Зита. Дорога в небо

Глава 1

Сначала вернулось зрение. И сразу больно ударило по глазам кричаще яркое окружение: костюмчики, платьица, блузки, юбки… Понятно. Торговый центр, зал детской одежды для девочек, продукция текстильно-швейного комбината «Полярное сияние» из Девятки, только там технологи упорно считают, что в условиях Крайнего Севера расцветки должны приближаться к попугайным… А вот эта темноволосая молодая женщина напротив — что она делает, сидя на полу в явно недешевом брючном костюме? Судя по военно-гражданским погонам — аж целая госпожа майор, что соответствует уровню руководителя нехилого такого предприятия с численностью личного состава под пару сотен человек…

— Госпожа майор, вам плохо? — донесся обеспокоенный голос продавщицы-консультанта. Ага, и слух возвращается.

Она отрицательно качнула головой, и женщина напротив повторила движение. З-зараза, это же она сама в примерочном проекторе! Ну, раз осознала, значит, и соображалка по частям занимает положенное место. Так. И что произошло только что? Почему-то же она расположилась на полу?

Она аккуратно поднялась на ноги, отряхнула брючину. Упс, голова кружится. Слегка, но тем не менее.

— Ничего страшного, ортостатическая гипотензия, бывает от переутомления, — тихо успокоила она продавщицу, забросила ремень сумки на плечо и потихоньку пошла к выходу из торгового центра.

И что же произошло? Не переутомление, точно. Она зашла после работы присмотреть для Майки что-нибудь, тянется девочка страшно, как будто задалась целью маму перерасти… и? Ну и все. Наклонилась к нижней полке, дальше провал. Значит, на мгновение потеряла сознание. Здорово. А не рано ли — в двадцать семь лет? Или?.. Или она что-то подобное ожидала, а?

Она остановилась, задумчиво тронула сумку. Что-то же связано с ней, какое-то воспоминание… Ах да, пирожное. Наверно, раздавила, корова.

Она открыла сумочку. Посмотрела на целенькое пирожное в салфетке. Чуть-чуть надкушенное с самого краешка. Так. Заходила перед посещением торгового центра в кафе «Мандаринчики». Но пирожное не съела, хотя сладкое обожает. А почему не съела? Мало того, еще и с собой прихватила? Не понравилось поведение официантки? Не напряженность, нет, наоборот, какая-то наигранность… которой не должно быть у девушки, пятый час работающей на потоке с людьми. На пятом часу работы так устаешь, что не до игр. Вообще-то большинство кафешек обходятся автоматами самообслуживания, но «Мандаринчики» — брендовая сеть, у них официантки скорее психологи-собеседницы-завлекальщицы, просто подать выбранные товары автоматизированная система продаж умеет гораздо лучше… Плохо. Чего-то такого она и ожидала, не просто же так пистолет в кобуре скрытого ношения снят с предохранителя, и финка в набедренном креплении тоже не от юной романтики. Как сказано в апокрифических трудах по теории социализма, с укреплением социализма классовая борьба будет только возрастать. Единственное, чего не сделали в апокрифах — не дали определения классам в социалистическом обществе, отчего пошла такая путаница, что до сих пор не разобрались… Но чем же таким убойным спрыснули пирожное, что она от одного нюха чуть не загнулась?!

Она многообещающе покосилась на террасу с мандариновыми деревцами в кадках. Найдет она сейчас ту официантку? Второй час дня, пересменка, так что вряд ли. Сменилась и уже ушла. Сейчас не найдет, но вообще — куда она денется с подводной лодки, а? Номерные города уже третий год работают в открытом режиме, но закрыть их — минутное дело. Причем — буквально минутное.

Она нахмурилась и взялась за телефон вызывающе красного цвета. Тут, правда, без выбора — лучшие ученики школ получают в подарок телефоны красного цвета, и это на всю жизнь. Заслужил — носи и гордись, и пусть все завидуют, но главное, понимают, с кем имеют дело. Не менее важная вещь, чем система военно-гражданских званий.

Ее по-прежнему слегка мутило и покачивало, потому она сначала хотела вызвать медбригаду. И оперативников МВД. Но, подумав, от мысли вызвать медиков она отказалась. А потом и вовсе убрала телефон обратно в карман. Прежде чем обнародовать факт неудачного покушения на себя любимую, следовало обозначить круг подозреваемых. Начальник городского отдела МВД вполне мог там оказаться. Много кто еще, конечно, но он — в первую очередь. Если принять во внимание очевидный факт, что одним из главных врагов социалистического государства является собственная бюрократическая машина, а силовики по сути ее силовое крыло. А медики… обратиться к ним — это то же самое, что сообщить о произошедшем в горотдел МВД. Информация у медиков течет со страшной силой. Так что обойдется госпожа майор без помощи врачей, тем более что сама в какой-то степени из их числа. Если сразу не умерла, значит, до дома продержится, а там еще с войны лежит упаковка неиспользованных антидотов, и они даже не просрочены.

Она переоценила свои силы. Площадь у Торгового центра еще пересекла кое-как на ватных ногах, но сразу за тепловой завесой словно вынули штырек крепления, и повисла она позорно на первом же деревце. Сама же их и садила, но это вовсе не извиняет обломанных веточек. Впрочем, сознание не улетело, она даже отстраненно следила за временем, проверяла эффективность работы штурмовых отрядов. Среднее время реакции штурмовиков на нестандартную ситуацию — в пределах пяти минут, в зависимости от расписания занятий ближайшей школы. Ближайшей к Торговому центру числилась, правда, категорийная школа, а там штурмовые отряды не в почете, там, как и прежде, правили «Соколы России», которые в происходящее на улицах подкупольника принципиально не вмешивались…

Помощь подоспела через три минуты по ее внутренним ощущениям. Остановились два подростка, деловито осмотрели дуру-тетеньку, нюхнули по инструкции на предмет алкогольного отравления, выслушали ее косноязычные распоряжения и потащили вялую тушку в тихий рай центрального сектора. И даже дверь помогли разблокировать ее личной карточкой. Молодцы ребята, и вежливые на удивление. «Выздоравливайте, Лия Сергеевна!» Вот так вот, информацию в тайне сохранить не удалось, глазастики сразу прочитали данные на квартирной табличке. И запомнили. Она, правда, очень просила их не болтать, но для штурмовиков она вовсе не авторитет, так, одна из военно-гражданских майоров.

Дома она вкатила себе на всякий случай два антидота с разными формами протекции. Видимо, угадала, потому что стало намного лучше. Вот, значит, каково действие яда: дает возможность добраться до дома, чтоб там окочуриться, не пугая случайных свидетелей! До дома — или до приемного отделения ближайшего госпиталя, финал все равно одинаков. Вряд ли в госпитале готовы экстренно купировать поражения боевыми отравляющими. И принятая доза, получается, не так уж важна, ей просто повезло, что в квартире хранилась упаковка с полным набором полевых антидотов.

Что хорошо в майорском звании — рабочий день не регламентирован. Хочешь — работай хоть ночью, а не хочешь — никто заставлять не станет. Проведут по представлению общественных организаций контроля, тех же штурмовиков, например, негласную проверку, и полетишь с должности с разжалованием, только и всего, а так да, можно не работать. Так что она напилась очищающих составов и зарылась под одеяло отлеживаться до вечера. Сквозь дрему заметила, как на мгновение сунулась в комнату и тут же исчезла темная копешка волос Майки. Заботливая дочка сделала правильный вывод, что маме не до детей, и отправилась на летнюю площадку за младшим, а оттуда вместе с ним наверняка в любимый бассейн. Ну а из бассейна, нагулявши зверский аппетит, поведет братика в круглосуточную столовую сектора — то есть до времени, когда детям пора спать, на глаза мамочке не попадутся. Очень самостоятельная девочка, совсем как мама в детстве. Хотя вроде никаких прадедов у нее в голове не водится. А водятся всякие нехорошие идеи во всем походить на маму. А еще — найти папу…

Так что она без помех долежала до вечера, а вечером почувствовала себя настолько хорошо, что поднялась, переоделась в полевую форму и дошла до категорийной школы, тем более что расстояние смешное, всего пересечь зимний сад. Как, впрочем, и все расстояния в подкупольнике.

В начале лета занятия в школе, естественно, не проводились, но тем не менее там кипела жизнь. Светились окна лабораторий, в спортзале что-то бухало и хлопало, и в холле первого этажа мелькали шустрые фигурки. Еще бы, категорийные школы — кузницы интеллектуальных кадров, чтоб соответствовать высоким требованиям, педагоги работали и на страх, и на совесть. Можно, конечно, не работать, летние отпуска никто не отменял. Но если ежегодная проверка установит низкий уровень подготовки, к примеру, физматклассов, то педагогам — и директору — предложат поучаствовать в программе продуктовой безопасности «Атомного пояса Сибири». Проще говоря, отправят кидать навоз на пригородные фермы. А на их места и их социальные карточки желающих много найдется, местный педвуз каждый год выпускал по три десятка соискателей тепленьких местечек.

В административном крыле в отличие от учебного царили тишина и безлюдность, дежурный наверняка дремал на посту. Она решила тишину не тревожить, сладкий сон дежурного не прерывать, прошла через грузовой терминал к неприметной дверце, открыла ее личной карточкой и оказалась в святая святых детской патриотической организации «Соколы России» — в центре связи. Причем с обратной его стороны, в комнатке, о существовании которой руководители организации не подозревали.

Знакомый пост из темной монодревесины принял ее в свое уютное нутро. Она посидела, прикрыв глаза и прикидывая свои дальнейшие действия, потом включила консоль. Пожилой мужчина на экране оторвался от работы, недовольно поморщился и сказал:

— Привет, черноглазая. Что у тебя?

— Я тоже очень рада вас видеть, — тепло улыбнулась она. — Здравствуйте, Владимир Данилович. По работе у меня ничего срочного. Разве что вышли на устойчивый уровень продуктовой самодостаточности. Вот уже вторую неделю как. Так что измором подкупольники больше не взять.

Мужчина устало потер виски.

— Неужели смогли? — пробормотал он. — Я, честно говоря, даже не надеялся, представляешь? Если б не твоя безграничная уверенность… Зита, ты… хочешь, представим к званию «Герой Сибири», ко всем четырем степеням сразу? Мы в любом случае представим, но ты — хочешь?

— Если никак нельзя иначе, то только секретным приказом, — вздохнула она. — С необязательностью ношения на парадной форме.

— Не хочешь, — удовлетворенно кивнул Каллистратов. — Зита, душа моя, тогда какого черта ты отвлекаешь меня от работы?

— Меня сегодня пытались отравить, Владимир Данилович, — сказала она. И впервые в жизни увидела, что ее личный бог, ее учитель и непосредственный начальник испугался. Испугался до мертвенной бледности.

Она рассказала о случившемся, коротко и бесстрастно. А чего там растягивать? Была настороже, отраву слегка прикусила, до антидота с помощью, но успела добраться. Майор… генерал-майор, конечно, Каллистратов тоскливо морщился от ее рассказа.

— Значит, безопасников и медицину в известность не поставила, — буркнул он. — Это хорошо, это ты правильно сообразила… И в химлабораторию не обращалась? У вас же при агрокомплексе неплохая сейчас, проверь свое пирожное в частном порядке. Сможешь без регистрации? М-да, лишний вопрос, там мужики работают, а ты среди них как рыбка в мутной водичке, хотя вроде и не шлюха… Слушай, а это точно не токсикоз? Может, ты просто беременная?

— Владимир Данилович! — возмутилась она.

— Что — Владимир Данилович? — желчно огрызнулся он. — У кого двое детей и ни одного мужа, у меня, что ли? Кто с задания возвращается залетевшей, а? С задания! Туда отбываешь со снайперкой, возвращаешься с пузом! Не ты?!

— Не переживайте, Владимир Данилович, — тихонько попросила она. — Мы найдем гада. Найдем, спросим. И уберем. Справимся своими силами.

Мужчина поглядел на нее, как будто хотел выматериться, но сдержался в последний момент.

— Ты не понимаешь, — тоскливо сказал он. — Не понимаешь! Удар от кого-то из наших! Наших, понятно?! Кто ты такая, знает очень узкий круг лиц — очень узкий! И все они — мои или твои друзья! Уберете вы… А я вот не уверен, смогу ли!

— А кто я такая? — осторожно поинтересовалась она.

— Дура в первую очередь! — проворчал генерал-майор. — Все твои друзья догадываются, что ты моя преемница, одна Зита хлопает черными глазками!

— Не, это я знаю! — отмахнулась она. — Преемница, и ничего кроме? Не возлюбленная?

— Я не педофил, понятно?

— Так я и спрашиваю сейчас, а не пятнадцать лет назад! Тогда я и так знала, что вы меня любите.

— Я не педофил!

— Владимир Данилович… ну вы можете хоть раз в жизни посмотреть в глаза правде?

— Тебе, что ли, в глаза посмотреть? — хмыкнул мужчина. — Ну, возлюбленная. Довольна, добилась своего?

Она открыла и закрыла рот. Похлопала глазами…

— Вот разрыдайся еще! — поморщился генерал-майор. — Двое детей на руках, а ведешь себя, как девчонка!

— Буду взрослой прямо с этого момента! — жарко заверила она, даже руки на коленках сложила, как примерная ученица. — Мы остановились на том, что меня пытались отравить мои друзья. Это чушь, конечно, но вы продолжайте, очень интересно!

— Не сияй! — буркнул генерал-майор. — Сам понимаю, что чушь, но кто еще? Кому помешала заурядная директриса заурядной школы в обычном номерном подкупольнике? Ну пусть ты еще и главный администратор проекта по продовольственной самодостаточности, все равно — кому? Кому из тех, кто имеет доступ к отравляющим веществам и, главное, к лабораториям и специалистам? А вот преемница лидера республики — это уже цель… вокруг тебя никаких странных движений не было последнее время? Ты упомянула, что была настороже, потому засекла неадекватное поведение официантки?

— Да движений больше, чем хотелось бы. У нас в подкупольниках вообще веселая жизнь. Вот неделю назад глава городского магистрата, например, грозился меня убить.

— Знаю, уже жаловался! — поморщился генерал-майор. — Я его за протекционизм самого пообещал убить, так что забыли и проехали… Еще?

— Две недели назад давили бунт принудработников на агрокомплексе, — подумав, сообщила она. — Но там… обиженных много, но серьезных — никого. Одной гвардией справились. Еще… инспекция видеоконтроля, которая бывшая служба наблюдения ГБ…

— Тоже грозились убить? — язвительно поинтересовался генерал-майор.

— Они закрыли свободный доступ к видеоархиву!

— Но они — грозились?

— Ну… косвенно.

— Пообещали в унитазе утопить, знаю я их любимые угрозы… понятно. Надеюсь, хотя бы гвардия тебя не обещала убить?

— Вот чтоб прямо по имени — нет. Но того, кто организовал им проверку боеготовности силами штурмовых отрядов — обещали, и самыми изощренными способами! С фантазией ребята. И это из серьезных — всё. Остальные — на личном уровне, у частников ни военной химлаборатории, ни профессиональной агентуры в городе быть не может.

— Да и перечисленные — не совсем серьезные силы, — задумчиво пробормотал генерал-майор. — Как они тебя подловили — тоже ведь вопрос. "Мандаринчики", говоришь? Это ж надо было знать твои пристрастия, то есть подвести исполнительницу сильно заранее…

Взгляд мужчины внезапно остановился, лицо затвердело.

— "Мандаринчики", — повторил он и криво усмехнулся. — Что-то я замотался. Ведь сразу название показалось знакомым, а сообразил только сейчас. Это ведь в "Мандаринчиках" проходят полевую практику девочки из службы собственной безопасности штурмовых отрядов? Так, нет?

Она заторможенно кивнула. История с покушением внезапно развернулась новой, неожиданной и очень страшной стороной.

— Вот тебе, Зита, и профессиональная исполнительница. Вот тебе и доступ к военной химлаборатории. Вот тебе вполне серьезная сила, не то что фантазеры из горгвардии. Это тебе, Зита, привет от старых друзей. Чего я и боялся.

— Владимир Данилович, этого не может быть, — тихо сказала она.

— Мы ожидали подобного, — зло сказал генерал-майор. — Мы оба — ожидали! У меня ведь тоже… пистолет снят с предохранителя. Мы победили, справились с военной разрухой, заново установили производственные связи. Пришло время делить власть! А в этом деле… друзей нет. Глава вашего городского магистрата, между прочим, мой ставленник. Мой! А как на себя власть потянул! Он, видите ли, нашел ход — покупать дешевые продукты за лес! Хвастался, сука, передо мной хвастался! Наш убыточный агропром ему теперь никаким боком, а некая главный администратор проекта — вредительница и идейный враг! Он и группу поддержки в магистрате сколотил! Забыл только, гаденыш, упомянуть, что все продажи оформлены на торговые точки, принадлежащие — вот чисто случайно! — брату его жены! Как он зубы на тебя скалил! Такого не остановить — скоро и мне зубки покажет! Но ему-то я лично их выбью, все до единого… Так. Ищи предателя, Зита! Среди своих ищи! Среди тех, кто тебя знает лично и давно! Я тебе в помощь отправлю надежного паренька инструктором в штурмовые отряды, но только одного. Людей не хватает катастрофически, проклятая война выбила лучшие кадры! Найдете — не убивайте сразу, хочу лично заглянуть иуде в глаза…

Она грустно глядела в погасший экран. Сейчас там, на другой стороне линии, Владимир Данилович страшно кривится, матерится и хрипит в бессильной ярости, довелось ей как-то случайно подсмотреть сцену еще в детстве… потому и отключился поспешно, что сдерживаться не хватило сил. Штурмовые отряды. Именно с их стороны они не ожидали предательства. Вернее — не ожидала она. А генерал-майор Каллистратов, получается, ожидал — но в последнюю очередь… Кто? Кто из друзей решил освободить место рядом с лидером республики? Кто?!

Она ушла в подавленном состоянии, настолько не в себе, что случись именно сейчас нападение — прозевала бы, как будто не диверсантка. И в сквере подходяще стемнело, прямо ну подходи и бей по голове. Она по привычке отметила, что надо бы проверить, действительно лампы перегорели или им кто-то помог, но потом махнула рукой. Какие лампы, когда рушится мир?!

Из темноты на нее все же напали. Наскочили какие-то юные придурки с воплями, потом разглядели майорские военные погоны, ойкнули, извинились и исчезли. Понятно, перепутали в темноте с одной из своих подружек. Стройность и легкость походки сбили их с толку. Она так и не растолстела, как опасалась, а танцы потихоньку все же практиковала, вот и… чуть не зацеловали, идиоты. И даже не заметили, что им в ребра смотрит дуло малошумного пистолета разведчика. Вот было б кисло, если б она их перестреляла.

Конечно, безусловную правоту старших офицеров в бытовых конфликтах никто не отменял, хотя пытались неоднократно, но… За последний год она успела наступить на ногу всем без исключения ветвям власти, прав дяденька Каллистратов в своей язвительности. И теперь они ждут от нее серьезной ошибки. Расстрел малолетних обалдуев вполне мог обернуться для нее обвинением в психической ненормальности и принудительным лечением. Официально она — всего лишь директриса школы, на нее решения магистрата хватит. Ближайшая психушка где? Кажется, в Тройке. Пока Владимир Данилович нашел бы ее, пока вытащил — ей бы там все мозги поправили… безвозвратно. С самыми лучшими намерениями. Медицина — по сути тоже одна из силовых структур, лучше этого не забывать…

В квартиру она вошла на цыпочках. Заглянула в детскую — пусто. Понятно, снова заснули на ее кровати. Дети никогда не жаловались на ее отсутствие. Не жаловались, не капризничали. Только не играли, забирались в ее кровать и ждали. Она посмотрела на милые, припухшие во сне личики, и острая жалость подступила к сердцу. К черту работу! Она тоже мама, у нее тоже есть сердце, и оно разрывается! Имеет она право на тихое семейное счастье или нет?!

Она тихонько присела на краешек кровати, поплакала беззвучно. Майка, чуткая душа, тут же проснулась, распахнула свои темные глазищи. Посмотрела серьезно, вцепилась в ее руку, отвернулась… и заснула. Все в порядке, мама рядом, можно баиньки. А до ее прихода, получается, не спала, ждала…

Она свободной рукой утерла набежавшие слезы и прилегла рядом не раздеваясь. К черту работу. К черту.