Злая королева (СИ)

Глава 7. Штиль

…А думать, между тем, следовало совершенно о другом.

Открыто расспрашивать королеву, почему она нарушила договоренности с пиратским капитаном, конечно же, никто не рискнул. Но стоило мне только перешагнуть порог гостевой каюты, как на меня устремились сразу три сгорающих от любопытства взгляда: фрейлины не удержались от искушения поделиться своими наблюдениями с сиром Родриго. Прослышав про загадочные поиски «того самого», наконец-то увенчавшиеся успехом, благородный рыцарь не на шутку разволновался и, кажется, почти протрезвел.

— Капитан принял золото и драгоценности в качестве выкупа, — подпустив в голос чуть-чуть укоризны — как же можно сплетничать о своей королеве?! — сказала я и села на койку, жестом велев всем не слишком усердствовать с придворным этикетом в слишком тесной для церемоний каюте. Родриго тут же с облегчением облокотился о стену, а Каталина и Ампаро забрались в гамаки. — Мы свободны, а «Бродяга» взял курс на Фриайленд, где нас ждет встреча с самопровозглашенным губернатором Коринезийских островов.

— Прекрасные новости, Ваше Величество, — сдержанно отметила Ампаро, но любопытно сверкать глазами не прекратила.

Я поняла, что если сейчас не выдам какую-нибудь правдоподобную версию произошедшего, то ее придумают самостоятельно или, что хуже, начнут искать. А если еще и найдут?!

— Я попрошу вас сохранить в секрете мой разговор с капитаном Оздемиром, — решительно объявила я. — Яфт давно искал выходы на Коринезию, но не рисковал высылать флот вслепую: это означало бы оставить незащищенными морские границы, а мир с Павосси и без того был весьма хрупок. Если бы не мой брак с Его Величеством, скрепивший союз с Альвеоном, Яфт сейчас наверняка был бы вынужден обороняться от павоссийских войск. Благодаря моему договору с капитаном Датри вскоре я буду знать, где именно расположена пиратская база в Коринезии, и смогу передать информацию о ее расположении в Яфт. Но до тех пор никто не должен заподозрить, что мне нужно не просто убежище.

Ампаро утвердительно сощурилась и с готовностью кивнула, Родриго, похоже, не до конца осознал, что именно я сказала, — а Каталина прикрыла пальцами губы и недоверчиво уточнила:

— Вы собираетесь уничтожить оплот пиратства в Коринезии… завоевав доверие капитана Датри? — пауза перед словом «завоевав» была слишком заметной, чтобы не заподозрить вовремя проглоченное «обманув».

Я тяжело вздохнула. Не то чтобы я не привыкла к тому, что из всех моих фрейлин Каталина была самой нежной фиалкой, но порой это изрядно утомляло.

— Конечно. Пиратство весьма скверно сказывается на торговле и военных расходах, не говоря уже о сложностях… — я запнулась, вспомнив о загубленной невесте юного короля, и внезапно почувствовала себя так, словно пыталась объяснить застольный этикет грудничку. — В политике нет места оторванному от реальности благородству, Каталина. Оно хорошо на страницах романов, но ничуть не помогает управлять государством. Кроме того, осмелюсь напомнить, что эти же пираты похитили нас ради выкупа, и уж они-то в тот момент о благородстве не задумывались!

Родриго обреченно потер шею. В его случае о благородстве тоже никто не вспомнил.

— Как скажете, Ваше Величество, — сдержанно ответила за всех Ампаро.

Каталина склонила голову, но промолчала. Похоже, ее я так и не убедила, но продолжать было опасно: я и без того уже наговорила весьма противоречивых вещей (слышали бы они, какой расклад я описала капитану Датри!). К с частью, благородство фрейлины имело один весомый плюс: если она пообещала никому не рассказывать, то можно не переживать. Не расскажет.

— Что дальше, миледи? — спросил Родриго, поуспокоившись насчет возможного соперника.

— Дальше, — мрачно сказала я, — мы наслаждаемся морскими видами, посещаем ужины у нашего любезного капитана и, возможно, играем в фанты с пиратскими «офицерами».

— То есть… — Каталина так растерялась, что, забыла о том, как она во мне разочарована.

— Выкуп за нас выплачен с лихвой, — нехотя сообщила я. — Теперь мы — полноправные пассажиры «Бродяги» и можем вести себя соответственно. Во всяком случае, до тех пор пока это не раздражает команду, поскольку на пиратском судне, к сожалению, право голоса есть даже у юнги, и при неблагоприятном стечении обстоятельств нашу судьбу в конечном счете будет решать голосование. Я постаралась, чтобы большинство голосов оказалось на нашей стороне, однако ни в чем не могу быть уверена, и поэтому рекомендовала бы не менять линию поведения. Чем больше времени мы проводим в каюте, тем меньше вероятность, что что-либо пойдет не так.

А пойти не так могло очень многое.

Отправляясь в длительное плавание, я переживала о тысяче вещей.

Опасалась морских хищников и матросского бунта. Прикидывала, что делать, когда кто-нибудь из длинной цепочки свидетелей, которым было известно, куда я направилась, решит предать меня и сообщит о планах беглой королевы альвеонским властям. Изучала судовые журналы, чтобы определить, когда в Коринезии чаще всего бушуют шторма, и даже подумывала, не обучиться ли определять путь по звездам, но не успела найти соответствующие книги и карты и пришла к выводу, что при необходимости можно сразу взять пару практических уроков у опытных мореходов.

К чему я не была готова, так это к тому, что в одно прекрасное утро проснусь от того, что жара стала совсем невыносимой, и обнаружу скорбно обвисшие паруса.

Мы никуда не плыли. «Бродяга» угодил в штиль.

Все было плохо. Очень плохо.

«Бродяга», как назло, был лишён вёсел: вместо гребной палубы пираты предпочли организовать дополнительную орудийную. Галеон полагался исключительно на паруса — и без ветра застыл посреди океана как игрушечный кораблик в бутылке. Солнце раскаляло беспомощное судно, отбивая аппетит — но не жажду.

Сейчас трюмы «Бродяги» ещё полны после удачного рейда. Нападение на «Гордость Эль Монте» позволило изрядно пополнить продовольственные запасы. Но надолго ли этого хватит нескольким сотням человек? Сколько времени осталось до того момента, когда придётся урезать пайки? До голода?

До того момента, когда отчаявшиеся матросы решат, что стоит им принести океану кровавую жертву, как ветер переменится и они наконец-то смогут ступить на твердую землю?..

Я ведь даже могла сходу назвать имя человека, который начнет подстрекать команду, если ветер не поднимется в ближайшие дни! Чар невзлюбил меня с первого взгляда и едва ли упустил бы такой шанс избавиться от женщин, которых считал потенциальными конкурентками за внимание капитана. А Родриго — конкурент вполне реальный — наверняка бросится на защиту леди, несмотря на численное превосходство противников, и его конец будет предрешен.

Слишком удобно и предсказуемо, чтобы не воспользоваться возможностью.

И что гораздо хуже, у Чара действительно получится. Сейчас команда ничего не знала ни обо мне, ни о моих фрейлинах — кажется, даже видели нас отнюдь не все; а чужаки для пиратов не значили ничего. Куда проще выбросить за борт незнакомку, чем беглую королеву Марисоль, «страшную женщину» и пассажирку «Бродяги»!

Нужно было поговорить с капитаном и убедиться, что он на моей стороне — и в случае необходимости сумеет удержать команду от излишне опрометчивых действий. Но сейчас за дверью каюты царила такая напряженная тишина, что я сидела без движения на койке, до побелевших костяшек и боли в ладонях стиснув переплетенные пальцы, и все никак не решалась выйти.

Наверное, тактика молчаливого выжидания тоже могла принести свои плоды, если бы погода переменилась в течение пары-тройки дней… и если бы не проклятый Чар!

Шум за дверью раздался так внезапно, что я ничего не успела сделать. Корабельный секретарь мелькнул где-то у мачты, но быстро затерялся в разгневанной толпе моряков, заполонивших палубу. Все они в каюту вместиться не могли, и внутрь уверенно шагнули всего три матроса, в которых я безошибочно опознала тех, кого Бузур отпугивал от меня еще в мой первый день на «Бродяге».

Я с леденящей отчетливостью осознала, что терпения у пиратов куда меньше, чем я полагала, а Чар соображал весьма быстро — особенно для зависимого. А значит, сейчас все будет хуже, чем в самых скверных предположениях.

Каталина испустила какой-то придушенный писк и забилась в угол. Родриго спрыгнул с гамака и заступил пиратам дорогу, но его состояние все еще оставляло желать лучшего, а потому он пропустил первый же удар. Что характерно, опять под дых, так что рыцарь оказался качественно выведен из игры как минимум на несколько минут.

Целая вечность, когда дело касается нападения на женщину.

Я позорно оцепенела. Самопровозглашенный предводитель матросов — тоже, но яростные выкрики из-за спины быстро заставили его взять себя в руки.

— Ты смотри, какая… — протянул он и запнулся.

Я не сводила с него глаз.

Незаконное морское ремесло было к нему не слишком милосердно: по бронзовой от загара коже расползались глубокие морщины, пересеченные многочисленными шрамами — от едва заметных, похожих на прилипшие к лицу ниточки, до длинных бугрящихся рубцов. Волосы, напротив, выгорели так, что седина на висках стала почти незаметна; образ успешно довершали покрасневшие белки глаз, резко контрастирующие со светло-голубой радужкой, и до крайности несвежая рубаха. Двое подельников тоже не блистали красотой, да и под моим изучающим взглядом заметно растерялись.

— Что, Зуб, бабы испугался?! — не выдержал кто-то из толпы на палубе. — За борт ее, и конец истории!

Я повернула голову на голос, и это оказалось самой большой ошибкой: застывшие в каюте люди словно вспомнили, зачем здесь собрались, и пришли в движение — одновременно, суматошно и несогласованно.

Ампаро схватила лампу и разбила ее о голову ближайшего к ней матроса. Тот округлил глаза, вымученно выдохнул и рухнул прямо на Родриго, который как раз отдышался и вознамерился разобраться с предводителем, но в результате только врезался головой под колени второму матросу. Тот пошатнулся, инстинктивно вытянув руки в поисках опоры, и, разумеется, тут же ее нашел.

Каталина брезгливо взвизгнула и с неожиданной силой оттолкнула его прочь. Тесная каюта не была рассчитана на столь активные развлечения — матрос налетел на гамак, не удержался на ногах и выписал эффектный кульбит, прежде чем грохнуться вниз. Пока он осоловело мотал головой, Ампаро успела подскочить к нему и выдернуть из-за пояса мушкет.

А самопровозглашенный предводитель самосуда, не обращая внимания на возню за спиной, деловито протянул руку к моему вороту. Я инстинктивно шарахнулась от грязной пятерни, но матрос уже успел сжать пальцы — и рубаха порвалась под его хваткой, как бумажная, выставив на всеобщее обозрение четыре белые полосы на моей груди — следы от ногтей, тотчас же начавшие наливаться воспаленной краснотой.

Краска бросилась мне в лицо, но предпринимать что-либо было поздно — я уже падала назад, на койку, поскольку совершенно не ожидала, что ткань рубахи окажется такой ветхой. Бить я никого не планировала (хотя очень хотелось), но случайность решила все за меня. Падая, я поджала ноги к нестерпимо уязвимому без корсета животу, и движение коленом вышло таким точным и безжалостным, что матрос согнулся пополам. Дружелюбия это ему точно не добавило, но драгоценные секунды были упущены, и Родриго, так и не поднявшись, метко двинул под колени и ему.

Команда тотчас же бросилась на помощь своим, но тоже одновременно и не слишком согласованно, создав затор в дверях, — а потом застрявшие матросы и сами замерли на месте, не пропуская товарищей.

— Ни с места! — рявкнула Ампаро для самых невнимательных и наглядно продемонстрировала взведенный курок мушкета. — Здесь все в ламповом масле! И я не побоюсь высечь искру!

Голос у нее не дрожал, не оставляя сомнений в сказанном. Выбор между бесславной кончиной в морских глубинах и огненным погребением на одном костре с врагами фрейлина сделала мгновенно.

К сожалению, пираты тоже считали, что терять им нечего. Морские суеверия, так их разэдак!

Я набрала воздуха и перешагнула через поверженного предводителя самосуда. Почти вся сила воли уходила на то, чтобы держать спину прямо и не цепляться за разорванный ворот: нельзя выглядеть слабой, нельзя казаться пострадавшей, нельзя быть жертвой! Стоит этой звериной стае осознать, до чего мне страшно, как нас просто задавят массой!

— Господа, — изрекла я самым холодным тоном, на какой только была способна, — если вы всерьез полагаете, что женщины на корабле — к несчастью, и намерены избавиться от нас, то вынуждена вас разочаровать. «Сурайя» ждёт весточки от меня сразу же по прибытию в порт, и если капитан Оздемир ее не получит, то охоту на «Бродягу» откроет вся эскадра бейлербея Медины.

Угроза была откровенно дурацкая. Что, в конце концов, мешало им просто высадить нас в лодку без воды и еды? Жара решила бы все их проблемы за один день — когда Су бросится разыскивать меня, то лодку и найдет, а «Бродяга» к тому моменту может быть уже далеко! Или близко, только тогда мстить будет некому…

Но, по крайней мере, проникновенная речь выиграла нам время.

— Что здесь происходит?!

Голос я узнала не сразу. До сих пор в моем присутствии Бузур либо терялся, либо предпочитал помалкивать, и я даже не предполагала, что он способен так жутко рычать. Капитан Датри на его фоне выглядел как-то блекло — правда, ровно до тех пор, пока не ощерился.

Противопоставить что-либо столь зубастому неодобрению команда не смогла и расступилась.

Я не без труда подавила желание всё-таки сжать ворот и вскинула подбородок.

— Полагаю, ваши люди решили, что ветер вернётся, если выбросить нас за борт.

Кто-то неуверенно пробормотал что-то про баб на корабле, и его слова моментально подхватили — ропот охватил всю команду, невнятный и гулкий, как шум водопада. Или это шумело у меня в ушах?..

Капитан, тем не менее, выслушал всех и даже разобрался. А потом сделал то, что, наверное, должна была сделать я сама.

Вывернул все наизнанку.

— То есть, — медленно произнес он и облизнул клыки, — три опытных бойца из абордажной команды получили люлей от баб, которых намеревались выбросить за борт, хотя получили свою долю за то, чтобы они добрались до Фриайленда. Но этим бойцы не ограничились и решили напасть на члена команды?

Шепотки резко стихли.

— Родриго подписал договор братства, — подхватил Бузур и опустил руку на пояс, к длинной плети, свернутой кольцом. — Он один из нас. Раненый. Кто начал драку?!

Я посмотрела на сжавшуюся от испуга Ампаро и прикусила язык. Предельно честный ответ: «Бабы, господин Бузур», — определенно добавил бы красок в этот безрадостный день, но едва ли сыграл бы нам на пользу. Кроме того, свальную драку начала фрейлина, но первый удар нанесла вовсе не она.

Однако матросы тоже не спешили признаваться — молчали и вжимали головы в плечи до того дружно, что капитан Датри обвел их взглядом, выбирая не то человека для допроса, не то поздний завтрак, и в конце концов остановился на пострадавшем.

— Родриго? — с нажимом произнес он, и рыцарь вздрогнул всем телом так заметно, что мне захотелось закрыть его собственной спиной. — Кто?

Родриго медленно поднял голову. Матросы замерли, как мыши перед змеей, но рыцарь только выразительно посмотрел на них, не выделяя никого, — и отвернулся.

— Они хотели напасть не на меня, а на леди, — хмуро сказал он и ухмыльнулся, без слов напоминая, чем это закончилось. — Им и решать, обвинять матросов в нарушении обещания или нет.

Я сосредоточенно нахмурилась. Проявленное милосердие помогло бы завоевать симпатии команды — и вместе с тем дать матросне ощущение безнаказанности, которое наверняка позволит им напасть снова, если штиль затянется надолго… только взвесить все за и против я не успела.

— Этот! — выкрикнула Каталина, кивком указав на главного зачинщика.

— Зуб? — капитан Датри перевел взгляд на матроса.

Тот все еще не рисковал выпрямляться до конца и вид имел, прямо сказать, не слишком бравый.

— Нападение на своего же, раненого, — хмуро напомнил Бузур не то замешкавшемуся капитану, не то команде, готовой снова зароптать. — Пять плетей. Зуб подписывал тот же договор, что и Родриго.

Зачинщик сжался еще сильнее. Плеть выглядела устрашающе. Такой при должном умении можно было рассечь спину до кости первым же ударом — а сноровки квартермастеру явно было не занимать.

— Не думаю, что идея была его. Не может же быть, чтобы опытный моряк впал в суеверную панику из-за какой-то пары часов штиля! — нарочито спокойным голосом произнесла я и обвела взглядом собравшуюся на палубе толпу. Чара видно не было, зато все остальные дружно пятились, стоило мне повернуться в их сторону: опасались, что виновного просто назначат, не разбираясь, и я не стала затягивать спектакль — и обернулась к Зубу. — Кто-то натолкнул вас на мысль о том, что штиль не прекратится, пока я на борту «Бродяги», не так ли?

Он не ответил, но глаза у него так забегали, что лишнего подтверждения уже не требовалось.

— Полагаю, господа просто не хотят сдавать своих, — заключила я, снова повернувшись к капитану. — Не могу сказать, что не одобряю, однако было бы несправедливо пороть кнутом человека, введенного в заблуждение. Он всего лишь поддался чьему-то влиянию… — я сощурилась и снова обвела взглядом команду. — Пожалуй, я буду удовлетворена, если непосредственно нападавшие на нас матросы отдадут нам, скажем, половину своей доли за «Гордость Эль Монте».

Зуб, выдохнувший было с облегчением, моментально вскинулся и ощерился:

— Половину?!

— Еще пожалуйтесь, что это грабеж, — любезно предложила я.

Шутка упала в гулкую, настороженную тишину. Мгновение спустя она стала такой напряженной, что я с трудом удержалась от того, чтобы снизить ставки. В конце концов, важна была не сумма, а сам факт, что безнаказанным никто не ушел — однако при этом у всех остались целы спины! А уж с настоящим виновником обездоленные матросы потом сами поговорили бы, по-свойски…

Когда над самым ухом раздался сдавленный смех, я позорно подскочила от неожиданности.

Капитан Датри зажимал свободной рукой рот, но его выдавали подрагивающие от хохота плечи. Бузур покосился на него — и тоже рассмеялся, громко и гулко. Следом за ним неуверенно фыркнул кто-то из команды, а стоило Зубу оскорбленно насупиться, уставившись на развеселившегося «предателя», как над палубой грохнул такой громовой хохот, что я едва не присоединилась сама.

Остановило меня только то, что капитан Датри ни на секунду не убирал руку от сабли — ни когда смеялся сам, ни когда, успокоившись, отдышался и постановил:

— Ты слышал леди, Зуб. Половина!

— Если, конечно, ты не собрался поспорить с договором братства, — негромко, но весьма весомо добавил Бузур.

Кажется, Зуб от этого был не слишком далек, но в присутствии пресловутого «братства» не рискнул говорить открыто.

— А леди права еще и по другому поводу, — повысил голос капитан Датри. — Что за паника из-за пары часов штиля? «Бродяга» только что вышел из Лапасонского пролива, здесь постоянно случается безветрие — и длится от силы пару дней. Мы же и по пути к «Гордости» здесь застревали, однако не потеряли ни одного человека! Давайте-ка так: кто перетрусил — открывает бутылку рома и не показывается мне на глаза до вечера. Дежурные — по местам! — Нил дождался, пока толпа не начнет рассасываться, и схватил меня за локоть, крепко сжав пальцы. — А вы — за мной, страшная женщина. Родриго, запри пассажирскую каюту!

Я была готова поклясться, что это именно то, о чем рыцарь мечтает последнюю четверть часа, однако стоило капитану озвучить приказ, как Родриго непреклонно сложил руки на груди.

— Все в порядке, — солгала я и поощрительно кивнула. — Помогите Ампаро и Каталине собрать осколки лампы. Не хватало еще ненароком распороть ноги о стекло!

Родриго стиснул челюсти, помедлил — и все-таки подчинился.