Зита. Дорога в небо

Глава 9

Якут аккуратно и оценивающе поглядывал на нее. Зита рассеянно смотрела в окно. Зона «три шестерки» с трех сторон была зажата голыми склонами гор. Очередное уродливое, непродуманное обиталище тысяч людей. Трубы ТЭЦ с клубами черного дыма дополняли пейзаж до апокалиптического. Как избавиться от зон, она так и не придумала. Ну как можно было организовать жизнь заключенных таким уродским способом, как? Великие садисты этим делом занимались, и не просто так, а со рвением! Единственный плюс — железнодорожная ветка заходит прямо на территорию зоны. Подгоняй штабной вагон с жилым модулем и начинай прием, очередной из множества. И грозящий затянуться до ночи — пачка прошений о помиловании впечатляла.

— Полковника Левина, значит, не будет, — вздохнул якут. — Ох, беда-беда…

— Я за него, — отвернулась Зита от окна. — Слушаю вас.

— Э, как ты можешь быть за него… Что ты можешь? Ты можешь выслушать, записать, и все. А полковник Левин мог решить вопрос. Эх, не повезло…

Она озадаченно уставилась на якута. Сроду не угадать, где потеряешь и что найдешь. Удачно она вышла на прием в медицинской форме, проговорился осужденный, не увидел опасности в… кем он ее посчитал? Личной массажисткой начальства среднего пошиба? Кем-то вроде точно. Третий раз она уже слышит вздохи о полковнике Левине. Не пора ли сделать выводы? Ай да якут. А ведь рвался в комиссию по помилованиям полковник, еще как рвался. Она тогда подумала — не доверяет профессионал службы охраны неопытной девочке, подстраховать от глупых ошибок хочет. А вот теперь думает… думает, что пора бы полковника в комиссию по помилованиям таки пригласить. Но не в качестве сопредседателя. Ибо возникли вопросы.

Она быстренько отправила срочный вызов полковнику и вопросительно уставилась на заключенного, мол, дальше вздыхать будем или к сути перейдем? Или, может, сразу на зону потопаем в сопровождении рекса, а? Якут понял правильно, в последний раз вздохнул и заговорил. Она немножко даже послушала. Угу, ни в чем не виноват, страдает невинно, верит-надеется-ждет, что новое руководство Седьмого каторжного примет справедливое решение… справедливое, значит?

— Одорусов Борис Васильевич, осужден Особой тройкой за радикально-националистическую деятельность…

— Берген, не Борис, — деликатно поправил якут. — Приезжим трудно разобраться в нашей жизни, принять правильное решение… не было никакой деятельности! У нас было местное культурное общество, полезными для людей делами занимались, организовывали наши национальные народные праздники, чтоб весело жилось в нашей прекрасной Якутии, детям помогали учить язык бабушек-дедушек! Разве за это можно сажать?

— А также требовали закрепить за местными жителями право преимущественного пользования природными ресурсами республики и запретить промышленные работы в местах компактного проживания автохтонного населения… — рассеянно добавила Зита, проглядывая по диагонали дело.

— Не требовали, обращались к властям с просьбой! Как можно на своей земле быть отлученным от земли? Как смотреть спокойно, когда губят нашу природу? Как поддерживать наши древние традиции, если…

— А вот с этого места поподробнее, — остро глянула она. — насчет «своей земли». Своя — это какая? И чья — своя?

— Якутия — мой родной край, — терпеливо объяснил якут. — Здесь жили мои предки…

— Понятно. Предки, значит. Заключенный Одорусов… появился на свет в роддоме № 2 города Ленска. И город, и роддом построены Россией. Учился в школе — преподаватели обучались в российских вузах, учебные программы, учебники составлены и изданы в России… Учился в вузе сам — то же самое, работал… Мысль понятна? Откуда — якут? О какой «своей» земле идет речь? Здесь всё — Россия, и все мы русские. Конкретно сейчас — Российская заполярная социалистическая республика, мононациональная по конституции.

— Э, девушка, ты молодая еще, не понимаешь… — закряхтел якут. — У каждого народа свои особенности! Мы, якуты, не можем жить без наших рек, лесов, мы истинные дети этой земли…

— Вы — жители республики, — заметила Зита. — Вовсе не «дети земли».

— Вот и ты не понимаешь, — улыбнулся якут. — Потому что ты пришлая. Мы — якуты. У нас свои традиции…

— Можно и так, — легко согласилась она. — Не желаете равенства, не очень-то и надо. Вы якуты. Мы русские. Примем как данность. Несколько сотен лет назад мы вас завоевали. Все, вопрос с Якутией закрыт. Мы, русские, забрали эту землю себе по праву победителей. По справедливости нужно было мужчин вырезать, женщин взять в наложницы, детей переучить на язык победителей, так все делали тогда, якуты в особенности по отношению ко всяким тунгусам. Через поколение о якутах некому было бы вспомнить. Мы, русские, поступили иначе. Считаете, ошиблись? Борис Васильевич, сейчас законы в республике простые и понятные, можем исправить ошибку.

— Э…

— Да, ошибки надо исправлять, — кивнула она своим мыслям. — Из материалов дела: за время существования вашего культурно-этнографического общества в окрестной тайге пропали две геологоразведочные партии…

— Да, тайга очень опасное место для тех, кто не привык к ней с детства…

— … а данные прослушки ваших закрытых «уроков родного языка» однозначно свидетельствуют о призывах «оберегать родную землю от чужих всеми силами и средствами». Вывод озвучить или сами догадаетесь? Вы, кстати, профессиональный охотник. Берген, если не ошибаюсь, означает «меткий»?

— Неточный перевод! Речь шла…

— Вот за речь и получите. Были бы доказаны убийства — получили бы расстрел. Прочтите решение комиссии по помилованиям, распишитесь.

Якут неверяще посмотрел на «продлить срок каторжных работ на десять лет без права досрочного освобождения», побледнел и вышел. Она снова уставилась в окно на безрадостный пейзаж. Неисправим. Неисправим. Отработал в шахте семь лет, но так и не принял, что национальностей отныне нет… И куда их, таких, девать? Они все работают в надежде на освобождение. Пусть даже нескорое. Когда распространится информация, что осужденным никогда не вернуться в цивилизацию, что тут будет? Вопросы, одни вопросы без ответов. И Кунгурцев с предложениями не спешит. Тяжеловата оказалась задачка для генерал-майора секретной службы. Оно понятно, на предыдущий опыт не опереться, раньше вопрос решался с изящной простотой — нет лишних людей, нет и проблемы…

— Наконец-то я поймал ваш неуловимый штаб! Это кто у меня распоряжается на дистанциях, а? Кто мне тут лепит дебильные решения? Ты кто такая вообще, медсеструтка?! Где полковник Левин?!

Зита изумленно развернулась на властный голос. Она встречала его раньше! Вот эту всесокрущающую властность в жизни не забыть! Прет огневой платформой абсолютной проходимости! Ну и кто?..

Огромный мужчина в дорогущей «заполярке», положенной по аттестатам высшему армейскому руководству, навис над ней, выпятил тяжеленную челюсть, так бы и врезать наглецу по ней…

— А, вот секретка… ну-ка отодвинься!

Она на автомате перехватила руку, потянувшуюся к аппарату секретной связи, и вывернула. Стальная хватка, наработанная на обработке кожи, никуда не делась и регулярно доставляла ей неудобства, но сейчас пришлась в самый раз. Мужчина охнул сквозь зубы, рванул и выдернул ее из кресла, как пушинку. Вот это мощь! Она внезапно вспомнила точно такую же ситуацию, вот так же она вывернула руку одному «владельцу заводов, газет, пароходов», и так же чуть не взлетела к потолку… Тогда она, правда, была полегче. Значит, не страдал товарищ на зоне все эти годы, сохранил здоровье и спортивную форму, как бы даже не прибавил…

— Какие люди, и без конвоя! — сказала она озадаченно. — Осужденный Берг Леонид Михайлович, а вы что это распоряжаетесь тут, словно и не осужденный? Присядьте, кстати, и руки за спину, пока пулю в кишки не схлопотали.

И сняла маску с лица.

— Ба-лин… — вырвалось у мужчины. — «Спартак»…

— На стул, и ручки, — напомнила она.

— Не требуется, — усмехнулся бывший владелец заводов, газет, пароходов, единоличный диктатор Копейки, ее смертельный враг, а ныне осужденный Берг Леонид Михайлович. — И пистолетиком поменьше размахивай, комиссарша Таня, здесь не в Копейке, свои правила. Вникнешь, тогда и будешь голосок повышать — если будешь. А пока что скажи, красавица, какого черта ты тут делаешь и где Ося?

Она всерьез прикинула, не всадить ли ему действительно пулю, и решила пока что повременить. Выстрелить — дело нехитрое, всегда успеется.

— Я тут принимаю прошения о помиловании, — объяснила она, не вдаваясь в подробности. — А Ося… полковник Левин, да? Полковник Левин должен вот-вот подойти.

Мужчина поморщился, расстегнул ворот «заполярки» и устроился на стуле удобнее.

— У вас тут бабский десант с Копейки, что ли? — буркнул он недовольно. — Ты здесь права качаешь, в главном управлении вообще какая-то стерва отмороженная окопалась…

Теперь уже невольно поморщилась Зита. Лена… подружка Лена внезапно ну очень вошла в роль! Актриса, блин. Нет, то, что она вытворяла, было похоже на оригинал, но… но есть же предел в преувеличении! Зите иногда становилось стыдно за саму себя, настолько ярко и талантливо отыгрывала Лена ее манеру руководить. Столько за последние дни о самой себе пришлось выслушать, «отмороженная стерва» на общем фоне смотрится вполне скромненько… И ведь не остановить подругу, она такой дымовой фронт устроила, что саму Зиту до сих пор считают ну максимум личной медсестричкой какого-то невеликого начальства. Вот и Берг так же думает, а ведь умный мужчина, опытный, и ее знал хорошо.

— И все же, Леонид Михайлович, кто вы здесь?

Мужчина закурил, не спрашивая ее разрешения, помолчал, потом усмехнулся:

— Да примерно тот же, кто и был. С поправкой на местную специфику.

— «Аэростаты России»? — припомнила она.

— В том числе. Собственность у меня отобрали, это нетрудно при государственном силовом ресурсе, но дальше-то что? Дальше надо управлять! Попробовали — жидко обделались. Здесь, на северах, такая транспортная каша, что без опыта фиг разберешься. Без опыта, без знания истории вопроса, без личных связей, а они-то и решают почти всё…

Она невольно кивнула. Да, это она тоже отметила — неразбериха в транспортной сети царила просто жуткая. И, по ее выводам — сознательно заложенная в саму структуру организации работ. Ай да Леонид Михайлович. Подстраховался ушлый олигарх, построил систему так, чтоб без него не работала. талант, несомненный талант… и абсолютная бессовестность. О стране «Мистер-Твистер» никогда не задумывался, это очевидно, по принципу «или моё, или никому».

— … так что быстренько вспомнили, куда меня упекли, выдернули обратно и поставили, откуда взяли. Так что я теперь управляю всеми транспортными сетями, и власти с возможностями имею как бы не больше, чем до того как…

— Транспортными сетями Седьмого каторжного? — недоверчиво уточнила она.

— Всеми сетями, Танюша, всеми. Ко мне руководство районов на доклады бегает — и боится ляпнуть о моем статусе осужденного! У меня, знаешь ли, связей много осталось на самом верху, я любого из них могу достать! И эта дебилка в управлении тоже распоряжается до первого кризиса! Сейчас как встанет индигирская ветка, и прибежит стерва ко мне на коленках! Потому что царь с нее работу спросит, не с меня, а что она сама может? Ничего! Транспортные сети — моя епархия!

Мужчина вдруг осекся, как будто что-то припомнил, и озадаченно уставился на нее.

— Кстати, царь… — пробормотал он. — Любитель малолеток, как и Ферр… Он же был твой трахарь, если правильно помню? А чего ты тогда в такой жопе? Какой-то сраный штаб-вагон, работа с прошениями… Мог бы и на Мальдивах тебе недвижимость прикупить, в благодарность за роскошную задницу!

Она лишь беззлобно усмехнулась. Ее задница по-прежнему лишала покоя мужчин, чем приводила в бешенство подружку Лену, и ничего с этим не поделать.

— Владимир Данилович не мой любовник, — вздохнула она.

— Понятно, действительно любитель малолеток, не слухи… мировая слава пролетает так же быстро, как и юность, да? Не горюй. Мне ты по-прежнему нравишься.

Она искоса глянула на мужчину. Забавный поворот в разговоре. Вдвойне забавный, потому что и он ей по-прежнему нравится, как нравился раньше. Буйная смесь ума, темперамента, силы… и властности, да. К неординарным мужчинам ее всегда тянуло словно магнитом.

Леонид Михайлович засек ее реакцию мгновенно, как дикий зверь, вышедший на охоту, сверкнул дьявольской улыбкой и небрежно скинул «заполярку».

— Задерживается Ося, — заметил он. — Это хорошо. Потому что у нас осталось одно нерешенное дело.

Он поднялся одним неуловимо мягким, сильным движением и вдруг оказался рядом с ней.

— Поцелуй, — напомнил он, и в глубине его глаз зажглись веселые искорки. — Ты задолжала мне поцелуй. И не один.

Он был силен, невероятно силен, и она почувствовала себя абсолютно беспомощной. Как вырваться, если тебя держит стальными клешнями лесопогрузчик-сорокатонник, как? Пикнешь — раздавит!

Ткань дорогого делового костюма жарко придавила лицо, потом могучие ладони легко развернули ее голову, открывая губы для поцелуев… К сексопатологу бы ему, подумалось ей совершенно некстати. Ведь явно испытывает наслаждение, ломая девушку через колено!

Накатил тонкий аромат мужского парфюма, наверняка дорогущего, подружка Лена заценила бы… а потом руки судорожно дернулись, и хватка исчезла. Она отступила на пару шагов. Леонид Михайлович держался двумя руками за низ живота и завороженно смотрел, как капля за каплей сочится по побелевшим пальцам кровь… А потом он дико закричал, как кричит могучий зверь, попавший в смертельную западню. И не было в этом крике уже ничего человеческого.

Светка ворвалась в штаб-салон буквально через несколько секунд. Назначенная в пресс-службу Лене, она почему-то днями пропадала с детьми в жилом модуле, и теперь Зита понимала, почему. И кто ей такой приказ отдал. Слишком быстро появилась верная подруга, слишком быстро. «Спартак» так и не оставил своего командира без охраны.

Пистолет поднялся вверх и стремительно опустился на затылок мужчины. Бумс.

— Зря! — поморщилась Зита. — Хотя… сэкономим на обезболивающем. Разверни его и сними штаны, посмотрю.

— Ого! — сказала Светка с уважением. — Класс! Я бы так не смогла даже с зафиксированным пациентом! Ты каждый день со скальпелем тренируешься, что ли?

— Не болтай. А то точно пойдут слухи, что мы на заключенных удары ставим!

— Да они пойдут без вариантов! — хохотнула Светка. — Орал так, что на зоне наверняка оглохли! А чего он, кстати, орал? Ты же ему одежду разрезала и практически больше ничего!

— От страха, — буркнула Зита. — Отодвинься. Один шовчик все же наложу для спокойствия и чтоб к невинным девушкам какое-то время не лез…

Светка хмыкнула. У нее было свое мнение насчет невинности неких девушек, и она его даже собралась озвучить… но тут возле вагона гулко ударил выстрел. Пистолет траншейный крупнокалиберный, табельное оружие старших офицеров… Светка бесцеремонно пихнула ее плечом и выглянула наружу первой. В каждой руке по стволу. Конвойный у двери нервно указывал автоматным стволом куда-то вниз. Зита привстала на цыпочки, заглянула через светкино плечо… Возле штаб-вагона на промерзлой земле лежал полковник Левин, и возле его головы быстро расплывалось темное пятно.

— Застрелился? — удивилась Светка. — А чего он застрелился?

— Испугался, надо полагать! — все так же нервно пояснил конвойный. — Грехов, наверно, много за собой знал, вот и решил, что лучше пулю в голову, чем вот так…

И солдат с опаской покосился на штаб-вагон.