Злая королева (СИ)

Глава 11. Земля

Запас сказок у сира Родриго оказался поистине неисчерпаемым. Истории про коварных морских дев закончились только на излёте второй недели, и в ход пошли древние легенды о сиренах. Тоже, следовало отметить, не слишком добродетельных.

Капитан Датри приходил на вечерние посиделки и слушал рыцаря со слегка издевательской невозмутимостью победителя, и сказки становились все более и более ядовитыми. Мне приходилось держать лицо — делать вид, будто и близко не представляю, кому на самом деле Родриго рассказывает свои страшные истории, и каждый вечер уходить под руку с Нилом, всей спиной ощущая чужой взгляд.

Возможно, не один.

Капитан, к моему немалому облегчению, вел себя по-рыцарски. За две недели он ни разу не заговорил ни о ещё одном представлении для команды, ни о том поцелуе, который уже успел сорвать; ужины с ним проходили так благочинно и спокойно, что мне все чаще становилось не по себе, и я стала звать с собой фрейлин, к вящему неудовольствию — их и Нила.

Посвящать придворных дам в свои планы по свержению самопровозглашенного губернатора Коринезийских островов я не рисковала. Тем более что планов как таковых и не было — уже хотя бы потому, что никто из экипажа «Бродяги» не был вхож в губернаторский особняк и не мог поведать ровным счётом ничего, за что я могла бы уцепиться и выстроить какую-никакую стратегию. Оставалось только ждать личной встречи да судить о правителе по подданным — и порядкам, которые царили на Фриайленде.

По словам Нила выходило, что все острова подчинялись тем же правилам, что и матросы на пиратских кораблях. Только у губернатора было солидное преимущество перед капитанами: тем приходилось прислушиваться к мнению команды, поскольку в противном случае их быстро заменили бы; а вот губернатора сместить не удалось бы просто потому, что он держал в своих руках все каналы сбыта, и без него пиратский промысел терял смысл. Что толку от награбленного золота, если на него ничего нельзя купить?..

Изящно. Я бы и сама, пожалуй, выстроила подобную систему, попади мне в подчинение пиратский порт.

Это-то и пугало.

Напряжение витало в воздухе. Предгрозовое настроение преследовало и меня, и команду, уже изрядно уставшую от повторяющихся развлечений, тесноты и постоянной качки. Все рисковало закончиться весьма плачевно, и я уже начала задумываться о том, как бы еще отвлечь экипаж, — но море, казалось, само было на моей стороне.

— Земля! — воодушевленно заорал смотровой, свесившись из вороньего гнезда.

Каждый матрос на палубе внезапно подорвался с места. Мне оказалось не к кому подойти с вопросами: до Коринезийских островов, по моим прикидкам, оставалась ещё не одна неделя плавания, а другой суши поблизости я не припоминала.

Как выяснилось, потому, что пираты все же опасались постоянно пользоваться теми же морскими путями, что и торговый флот — и королевские картографы. В этом я с лёгкостью убедилась, поднявшись на верхнюю палубу, где уже собрались капитан, боцман и штурман — все в одинаковом нетерпении и с одной подзорной трубой на троих.

Ее-то я и увела, едва удостоверившись, что галеон сменил курс.

— Это необитаемый остров, — с мягкой усмешкой прокомментировал Нил, пока я жадно рассматривала далёкие пальмы, склонившиеся над белым песком. — Он слишком маленький для поселения, и в сильные шторма порой скрывается под водой целиком, но мы всегда делаем здесь остановку. На острове есть источник пресной воды, а на деревьях растут фрукты. Если повезёт, то они даже успели вызреть, но я почему-то практически уверен, что после стольких дней на солонине тебя это уже не так уж и волнует.

Я сглотнула и вернула ему подзорную трубу, с надеждой заломив брови.

— Мы будем там к вечеру, — пообещал капитан Датри и вдруг нагнулся ко мне так близко, что только присутствие зрителей вынудило меня не отшатнуться. Но он всего лишь хотел оставить сказанное между нами: — А ещё на горе в центре острова после дождей собирается пресное озерцо. Крошечное, но чтобы искупаться, его хватит.

Я немедленно ощутила, как все тело чешется от морской соли, — и прониклась всеобщим нетерпением. Но если матросы были заняты парусами и такелажем, то мне для того, чтобы скоротать время, пришлось вернуться в пассажирскую каюту — уже ужасно надоевшую теснотой и духотой. Впрочем, свою порцию изрядно несвежих впечатлений я получила ещё на подходах.

Родриго стоял на палубе, загораживая собой дверь каюты, и самозабвенно препирался с Чаром. Корабельный секретарь по случаю скорой стоянки снова щеголял шейным платком, но его нрава это ничуть не смягчило. На месте сира Родриго я, пожалуй, уже двинула бы ему в рыло, однако рыцарь держался, вынуждая и меня следовать каким-никаким, а правилам приличия.

— Что здесь происходит? — хмуро поинтересовалась я, на всякий случай вклинившись между спорщиками.

Чар, к моему удивлению, выдохнул с заметным облегчением.

— Вот ты где, — констатировал он и напрочь утратил интерес к рыцарю. — У тебя-то хватит благоразумия меня выслушать?!

Родриго снова вскинулся, но промолчал, поскольку я успела с готовностью кивнуть. Почему нет? Выслушать — не значит прислушаться, в конце концов, а информация лишней не бывает!

— Ну хоть кто-то, — с отвращением пробормотал Чар и схватил меня за рукав. — Ну-ка, пойдем с глаз долой!

Родриго растерянно оглянулся на запертую дверь каюты, но счёл, что матросам сейчас не до фрейлин, а вот за королевой лучше проследить, и увязался за нами. Далеко идти не пришлось: Чар всего лишь нырнул под лестницу, ведущую на верхнюю палубу, и матросский гвалт с лёгкостью перекрыл его голос — мне даже пришлось придвинуться поближе.

— Ребята не верят, что капитан с тобой спит, — мрачно известил корабельный секретарь. — То есть им, конечно, хотелось бы верить в капитанскую удаль, но они-то не раз видели, как кэп ведёт себя с женщинами, с которыми он на самом деле спал!

Я досадливо поморщилась, но ответить не успела, потому как на этот выпад сир Родриго отреагировал моментально:

— Рискну предположить, что среди этих женщин не было ни одной королевы, — едко заметил он и скрестил руки на груди.

Чар прибег к тому же приему, что и я, когда слышала что-то неуместное, — попросту проигнорировал Родриго и продолжил:

— Кэп, конечно, волен играть в благородство сколько ему угодно, но ты-то понимаешь, чего оно может ему стоить!

Это понравилось мне ещё меньше, чем гипотетические женщины, с которыми капитан спал.

— И чего же ты хочешь от меня? — прохладно уточнила я. — Ты же понимаешь, что не может быть и речи о том, чтобы я на самом деле провела ночь с кем бы то ни было?

Чар раздражённо отмахнулся, наконец-то выпустив мой рукав.

— Зато ты можешь заставить их поверить, — ответил корабельный секретарь и тут же, не успела я умилиться столь высокой оценке моих способностей, припечатал: — Если только не будешь такой холодной рыбиной!

Родриго демонстративно опустил руку на пояс, к шпаге, и я поспешила остановить его жестом.

— Хорошо, — произнесла я. — Я подумаю, что можно сделать.

Чар недовольно дёрнул щекой, развернулся и молча ушёл, видимо, не слишком желая знать, что могло прийти мне в голову. Впрочем, ничего утешительного там и не было. Язык тела меняется после близости, но достоверно изобразить все тонкости и нюансы не вышло бы даже у меня — что говорить о пиратском капитане, который явно предпочитает саблю дипломатии?..

— Ваше Величество, вы же не собираетесь…

— Марисоль, — невесть в который раз поправила я и удручённо потерла виски. — Не собираюсь. Но иногда мне кажется, что это было бы самым простым выходом что для Нила, что для тебя.

Родриго подавился вздохом — да так и замер с приоткрытым ртом, уставившись на меня во все глаза. Его напряжение так плотно вплелось в атмосферу нетерпения и нервозности, царящую на палубе, что я невольно отступила на полшага назад, выставив вперёд раскрытую ладонь.

Родриго выдохнул и выпрямился. Слишком медленно, чтобы я снова ощутила себя в безопасности.

— Надеюсь, ты помнишь, что все это — всего лишь игра, чтобы одурачить губернатора Коринезийских островов, — с нажимом произнесла я, не сводя с него глаз.

Рыцарь несколько стушевался — и наконец-то отступил сам, едва не вписавшись затылком в ступеньки лестницы.

— Конечно, — слишком быстро ответил он и опустился на одно колено, склонив голову. — Вы моя королева, что бы ни случилось.

Это было на целое «что бы ни случилось» больше, чем я могла ему позволить, но от назревающей отповеди Родриго надсадный вопль смотрового:

— Паруса!

Крик тотчас подхватили десятки голосов, пока с верхней палубы не послышался ответный, слишком длинный и неприличный, чтобы повторять его на разные лады. Корабль заскрипел, поворачивая; я выскочила из-под лестницы и обнаружила, что над кормой по-прежнему реет альвеонский флаг: капитан Датри не спешил выдавать настоящую принадлежность галеона.

— Предполагалось, что ты дождешься высадки в каюте, — хмуро намекнул он сверху, не отрываясь от подзорной трубы.

Я поднялась к нему и трубу отобрала.

Чужие паруса были еле видны из-за изрезанного волнами берега, но «Бродяга» менял курс, и из густой зелени островных пальм постепенно показывался корпус корабля. Над его кормой реял сине-красный флаг Павосси, и я нервно стиснула подзорную трубу, прикидывая, как бы это попасть к ним на борт и обменяться новостями, — но потом всё-таки вспомнила, что капитан говорил о торговых путях.

Павоссийский корабль мог оказаться здесь разве что из-за шторма, сбившего его с курса. Но море уже долго было спокойно.

— «Грешница»! Это «Грешница»! — снова закричал смотровой, опасно свисая из вороньего гнезда.

Капитан Датри со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы и решительно заорал:

— Поднять черный флаг!

На далёком корабле нас тоже заметили. Павоссийский флаг быстро пополз вниз, чтобы смениться черным — с человеческим скелетом, вооруженным карикатурно большой саблей. На «Грешнице» о «Бродяге» явно слышали и раньше.

— Старый знакомый? — поинтересовалась я, рассматривая мельтешение на чужой палубе: наше появление вызвало на «Грешнице» немалый переполох.

— Слишком старый, — мрачно отозвался капитан Датри и протянул руку. — Верни трубу, страшная женщина, тебя все равно никто на этом судне слушаться не станет.

— На этом — нет, — задумчиво согласилась я.

Больше всего я опасалась, что неожиданная встреча лишит нас с фрейлинами возможности ступить на твердую землю. Капитан Датри вполне мог запретить нам покидать судно — просто из соображений, что другие пираты едва ли отмахнулись бы от возможности похитить злую королеву Альвеона и ее верных слуг, а без нас Нил лишился бы изрядной доли влияния. Если бы он приказал оставаться в своей каюте, я бы подчинилась без единого возражения — уже потому, что добиться от команды «Грешницы» такого же лояльного отношения, как на «Бродяге», без наглядной демонстрации возможностей Су и долгих недель добровольно-принудительной дружбы с тоскующим в тесноте экипажем возможным не представлялось.

Но капитан только ненадолго скрылся в каюте, чтобы через несколько минут появиться на кормовой палубе уже при полном параде. Я скользнула взглядом по варварски обрезанной мантии с роскошным меховым воротником, который Нил небрежно перекосил так, чтобы шерстинки не щекотали лицо, а подол не мешал добраться до сабли на поясе, и не без труда подавила невеселую усмешку.

— Его Величество недолюбливал парадные мантии. Говорил, что в них жарко даже в самый ужасный мороз, — сообщила я, по примеру капитана высматривая приближающийся берег, и только потом спохватилась. Едва ли пирату следовало знать что-то подобное о покойном короле. — Значит, у тебя не самые теплые отношения с капитаном «Грешницы»?

Капитан Датри на мгновение оторвался от подзорной трубы.

— Ты приготовился если не к схватке, то, по крайней мере, к весьма неприятным переговорам, — заметила я в ответ на его приподнятую бровь. — Нас могут попытаться похитить?

Нил дернул уголком рта, пряча усмешку.

— Могли бы. Капитан Гокер известен своими пристрастиями к самоубийственным аферам. Но на этот раз «Грешницу» потрепали и без нас.

Я подавилась дурацким смешком.

— Прости?

Капитан Датри без лишних слов протянул мне подзорную трубу.

Вблизи стало заметно, что «Грешница» изрядно пострадала в недавней схватке: борт украшали свежие заплатки, одна из мачт слегка покосилась, и вокруг нее суетились корабельные плотники. То, что я издалека приняла за палаточный лагерь на берегу, оказалось лазаретом под навесом из парусины. Сейчас его спешно сворачивали, но несколько человек по-прежнему лежали в тени пальм — и выглядели не слишком радужно.

Беспечность Нила получила свое объяснение: если у капитана «Грешницы» имелась хоть крупица здравого смысла, конфликта с командой «Бродяги» он избегал бы всеми способами, потому как попросту не вышел бы из схватки живым. Тем не менее, правило «дамы вперед» на корабле не действовало: в первой лодке, которую Нил отправил на остров, сидели только члены абордажной команды во главе с Бузуром. Во второй — еще несколько абордажников и оба корабельных плотника: капитан «Грешницы» хотел отчалить как можно раньше, чтобы успеть довезти раненых до целителей на Фриайленде, и посулил неплохую плату за помощь в ремонте корабля. В третий заход рвались все матросы разом, и Нил в приказном порядке назначил дежурных…

До нас очередь дошла только через несколько часов, когда я уже была готова взвыть от нетерпения.

После долгого плавания твердая земля под ногами ощущалась странно. Мне все казалось, что она по-прежнему качается, как корабль на волнах, хотя на самом деле, должно быть, шаталась я сама — не хуже матросов, которые тоже никак не могли привыкнуть и радовали глаз весьма специфической походкой вразвалочку.

— Я провожу вас до озера, — не терпящим возражений тоном известил капитан Датри, вернувшись из лагеря на берегу, и выразительно поправил оружие на поясе. — Бузур! Ты тоже с нами.

Родриго набычился, но, заметив нездоровый интерес к женщинам, все-таки промолчал. Капитан Гокер, возможно, и понимал, что связываться с «Бродягой» себе дороже, но это еще не означало, что отчаянные головы из его команды не отправятся на поиски приключений.

Я скользнула взглядом по самым заинтересованным, чуть сощурилась и потупилась в притворном смущении. Каталина повторила тот же маневр — разве что у нее, пожалуй, вышло куда естественнее. Ампаро же так умело сделала вид, будто грязной матросне нечего делать в ее картине мира, словно королевой здесь была она; но узкие бриджи и оставленный в каюте камзол прекрасно справились там, где фрейлина не смогла — или не захотела.

Путь пролегал сквозь чащу, выросшую на пологом склоне. Тропу отмечали обрубленные ветви и печально обвисшие без опоры лианы: ею явно пользовались и до нас, но капитан Датри заверил, что сейчас у озерца никого нет — и не было, по меньшей мере, с тех самых пор, как корабельный док прекратил гонять юнгу за водой. Бузур, впрочем, все равно выдвинулся вперед, не выпуская из рук тесак; огромный темнокожий мужчина так впечатлил дикое зверье, что по дороге нам встретились только несколько птиц, тут же вспорхнувших повыше. Если за нами кто-то и крался, я ничего не слышала, но все же ни секунды не сомневалась, что самые горячие головы с «Грешницы» тоже возжелают посетить озеро в ближайшее время.

Поэтому я слегка поотстала от фрейлин и потянула Нила за рукав, вынудив держаться рядом со мной — насколько позволяла узкая тропа.

— А как далеко ты готов зайти в этой игре? — спросила я шепотом.

Капитан поперхнулся нервным смешком и заломил бровь.

— Знаешь, о чем я подумал? — шепнул он в ответ и перехватил мою руку, заставив меня положить ладонь ему на предплечье, будто мы совершали вечерний променад, а вовсе не карабкались на вулкан, чтобы по-плебейски поплескаться в грязном озерце. — Когда мы обсуждали план действий на Коринезийских островах с тобой и Чаром, ты предложила считать, что я нужен живым вам обоим. Но тебе я перестану быть нужен ровно в тот момент, когда мы высадимся в порту Фриайленда, не так ли?

Я почувствовала настоятельную необходимость отзеркалить выражение его лица. Возразить было особенно и нечего, но я все же попыталась:

— Не совсем так. Если губернатор не купится на сплетни о моем грехопадении сразу, над этим придется поработать дополнительно, и без тебя это будет сложно, — заметила я и благоразумно проглотила недосказанное «а вот потом…», но Нил был достаточно сообразителен, чтобы додумать фразу самостоятельно.

— Настоящего плана ты мне не расскажешь, — рассудительно произнес он, — но хочешь, чтобы сплетни на Фриайленд привезла «Грешница», которая вынуждена отчалить раньше нас, чтобы успеть довезти раненых до целителей. А я должен буду этому поспособствовать?

— Разумеется. Ты тоже заинтересован в том, чтобы свергнуть губернатора, и пока я — твой лучший шанс, — невозмутимо отозвалась я и понизила голос, вынудив Нила нагнуться еще ближе ко мне: — Кроме того, у меня сложилось впечатление, что ты был бы вовсе не против…

Для должного эффекта следовало еще разок потупиться в притворном смущении, но капитан Датри нахмурился, угрожающе нависнув надо мной, и сводить с него взгляд что-то резко расхотелось.

— Вот против чего я не был бы, — так же понизив голос, сказал он мне на ушко, — так это против того, чтобы отнести тебя к этому проклятому озеру, сорвать все эти чертовы тряпки…

Он дернул меня за воротник камзола так сильно, что я беспомощно трепыхнулась и практически повисла на капитане, чтобы не упасть. По счастью, ткань камзола оказалась слишком крепкой, чтобы порваться так же легко, как та рубаха под руками Зуба, но я все равно покрылась мурашками и позорно застыла, мелко вздрагивая — и сама не зная, от страха или предвкушения. А Нил жарко выдохнул мне в шею и закончил:

— …а потом хорошенько тебя притопить, чтоб неповадно было!

Я возмущенно зашипела и пихнула его в грудь. С тем же успехом можно было пытаться оттолкнуть вулкан, но Нил все-таки отстранился, снисходительно посмеиваясь.

— Ладно, допустим, я тоже готов зайти так далеко, чтобы все вышло по-моему, — произнес капитан Датри с зубастой усмешкой. — Что ты задумала?

Я предпочла сделать вид, что не заметила оговорки. В конце концов, глупо было ждать, что он будет играть по моим правилам раньше, чем получит свое. Бескорыстные люди с большим сердцем едва ли способны в течение долгих лет возглавлять пиратское судно.

— Ты уже участвуешь, кэп, — чистосердечно призналась я и улыбнулась самой чарующей улыбкой, на какую только была способна.

Кусты в десятке метров от нас согласно зашелестели. Но на них никто благоразумно не обратил внимания.

Озерцо и впрямь оказалось крошечным. Дожди наполняли естественную каменную чашу глубиной по грудь взрослому человеку; если бы палящее солнце не высушивало всю воду за считанные дни, это была бы скорее цветущая лужа. Но нам повезло: воды в чаше еще было достаточно, а лунного света вполне хватало, чтобы разглядеть близкое дно. Я с блаженным вздохом бросила на берегу бриджи и камзол, оставшись в исподнем. Ампаро без сомнений последовала моему примеру, а Каталина предсказуемо замялась, хотя наши сопровождающие без лишних напоминаний рассредоточились вокруг озерца и развернулись к нам спиной. К счастью, личный пример королевы, без сомнений нырнувшей в воду, оказался куда действеннее долгих уговоров.

Впрочем, на всякий случай я все-таки адресовала спине Бузура укоризненный взгляд — и ничуть не удивилась, когда та заметно напряглась, а шея наконец-то выпрямилась. Убедившись в эффективности воспитательного приема, я повернулась к Нилу, и он тут же демонстративно уставился куда-то вперед и вверх.

— Твои мечты просвечивают сквозь затылок, капитан, — заметила я и окунулась с головой.

Вода оказалась слишком теплой, чтобы принести настоящее облегчение, но постоянное ощущение стянутой от соли кожи наконец-то отступило, и одно это уже стоило того, чтобы проделать весь путь сюда. Сквозь затылок капитана, впрочем, по-прежнему просвечивало нестерпимое желание все-таки притопить беглую королеву. Просто раз уж она так удачно избавилась от «чертовых тряпок» сама — к чему упускать случай?

Сквозь затылок Родриго куда отчетливее просвечивало давнее желание пробить затылок Нилу, чтобы капитан держал свои мечты при себе. На Бузура я старалась не смотреть.

— А у тебя просвечивает рубаха, — невозмутимо отозвался Нил и перехватил саблю поудобнее.

Я покосилась вниз и убедилась, что он прав. Каталина последовала моему примеру и, ахнув, присела так, что над водой остались только испуганные глаза да пламенеющие уши.

Ампаро только пренебрежительно передёрнула плечами, вызвав сочный всплеск. После нескольких недель плавания мы едва ли могли чем-то удивить матросов с «Бродяги».

Но за нами тайком следили вовсе не они.

Кусты, до того робко колыхавшиеся в отдалении, затрещали так громко, что настоятельную необходимость нырнуть поглубже ощутила даже я. Последовавшая ругань, впрочем, заставила замереть и с невольным уважением прислушаться к особо заковыристым оборотам.

Капитан Датри и Бузур, похоже, слышали их и раньше, а потому дружно развернулись и двинулись в сторону неосторожных кустов, безо всякого пиетета к устному нелитературному творчеству держа оружие наперевес. Родриго, напротив, сместился к озерцу, не рискуя оставлять женщин без защиты: матросы с «Грешницы» вполне могли разделиться.

Я печально подумала о том, что так и не успела сообразить, как отослать или хотя бы отвлечь фрейлин. Но время поджимало: дураков связываться с Бузуром и Нилом в кустах не нашлось, и я рисковала упустить шанс на полноценное представление.

Поэтому я всё-таки выскочила из воды и с деланым испугом спряталась за Родриго, стараясь не думать о просвечивающем исподнем, которое вдобавок плотно облепило мокрое тело. Верный рыцарь привычно задвинул меня себе за спину — и лишь на долю секунды промедлил, прежде чем убрать руку, кажется, изо всех сил стараясь не думать о том же самом, что и я.

Капитан Датри меж тем убедился, что никто на его добычу не покушается, грозно ощерился в темноту и только потом обернулся, чтобы застать меня в позе дамы в беде, испуганно льнущей к своему рыцарю. Тоже, надо отметить, уже изрядно мокрому.

Родриго ощутимо напрягся, но не сдвинулся с места. Нил смерил его насмешливым взглядом, пристроил саблю за пояс и принялся прямо на ходу распускать воротник рубахи.

— Что вы себе позволяете?! — испуганно ахнула Каталина, когда капитан стянул рубаху через голову.

Нил выразительно задрал левую бровь — а что, мол, не догадываетесь, миледи? — и промолчал. Я заинтригованно покосилась вниз, на его бриджи, но капитан ограничился тем, что нога за ногу снял сапоги и небрежно бросил на них рубаху, а потом очень-очень сдержанно предложил:

— Родриго, почему бы тебе не сопроводить леди до корабля? Думаю, мы вспугнули всех непрошеных наблюдателей.

— Да тебе просто тоже хочется искупаться! — возмутилась я: возвращаться на «Бродягу» так скоро в мои планы не входило.

Нил невозмутимо потянулся к пуговицам бриджей. На Каталину это произвело сокрушительное впечатление, на нас с Ампаро — увы, нет, и ему пришлось прибегнуть к словесной аргументации:

— Желаете составить компанию нам с Бузуром, миледи?

Квартермастеру идея явно понравилась. Поскольку сам он не слишком утруждал себя рубахами, то сразу принялся расстёгивать бриджи, не дожидаясь ответа. Родриго стиснул зубы, не опуская оружия, и я сама положила руку ему на предплечье, вынудив направить острие шпаги вниз.

— При дворе тебя бы четвертовали за оскорбление королевы, — процедил рыцарь сквозь зубы, но подчинился.

— А здесь, — мрачно изрек Нил Датри, — я намерен сам хорошенько притопить королеву. Просто чтобы она помнила, с кем можно шутить, а с кем… — он осекся, так и не прояснив, отчего это королева должна следить за своим чувством юмора в присутствии пиратов и вампиров.

Я вышла из-за спины напрягшегося Родриго и неспешно наклонилась за камзолом.

— Мы будем в своей каюте, капитан, — нарочито спокойным голосом пообещала я. — Моим фрейлинам ни к чему выслушивать ваши споры. Родриго, проводи нас.

Рыцарь скользнул ненавидящим взглядом по пирату в приспущенных бриджах и чинно предложил мне руку. Я застегнула камзол и привычно положила ладонь на предплечье Родриго. Убедившись, что фрейлины не замедлили последовать за мной (разве что так и не рискнули поднять глаза), я неспешно двинулась в сторону гавани, не без некоторой наигранности наслаждаясь прогулкой.

Капитан Датри долго провожал нас взглядом, будто напрочь позабыв, зачем вообще начинал расстёгивать бриджи.

Поэтому я героически сдерживала хохот до тех пор, пока озерцо не скрылось из виду. Однако в своем веселье я осталась одинока: Каталину все ещё колотило после предложения составить компанию пиратам, на лице Родриго явственно вздулись желваки, а Ампаро просто взирала на меня с недоумением.

— Если мне будет дозволено высказаться откровенно, Ваше Величество, — произнесла она и, даже получив от меня согласие, предпочла осторожность: — Было весьма смело с вашей стороны вот так посмеяться над капитаном.

Я остановилась.

Не то чтобы она не была права в своих завуалированных упреках или позволила себе лишнего, но это поучение меня неожиданно задело. Возможно, потому, что я и в самом деле слишком расслабилась, привыкнув, что капитану Датри можно доверять?

Или потому, что «дружба» с командой оказалась палкой о двух концах, и Нил не погнушался этим воспользоваться? Я ведь действительно ничего не боялась, когда вышла из воды, хотя вполне представляла себе, как выглядела после купания — в мокрой рубахе на голое тело! — и положилась на честность капитана Датри.

На честность пирата.

— Понимаю ваши опасения, — предельно сдержанно отозвалась я. — Однако вам не о чем беспокоиться. Мои планы не изменились. И не изменятся, что бы ни произошло.

Я должна буду сдать местоположение пиратского порта или Яфту, или Альвеону — в зависимости от того, чье расположение окажется важнее для меня на тот момент, когда я освоюсь на Фриайленде. Но для пиратов с Коринезийских островов — и капитана Датри лично — итог будет одинаков.

Мне не следовало об этом забывать, во что бы мы ни играли.