Злая королева (СИ)

Глава 8. Фанты

В своей каюте Нил наконец-то расслабился, однако в хорошее расположение духа предсказуемо не пришел — тяжело рухнул на табурет, оперся локтями о стол и так пристально уставился на меня, будто я и в самом деле имела какое-то отношению к штилю.

Я помедлила — и тоже уселась, скопировав его позу. Молча. Короткая перепалка с командой выжала меня досуха. Не хотелось даже думать, что именно хотел обсудить со мной капитан, потому как я уже не сомневалась: разговор мне не понравится.

Однако у Нила была припасена парочка фокусов, способных оживить любую беседу.

— Это была моя любимая рубаха, — скорбно сознался он.

Смотрел вампир при этом строго мне в глаза, а я так вымоталась, что даже не сразу сообразила, к чему это он.

Царапины от матросской пятерни по прошествии времени превратились в четыре вздувшиеся багровые полосы, расцвеченные темными звездочками кровоподтеков. Рубаха не окрасилась только потому, что ворот разошелся гораздо дальше. Если бы не наброшенный поверх камзол, я бы обеспечила команду таким зрелищем, что о штиле все попросту забыли бы!

— О, это ерунда, — мрачно заверила я, но прикрываться не стала. Чего он там не успел рассмотреть? — Если Чар позволит выбирать, как именно мы получим свою долю добычи, я предпочла бы вернуть корзинку для рукоделия. Тогда я просто зашью рубаху, а вы сможете похваляться, что сама королева штопала ваше исподнее.

Нил невесело хохотнул, и я недоверчиво всмотрелась в его лицо, только сейчас заметив, насколько он устал — до черных кругов под глазами и обескровленных губ. Капитан заметил мой взгляд, коротко качнул подбородком из стороны в сторону, давая понять, что не настроен обсуждать свое драгоценное самочувствие, и полез куда-то в ящик стола. Оттуда мелодично звякнуло.

— Держите, — сказал капитан и протянул мне чистую тряпицу и початую бутыль рома, любезно выдернув пробку. — Обработайте царапины. Боюсь, ваш дядя не оценит, если я верну вас со шрамами от воспаления на груди.

Я задумчиво посмотрела на тряпицу и поболтала бутылкой. Пахло оттуда так, что сбивало с ног.

На вкус было не лучше.

— Знаете, Ваше Величество, — кое-как выдавил капитан Датри, закашлявшись так надсадно, будто это он только что приговорил с четверть бутылки из горла, — у меня складывается впечатление, что я набирал свою команду не там. Нужно было заглянуть в королевский дворец!

Я помолчала, дожидаясь, пока жгучее, на грани боли, ощущение в глотке сменится теплом в животе, и все-таки смочила тряпицу. Руки все еще тряслись.

— Без сомнения, вы отыскали бы там преизрядное число кандидатур, — заверила я и прижала пропитанную ромом тряпицу к царапинам. Засаднило так, что я зашипела от боли, благополучно проглотив логичное завершение фразы.

«На виселицу».

Капитан, впрочем, и без лишних слов догадался, о чем я подумала, и тоже помрачнел.

— С долей — это удачное решение. Пожалуй, я вам за него даже благодарен. Но оно не переубедит команду, и если ветер не переменится в ближайшие дни…

— Вы мне угрожаете, капитан? — уточнила я и, подумав, еще раз глотнула из бутыли, прежде чем вернуть ее владельцу.

Нил тяжело вздохнул и тоже отпил.

— Как вы думаете, с кем команда решит расправиться после того, как ваша гибель не окажет никакого влияния на погоду? — он прервался на еще один глоток и вернул бутылку мне. — Это я позволил вам остаться на борту. По моему приказу вас не бросили на «Сурайе» и не оставили на необитаемом острове. Более того, мы еще и направляемся ровно туда, куда вы попросили. Не сомневайтесь, следом за вами в штиле обвинят меня, а там и до черной метки недалеко. Мне незачем угрожать вам, Марисоль. Я и сам в весьма незавидном положении.

На третий раз ром показался вполне ничего.

— И что теперь?

Он неопределенно пожал плечами и потер лицо.

— Не знаю. Нужно чем-то отвлечь их от идеи расправы, но я не слишком хорош в обходных маневрах.

— В отличие от меня, — догадалась я и протянула ему бутылку. — Но вообще-то ход с официальным дозволением напиться и убраться с глаз долой кажется мне самым логичным. Это займет их как раз на пару дней — сегодня матросы будут вусмерть пьяны, а завтра их и шторм с места не сдвинет!

— Никто из них не пойдет за ромом, — возразил капитан Датри и невоспитанно допил свой, так и не предложив даме последний глоток. — Я сказал — «кто перетрусил». Каждый из этих горе-вояк скорее сам себе отгрызет руку, чем протянет ее за бутылкой после этого.

— Хитро, — признала я и завистливо облизнула губы. На вкус ром все-таки был ужасен, а вот послевкусие осталось нежное и сладковатое, да и руки наконец-то перестали дрожать. — Значит, вы хотите, чтобы я придумала занятие для свободной части команды, чтобы у нее не было времени искать виноватых? Поэтому я здесь?

— Нет, — признался капитан Датри. — Вернее, да, я рассчитываю, что вы что-нибудь придумаете. Но здесь вы потому, что я никак не мог позволить своим людям застать вас с бутылкой рома. Правда, сначала я считал, что им ни к чему видеть, как вы перепугались. Кто же знал, что на самом деле вы бы полностью деморализовали мой экипаж тем, что способны играючи перепить их всех?!

Я пропустила обе шпильки мимо ушей и убрала сочащуюся ромом тряпицу от груди. Взгляд Нила сполз вниз и приобрел легкую бессмысленность, вызванную не иначе как острой нехваткой брома в организме.

— Скорее всего, я уже деморализовала их тем, что сплю с капитаном, — не удержалась я.

Нил, который, судя по всему, как раз об этом и фантазировал, вздрогнул от неожиданности и снова уставился мне в глаза — с таким видом, будто я обманом отослала его дуэнью и сделала непристойное предложение в самом темном алькове, какой только нашла.

— Простите?

Я неблаговоспитанно фыркнула и тут же порадовалась, что ром закончился. Кажется, мне и так хватило.

— Бросьте, будто они не сплетничали об этом с первого дня, когда я зашла в вашу каюту без фрейлин, а вы вдруг решили оставить меня в живых!

Капитан бездумно потянулся вниз, к ящикам стола, но оттуда больше не звенело и не булькало. Увы.

— И вы… — он кашлянул. — Вы очень спокойны.

Я была так далеко от спокойствия, насколько это вообще возможно, но признаваться не стала. Тем более что потряхивало меня вовсе не из-за сплетен.

— О, вы просто не слышали, что обо мне говорят во дворце, — произнесла я с кривой усмешкой. — Видите ли, мачеха — всегда женщина злая. Особенно когда она королева-регент, а юный король еще не встретил свой шестнадцатый день рождения, но уже лишился отца… — я осеклась.

Это было не его дело. И в жалости я не нуждалась точно так же, как и мальчишка, и его погибшая невеста, и старый король.

Жалость ничего не исправит. А я — могу.

— Марисоль… — как-то даже немного удивленно выдохнул Нил и протянул руку через стол — ладонью вверх.

Я скользнула по ней взглядом и тут же отвела глаза, не позволив себе задуматься о том, как, должно быть, остро ощущалось бы прикосновение загрубевших пальцев к обнаженной коже.

Это тоже ничего не исправило бы. Только усложнило.

— Скажите, Нил, — произнесла я и заставила себя сдержанно улыбнуться, — что вы думаете об игре в фанты?..

Ампаро стояла под навесом из парусины и с непроницаемым выражением лица держала в вытянутой вверх руке — чтобы все видели — самодельную серьгу из деревянных бусинок и грубо отшлифованных опалов. Каталина уже успела освоиться и больше не тянулась ежеминутно поправлять повязку на глазах, но напряженную спину не скрывал даже слишком большой для нее камзол.

— Этому фанту… — младшая фрейлина помедлила, и ее старшая подруга нетерпеливо переступила с ноги на ногу. Чужие башмаки глухо отстучали по два удара об палубу. — Сделать комплимент человеку справа от него!

Рассевшиеся кружком матросы отреагировали истерическим хохотом, переходящим в восторженный рев. Серьга принадлежала юнге, а справа от него сидел Билли, и комплиментов своему ремеслу он точно не дождался бы.

Для столь непринужденной атмосферы понадобилось полтора часа времени и половина бочки рома. На розливе поначалу сидел помощник кока, но наблюдать со стороны за чужим весельем ему надоело, и он первым разбавил тесный кружок из приближенных к капитану моряков. Следом за ним постепенно подтягивалась остальная часть команды — не поучаствовать, так хоть посмотреть и развлечься за чужой счет, а в идеале — еще и урвать кружку неразбавленного рома, раз уж за ним так удачно никто не следит.

Верхняя палуба потихоньку преображалась. Маловатый для такой компании навес постепенно расширялся, под него стаскивались тюфяки и бухты каната; кто-то догадался прихватить солонину, и посиделки стали еще уютнее. Из своей каюты наконец-то выглянул Нил и скептически уставился на красного не то от смущения, не то от едва сдерживаемого хохота юнгу, который как раз натужно хвалил Билли за шрамы самой необычной формы, что ему доводилось видеть. Особенно — так часто.

Билли залился краской не хуже юнги и затянул шнуровку на вечно распахнутом вороте рубахи, пряча и шрамы, и причудливую поросль, пробившуюся между ними. Капитан одобрительно ухмыльнулся (поросль была одним из длинного списка препятствий, отделявших Билли от звания приличного повара) и перевел взгляд на меня.

Я восседала на самой высокой бухте каната чуть в стороне от матросов, возвышаясь надо всеми: последним повелением Каталины для меня было изобразить орла, и меня совершенно не тянуло слезать с «гнезда». Отсюда были прекрасно видны и игроки, и наблюдатели, включая крайне недовольного Чара. Его подручные присоединились к кругу последними, бросив секретаря дуться невесть на что в гордом одиночестве, но терять их из виду я все еще опасалась — зато приглашающим жестом похлопала по бухте рядом с собой.

Капитан неопределенно хмыкнул и вышел из каюты, резко ускорившись на открытом пространстве и снова перейдя на шаг в тени навеса. Он явно старался свести к минимуму время, проведенное на солнце, но вблизи все равно казался не слишком здоровым. Действие крови Родриго подходило к концу, но заговаривать о том, чтобы Нил укусил своего корабельного секретаря, я не стала — хотя это однозначно разрядило бы атмосферу.

— Не ожидал, что у вас действительно получится, — с приятным удивлением признался капитан, усевшись рядом и склонившись ко мне, чтобы не делиться своими наблюдениями во весь голос.

Я снисходительно улыбнулась.

— Знаете, что самое главное в салонных играх? — шепотом поинтересовалась я, замерев буквально в волоске от его плеча, чтобы можно было говорить как можно тише.

Капитан поощрительно выгнул бровь.

— Умение в них жульничать, — сообщила я и, поймав взгляд Ампаро, невзначай заправила за левое ухо выбившуюся из прически прядь.

Фрейлина опустила руку в мешок, многоопытно выудила оттуда ярко-алый шелковый лоскуток и пропустила сквозь пальцы, демонстрируя его игрокам. Круг выжидательно притих, давя смешки, и Каталина едва заметно склонила голову к плечу.

— Итак, что сделать этому фанту? — спросила у нее Ампаро и нетерпеливо хлопнула себя по правому бедру, когда младшая фрейлина задумалась.

— Этому фанту… — Каталина в глубокой задумчивости постучала пальцем по щеке. — Обменяться камзолом с игроком слева от него!

Матросы из тесного кружка обернулись, одинаково нахмурившись, и тут же бессовестно заржали, обнаружив, что я на бухте уже не одна… а на капитане — только свободная белая рубаха с закатанными рукавами да узкие бриджи.

— Благодарю, Каталина, я уже отчаялся вернуть свою одежду, — невозмутимо произнес Нил и с издевательской услужливостью помог мне избавиться от камзола.

И его, и остальных матросов, даже подавшихся вперед от нетерпения, ждало изрядное разочарование. Корзинку для рукоделия мне все еще не вернули, но ходить в рваной капитанской рубахе я, разумеется, не стала.

— Это… — капитан потянул меня за рукав, но дорогая ткань испытание выдержала с честью.

— Рубаха Родриго, — прохладно подтвердила я с натянутой улыбкой.

Нил выпрямился и скользнул взглядом по кругу игроков. Родриго предсказуемо обнаружился прямо напротив меня и вампирское внимание встретил стоически, с вызовом вскинув подбородок. На рыцаре капитанская рубаха смотрелась вполне гармонично: разорванный ворот скомпенсировал разницу в ширине плеч — только разошелся еще дальше, — а по росту они почти не отличались.

Кажется, это наблюдение не доставило Нилу никакого удовольствия. Родриго, напротив, преисполнился злорадства и гордо отвернулся, но долго его торжество не продлилось.

Ампаро держала в руке шейный платок. Он все еще стоял колом от крови, и капитан задумчиво потер подбородок — да так и замер, задумавшись и смяв пальцами собственные губы. Чар высунулся из-за бизань-мачты и с надеждой уставился наверх, будто пылкий поклонник под балконом неприступной дамы, но Нил не обратил на него внимания.

— …схватиться за голову и трижды прокричать: «Я в порядке!», — велела Каталина, не получив от Ампаро никаких зашифрованных посланий.

Как нельзя вовремя. Родриго и так не выглядел самым уравновешенным членом экипажа — перемазанный маслом, со следами укуса на шее и кое-как перевязанной рукой, пострадавшей в ходе уборки каюты; когда он еще и заорал, матросы подавились нервными смешками — таким контрастом оказались его слова по сравнению с видом. Соседи справа и слева от рыцаря зажмурились и демонстративно заткнули себе уши, вызвав гораздо больше веселья, уже изрядно нетрезвого, но куда более искреннего.

— М-да, — задумчиво протянул Нил, поняв, что к выступлению с участием капитана и беглой королевы отнеслись ровно так же, как к сценке с юнгой и Билли: беззлобно похохотали и переключили внимание, не пытаясь ни отыскать подтекст, ни высмеять участников.

Родриго восприняли так же легко. Кто-то даже подсунул ему свою кружку с ромом — промочить горло после воплей. Рыцарь не стал отказываться.

— Кажется, это именно тот момент, когда я должен сделать комплимент вашему мастерству, — признал капитан. Я поощрительно улыбнулась, и он задумчиво уставился на меня сверху вниз — почти в упор. — Тогда почему мне так хочется снова заметить…

— Можете не продолжать, — мрачно прервала его я, догадавшись о продолжении по многозначительной паузе в речи. — Однако позвольте напомнить: говорить женщине, что она страшная, — дурной тон.

Капитан заметно смутился и, кажется, какую-то долю мгновения даже раздумывал о том, чтобы начать оправдываться, — но в итоге все-таки не удержался:

— Запомнит и отомстит?

— Именно, — без улыбки подтвердила я и отвернулась.

Но он так напряженно замолчал, подыскивая слова, что я не удержала лицо и все-таки прыснула. Капитан открыл рот, невнятно возмутился, прервал сам себя на середине фразы — и тоже рассмеялся, перекрыв даже командный тон Каталины. На него зашикали: Ампаро как раз достала из мешка серебряный медальон Бузура, и квартермастер весь обратился в слух, так увлекшись, что позабыл даже о капитанском авторитете.

Я задумчиво сощурила один глаз и тоже прижала палец к губам. Ампаро сочувственно покосилась на Каталину, но все же едва заметно кивнула.

Расположение главы абордажной команды нам было жизненно необходимо. Оставалось только надеяться, что младшая фрейлина понимала это так же хорошо, как старшая.

— Что вы ей приказали? — нахмурился капитан Датри, с пугающей лёгкостью уловив перемену моего настроения.

Я не стала поворачиваться в его сторону. Да и объяснить все равно ничего не успела бы.

— Этому фанту поцеловать ведущего… — Каталина до последнего выдерживала ровный тон искушённой светской львицы, но в конце всё-таки спасовала: — В щеку!

Бузур, впрочем, неописуемо воодушевился и на таких условиях и немедленно выскочил вперёд, подбадриваемый одобрительным ревом команды. Капитан, напротив, уставился на меня с таким непередаваемым выражением лица, будто целовать квартермастер намеревался его. И отнюдь не в щеку.

Правда, спрашивать, зачем я отдала этот приказ, Нил не стал. Только хмыкнул и заметил:

— А ведь она с вами так никогда не поступила бы, Ваше Величество.

Я кивнула, признавая его правоту. Каталина застыла и, кажется, задержала дыхание, но потом, когда поцелуй был позади, все же звонко рассмеялась вместе со всеми. Бузур взирал на нее с немым обожанием, впервые заметив что-то помимо декольте.

— Каталина — нет. Ампаро — да, — уверенно ответила я капитану.

Да и насчёт «никогда» я бы тоже поспорила. Каталина попала в мою свиту всего три месяца назад и ещё не успела разобраться ни в хитросплетениях светских интриг, ни в правилах игры под названием «урви свой кусок власти и влияния, не запачкав рук», в которой участвовали все придворные без исключения. Зато Ампаро, следовало признать, достигла в ней небывалых высот.

— Что, она и в самом деле может заставить вас с кем-то целоваться? Просто ради того, чтобы переменить мнение команды? — в голосе капитана звучали удивление, восхищение и брезгливость одновременно. Я кивнула, испытывая, в общем-то, примерно то же самое. — Даже со мной?

Я всё-таки повернулась — и обнаружила его так близко, что почти уткнулась носом, вздрогнула от неожиданности и только чудом не сверзилась с бухты каната.

Глаза у Нила оказались и в самом деле черными — настолько, что зрачок почти не отличался от радужки. Густые ресницы только усиливали эффект.

— Нет, — севшим голосом ответила я и смущённо откашлялась, но всё-таки закончила: — С вами — нет. Вы и так на нашей стороне.

Капитан Датри возмущенно фыркнул, но отпираться не стал. Я выдавила из себя самую обворожительную улыбку, на какую только была способна, и негромко замурлыкала старую моряцкую песенку про пьяного матроса.

Родриго обернулся — и присоединился, уже гораздо громче. На него сперва шикнули (Ампаро как раз успела достать новый фант), но Каталина решительно потребовала, чтобы все игроки спели хором, и сняла повязку с глаз.

Капитан Датри пробормотал что-то про уйму страшных женщин на его корабле, тяжело вздохнул и подхватил припев. Не прошло и минуты, как песенку затянули на десяток разных голосов; кто-то принялся отбивать ритм, и уж к топоту присоединились все.

Кроме, пожалуй, одного человека.

Но угодить ему простенькими играми и песнями за кружкой рома я уже даже не пыталась.