Знак судьбы

Глава 3

В одиннадцать часов, когда они собрались на традиционную прогулку, к коттеджу приблизился Дональд и без стука вошел внутрь. Если мисс Бригмор не стучалась в спальню Констанции, как бы на правах матери, то и Дональд не стал стучать в дверь коттеджа, считая, что имеет на это право будучи сыном Томаса.

Девушки стояли в тесной прихожей. Из гостиной появилась мисс Бригмор, на ходу застегивая перчатки, за нею следовал Томас, который, как всегда в таких случаях, бормотал что-то протестующее. Когда открылась входная дверь и они увидели Дональда, то все выразили свое удивление: "Ох! Как это? А мы ждали тебя только после обеда!" Все, за исключением мисс Бригмор. Возясь с кнопкой перчатки, она подумала: "Что принесло его в такое время?" Повернувшись, мисс Бригмор посмотрела на Томаса, который тут же постарался убрать с лица довольное выражение. Анна поняла, что Томас радуется двум обстоятельствам: во-первых, приходу Дональда Радлета, а во-вторых, возможности отвертеться от прогулки.

– Что случилось, мой мальчик? – спросил Томас. – Нечто из ряда вон выходящее? Ты бросил свою ферму… или продал ее? – Он затрясся от смеха.

– Ни то и ни другое. – В разговоре с Томасом Дональд никогда не употреблял "сэр" или "мистер". – А что касается из ряда вон выходящего, то все зависит от того, как вы это воспримете. – Дональд с улыбкой повернулся к девушкам, они улыбнулись ему в ответ. – Вы собрались на прогулку?

– Да, – ответила Барбара, а Констанция просто кивнула.

– А не могли бы вы задержаться на несколько минут?

– Да, конечно, – ответили девушки хором.

– Я хотел бы поговорить с вами… можно? – повернувшись к Томасу, спросил Дональд с таким видом, от которого мисс Бригмор тихонько заскрежетала зубами.

– Разумеется. – Томаса всегда забавляли манеры сына, он считал, что знает его истинные чувства, которые тот прячет за самоуверенностью и напыщенностью. Томас и сам в молодости вел себя примерно так же, когда время от времени сомневался в прочности своего положения в обществе, или когда хотел показать, что ничуть не хуже других, а даже лучше. Он повернулся к мисс Бригмор и сказал: – Вы с девочками идите на прогулку, а мы потом вас догоним.

Глядя Томасу прямо в глаза, мисс Бригмор заявила:

– Мы подождем. – Она вернулась в гостиную, Констанция последовала за ней. А Томас направился по коридору к своему кабинету. Бросив полунасмешливый взгляд на Барбару, которая осталась стоять в прихожей, Дональд отправился вслед за Томасом.

Когда Барбара тоже прошла в гостиную, стоявшая у окна Констанция спросила ее:

– Интересно, что привело его к нам в такое время и о чем он хочет поговорить с дядей? Ты заметила, что на Дональде новый костюм? Когда хочет, он может выглядеть очень привлекательным.

Барбара не ответила. Она села в кресло и сложила руки на коленях. Да, он мог выглядеть очень привлекательным, когда хотел. Но для нее Дональд всегда выглядел привлекательным. И все же – что привело его сюда в такую рань, да еще в новом костюме? Почему он захотел поговорить с дядей наедине? О чем? И вдруг сердце Барбары учащенно забилось. Тот взгляд, который он бросил на нее, перед тем как последовал за дядей в кабинет. Неужели это возможно, неужели? Дональд всегда оказывал ей внимание, но на самом деле не в такой степени, чтобы с уверенностью сказать: он испытывает к ней отнюдь не братские чувства. Но, может, она не сумела как следует скрыть свои чувства, Дональд все понял, это вселило в него уверенность, и теперь он пришел просить ее руки?… Ох, если бы все было именно так. Уже много лет Барбара любила Дональда, несмотря на все его недостатки. Еженедельные визиты юноши были единственным светлым пятном в ее скучной и однообразной жизни. Однако Барбара хранила свою тайну в глубине души, она не могла доверить ее даже Анне, потому что та не любила Дональда. Правда, Барбаре было все равно, любит его кто-то или нет. Главное то, что она его любит, и если станет его женой, то лучшего и желать нельзя…

Томас сидел в кабинете в большом кожаном кресле и внимательно смотрел на Дональда. Честно говоря, просьба парня застала его врасплох. Было бы логично, если бы Дональд попросил руки Барбары, ведь на протяжении многих лет он разговаривал в основном с ней, а она с ним. Иногда по воскресеньям после обеда Томас засыпал в кресле в гостиной, Дональд и Барбара убаюкивали его своими разговорами. Барбара рассказывала Дональду содержание книг, отвечала на его вопросы, можно сказать, вела себя как учительница. В этом смысле она была очень похожа на Анну. И вот, оказывается, он влюблен вовсе не в Барбару, а в Констанцию. Да, странная сложилась ситуация. Томас был вынужден спросить самого себя: а хочет ли он, чтобы его незаконнорожденный сын женился на Констанции? Что ж, а почему бы и нет? Дональд сейчас сказал, что после смерти Радлета он станет владельцем фермы. Наверняка Радлет сам сообщил ему об этом… но надо все же уточнить.

– Ты говоришь, что ферма будет твоя, это оформлено письменно в завещании?

– Нет, но я это знаю точно.

– А как же его родной сын?

– У Мэтью чахотка, он долго не проживет.

– Как знать, как знать, иногда больные чахоткой живут долго. И в любом случае, если Радлет умрет при жизни Мэтью, наследником будет считаться Мэтью, а уж он тогда сможет завещать ферму кому угодно.

– Он этого не сделает. Мэтью не может работать, у него нет сил. Нет, этот вопрос меня совершенно не беспокоит. Я ежегодно вкладываю деньги в ферму, веду строительство, ферма процветает, и я подумываю прикупить еще земли.

Подобная самоуверенность Дональда заставила Томаса задуматься. Он собирается покупать землю, вкладывает деньги, строит, не имея при этом письменного подтверждения своих прав на ферму. Что ж, хорошо, когда обладаешь такой уверенностью. Значит, его сын знает, что делает, а вот с Констанцией дела обстоят хуже. Сейчас, после письма от Уилла Хедли, Томас не видел, за кого бы она могла выйти замуж. Сегодня большинство молодых людей ищут жен с хорошим приданым. Впрочем, так было всегда. Если мужчине приходится выбирать между любовью и кругленькой суммой, побеждает всегда последнее обстоятельство. Конечно, бывают исключения, но это уже доказанный факт – большинство браков по любви вскоре рассыпаются.

– У вас есть какие-то возражения? – спросил Дональд.

– Понимаешь… – Томас откинул голову на спинку кресла и обвел взглядом кабинет. – Я не знаю, есть у меня возражения или нет. Твоя просьба удивила меня, и я не ошибусь, если скажу, что и Конни она тоже удивит.

– Не удивит. Она знает, что нравиться мне.

– Нравится! Ха! Одно дело – нравиться, и совсем другое – любить. Это разные вещи. Разумеется, она знает, что нравится тебе, потому что она всем нравится. – Томас поднялся из-за стола и принялся медленно расхаживать взад-вперед. – Понимаешь, Дональд, это может вызвать разговоры. Ведь люди не знают, что девочки мне не кровная родня. Станут говорить, что я позволил своей племяннице выйти замуж за собственного сына.

Томас остановился, и они с Дональдом уставились друг на друга. Впервые Томас открыто назвал его сыном, и этот факт заставил его медленно подняться на ноги. Они так и продолжали смотреть в глаза друг другу, пока Томас не отвернулся закусив губу.

– Ладно, я согласен. Но, зная тебя, могу предположить, что ты обошелся бы и без моего согласия. – Бросив взгляд на Дональда через плечо, Томас увидел, что тот улыбается. Губы Томаса тоже расплылись в улыбке, и он рассмеялся. – Ты странный парень, очень странный, но если кто-то и должен понимать тебя, так это я, не так ли? Но я не понимаю и сомневаюсь, что кто-нибудь сможет понять.

– Не вижу, в чем причина вашего сомнения. Если понимают вас, то должны понимать и меня.

– Нет, мой мальчик, нет. Ты же знаешь, что характером ты не в меня. Скорее в Рода, младшего брата моего отца. Он всегда шел напролом, никогда не искал обходных путей.

– А он всегда добивался своей цели?

– Не знаю. Сомневаюсь, что он хотел утонуть в море, однако утонул. Не знаю, получил ли он то, что хотел, но по большому счету он получил то, что заслужил.

Улыбка исчезла с лица Дональда, словно он стер ее, в голосе появились твердые нотки:

– У меня в жизни было много трудностей, но я справился с ними. Всю свою жизнь я много работал, работал за двоих, а часто и за троих. Надеюсь, я получил то, что заслужил.

– Я не хотел тебя обидеть, мой мальчик. Да, я тоже надеюсь, что ты получил то, что заслужил. Но… но… – Томас покачал головой из стороны в сторону, – что-то мы внезапно перешли на слишком серьезные темы. Мы же говорим о твоей женитьбе, не так ли? В этом ведь смысл нашего разговора, да?

– Именно так. – Взгляд Дональда продолжал оставаться холодным.

– Что ж, тогда вперед, у тебя есть мое согласие. Я не сказал "благословение", потому что… – Томас раскатисто рассмеялся, – слово "благословляю" из моих уст мало что значит, правда? – Он вытянул тяжелую руку и опустил кулак на плечо Дональда. И оба с удовольствием отметили, что юноша даже не шелохнулся от этого удара.

Томас резко повернулся, вышел из кабинета и направился прямиком в гостиную. Открыв дверь, он сказал:

– Анна, можно вас на минутку? – И не успела она ответить или пошевелиться, как Томас уже удалился в столовую.

Войдя туда, мисс Бригмор закрыла за собой дверь и медленным шагом подошла к Томасу. Он не взял ее за руку, в голосе его не прозвучало никаких успокаивающих ноток.

– У меня есть новость, которая вас удивит и уж точно не обрадует. Он попросил у меня руки Констанции. – Видя, как изменилась в лице Анна (глаза ее буквально вылезли из орбит), Томас махнул рукой и отвернулся. Но поскольку Анна не могла вымолвить ни слова, он повернул к ней голову и произнес: – Не устраивайте сцену, это бесполезно. Я дал ему свое согласие, вот так. В конце концов, он мой сын… или вы можете назвать партию получше? И потом… – В голосе Томаса чувствовалось раздражение. – Они не кровные родственники, вы же это знаете. Так что никаких препятствий нет, кроме того, что он вам не нравится. Но, повторяю: он мой сын, моя плоть и кровь.

Анна без сил опустилась на стул, Томас подошел к ней, на этот раз он взял ее за руку и произнес уже более мягким тоном:

– Ну почему вы на самом деле так настроены против него? Он трудолюбивый парень, только что сказал, что ему пришлось пережить много трудностей. Вам не нравятся его манеры, но они здорово смахивают на мои. В его положении я, наверное, был бы таким же, изо всех сил стремился бы выбиться в люди. И в этом Дональд заслуживает восхищения, а не презрения.

– Томас, вы не можете этого допустить, не можете.

– Могу. – В его голосе снова зазвучало раздражение. – И хватит об этом. Теперь решение за Констанцией, принуждать ее никто не будет. Вот именно, принуждать ее никто не будет, – твердо повторил он. – Десять к одному, что она просто посмеется над его предложением, и на этом все закончится.

– Но сейчас очень неподходящий момент.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ее только что бросил Уилл Хедли. Она может уцепиться за это предложение, как за спасательный круг.

– Не говорите глупости. От чего ей спасаться?

– Вы не понимаете.

– А я и не вижу, что тут нужно понимать. Либо она выходит за Дональда, либо нет. Если согласится, я буду только рад за нее.

– А я буду страдать до самой смерти.

– Что?

– Я сказала, что буду страдать до самой смерти.

– Почему, Анна, почему?

– Нет смысла пытаться объяснить это вам, со временем сами поймете. – Анна поднялась со стула и направилась в гостиную. Дверь была открыта, она остановилась на пороге и, не обращая внимания на Констанцию и Дональда, обратилась к Барбаре: – Выйди со мной на минутку, Барбара.

– Что случилось, Анна? – Барбара торопливо покинула гостиную.

– Давай прогуляемся.

Они уже подошли ко входной двери, когда Барбара оглянулась и бросила взгляд в сторону гостиной.

– А… как же остальные?

– Сегодня мы погуляем с тобой вдвоем.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Я здорова, но мне действительно плохо.

Только когда они дошли по тропинке до садовой калитки, мисс Бригмор нарушала молчание:

– Он пришел так рано, чтобы сделать предложение Констанции. И твой дядя дал согласие.

Анна сделала еще три шага, но затем остановилась и оглянулась на Барбару, которая вцепилась в стойку калитки. Сначала Анна решила, что ошеломленное выражение на лице Барбары вызвано неожиданной новостью, но когда Барбара зажала ладонью рот и закрыла глаза, чтобы сдержать готовые вырваться наружу слезы, Анна подскочила к Барбаре и прошептала:

– Ох, нет, нет! Дорогая моя, дорогая… ты ведь не ждала от него предложения, правда? Ты же такая разумная, вглядись в него повнимательнее. Ему плевать на всех, кроме самого себя, он безжалостный человек. Ох, нет, только не ты, Барбара.

Барбара оттолкнула ее, и Анна не сделала ей замечание, а понуро поплелась вслед за ней. А ведь она думала, что знает обо всем, что творится в головах ее девочек.

Из окна гостиной Констанция увидела, что по дороге спешит Барбара, а за ней мисс Бригмор. Она повернулась к Дональду.

– Не понимаю, в чем дело, почему они ушли. А где дядя Томас? – Констанция направилась к двери гостиной, но ее остановил голос Дональда.

– Он у себя в кабинете. Обожди минутку, я должен тебе кое-что сказать.

Констанция повернулась и посмотрела на него.

Дональд отметил про себя, что сегодня она не такая веселая, как обычно, словно поссорилась с кем-то. Однако он даже не мог представить себе, с кем Констанция могла поссориться, потому что обожала всех домашних, а они ее. Констанцию обожала даже эта чопорная старая корова.

Дональд подошел к двери гостиной и закрыл ее, затем медленно шагнул к девушке и остановился перед ней, выпрямив спину и вскинув голову.

– Твой дядя разрешил мне поговорить с тобой.

– Что? О чем поговорить? – До Констанции не сразу дошел смысл его слов, а когда она наконец поняла, ей захотелось рассмеяться. Много месяцев она представляла себе, как будет отвечать Уиллу Хедли, когда тот выйдет из кабинета дядюшки и скажет: "Твой дядя разрешил мне поговорить с тобой". Эти слова могли означать только одно, и вот сейчас их произнес Дональд. Смешно, просто смешно! Наверное, следующей его фразой будет: "Констанция, ты согласна стать моей женой?" Однако Констанция ошиблась, по крайней мере, в форме самого предложения, потому что в устах Дональда оно прозвучало не как просьба, а как заявление:

– Я хочу жениться на тебе.

– Жениться? Жениться на мне? Ты… ты хочешь жениться на мне?

– Именно это я и сказал.

Констанция рассмеялась, она просто не смогла удержаться от смеха.

– Что в этом смешного? – резко спросил Дональд.

– Нет, нет. – Констанция закрыла глаза и помотав головой, пробормотала: – Нет, Дональд, в этом нет ничего смешного, только… – Она снова подняла на него глаза. – Я… я очень удивлена. Почему… ты не можешь быть серьезным?

– Что значит не могу быть серьезным?

– Ну… – Констанция постучала пальцем по губам. – Понимаешь, я хотела сказать… ох! – Точно так, как это сделала несколько минут назад мисс Бригмор, девушка опустилась на стул, однако, в отличие от гувернантки, она снова рассмеялась. – Я не могу быть женой фермера по одной простой причине – я не умею доить коров, сбивать масло и все такое прочее, я даже не знаю, как это делается.

– Научишься, если захочешь. Но тебе не придется сбивать масло и вообще заниматься такой работой. – Дональд не сказал, что этим будет заниматься его мать, но добавил: – Есть кому заниматься этой работой. Никто не потребует от тебя делать то, чего ты не хочешь.

Внезапно Констанция перестала смеяться, даже улыбаться, а уставилась на свои руки, которые крепко сцепила на коленях. Мужчина, которого она любила и думала, что в один прекрасный день он женится на ней, прислал ей вчера письмо. Его отказ, несмотря на вежливый тон, ранил такое хрупкое и беззащитное чувство, как первая любовь. И это письмо совершенно перевернуло ее представления о жизни. Констанция поднялась со стула с жестом, словно оттолкнула от себя какое-то невидимое препятствие и, слегка пошатываясь, отошла от Дональда в дальний угол комнаты.

– Я… я не могу понять, Дональд. Почему ты никогда даже не намекнул на это? Ты же всегда разговаривал лишь с Барбарой, гораздо чаще, чем со мной. Почему же тебе вдруг захотелось жениться именно на мне? – Констанция резко обернулась, замерла, опустив руки вдоль тела, и устремила пристальный взгляд на Дональда.

Дональд не двинулся с места, некоторое время молчал, похоже, слова застряли у него в горле, и когда наконец ему удалось вытолкнуть их, казалось, что они выходят из самых глубин его души:

– Я люблю тебя.

Оба стояли, не в силах даже пошевелиться. Констанция смотрела на Дональда так, будто увидела его первый раз в жизни. Перед ней стоял симпатичный, сурового вида молодой мужчина, высокий и стройный, с иссиня-черными волосами, в которых белела прядь. Сын дяди Томаса был о себе довольно высокого мнения. Констанция не винила его за это, ведь он много работал и заслужил репутацию уважаемого фермера, несмотря на позор своего рождения. Констанция слышала, как дядя говорил, что мнение Дональда высоко ценится среди торговцев скотом и никто не отзывается о нем пренебрежительно. В глубине души она понимала, что Дональд может быть хорошим мужем… хорошим мужем для нее? Он сказал, что любит ее. Но она его не любила. Да, он нравился ей, забавлял ее. Да, скорее забавлял. Его строгость, самоуверенность и надменность всегда смешили ее, и она поддразнивала его за это. Но любовь… да и сможет ли она когда-нибудь снова полюбить? Констанция окинула взглядом Дональда с головы до ног. Он выглядел очень респектабельно, в чем-то даже респектабельнее Уилла Хедли. А что бы она ответила, если бы те поменялись местами?

– Но я не люблю тебя, Дональд, – промолвила Констанция. – Я… я никогда не думала о тебе как о муже…

– Любовь придет, я постараюсь, чтобы ты полюбила меня. – Дональд подошел к Констанции и взял ее за руку. – Дай мне шанс, и я добьюсь твоей любви. Ты полюбишь меня, я знаю, полюбишь.

Констанция усмехнулась.

– Самоуверен, как всегда. Дональд, неужели ничто не может поколебать в тебе веру в себя и свои возможности?

– Я знаю себе цену.

– И ты думаешь, что сможешь добиться моей любви?

– Я не думаю, я знаю, что смогу. Вероятно, мои слова покажутся тебе хвастовством, но за последние пять лет я мог бы жениться раз пять, а то и больше. Мог бы даже взять в жены дочь человека, у которого хватило бы денег купить особняк. Мне стоило только пошевелить пальцем, но нет, я знал, чего хочу. Для меня существовала единственная невеста, и эта невеста – ты.

– Ох, Дональд! – Констанция уже и не знала, чего ей хочется: либо смеяться над его петушиной самоуверенностью, либо плакать от такой преданности.

Когда Дональд поднес ее ладонь к своему лицу и прижал к щеке, Констанция почувствовала вдруг не известную ей нежность и пробормотала, запинаясь:

– Мо… может, ты дать мне время, чтобы все обдумать?

– Сколько угодно… хоть год.

– Но ты сказал сколько угодно…

– Я знаю, но год как раз и есть сколько угодно. А в конце этого года мы поженимся, вот увидишь. – Дональд обнял девушку, и она вздрогнула, ужаснувшись при мысли: "Значит, моя жизнь уже распланирована?" Разум подсказывал ей: "нет, нет", но она не стала сопротивляться, когда губы Дональда коснулись ее губ. Констанция почувствовала дрожь во всем теле, ощутив силу Дональда и вдохнув странный запах: смесь дешевого мыла, грубого твида и фермы, – который всегда ассоциировался у нее с Дональдом. Он был мужчина, он хотел ее… а Уилл Хедли не хотел.