Зита. Дорога в небо

Глава 19

Морские пехотинцы застыли на палубе БДК «Великая Россия» в четкой парадной «коробке». Забрала тактических шлемов первой шеренги образовывали идеально ровную темную линию, оружейные крепления боевых экзоскелетов замерли без движения — ни лишнего наклона, ни малейшего отклонения от виртуальной прямой. Восхитительное зрелище, греющее душу любого военного.

Чрезвычайный представитель лидера на Северо-восточном ТВД размеренно шагал вдоль строя бойцов, сопровождающие следовали на предписанном протоколами удалении. Командующий десантной группировкой шагнул на три шага вперед, кинул задубевшую ладонь к обрезу полярного шлема, проревел положенный доклад. Чрезвычайный представитель неприветливо кивнул и проследовал дальше. Генерал скрыл злобу за тупым выражением лица. Гражданский, мать его, а лезет принимать доклад! Кивнул он, снизошел!

Один из сопровождающих, невзрачный мужчина в безликой серой «полярке», задержался на мгновение, одарил безразличным взглядом и тихо сообщил:

— После официальной части ко мне с докладом о ходе десантной операции.

Сказал и ушел одним из многочисленных свитских, со стороны сроду не догадаешься, что значимое лицо. У генерала противно заныло в животе. С докладом… с докладом все хорошо, если чрезвычайному представителю. Представителя интересует только перечень освобожденных пунктов, а с этим у десантной группировки все в порядке. Взяли Баттаган! Но вот что интересует помощника представителя, а? Что, если копнет? Потребует подробностей? А он ведь потребует. В Дудинке потребовал, и… и всё, сидит теперь коллега-генерал, мучается неизвестностью, не знает, то ли заявление об отставке подавать, то ли сразу стреляться. То ли дырочки под награды сверлить. Шестой каторжный ведь взяли под контроль. В итоге. Вот и здесь так же. Освобождение опорных пунктов идет планово, но… там столько всего вылезло, что стой теперь и гадай, за что и от кого прилетит по башке. Но по башке ладно, она тренированная — а если по карьере?

Как и предполагал генерал, помощника чрезвычайного представителя перечень освобожденных пунктов не интересовал. Что хуже, его и подробности не очень интересовали, он их уже знал. Откуда-то.

— Баттаган, — сказал помощник представителя и слегка прихлопнул по столу, словно отсечку радистам дал. — Баттаган. Горнопромышленный комплекс. Шахты, горнообогатительные цеха, две мобильных и стационарная ТЭЦ, узловая станция железной дороги. Перешли обратно под контроль России. Здорово. Но почему в разбитом виде? У шахт есть владельцы, у цехов тоже, они надеялись на прибыль в этом году, а вы… э?

— Так захватывали с боем, — осторожно сказал генерал. — С подавлением опорных пунктов противника. Ракетными ударами. Ну и… вот.

— А там был противник? — удивился помощник чрезвычайного представителя. — Любопытно. Кто именно, не подскажете? Бригада спецназ Особого Заполярного, нет?

— Да, численностью до бригады, — с трудом кивнул генерал. — Хорошо подготовленные, прекрасно ориентирующиеся на местности…

— Номерок бригады?

Генерал сглотнул. Номер бригады, м-да.

— Врать шефу будешь, не мне! — жестко сказал помощник. — Не было там Особого Заполярного, не было! Военные признали верховенство прав России! Особый Заполярный в самом начале операции вышел на наше руководство с информацией, что его зона ответственности — исключительно охрана объектов инфраструктуры Севморпути! Чем он сейчас и занимается с нашего благословления! Так зачем вы Баттаган в щебенку разнесли?! И не ври, не терплю вранья!

— Ну, если без вранья, — пробормотал генерал, — если без вранья… то не в военных правилах позволять противнику отходить и концентрировать силы! Мы им перерезали железную дорогу, вот они и уперлись, отступать-то некуда. Разрушения — следствие.

— Кому — им? Если Особый Заполярный в боях не участвует?

— Это еще как сказать, — хмуро возразил генерал. — Не участвуют они, как же. У меня штурмовая бригада кровью умылась! Снайпера, суки, через одного!

— Так с кем вы все же воевали? Или даже этого не знаете?

— Знаем, — неохотно сказал генерал. — С отрядами народного ополчения. Но оно только называется народным ополчением, там каждый второй из полярного спецназа Особого Заполярного, те еще волки! Ни одна из диверсионных групп не вернулась! Как в воду!

— Я же предупредил, чтоб не врал! — поморщился помощник. — Тебе зачитать протокол осмотра места боя на южном выходе железнодорожной станции, зачитать?

— Не надо, — вздохнул генерал.

— Больше половины погибших, как ты говоришь, полярных спецназовцев — женщины! — раздраженно напомнил помощник. — Женщины, станционные рабочие! Подростки!

— А стреляли получше морпехов! — буркнул генерал. — Обученные, суки… Связь задавили, ДРГ в ноль стерли! Мы только после захвата станции узнали, что там произошло!

— Что там произошло… — задумчиво произнес помощник. — Что там произошло… А произошло там вот что: не было никакого отхода войск от Баттагана, потому что войск не было. У заполярной республики войск вообще негусто, в основном держат южное направление… И накрыли вы ракетами, генерал, эшелоны с детьми. Школы они отводили от места возможных боестолкновений, шко-лы! Школы, детсады, больницы. Но не успели, вы же шустрые, где не надо, одним броском на тыщу верст… Вот тогда и появились отряды народного ополчения. И вам крепко повезло, генерал, что в тяжелых вооружениях у вас оказалось тотальное превосходство. Иначе они вас голыми руками разорвали бы.

— С воздуха не разберешь, военные эшелоны или нет, — пожал плечами генерал. — Уходили с зенитным сопровождением, под прикрытием станций РЭБ, ну, мы и…

— Согласен, — неожиданно сказал помощник и вздохнул. — А разведки у вас, конечно же, нет.

— Есть разведка! Только их хрен различишь! Все в скафандрах, с оружием, и дисциплина почище военной!

— Согласен, — снова задумчиво сказал помощник и побарабанил пальцами по столу, словно не мог прийти к определенному решению.

— В любом случае — нет людей и нет проблем! — откровенно сказал генерал. — Местные в массе к нам враждебно настроены. А так морпехи задачу отработали, Баттаган зачистили! А цеха отстроить недолго, как и рабочих нагнать. Что немаловажно — лояльных нам рабочих. Нам только партизан в тундре не хватало.

— А вот тут ты неправ, и очень неправ! — неприятно улыбнулся помощник. — Партизан мы еще получим. Люди-то остались живы. Они просто ушли, генерал. Вы перебили прикрывавших эвакуацию, действительно в основном бывших спецназовцев Особого Заполярного, да и то… значительная их часть прорвалась сквозь окружение на малых летательных аппаратах, их потом подхватили транспортные «Бореи», если верить данным контроля пространства… А гражданские ушли.

— Как ушли? — тупо спросил генерал.

— Да уже неважно как! — поморщился помощник. — Может, через старые шахтные ходы, там все изрыто. А может — под водой. Они же в скафандрах. Всех вытащили из блокированного города, даже детсад. Уникальное взаимодействие и организованность, завидую и восхищаюсь, честно! Но в бою с ними теперь лучше не встречаться. Заполярники как субэтнос отличаются патологической мстительностью. Но в бою-то ладно, огневой мощью задавим, а вот…

Генерал невольно крякнул. Доклады командиров подразделений о неуловимых снайперах Баттагана неприятно свербели где-то между лопаток. «Реактивки», мля, какой урод их придумал?! Для них что есть броня, что нет ее, бьют насквозь и на разрыв!

— Значит, подведем итоги, — сказал помощник. — И сделаем выводы.

У генерала снова заныло в животе. Выводы предвиделись неприятные, судя по тону.

— Значит, итоги… Баттаган вы изначально могли взять вообще без потерь. Просто вошли бы, и всё. Но поступили в лучших традициях армии: перекрыли отход мирному населению, после чего население обозлилось, взялось за оружие и хорошо проредило штурмовую бригаду. Потом население благополучно просочилось сквозь окружение и ушло в неизвестном направлении. А вы перемололи в щебенку пустой город и уничтожили личной собственности на астрономические суммы. И теперь собственники задают неприятные вопросы. Хочешь узнать, кто у нас среди собственников, а?

Генерал угрюмо молчал. Как же, пустой город. А ничего, что в этот якобы пустой город зайти было невозможно, пока в щебенку его не перемололи, ничего?! Стоило штурмовой группе высунуться, тут же «ш-ш-пук!» — и парочка летальных как с куста! Но оправдания и возражения в этом кабинете явно не приветствовались, так что лучше помалкивать и ожидать решения собственной участи.

— Надо бы за это как минимум начальника разведотдела бригады выпнуть из армии, — недовольно сказал хозяин кабинета. — И тебя вместе с ним. Но, к твоему счастью, есть во всем произошедшем один положительный момент. Один очень большой, жирный такой положительный момент. По итогам боя на меня вышло руководство заполярной республики. Лично на меня. Заполярники не желают терять в боях детей, и потому у них для нас вкусное предложение. Они уходят сами, мы потихоньку наступаем. Потихоньку, понятно? Без лихих десантов, без разрушения магистралей! Все тихо, мирно, без потерь. График наступления они готовы с нами согласовать.

— Куда уходят? — не понял генерал.

— А это интересный вопрос. Очень интересный. Разведка утверждает — в подземные города. Есть у них такие на случай ядерной войны. Чем, правда, это им поможет, не представляю… Но это — забота южных коллег, не наша. Наша забота — Седьмой каторжный район. Если мы его вернем владельцам в целости и сохранности, а не как Баттаган — благодарность будет… существенной. Это плюс для всех нас и для тебя лично. Но есть и минус. Ты знаешь, что такое «Спартак», генерал?

— Нет, а что?

— Да так, ничего. И не узнавай. Меньше знаешь — крепче спишь. Свободен, генерал. Служи дальше.

-=-=

— Подкупольный город № 1 «Атомного пояса Сибири», проспект Стратонавтов, три, — задумчиво сказала Лена. — Шли мы с тобой, сестричка, шли, и в итоге что? Сделали по жизни круг и вернулись к истокам. И что-то у меня щиплет в глазах. К дождю, что ли?

— Родина, — негромко отозвалась Зита.

— Родина, — со вздохом согласилась Лена. — Ненавистная, горячо любимая… Да, родина — это важно. А нехило здесь все изменилось.

Зита окинула взглядом родную улицу. Тепло. Чистые купола над головой. Посередине улицы — скромный, но настоящий бульвар, яблони в два ряда и пешеходная тропиночка меж них. Привычная белизна стен спряталась под сплошным переплетением лиан. Виноград. И исчезли выпуклые окна с цветами на подоконниках, непременный атрибут любого подкупольника. Вместо них теперь — обычные шумозащитные пакеты, многие беззаботно распахнуты, особенно на верхних этажах. Раскрытые окна — признак доверия городским коммунальным службам и одновременно признак высокой ответственности жителей. Никто теперь и в страшном сне не подумает выбросить что-либо в окно. Ведь внизу, под окнами — пешеходные панели, а на них могут находиться люди. Дети, взрослые… и штурмовики, да.

Зита шагнула под арку. Родной дом сильно изменился… и не изменился совсем. Она подняла руку, провела ладонью по поверхности. Скромная звездочка, выбитая в бетоне, осталась на месте. Здесь, у этой стены, принял свой последний бой и погиб Сережка, ее телохранитель, беззаветно мужественный мальчишка. Вон там, на выходе из арки, догнали и добили его младшего брата…

Будочки смотрящего в проходе больше не было, сняли за ненадобностью. Как и кодовые замки на подъездах. Как и вообще большинство замков, пропускных пунктов, турникетов и охранников. Взамен их — гражданская ответственность командирского состава города, любой командир обязан пресекать асоциальные действия личным авторитетом и оружием…

В сопровождении Лены она прошла арку и посмотрела вверх, сощурившись от яркого света. Вон там с последнего балкона они когда-то лазили с Андрюшкой на крышу, чтоб сбежать на рыбалку. Андрюшка тогда был жив, и были живы все.

На месте балкона красовался стандартный выход наверх. На крыше теперь расположилось городское оранжерейное хозяйство, со свободным проходом для жителей, с детскими бассейнами, с городским парком при танцплощадке и эстрадной сцене. К куполу двора сверху клонились ветви деревьев. Совсем другой город и одновременно тот же самый. Вон тот самый вход в подвал, и вон там, у спортплощадки, Андрюшка застрелил одного из выродков… и все так же нехорошо косятся на ее нерусское лицо жители дома, а их много почему-то во дворе, как будто не коснулась их эвакуация.

— Ну, раз пошли воспоминания, топаем тогда до школы, там и прорыдаемся, — пробурчала Лена и развернулась обратно.

Сухое лицо с глубоко запавшими темными глазами смотрело с мемориальной доски спокойно и мудро. Ариа Кахиани. Подруга, талантливая поэтесса, каторжанка, одна из последних «соколов Ферра», сгоревшая на Кавказе в пламени бессмысленной войны. Зита с трудом удержала слезы. Где-то вверху, в безбрежной синеве, далеко-далеко зазвенели яркие голоса:

— Дакхарит дафдафебс…

Она судорожно вздохнула и отвернулась. По школьному двору призрачной стайкой пробежали ученики-нулевички во главе с толстоногой крцупной ведочкой, азартно вопящей что-то про «быков». Ее верная гвардия, футболисты, одноклассники, и белобрысая нахальная Катя Короткевич среди них… Горы Кавказа приняли их всех. И оставили навсегда в своих каменных объятиях. Когда-то она обещала вывести их к лучшей жизни. И вот она стоит, живая и успешная, а их нет.

Лена хмуро поглядывала на нее, недовольная душевным состоянием подруги.

— И куда дальше пойдем сердце рвать? — не выдержала она, не дождалась ответа и вздохнула:

— Понятно, к десятой школе.

— А тебе самой нигде не хочется побывать? — спросила Зита.

Лена перевесила винтовку на другое плечо, хмыкнула неопределенно, явно не желая поддерживать тему. Зита посмотрела с недоумением. По ее мнению, у подруги памятных мест должно быть поболее, чем у простой девочки Зиты.

— Да я-то что, — неохотно буркнула Лена. — Ну, встретилась я в детстве с одной необыкновенной девочкой, так ты же вот она, всегда рядом. А чего там еще вспоминать? Прийти к балетной школе, поплакаться над местом, где потеряла невинность? Было б о чем плакать…

По Атомному проспекту, как и прежде, оживленным потоком в обе стороны двигались жители. Топала не спеша к транспортным рукавам АЭС очередная смена, школьники пронеслись куда-то с шумом и гамом, спустились вниз пестрой толпой тетки-операторы оранжерейных установок. На двух женщин в боевых скафандрах и при оружии поглядывали с любопытством, обсуждали, не особенно понижая голоса:

— Заполярный спецназ перебросили! Баттаганскую бригаду!

Встречные штурмовики острыми взглядами скользнули по оружию, кинули ладони к черным беретам, Зита привычно ответила. Потом в сомнении остановилась, проводила подростков задумчивым взглядом.

— Ну да, какие из них спартаковцы! — едко прокомментировала Лена. — Вот мы были ого-го, а эти… так себе!

— Кто — эти? — пробормотала Зита. — Сестричка, тебя в них вообще ничего не удивило, что ли? Совсем-совсем?

— Мои удивлялки за Большим Кавказским хребтом остались, если что. Давным-давно. Но если тебе интересно, так уж и быть, удивлюсь чему-нибудь…

Лена посмотрела вслед подросткам, усмехнулась.

— Не спартаковцы! — сказала она уверенно. Подумала и добавила озадаченно:

— И не штурмовики. Штурмовики как бы еще неделю назад ушли сопровождением эшелона на спецобъект номер… хрен его знает какой, да неважно… А эти вообще непонятно кто. Квалификационных знаков нет, спецсредства явно самодельные, форма… дешевая подделка, а не форма… Зита, ряженые, что ли? И? Догнать и по мордасам дать? Ну и чего ты снова замерла? Догнать, говорю, да по мордасам?

— Нет, — наконец отмерла Зита. — Подожди, тут что-то не то, надо подумать. Мы к десятой школе шли? Идем.

Десятая школа совсем не изменилась. Ей даже показалось на мгновение — сейчас повалят шумной и уверенной толпой на патрулирование района штурмовики, Алексей Корнев еле заметно кивнет ей на ходу, потом откроется дверь запасного выхода, на крыльцо выйдет капитан Ратников, привычно уставится на ее бедра, привычно усмехнется и призывно махнет рукой — мол, чего стоишь, работа ждет! А за ним колобком выкатится майор Каллистратов, не глядя бросит кучу распоряжений и укатится в администрацию по бесконечным делам и заботам штурмовых отрядов… но капитан Ратников навсегда остался в каменистой земле Кодори, майор Каллистратов превратился в незнакомого и чужого мужчину, а штурмовики Десятки, ударное силовое ядро «Спартака», пропали кто в мясорубке Сувалкинского коридора, кто в огне Кавказа… И ни слуху ни духу от Алеши. Где он, какие тайные задания Каллистратова выполняет? И жив ли вообще?

— Что дальше? — нарушила молчание Лена. — Торговый центр, да?

— Район Химмаша, — неожиданно для самой себя сказала Зита.

Лена наградила ее острым озадаченным взглядом. Ну да, она и сама минуту назад о Химмаше даже не думала.

— Что, давно с заводской гопотой не дралась? Ну пойдем, освежим навыки, тоже как-никак память о юности! Светку бы еще до полного комплекта, вот уж кто любительница махаловок, да родила не вовремя, дура мосластая… Кстати, Химмаш давно не тот, рабочие общежития расселили в новый район, «Садики» он называется, вовсе не Химмаш! Но люди, конечно, те же остались, Химмаш только расселить легко, а из душ хрен вытравишь!

Лена, ушлая разведчица, как всегда, была в курсе новостей, которые вроде бы ее никак не касались. Где она и где Химмаш? Однако знает откуда-то.

«Садики» именно садиками и оказались. Между жилых квадратов семиэтажек — аккуратные группки деревьев. Садики. Декоративные фонарики вдоль дорожек, скамеечки попугайных расцветок. Что странно для Химмаша — все целое, не разбитое. Зато компания навстречу — вполне привычного для заводской окраины вида. Бредут не спеша, очередные короли улицы, блин, по сторонам поглядывают, приключений ищут. Как обычно, смешанного состава — девицы с Химмаша мало в чем парням уступают и мало в чем от них отличаются, всегда так было. Заводские профессии к женственности не располагают.

Их заметили и не спеша пошли на сближение. Надо же, и военной формы не боятся. Лена цыкнула презрительно и аккуратно поменяла стойку на более подходящую для скоротечного огневого контакта.

— Полярный спецназ! — весело удивился явный заводила компании, крепенький живчик хулиганистого вида. — И что поделываем в наших «Садиках», можно поинтересоваться?

— Ностальгируем, — неприветливо сообщила Лена, отслеживая перемещения потенциальных мишеней.

— Помощь, информация требуются? — неожиданно спросил заводила.

Зита подумала и отрицательно качнула головой.

— А не откроете ли сигнатуры, а? — бесхитростно предложили из толпы. — А то ходит у нас по «Садикам» непонятно кто.

Зита молча щелкнула клапаном. Компания мгновенно подобралась.

— Сержант запаса Дудак! — сказал заводила и кинул ладонь к своей несерьезной шапочке. — Бригадная разведка, Западный фронт.

— Патруль? — коротко спросила Зита.

— Как бы да, — пожал плечами сержант. — Отряд народного ополчения ушел, за порядком кому-то надо следить. Ходим, посматриваем.

— Удачи, сержант, — сказала Зита и бросила ответно ладонь к берету.

— Удача не помешала бы! — согласился сержант. — Особенно вам. Держитесь, «Спартак», если что, то мы с вами.

И компания проследовала дальше.

— Так! — возмутилась Лена. — И что это было? То самое, ради чего сюда перлись, да? А почему я ничего не понимаю? И почему ты чего-то понимаешь? Зита, что это было?!

— Синдром устойчивости китайской нации, — рассеянно сказала Зита, о чем-то сосредоточенно размышляя. — Ты в категорийной школе должна была изучать, вспоминай.

— Посреди Химмаша, через двадцать лет после школы — и вот прямо сразу вспомнить?! Может, тебе еще связь герменевтики с фрейдизмом обосновать, не сходя с места? Терпеть не могу такие задания, еще в разведшколе задолбали на практикумах по стрессоустойчивости… Ну, китайская нация, и что? Ну, давили своей культурой, любые завоеватели через сотню лет не отличались от китайцев, и что?

— Не культурой они давили, — поморщилась Зита. — Где культура и где китайские крестьяне? Вмещающим ландшафтом они давили. Который требует определенного вида государственное устройство. А определенного вида государственное устройство совместно с ландшафтом диктует определенного вида образ жизни. Называемый китайским. Если ты руководишь рисоводами, занимаешься поддержанием в порядке ирригационных сооружений, управляешь огромным населением при помощи давно установленных местных законов — ты китаец, хотя сам себя считаешь манчжуром. Так и у нас. Мы, Лена, сами не поняли, что построили.

— И что мы построили?

— Подкупольные города, естественно. Которые для эксплуатации требуют определенного вида население. И вырабатывают его в процессе своего непрерывного функционирования. То есть вмещающий ландшафт для социалистического общества.

— Эк загнула! А попроще, по-армейски, никак?

— Если проще, то без штурмовиков и без отрядов народного ополчения подкупольникам не выжить, это понимают все. Следовательно, штурмовики, народное ополчение и весь остальной набор городского управления самозарождаются независимо от нас, естественным образом. Потому что по-другому в подкупольнике жить невозможно. Мы построили устойчивое социалистическое общество. Все же построили.

— Да ну?

— Сама же видела.

— Да, видела! — раздраженно сказала Лена. — Но что я видела? Я видела деловых пацанчиков, которые после нашего ухода начали выползать на улицы! Они — не «Спартак»! Они самоутвердиться вылезли, в очередные короли на районе!

— Так ведь мы тоже, — мягко улыбнулась Зита. — Мы — тоже. По большому счету. Вспомни, с чего мы начинали. С чего ты начинала в «Соколах России».

— Да, но…

Лена нахмурилась и угрюмо задумалась.

— Не только штурмовики, — настойчиво сказала Зита. — Штурмовики — не главное! Смотри, из подкупольников почти нет эвакуации населения. Почему? Потому что тепличные комплексы должны работать непрерывно при любом правлении, и работать именно так, как сейчас, они отрегулированы именно под такой режим работы. И операторы тепличных комплексов идут на работу, как и прежде, тем же составом, с той же руководящей структурой — а ведь они скопированы с системы подготовки командиров «Спартака». И Химмаш не остановишь, там непрерывные производства с нашими управленческими сетями, которые уничтожить можно, а изменить нельзя. Я уж не говорю про коммунальные городские службы, те целиком порождение подкупольника и обязательное для существования города звено. И получилась интересная ситуация: мы уходим, а подкупольники продолжают работать как ни в чем не бывало в прежнем режиме. Вплоть до того, что против хулиганствующих банд выходят новые штурмовики, а криминал давят группы нового народного ополчения. Потому что без них подкупольнику не выжить.

— Может, оно и так, — недоверчиво пробормотала Лена. — Сказкой, конечно, сильно отдает, но — кто я такая, чтоб спорить? Всего лишь недавняя глава республики, подумаешь. У нас, сестричка, сейчас совсем другие заботы. Не подкупольники. Мы проиграли и вынуждены уходить в неизвестность, вот что нас должно волновать в первую очередь! Как спасти доверившихся нам людей! А ты говоришь — в подкупольниках социализм на автоподдержке. Какая нам разница, что в подкупольнике?! Мы уйдем из него завтра в оцепление первого стартового ковчега! А после первого старта тут такое начнется! Если выживет хоть кто-то — уже удача!

— Судьба республики — наше дело! — убежденно сказала Зита. — Ребята за нее жизни отдали!

Лена внезапно шагнула к ней вплотную. Положила руки на плечи, коснулась лбом ее лица.

— Главное — ты останься живой, — тихо сказала она. — Ты — единственная ценность в моей жизни. Не представляю, как жить без тебя.

— А муж? — спросила Зита, преодолевая неловкость.

— Коля — замечательный мужчина, хоть и дурачок, — вздохнула Лена и отстранилась. — У него сейчас вершина возраста. Это когда напоследок тянет перед молоденькими погарцевать, если не в курсе. А я кто? Всего лишь немолодая, потрепанная жизнью бывшая балерина. Я его искренне уважаю и люблю, честно. Но и понимаю. Так что он там, готовит к старту первый ковчег. А я здесь, в оцеплении. У него там… бурная личная жизнь, в общем. Я вам с Костей дико завидую, если честно. Ему, кроме тебя, никто больше не нужен, даже на ножки не смотрит. Ну и тебе, как ни странно, кроме Кости никто не нужен. Ты даже мужиков взглядами перестала провожать! Только жалеть меня не надо, хорошо?

— Да я и не жалею, — серьезно сказала Зита. — Я тобой горжусь, сестра.

Лена шмыгнула носом и отвернулась.

— Оп, а вот и Кира идет, — пробормотала она. — Чего она тут забыла, на Химмаше? Ах да, у нее тут родители…

Спартаковка рассеянно приветствовала их, не обратив внимания на странное состояние Лены.

— Походила по старому Химмашу, — сказала Кира и криво усмехнулась. — Словно в детство вернулась. Я ведь все детство мечтала из подкупольника вырваться. Уехать куда-нибудь на юг, а там… там, по моим представлениям, меня ждала какая-то райская жизнь. Мелкая дурочка, в общем. Поглядела на Кавказе на юг, век бы его не видеть… А сейчас встала перед десятой школой и чуть слезами не улилась. Даже стыдно как-то.

— И ничего страшного, не ты одна такая, — буркнула Лена. — Вон она перед второй школой улилась, и ей нифига не стыдно.

— Кира, принимай «Спартак»! — неожиданно сказала Зита. — По ротации.

Спартаковка бросила на нее вопросительный взгляд.

— Думаешь, не справишься?

— Справлюсь, — пожала плечами Кира. — Но как-то непривычно. Мы все считали, в последний бой пойдем под твоим руководством.

— Не в последний бой! — убежденно сказала Зита. — Мы уходим первопроходцами в дальний космос! И неважно, что уходим с боем! Заполярная республика шагнула дальше всех на Земле, нам и идти в космос первыми! Кроме нас, не сможет никто!

Кира наградила ее очень странным взглядом.

— Действительно звездная принцесса… — пробормотала она. — Но тогда тем более ты должна быть во главе «Спартака». Кто, как не ты, наиболее достойна? Снова, как в юности, соберемся на станции, построимся, и Давид рядом с тобой…

— Давид?!

— Только что прилетел, — хмыкнула Кира. — Не выдержала душа старого спартаковца! Сидит с ребятами у Торгового центра, обнимается… Вы что, не знали? А зачем отрядную линию выключили?

— Принимай «Спартак», Кира! — твердо повторила Зита. — Давид тебе поможет.

— А ты?

— А у нас с Леной, оказывается, осталось одно незавершенное дело, — вздохнула Зита. — Одно очень важное, очень нужное дело. Прозевали. Никудышные мы руководительницы, Лена. А уж что Каллистратов скажет, даже представлять неохота… Мы вас догоним, обещаю. Пусть у самого последнего ковчега, но будем вместе!

Кира подумала. Кивнула и коротко бросила ладонь к черному берету.