Змея на груди

Заключение

Неожиданно для себя Игорь Петрович Штыкин пригласил Пульхерию в кино. Стоял теплый сентябрьский день. Днем солнце припекало по-летнему, но ночью уже были заморозки и природа начала готовиться к зимней спячке. Красивее всех засыпали клены: все оттенки желтого, зеленого и пурпурного присутствовали в их листве.

Сеанс должен был начаться через час, и они сидели на лавочке в небольшом парке, расположенном недалеко от дома Пульхерии. Она держала в руках газету, которую ей принес Штыкин. Дочитав заметку, сложила листы и вернула их следователю.

– Интересно, как ему удалось пронести в камеру пистолет?

– Деньги открывают любые двери.

– Однако же на этот раз ему не удалось избежать наказания.

– Как раз до суда он и не дожил.

– Он сам себе вынес приговор и сам привел его в исполнение. Представляю, как они ненавидели друг друга с момента той аварии, в которой погибла его жена. Мальчик не мог простить отцу смерть матери, а себя за то, что побоялся обвинить отца, – с горечью проговорила Пульхерия.

– Я не уверен, что авария сыграла тут решающую роль, – протянул Штыкин. – Она произошла так давно. Во время следствия Вольский ни разу не заговорил о ней.

– Чтобы вы еще и ее ему припомнили? – усмехнулась она. – Бесспорно, мысль, что у его сына роман с его же любовницей, действовала на него словно красная тряпка на быка.

– Согласен, мысль о том, что его любовница и сын вместе обманывают его, стала слишком не выносима… Это понятно, но почему вы так уверены, что в машине сгорели деньги, а не старые газеты? Если Вольский знал, что его сын мертв, зачем было класть деньги?

– Все должно было выглядеть по-настоящему. Именно поэтому он не стал отменять празднование своего дня рождения. Вольский же не знал, как будут развиваться события дальше, что появится пронырливая Пульхерия Дроздовская и сунет свой нос, куда ее не просят. Он пытался организовать идеальное преступление, совершенно забыв о том, что такого преступления, как и вечного двигателя, в природе не бывает. Всегда что-нибудь да помешает.

– И все-таки я не верю в его заявление, что он не собирался убивать своего сына, – покачал головой Штыкин. – Во время следствия он утверждал, что Вячеслав, когда узнал, что попался, наговорил ему много такого, от чего он потерял голову и задушил его в состоянии аффекта.

– В состоянии аффекта?! Ну, в это я тоже не верю, особенно если учесть, что за несколько часов до этого он безжалостно задушил свою любовницу. Могу представить, что сказал ему Слава, – кивнула Пульхерия, – когда Вольский на него навалился. Парня фактически поймали с поличным, а узнать, где он прячется, можно было только от Оксаны. До этого момента спать с отцовской содержанкой было весело. Я уже не говорю о сладости мести, но думаю, что все его веселье в миг испарилось, когда он увидел отца на пороге дачи моей подруги. Представляю, что он наговорил ему, сообразив, что теперь терять ему нечего. Уверена, приятного в его словах было мало. Но если сына и любовницу Вольский прикончил в благородном порыве ярости, то Иоланду Марленовну шел убивать целенаправленно и совершенно осознанно. Вернее, убить он хотел не ее, а меня.

– Но ведь он приставил к вам телохранителя!

– И с этого момента знал обо всех моих перемещениях во времени и пространстве. Кто заподозрит в убийстве человека, трогательно заботящегося о своей жертве? К счастью, старушка храпела так, что стекла дрожали, и лампочка перегорела, поэтому никто не видел, что я легла спать в комнате подруги. Бедная старушка фактически спасла мне жизнь.

– Так или иначе, Пульхерия Афанасьевна, все кончено, – улыбнулся Штыкин. – И я искренне благодарю вас за вашу наблюдательность и за то, что вы, несмотря на наше с Василием Карловичем сопротивление, все-таки приняли участие в расследовании.

– Спасибо за комплимент, но я уверена, что рано или поздно вы пришли бы к тому же результату.

– Вот только когда? Вольский, похоронив сына, растворился бы за границей. С его деньгами сделать это было бы очень легко. Мы с Василием Карловичем зациклились на Мякишеве. Были просто уверены, что наш анализ его мотивов и действий был безупречен, особенно когда обнаружилось, что квартиру для Оксаны купил он.

– Кстати, это был отправной момент и моих размышлений, – усмехнулась Пульхерия. – Если бы у него было столько денег, что он мог бы купить своей любовнице такую квартиру и машину, да еще и содержать ее столько лет, он никогда не остался бы работать управляющим даже у такого богатого человека, как Вольский. Конечно же он был лицом подставным и прикрывал более крупную фигуру. Ведь на эти деньги можно было бы начать свое собственное дело, а не быть на посылках, пусть даже у золотой рыбки. Кстати, я хорошо рассмотрела Павла Эдуардовича на автовокзале, когда мы с Вольским следили за ним. Он очень похож на Рому Мякишева, вернее, Рома – вылитый Павел Эдуардович. Только Мякишев старший значительно ниже ростом, его брюшко перевешивается через ремень, как убежавшее тесто из кастрюли, он лысый словно бильярдный шар, у него нос картошкой и маленькие, глубоко посаженные глазки под кустистыми бровями. Для того чтобы удержать возле себя такую красавицу, как Оксана Шпак, ему надо было в пять раз больше денег, чем седовласому красавцу Вольскому. Думаю также, что основная идея похищения принадлежала все-таки Оксане. Она пыталась манипулировать Вольским, но у нее ничего не вышло, он предложил ей роль всего лишь содержанки, ее это не устраивало, и тогда она взялась за сына. Ее знакомство с ним выглядело случайным, но на самом деле таковым не было. Ей не трудно было очаровать Вячеслава, однако у сына не было таких денег, как у отца, поэтому она подкинула ему идею с выкупом. Змея на груди, – грустно вспомнила Пульхерия. – Знаете, Игорь Петрович, я вычислила преступника, но мне почему-то так плохо, словно я поймала саму себя.

– Это ложные угрызения совести. Забудьте, через неделю все пройдет. Вам надо развлечься, – улыбнулся в пшеничные усы Штыкин.

– Что вы предлагаете?

– Вы можете поехать куда-нибудь с Мариной…

– Только не говорите слово «Суздаль», иначе я вас сейчас на куски растерзаю.

– Тогда пойдемте в кино, сеанс уже скоро начнется…