто обманул тебя, кто направил тебя убивать. Но ты это делал. Ты был чудовищем, которое надо было остановить.

Девушка хмуро смотрела на Рю. Юноша заметил, что в её ледяных глазах секунда за секундой пробегают странные голубоватые искорки, словно складывающиеся в какие-то нечитаемые значки.

— Но теперь ты это понял. Теперь тебя нет смысла останавливать: ты сам остановился. Нет смысла тебя убивать — это принесёт лишь больше смерти. Это простая математика. Оставшись жить, ты всё ещё можешь остановить тех, кто несёт смерть. Их смерть лучше, потому что если умрут они, смерти будет меньше, чем если они будут живы.

Ноэль глубоко вздохнула.

— Но есть ещё одна крайность. Крайность, достойная идеала. Не убийца, не несущий смерть. Разоружитель, чей меч не отсекает головы, а разрубает клинки и режет руки… — она сокрушённо покачала головой, — Когда я прочитала твоё дело, я так надеялась, что ты станешь им.

Под взглядом Ноэль Рю опять перешёл в сейдза. Склонив голову, он произнёс:

— Я не могу остановиться. Мой меч всегда атакую насмерть. Иккэн-хисацу. Но сегодня вскрылась истинная причина этого. Я использовал иккэн-хисацу не для атаки противника, а для выхода из боя. Я не самурай. И если у меня будет меч в угрожающей моей жизни ситуации, то я убью первым же ударом из страха быть убитым и не смогу контролировать это. Я не оправдаю таких идеальных ожиданий. Я нелепое орудие смерти, программа… — Рю осёкся, — Не может быть… программа?

Зеленоволосый замолчал, но вскоре продолжил:

— Они мне так же говорили. Нужно убить того-то и того-то, тогда в будущем прервутся следствия злодеяний этих людей и тысячи других спасутся. Но это было ложью. Я не хочу больше решать, кто достоин умереть, а кто нет, и не хочу слушать ничьих решений в этом вопросе.

— Тогда забей и стань садовником, — не было понятно, предлагает Ноэль серьезно, или ей просто надоел разговор, — А что? По-моему, отличная идея. Ни жизни, ни смерти, только кустики.

— Зачем я вашей матери, Ноэль-сама? — холодно отреагировал Рю, — Чтобы у неё был тенгу-убийца, не так ли? Которого можно послать ликвидировать врагов, верящих в силу огнестрельного оружия. Увы, я оказался менее совершенен, чем предполагалось: запрограммирован поступать особым образом в бою.

Она покачала головой.

— Ты не программа, поверь мне. Ты человек… пусть даже весьма необычный. Если захочешь, ты всегда перепишешь свою программу. Силой своей воли, путём долгих и тяжёлых тренировок.

Ноэль поправила очки.

— Ты не программа. Ты куда комплексней и сложней.

— Человек? Я знаю. Но в бою это не имеет значения, там я не человек. Шаг. Подъем. Рубка. Вот что я, — зеленоволосый выпрямился, — Ноэль-сама, я подчиняюсь, но меч в руки больше не возьму. То, что во мне записано, не должно быть реализовано. Я не выдержу этого теперь, когда знаю, что никакого 'меча, дарующего жизнь' не было.

Ноэль сделала шаг к нему и положила руку на плечо.

— Я тебя заставлять не буду, — улыбнулась она, — И не буду спорить. Я пока ещё слишком мало знаю, чтобы изображать из себя мудрого наставника.

— Что теперь делать? — зеленоволосый провёл рукой себе по груди и посмотрел на собственную кровь на ладони, — Там была бойня. Похоже, что многие погибли, и неизвестно, что сейчас происходит.

— Там уже все закончилось, — ответила девушка, — Собственно, Финелла распорядился отправить кого-нибудь из студентов позаботиться о тебе. Я вызвалась добровольцем.

Упоминание 'великого, но недостойного человека' Рю не понравилось, но он предпочел не заострять на этом внимание.

— Надо добраться до медпункта. Эти поверхностные раны могут потом начать гноиться.

— Ага. Это кабинет семнадцать. Там живёт Рейко, — кивнула Ноэль и направилась в сторону здания школы, — Пойдём, я тебя провожу.

— Да, Ноэль-сама, — ответил Рю, поднимаясь на ноги, — Рейко-сан врач? Она похожа скорее на… техника.

— А какая разница? — пожала плечами девушка, показывая дорогу, — Организм человека — такая же техника, только в разы более тонкая и сложная. Для Рейко нет разницы между механизмом и человеческим телом. Она гений. Ей даже не нужно знать наверняка: в большинстве случаев она просто видит, что что-то неправильно. Это на уровне интуиции.

— В здоровье человека гораздо важнее его психика и настроение, — ответил зеленоволосый, — Потому врачи и техники обычно мыслят по-разному. Мой тренер как-то говорил, что если не докажешь раненому, что он здоров, то как искусно ни приводи его тело в превосходное состояние, он останется раненым. Правда, потом он приводил пример, что воин без головы, не желающий осознавать себя мертвым, совершает еще одно последнее движение, несмотря на то, что это почти чудо. Техника не учитывает такие законы.

— Вообще-то, это не чудо. Это работа спинного мозга, всё ещё обрабатывающего последнюю команду головного, мышцы и тела. В этом ничего особенного, это уже всё объяснено. Так что не волнуйся. Рейко тебя починит идеально.

Японец промолчал. Горло и гортань уже вполне себе вспомнили, что они повреждены, оставшись без адреналинового допинга и нейрошокового стресса.

Когда Рю и Ноэль пришли к Рейко, там уже лежало три человека на кровати, и еще один валялся себе на полу, поскольку места ему попросту не хватило.

— Рейко! У нас тут ещё один раненый! — возвестила Ноэль.

— В сигма-проектор, — сходу ответила преподавательница.

Рю, ни слова не говоря, покорно погрузился в белый гроб. Рейко закрыла крышку, и японец увидел окружающий его яркий свет.

— Надеюсь, это не ты его так, — заметила ученая.

— Боже упаси, — ужаснулась Ноэль так, что даже сделала резкий шаг назад, ударившись спиной об угол двери, — Всё так и было.

Женщина покачала головой.

— Скачала бы уже себе чувство юмора из интернета, а то тебя даже стебать не смешно, — порекомендовала она.

— Я не пользуюсь скачанными из интернета шаблонами, — ответила Ноэль, — Я набираюсь знаний классическими методами.

Тем временем боль в теле отступала. На самом деле, в этом свете постепенно перестаёшь ощущать своё тело. Оно кажется словно расплавившимся в этом белом свете, который все сильнее напоминает какую-то жидкость. Наверное, примерно так же чувствует себя еще не родившийся ребенок в утробе матери.

— Ноэль… — Рейко покачала головой, — Ну, хоть ты-то понял юмор, а, страшный сигма-террорист? — спросила доктор Кеншу, стукнув пальцем по крышке гроба.

— Вообще-то… нет, Рейко-сан.

Женщина сокрушённо вздохнула.

— Ну что с вами за беда… ладно, пока ты в сигма-проекторе, скачаю-ка я тебе чувство юмора.

— Рейко, нет! Это нарушение свободы и целостности личности! — вдруг перепугалась Ноэль, повиснув на руках ученой.

— Да что ты, в самом деле?! — возмутилась Кеншу, — Я ж пошутила!

— Ну и шуточки у тебя, — покачала головой девушка, отпуская доктора.

— А что в них такого? — пожала плечами учёная и, поправив очки, сделала её пару росчерков, — Ладно, будешь щеголять голым торсом, или тебе какую-нибудь курточку создать?

— Это был спортивный костюм, Рейко-сан, — сообщил Рю, — Хотелось бы восстановить его или что-то того же типа.

— Значит, восстановим, — кивнула она и продолжила рыться в голографической панели, — Тебе беленький?

— Нет… — как-то сдавленно поспешил ответить зеленоволосый, — Какой-нибудь… другой.

— Ну, вот и готово, — после не очень продолжительной паузы произнесла Рейко, а затем толкнула крышку гроба, — Можешь вылезать.

Выбравшись из сигма-машины, Рю поклонился Рейко и уставился на специфический натюрморт в помещении, как всегда не торопясь уходить без намёка на то, что это одобрено 'сигма-доктором'. Интуитивно зеленоволосый чувствовал, что у неё или высокий пост в организации, или высокий уровень самостоятельности, что уже говорило о многом. Да и с Ноэль-сама она вела себя довольно свободно, что ещё раз подтвердило первоначальные догадки о привилегированном положении перед Нарьяной.

Рейко некоторое время смотрела на Рю. Рю смотрел на Рейко. Рейко моргнула и продолжила смотреть на Рю. Ноэль смотрела на них обоих, переводя взгляд с Рю на Рейко и с Рейко на Рю.

Моргнув в очередной раз, женщина поправила песне.

— Передаю его в твои руки, Ноэль. Чую я, он сам тут вообще пропадёт.

— Э-э-э… — студентка подняла бровь, — Это ещё одна шутка или ты это серьёзно?

— Даже если и шутка, в каждой шутке есть доля правды… кроме того, вы друг другу подходите. У вас так много общего. Например, чувство юмора.

Теперь Рю уже вообще мало чего понимал в происходящем. Точнее, теперь его сознание наконец-то констатировало этот факт непонимания, так что зеленоволосый просто застыл, смотря куда-то между двух 'офицеров' Нарьяны и пытаясь принять наиболее 'ритуальный' вид. Такой вид должен был бы компенсировать недопонимание ситуации и продемонстрировать вежливую готовность исправиться по малейшему намёку… однако, получился скорее образ волчонка, который уселся с прямой спиной на камень у дороги и делает вид, что он непоколебимый лесной дух.

— Э-э-э… — Ноэль покосилась на Рю и, не найдя пояснений с его стороны, ответила, — Хорошо, я принимаю его!

— В каком смысле? — не выдержал непонятности происходящего зеленоволосый и посмотрел на Рейко взглядом, в котором уже явно читалось 'да что происходит?'.

— В прямом, — к сожалению, даже когда Рейко шутила, ее лицо оставалось серьезным, — Теперь ты переходишь в распоряжение этой юной красотки.

— Понятно, — выдавил из себя зеленоволосый и посмотрел на Ноэль, — Ожидаю распоряжений, Ноэль-сама.

— Пошли отсюда, — махнула она рукой, — Не будем захламлять кабинет Рейко своими тушками.

Искать Эйхта Чезаре пришел в казарму. А где ему, собственно, ещё быть? Либо в казарме, в своём кабинете, либо вообще где угодно. И нет, это ровно два места, воспринимать это как-то иначе бессмысленно.

— Коллега, — обратился к нему Хэйтем, беседовавший неподалеку от казарм со своей студенткой, ведьмочкой Аблой Джадаффи. Да, работая учителем истории, профессор Логрус был также специалистам по древним техникам колдовства. А заодно по контрабанде и черной археологии.

— Хотел бы я сказать, что рад видеть вас в добром здравии… Но состояние вашей руки удручает меня.

Удрученным этот худощавый брюнет не выглядел. Собственно, он никогда не выглядел удрученным: он всегда улыбался и шутил, даже когда окружающим было совсем не смешно. Отношения его с Чезаре легче всего было описать словами 'заклятые друзья': они говорили на одном языке и преследовали одни цели, но при этом каждый не упускал случая посадить другого в лужу и показать свое превосходство в искусстве хитрости и интриг. 'Альфа-хитрецы', как охарактеризовал их когда-то языкастый Балу.

— Удручает? Вас? — поднял бровь макиавеллист, — Право же, в это сложно поверить.

— Ваше недоверие разбивает мне сердце, — развеселился историк.

— Я предпочитаю разбивать сердца только дамам, — заметил Чезаре, — Точнее, предпочитал.

— Возраст? — невинно спросил Хэйтем, заставив покраснеть свою спутницу.

— Мария, — спокойно возразил кардинал.

— Партия холостяков и донжуанов не забудет вас, — усмехнулся контрабандист.

— Кстати, как та студентка, которую поручила вам Нарьяна на последнем Совете? Как там ее, Джексон, если мне память не изменяет?

— Не прибедняйтесь, — хмыкнул Хэйтем, — Ваша память проявляет просто-таки завидную супружескую верность. Что до студентки… И почему только магов называют безумцами? Знаете, у нее такие глюки, какие никакому магу и под ЛСД не приснятся. Представляете, как она меня назвала при первой встрече? 'Похотливый клоун-воздушный шар'!

— Так может, стоит сесть на диету и перестать домогаться студенток? — ехидно спросил Чезаре.

— Уж чья бы мычала, — фыркнул историк.

— А что я? — шпион демонстративно оглядел себя, — Мне на диету не надо: я хоть и шире вас, но это мышцы, а не жир.

— Охотно верю, — согласился Хэйтем, — А как насчет студенток?

Чезаре удивленно посмотрел на него. Если Хэйтем не упускал случая воспользоваться обилием симпатичных студенток в ЗШН, то он сосредоточил все свое внимание на завоевании Марии.

— Вы ведь всего час назад уединялись со своей послушницей? — пояснил свою мысль историк, — Это почти то же самое.

— Туше, — легко признал шпион, — Но это исключение, подтверждающее правило.

Хэйтем недовольно мотнул головой:

— Нет глупее выражения, чем это.

— Сразу видно, что вы никогда не были связаны ни с религией, ни с политикой, — рассмеялся кардинал, — Иначе вы знали бы, насколько лишены фантазии ваши представления о глупости.

— Возможно. Но так или иначе, ее 'Всевидящее Око' — именно то, что нам нужно.

Всевидящее Око… Амагическая способность, позволяющая, если верить досье, видеть все что угодно, и сквозь пространство, и сквозь время. У PSIA было всего два агента с такого рода даром, и оба обладали гораздо меньшим потенциалом. Вот только… Интерес Нарьяны к этой студентке явно был гораздо сильнее, чем просто к сильному амагусу.

— И не только нам, — попробовал закинуть удочку Чезаре. Вдруг историк случайно даст намек на свои связи с террористами?

— Любая разведка и половина террористических организаций заплатили бы миллионы за человека с такой способностью… И миллиарды за такой сигмафин.

Последнее заявление шпиону не понравилось: именно практическая полезность сигмафикации редких амагусов привела к разладу между ним и PSIA… И контрабандист несомненно знал это.

— Не думал, что вы специалист по ценам на людей, — не остался в долгу Чезаре.

— Я — нет, но некоторые мои знакомые — да, — ответил Хэйтем.

— Например?..

— Например, Мелисска. Она, кстати, недавно замуж за вашего студента вышла, слышали?

— За Рю, что ли? Это с ее стороны почти педофилия: у него психологический возраст — двенадцать-четырнадцать лет. Кстати, может, вам стоит задуматься? Вроде, у кого-то был проект трансвозрастных преобразований; омолодитесь лет на пятнадцать — и сможете с ним потягаться.

— Не, — покачал головой историк, — Мелисска — это пройденный этап. Сейчас у меня куда более интересная дама на примете.

— И кто же это? — осведомился Чезаре, в голове которого промелькнуло семь возможных имен, включая Святую Катерину.

Хэйтем ухмыльнулся:

— Много будете знать, профессор Финелла, — рано состаритесь. И Мария будет разочарована.

Чезаре кивнул:

— Последний вопрос. Мне давно было интересно: что привлекло вас на службу Нарьяне?

— Все просто, коллега. В мутной воде водится самая большая рыба. И чтобы ее поймать, лучше сидеть на берегу, чем в центре водоворота.

Ответ показался Чезаре любопытным, но не слишком. Что Хэйтем не был идейным, он знал и так. В целом, по итогам разговора подозрения выросли на два процента, что на общем плане было незначительно. Махнув рукой на прощание, кардинал проследовал дальше, в казарму. К счастью, Эйхт был на своем рабочем месте.

— А, Финелла, добро пожаловать в мою скромную обитель, — поприветствовал он политолога, не вставая из-за стола.

Чезаре приветственно кивнул, после чего без особых обиняков перешел к делу:

— Можешь скинуть мне записи с камер наблюдения, посвященные вчерашним появлениям Белого Робина? Нападение на Сикору, поединок со Смитом… Если есть что-то еще, тоже бы не помешало.

Кардинал намеренно не стал акцентировать внимание на той конкретной записи, что его в действительности интересовала. Объяснить старому вояке, почему он подозревал своих, было бы весьма непросто…

— Конечно, есть, я их вчера просматривал, — майор тут же начал копаться в своём компьютере, — Правда, толку от этого будет немного. Причинно-следственная связь на видео просто отсутствует.

— Тем не менее, я хотел бы просмотреть записи, — ответил Чезаре, — И те, о которых сказал, и неизвестные мне ранее. Я подозреваю, что у Робина был сообщник, которому хватило ума не попасться нам во время операции, и надеюсь, что кое-какие детали его поведения помогут получить зацепку…

— Тогда приготовься, — сказал Питер, — Тут можно каждую камеру раз по шесть в полной выкладке смотреть, а то и больше, чтобы найти все записи с Робином. Хотя… можешь запустить поиск по видео, но, я боюсь, это даже Прометея подвесит.

— Разберемся, — пожал плечами шпион, — Не исключено, что я найду нужные улики до того, как просмотрю ВСЕ записи.

— Ну, хорошо, — кивнул Эйхт, — Кстати, вообще-то ты не обязан каждый раз бегать ко мне за доступом.

— Привык.

Это было правдой. В сравнении с PSIA, в ЗШН каждый занимался непонятно чем. Ни о каком четком разделении сфер ответственности не могло быть и речи.

— Кстати, если тебе интересно, — вдруг сказал безопасник, — Я изучал сегодняшние записи боя. Та рыжая малявка… она вышла за дверь и исчезла. На сегодняшних записях её больше нигде нет.

Чезаре пожал плечами:

— Она предположительно связана со 'Столетием'. Не думаю, что она может так просто попасть в беду. Скорее уж в беду может попасть кто-то, на кого она наткнется…

'А если и попадет — что ж, избавит от проблем', - мысленно добавил кардинал. Тот факт, что из двух новых студентов Марии одна маньяк-убийца, а другой страдает раздвоением личности и в одной из личностей тоже маньяк-убийца, его по-прежнему не радовал…

— Да, вряд ли.

Майор пожал плечами.

— По мне, та ещё соплячка. Ладно, я тебе на почту линк-лист отослал, можешь изучать.

— Спасибо.

Кивнув на прощание, Чезаре направился в свой кабинет. Изучать записи он собирался в гордом одиночестве. Ведь ему не хотелось объяснять простому и честному офицеру, что именно его беспокоило.

В действительности большая часть записей представляла не более чем академический интерес. Подтвердить или опровергнуть его подозрения могла лишь одна… Правда, представленная в четырех различных вероятностях. Слегка упрощало ситуацию то, что третья вероятность была помечена как 'окончательная', породившая новые вероятности; однако, Чезаре все равно решил просмотреть все.

Итак, вероятность первая. Робин ломает Тадеушу шейные позвонки и спокойно уходит. Тревогу поднять некому. А значит, этот вариант бесполезен.

Во второй вероятности Тадеушу уже удается вырваться, по-видимому, инстинктивно забрав силы у Джейка. Судя по тому, что демонстрировал Джейк в их поединке, этого вполне хватило бы, чтобы не только отбиться, но и оторвать нападавшему руку; однако, вместо этого поляк бежит прочь. В скором времени он сталкивается с Валькельхайном, который пытается задержать Робина… Но тот неожиданно разворачивается и дает такого стрекача, что смотреть приходится в замедленной съемке. Валькельхайн пытается преследовать его, но куда там: как уже знал Чезаре, сигма-зомби могут свободно использовать скрытые резервы организма, — так что даже Мария, при весе в пятьдесят килограмм, спокойно жмет триста от груди… Чего, правда, предпочитает не демонстрировать, чтобы не шокировать местных качков. В общем, это не та вероятность, что его интересовала.

Запись третьей вероятности начиналась точно так же, как и вторая. Различия начинались с вмешательства Валькельхайна: в этот раз Робин не убегал, а принимал бой. На ходу вытаскивая мономолекулярный клинок, экономист атаковал, целясь в локоть: так как он имел доступ к секретной информации, он знал, что нужно сделать, чтобы победить сигма-зомби. Знал это и Робин: чуть сместившись, он перехватил меч за лезвие. 'Дзинь!' — и Валькельхайн остался без оружия. Достать нож или пистолет шпион уже не успел: террорист нанес сокрушительный удар рукой в перчатке, отбрасывая своего противника за пределы кадра. После чего поспешно ретировался.

Наконец, четвертая вероятность отличалась с самого начала. Здесь Робин не пытался задушить Сикору, а мирно с ним беседовал. Так как искусством чтения по губам Чезаре не владел, а звук камеры не записывали, о смысле разговора можно было только догадываться; однако, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь вместо Тадеуша выступал Джейк. Далее в кадр вошел Валькельхайн. Точнее, впрыгнул, с наскока отрубая руку Робину. Короткий обмен ударами с оборотнем — и поле боя остается за ним.

Досмотрев запись, Чезаре задумался. Обилие вероятностей скорее вносило путаницу, чем помогало, но все же, он пришел к единой рабочей версии. Однако прежде чем действовать, исходя из нее, требовалось исключить версию Рейко с кознями старых друзей. А еще раньше — подлечиться, чтобы в решающий момент тело не подвело.

Именно поэтому он отправился в лабораторию Рейко, где как раз уже закончилось лечение пострадавших студентов. Однако, проектор продолжал работать.

— Привет, я ждала тебя, — поздоровалась ученая.

— Привет, — кивнул шпион, проходя в лабораторию.

— Ну что, огрёб-таки во время схваточки? — сделала приглашающий жест она.

— Огрёб, — не стал спорить кардинал, ложась в гроб, — Даже я не всегда побеждаю.

— Ну да… Что такое Легион по сравнению с парой студентов?

— Да уж… — поморщился Чезаре, — Студенты ЗШН настолько суровы… В самом деле, если бой с Джейком еще можно засчитать как ничью, то против Анны я откровенно опозорился.

— Стареешь, — констатировала Рейко, — Пора уже искать себе замену, плодить потомков и уходить на покой. Акелла промахнулся.

— Угу, в моем возрасте несолидно бегать за киборгами с пистолетом, — усмехнулся он, — Но, увы, 'хочешь сделать что-то как следует — сделай сам'…

Если по-честному, то 'хочешь, не хочешь, а больше все равно некому'. Но это уже было бы нытье и жалобы, чего гордый итальянец не мог себе позволить.

— Хорошенькое у тебя 'как следует', - хихикнула учёная, — Неслабо тебя потрепали.

— Могло быть хуже, — возразил Чезаре, — Если бы этим занялся я же, но полгода назад, было бы непременно…

Действительно, самым рациональным решением был бы расстрел из укрытия без учета риска задеть Лилит. Полгода назад он практически так и поступил… Что едва не стоило Марии жизни. Иногда рациональное решение оказывается наихудшим: потому что хоть агент и должен уметь абстрагироваться от эмоций, они тоже даны человеку не просто так. Это было, пожалуй, самым тяжелым уроком, вынесенным им из событий Весны, и сделавшим его на шаг ближе к сложному понятию 'человек'.

— Кстати, ты в курсе? — сменила тему Рейко, — Пешка всё-таки поймала Балу, и, по моим сведениям, его ждёт невероятно жуткая кара.

— Узнала о добытой им 'секретной информации'? — предположил шпион.

— Тут и узнавать нечего было: он просто нагло ввалился в женскую душевую, объяснив это тем, что в мужской засел Гуро, — преподавательница чисто по-кошачьи фыркнула.

— А знаешь… — задумчиво ответил Чезаре, — Я ему верю.

— Почему? — округлила глаза она.

— Если бы он ввалился туда затем, зачем парни обычно подсматривают в женской душевой… То с чего бы ему подсматривать за Пешкой? Нет, он бы подгадал момент, когда там мылась бы Елена, Кирия или, скажем, Алиса, которая Брайс…

Он перечислил наиболее красивых из студенток… и мысленно порадовался, что Мария, как преподаватель, не моется в общей душевой, а располагает своей собственной.

— Хотя, конечно, есть и другой вариант. Если так уж сложилось, что его интересует именно Пешка, то он мог и упустить этот момент. 'Красота в глазах смотрящего', и все такое.

Ему, конечно, было легко говорить, учитывая, что внешность Марии не только выбирали они вместе, но еще и из вариантов, предоставленных Культом Красоты. Хотя, учитывая, что он называл ее прекрасной, еще когда она была наушниками у него на голове…

— Не смеши меня, — усмехнулась Рейко, — Пешка и Балу? Он — типичный хулиган, а она — типичная цундере. Вместе они могут быть только после маленькой кровопролитной войны.

— Тоже вариант, — ухмыльнулся Чезаре, — Противоположности притягиваются…

— Только вот разрушений такие противоположности создадут… — преподавательница хихикнула, — Ничего, сегодня вечером по сети будет плавать видео с переодетым в платье Балу.

— Страшная месть… — хмыкнул кардинал, — И после этого я жесток?..

— Так а кто студентов жестокости учит? — пожала плечами Рейко, — Разве твой предмет не стоит у Пешки в обязательных?

— Похоже, что Пешка и сама кого хочешь научит… — рассмеялся он.

— Правда? — притворно подняла брови ученая, а затем выключила сигма-проектор и открыла крышку, — Кстати, ты теперь как новенький.

— Это хорошо… — философски заметил Чезаре, поднимаясь, после чего вдруг без видимого перехода заговорил о деле, — У меня есть рабочая гипотеза по делу 'крота'. Кое-что в записи противоречит ей: кажется нам не хватает каких-то деталей мозаики; но… Скажи, у нас есть надежное средство определения лжи?

— Надежного нет, — Рейко пригубила шоколадное молоко, налила то же в стакан Чезаре, а потом вдруг оскалилась, — Хотя не совсем… У нас же есть Патридж.

— Думаешь, это разумно? — усомнился он, — Патридж не проявляет враждебности, да, но… Она все же сестра Лазурного Тюльпана. Я бы скорее остановился на ненадежных, но более контролируемых сыворотке и полиграфе.

— Родственник сигма-террориста — ещё не сигма-террорист, — пожала плечами Рейко, — Не думаю, что у Лесли есть причины любить родича. Всё же принудительное сигма-облучение, а затем ещё и стазис-тюрьма — это не очень приятно.

— Причины причинами, а родство тоже не стоит сбрасывать со счетов…

Эти слова звучали не совсем уверенно: у самого шпиона представление о родстве ограничивалось сторонними наблюдениями и смутным воспоминанием о далеком детстве.

— Я пока что не возьмусь с уверенностью предсказать, чью сторону предпочтет Патридж; поэтому этот путь кажется мне как минимум не менее ненадежным… С той разницей, что полиграф или сыворотка не станут обманывать нас сознательно.

Рейко пожала плечами.

— Полиграф могу обмануть даже я. Ментоскоп еще не протестирован на практике. А сыворотка просто дико отключает тормозящие участки мозга, и под ней можно узнать, что Хэйтем приехал за Робином на розовом единороге и устроил ему горячую ночь любви на третьем уровне Doom'а.

Она снова пожала плечами.

— А если использовать их вместе, то полиграф всегда будет показывать ложь, даже в ответе на вопрос 'Вы — мужчина?'.

— Проблема в том, — покачал головой Чезаре, — Что как раз предатель может предложить Лесли то, чего она больше всего хочет. Свободу от ошейника и от игр Нарьяны. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что они ее бесят. Мы ей этого предложить не можем.

Помолчав, Чезаре добавил:

— Что ж, в таком случае лучшим вариантом будет не предпринимать радикальных действий, пока мы не получим каких-либо подтверждений. Пожалуй, тебе стоит при случае сообщить Нарьяне о наших подозрениях… Пока не будет убедительных улик, лучше — без конкретных имен.

Учёная кивнула.

— Хорошо… а вот то, что нам нечем заинтересовать Лесли — плохо.

Рейко сделала очередной глоток.

— Нужно что-то придумать, и это без вариантов. В обязательном порядке.

— Что надо, я даже не сомневаюсь, — хмыкнул Чезаре, — Но что именно — не представляю… Ладно, по поводу подозрений. Скажи-ка, Хэйтем в последнее время делал что-нибудь, что могло вызвать дополнительные подозрения?

— Хм… кроме того, что Нарьяна доверила ему свою дочь? — с максимально невинным видом поинтересовалась Рейко.

— Занятно, — усмехнулся кардинал, — Но я говорил о другом. Мне кажется, нелишне будет сказать Валькельхайну, что мы подозреваем Хэйтема в предательстве, и посмотреть, что получится.

— Вообще никаких проблем не будет, — ответила учёная, — Это же Хейтем. Он всегда себя странно ведёт.

— Значит, стоит попробовать, — кивнул шпион, — Так что там с дочерью Нарьяны?..

— Для начала, тот факт, что она есть, — Рейко, кстати, выглядела не столько удивлённой, сколько гордой, — Ноэль Годлайк. Оцени претенциозность имени и фамилии!

— Скромная, — ухмыльнулся Чезаре, — Держу пари, она портит Нарьяне легенду одним своим возрастом?..

— Ты имеешь в виду ту легенду, в которой Нарьяна всем беззастенчиво рассказывает о том, что она подключается к розетке вместо питания и на глазах у студентов ест батарейки?

— Не совсем, — Чезаре ухмыльнулся еще шире, — Я имею в виду легенду, что Нарьяна — всего лишь обычная двадцатилетняя студентка. Дочь достаточного для обучения возраста в нее вписывается хуже, чем никак.

— А, в это тут уже давно никто не верит, — отмахнулась женщина, — Для внешнего же мира у Нарьяны нет никакой дочери. Даже фамилии различные: Согаи и Годлайк. И внешностью они не сходятся, даже расы различные. Общие только косоглазость и рыжие волосы.

— А я разве спорю? — хохотнул шпион, — Разумеется, связи нет. Совершенно никакой.

— Хотя… Есть еще одна общая черта. Имена на 'Н'.

— По такой логике, — ехидно заметил кардинал, — Можно дойти до того, что Норма получила место президента студсовета через блат…

Рейко чуть не подавилась молоком, а затем резко стукнула чашкой по столу, и посмотрела на Чезаре так, будто он только что сказал что-то невероятно важное и, что самое главное, гениальное, но сам об этом не догадывался. Он вопросительно поднял бровь, ожидая пояснений.

— Нет, — торопливо покачала головой ученая, — Точно нет. Она ведь не косоглазая, хотя… У неё же есть веснушки…

Чезаре выразительно посмотрел на нее, склонив голову набок, показывая, что ее реакция не осталась незамеченной.

— В общем, — подвела итог своим измышлениям японка, — У Нарьяны реально хватило бы мозгов, чтобы подкинуть фальшивую дочку.

— Зачем?

— А чтоб никто не догадался!

— Не догадался до чего? — до Чезаре доходило слабо, — Ты хочешь сказать, что она акцентирует внимание на фальшивой дочке, чтобы отвлечь его…

Женщина коротко кивнула.

— Думаю, да, это сделано специально. В конце концов, Ноэль ведь слишком уж очевидна.

— Возможно, — пожал плечами шпион, — Весь вопрос в том, что она скрывает таким образом.

— М-м-м… как насчёт личности настоящей дочери? — предположила она.

— Вариант, — согласился он, — Хотя с тем же успехом это может быть и что-то совсем иное.

Рейко выжидающе посмотрела на Чезаре, видимо, решив, что у него уже есть какая-то конкретная версия. Он в ответ развел руками:

— Я пока не могу судить, что именно это может быть. Однако… Когда она объявляла о проекте 'Дарвин', у меня сложилось впечатление, что она что-то недоговаривает.

— Мой опыт говорит о том, что Нарьяна часто недоговаривает не потому, что хочет что-то утаить, — вздохнула Рейко, — А потому что не понимает, что нужно сказать что-то еще. Так что тут будет верно сказать, что Нарьяна недоговаривает всегда.

— Возможно, — ответил Чезаре, — Но у меня сложилось впечатление, что проект 'Дарвин' преследует какую-то цель помимо того, что она сказала.

— Хм… а что, если он преследует ту же цель, что и ложная дочка? — поинтересовалась доктор Кеншу, делая очередной глоток молока.

— Это уже бритва Оккама. Лишние сущности. Сколько бы ни было ложных маневров, чтобы они имели смысл, за ними должен скрываться хотя бы один истинный.

— Хм… и какой из них может быть истинным? — вопросила учёная, — Как ты думаешь?

— Пока что — никаких идей. Но одно могу сказать точно: обман 'Затмения' — не главное, чего она сейчас пытается добиться.

— Но не последнее по важности, — отметила Рейко, — Без обмана Затмения мы уже следующей весной будем чересчур ограничены в средствах.

— Это так, — не стал спорить Чезаре, — Но во-первых, до следующей весны у нас запланированы два конца света, а во-вторых… Это решение ведь далеко не оптимально. Я даже больше скажу: оно одно из самых худших, какие только возможны в данных условиях. И в то же время оно было подано в ультимативной форме: не то что без внимания к контрдоводам, а даже без возможности их высказать. Следствие: главной задачей было задействовать решение. Вывод: важны средства; а цель в той или иной степени отличается от заявленной.

— М-м-м… например, оправдать уход Нормы с поста? — предположила женщина.

— Норма пришла к власти без особого участия Нарьяны, — пожал плечами кардинал, — Не думаю, что ей оно потребуется, чтобы уйти.

Учёная пожала плечами.

— А почему нет? Уйти проще, чем прийти, а вот уйти незаметно и на законных основаниях…

Она подняла руку и сделала какой-то неопределённый жест, который обычно переводится 'как-то так'.

— Да уж, незаметность прет из всех щелей, — ехидно усмехнулся Чезаре, — Думаю, даже если Нарьяна сейчас обнародует информацию о Седьмой Концепции, большинство студентов вообще не обратят внимания…

— Кстати, о седьмой концепции, — хихикнула Рейко, — Нарьяна нашла решение. Знаешь, какое? Рождество!

Она махнула рукой в сторону сигма-проектора.

— Для того Хронос и тестируем.

— Рождество? — переспросил Чезаре.

— Ну, да. По времени, с некоторой натяжкой, подходит, да и исторически, рождество выросло из Йоля. Иными словами, мы все оденемся Санта-Клаусами и полетим раздавать подарки, чтобы вызвать бурю положительных эмоций, которая сметёт нечисть к чертям собачьим.

Чезаре пару раз глуповато моргнул:

— Эмм… Это шутка?

— Нет, это совершенно серьёзно. Проведённые в школе исследования подтвердили парочку интересных теорий, которые до этого можно было строить только по обрывкам документации. Помимо природных духов, вроде драконов, существуют духи антропогенные, созданные чаяниями и эмоциями людей. Иными словами, каждый человек немножко маг, однако настолько слабый, что его сил не хватает создать сущность без объединения с другими людьми. То есть, любое суеверие становится правдой, если в него верит достаточное количество человек.

Ученая подняла палец.

— Кроме того, абстрактная энергия стремится присоединиться к равнозаряженному чёткому образу. Иными словами, куча горя и печали усиливает тёмных духов.

— Это все понятно, — ответил Чезаре, — Сознание определяет бытие, практически тот же принцип, что и с демонами Легиона. Но вот то, что предлагается с этим делать…

Он махнул рукой, показывая, что не может подобрать слов, чтобы охарактеризовать предложенный сюрреализм.

Рейко подняла пальчики сложенные буковкой 'V' и состроила кавайную мордашку.

— Будем массово заряжать людей позитиффчиком, ня!

— Что-то мне подсказывает, что смех и фейспалм — не те эмоции, что нужны для уничтожения нечисти.

— Смех вполне подходит, а если и фейспалм будет позитивным, то и он пройдёт, ня!

Чезаре молча покачал головой. Было видно, что эту затею он как-то не оценил…

— У тебя есть идеи получше? — поинтересовалась Рейко, вновь прикладываясь к молоку.

— Хм… Должным образом освещаемая военная победа над нечистью? Распыление веселящего газа? Расстрелять всех недовольных?

Шпион помотал головой и пригубил молоко:

— Честно, у меня нет более осмысленных вариантов. Но как будет работать эта затея, я не в силах себе представить.

— Военная победа над противником, который получает силы от войны? — подняла брось Рейко, — Вот именно поэтому ты и преподаёшь политологию, а не богословие.

— Не поэтому, — ответил Чезаре, но тему развивать не стал.

— В любом случае, пока что, это самый рабочий из вариантов. Тонкое место там одно: нехватка людей. Иными словами, придётся привлекать студентов.

— Жизненный опыт и знание человеческой натуры подсказывают мне, что они будут ржать.

— Но это же весело и позитивно, ня! — ученая с мировым именем вновь состроила кавайную мордашку.

Чезаре негромко фыркнул, не желая продолжать спор. Он понимал, что переубедить их не сможет. Как не сможет и увильнуть от участия в этом позорище: пока будущее Марии зависело от левой пятки Нарьяны, он был по-прежнему связан по рукам и ногам. Остается, что называется, расслабиться и получать удовольствие… И заранее составить иллюзию, под которой его ни одна собака не узнает!

— Я так понимаю, Нарьяна всё оформит, как один большой рождественский конкурс-игру, — сообщила Рейко, — Хотя, создать фабрику игрушек было бы неплохо уже сейчас.

— Ты ведь не думаешь, что это правда сработает, а? — с надеждой спросил он, — Даже если забыть, что студентов не хватит для достаточно глобальной работы… Что отнюдь не во всех странах празднуют рождество… Что многие этого просто не заметят… Что нашествие нечисти — это такой негатив, который так просто не перебить… Что у некоторых сама идея выставить себя в идиотском свете вызовет негатив…

— Не боись, всё просчитано, — сообщила женщина, — Мы будем дарить все последние версии портативных консолей и планшеты, да ещё и шоколадного Санту. Тут даже если и не любишь рождество, всё будет в ажуре. А ещё для такой глобальной работы мы используем Хронос. А что? Дедушка же вовсе один всё успевает.

— Аргумент, нечего сказать…

— В любом случае, представляешь, как Джейд охренеет, когда узнает, что её план с Йолем провалился? — хихикнула она, — И самое главное, как она охренеет, когда узнает, как именно он провалился.

— У нее нет руки, — проворчал Чезаре, — И лица. Поэтому не представляю.

— Ты уверен, что она еще не стала сигма-зомби?

— Не уверен, — признался он, — Но я подозреваю… Что либо она, либо Катерина, либо обе скрываются среди студентов. Пока в этом меньше уверенности, чем в наличии предателя в верхах, но многое указывает на это.

— Хм… — задумчиво протянула женщина, — И кто, по-твоему, мог ее притащить?

Чезаре обратил внимание, что она мигом отбросила версию, что в ЗШН находится не Джейд, а Катерина, но предпочел не уточнять этот момент.

— Не знаю, — ответил он, — По этой части пока нет материала для анализа.

— Сгэрбюд? — предположила Рейко.

— Это тот тощий парень, говоривший на непонятном языке и предлагавший испытать его волю? Не думаю, что он тут причастен. Скорее всего, перчатку и крест доставили разными путями.

Он задумался. О возможных путях следовало бы расспросить Хэйтема: как бывший контрабандист, он мог рассказать об этом больше, чем они оба вместе взятые. Но пока вопрос с поисками 'крота' не разрешен, привлекать подозреваемых к расследованию слишком рискованно.

— Подвал мы тщательно проверили. Вывод: получила она тело или 'сотрудничает' с кем-то, как с Катериной, она либо за пределами школы, что затрудняет контакт с Робином и потому маловероятно, либо притворяется прежним владельцем тела — и в этом случае я бы скорее поставил на добровольное сотрудничество, чем на сигма-зомби. Джейд до сигмафикации была простой домохозяйкой, а не спецагентом, так что она не смогла бы эффективно притворяться другим человеком перед его знакомыми. А вот нашептывать ему 'полезные советы' — это проще. У Катерины, как ни странно, шансов больше: она обладает увеличенным набором спектров восприятия. Не исключаю, что ей вполне по силам приспособить это для увеличения социальной эффективности.

Он слегка поморщился. Для него это был больной вопрос. Хотя он обладал теоретическими знаниями психологии, но закалка идеального исполнителя делала свое дело: эмпатии ему категорически недоставало. В результате он мог логически просчитать непростую ситуацию — и ошибиться в элементарном с точки зрения нормального человека вопросе. Если в Ватикане это особо ему не мешало, то в ЗШН стало серьезной проблемой.

— Я могу попробовать просканировать записи телепортов на предмет неучтенных сигмафинов, — предложила Рейко, — Но это займет время. Очень много времени.

— Намек понял, — усмехнулся Чезаре, идя к выходу, — Чуть позже попробую еще раз побеседовать с математиком: может быть, он еще что-то вспомнит… Хотя что-то мне подсказывает, что Белый Робин, Неуловимая Джейд и проект 'Геном' — это все же несколько многовато для одного студента.

— Кстати, — уже у дверей остановила его Рейко, — Я всё ещё считаю, что от проекта 'Геном' следует избавиться.

Шпион пожал плечами:

— Будет чересчур буянить — избавимся. Но кажется мне, что она тут не только в естественнонаучных целях.

— У Нарьяны не было на неё планов, — покачала головой ученая, — Это Штейн уговорила выпустить Геном погулять.

Чезаре лукаво улыбнулся:

— Что планирует Нарьяна, может с уверенностью говорить разве что Нарьяна. По крайней мере, я на это надеюсь…

— И это говорит наш главный интриган, — воздела руки к потолку Рейко.

— Это говорит будущий Санта-Клаус.

— Разве Санта не эпичнее суперагента? — хихикнула Рейко, — Тем более, я уверена, Мария одобрит.

— Это удар ниже пояса! — возмутился шпион, — Тем более что, подозреваю, она также будет ржать… Мне кажется, почти кто угодно будет.

— Но Мария будет ржать сугубо положительно и очень мило, с одобрением, — наставительно подняла палец ученая.

Чезаре молча пожал плечами. Он подозревал, что ржать она будет примерно так же, как при той затее Рейко с рубашкой…

— В любом случае, — пожала плечами женщина, — У тебя ведь нет идеи лучше? Нет. Так что остаётся только запускать проецирование подарков.

— Я, разумеется, сделаю то, что от меня требуется. Но так как я в эту затею не особо верю, я начну подготовку запасных планов.

— Можешь начать с вооружения студентов, — кивнула Рейко, — Более чем уверена, что нашим Сантам придётся от нечисти отбиваться.

— С вооружением студентов лучше повременить, — покачал головой Чезаре, — Пока не сотрется память о выходках Рокиа и Варгас. Можно было бы ввести обязательное посещение хотя бы одного боевого клуба, но это вопрос к Нарьяне. Что касается запасных планов… Ты зря так отмахнулась от варианта с военной победой: если делать упор не на истребление всей нежити, а на грамотный пиар и широкое освещение отдельных побед в СМИ, это может иметь весьма впечатляющий эффект. Ну а газ… Почему бы не задействовать его прямо одновременно с основным планом?

— Потому что ржущий из-за газа при этом, как правило, проецирует тёмную энергию в мир, — спокойно ответила женщина, — И, кстати, откуда ты собираешься взять армию, которая обеспечит тебе те самые военные победы?

— Во-первых, наемники, — шпион начал загибать пальцы, — Во-вторых, студенты боевой направленности — этих лучше в офицерский состав. В самом крайнем случае — реанимируем проект 'Искупление'… Только нужно договориться с какой-нибудь банановой республикой о поставках материала.

— Хм… видимо, ты плохо представляешь себе масштабы мероприятия, — ответила ученая, — Нечисть появится везде. Не маленькие группки, а целые армии. Никакие наемники не смогут перебить их все.

— Я уже говорил: план не предполагает попыток истребить всю нечисть, — повторил Чезаре, — Нам нужны отдельно взятые, должным образом представленные и тщательно освещаемые победы. Чтобы у тех, кто отбивается от нечисти, создавалось впечатление, что с ней успешно борются и вот-вот придут к ним на помощь. Своего рода… символ надежды, если позволишь пафосную глупость.

Рейко на секунду задумалась, а затем кивнула.

— Это имеет смысл. Если затея Нарьяны не выгорит, тогда нам придётся в любом случае начать полномасштабную войну, какая коммандеру Шепарду и не снилась.

— И будет лучше, если эта война будет не жестом отчаяния, а продуманным планом, — подытожил Чезаре, — Поэтому сегодня или завтра я начну подготовку проекта 'Тампль'.

Женщина изогнула рыжую бровь.

— И-и-и… я могу узнать, что же это за проект, или это тайна?

— Основную суть я только что изложил, — пожал плечами кардинал, — Если чуть подробнее… То я намерен на полную катушку разыграть репутационный козырь, полученный после истории с Легионом. Иными словами, будет куча религиозной чуши, от которой я искренне постараюсь не ржать… Кстати, верно я понимаю, что если эта нечисть — проявление человеческой веры, то от нее следует ожидать слабостей в духе тех, что были у демонов шкатулки?..

— Да, именно так, — кивнула Рейко.

— Прекрасно. Тогда заставим наемников учить экзорцизмы, проведем через формальное посвящение в рыцари, установим на технику боевые кресты… И в полном соответствии с заветами Экселенца наладим промышленное производство святой воды. Да, водометы для разгона демонстраций — именно то, что нам нужно.

— Только не у всех именно такие слабости, — напомнила она, — Не все демоны верят в католического бога. Даже в христианских странах могут попасться, к примеру, осовремененные вампиры.

Она прыснула.

— Представляешь себе гламурного вампирчика среди брутальной армии тьмы?

— После того, что мы видели в Нью-Йорке? — ухмыльнулся Чезаре, — В любом случае, даже если на существенную часть нечисти действует христианская мистика, это нам на руку: это поможет мирному населению охотнее поверить в чудо.

— Да, это хорошо, — кивнула ученая, — Вот только есть у меня такое ощущение, что мы снова вынуждены строить планы без полной информации.

— Как и всегда, Рейко, как и всегда.