Знак судьбы

Часть V. Мэтью
Глава 1

Скандал, связанный с самоубийством Томаса Моллена, не утихал целый год. Местные жители буквально смаковали его, тем более что осталось живое доказательство этого скандала – молодая женщина, которую Томас Моллен воспитывал как родную дочь.

Правда о смерти Томаса стала известна благодаря Эгги Мурхед. Она считала, что Томас перепутал племянницу с ней ("вот потеха-то!") – и осознал свою ошибку, лишь услышав крик девушки. Когда разлетелась весть о том, что Моллен застрелился из-за этого, Эгги очутилась в центре внимания не только местных мужчин, но и приезжавших корреспондентов газет.

Газетчики писали не только об этом случае, они копались в прошлом Томаса Моллена, поэтому статьи получались весьма пикантными. Там сообщалось, что хотя последние двенадцать лет он жил отшельником, Моллен остался Молленом, в любовницах у него состояла гувернантка племянниц, а что еще интереснее – одна из его племянниц вышла замуж за его незаконнорожденного сына.

Несмотря на все подробности, эта сенсация постепенно забылась бы, однако через пять месяцев после случившегося садовник впервые заметил округлый живот Барбары. Данный факт не попал на страницы газет, хотя "горный телеграф" моментально разнес его по округе.

Новость достигла ушей Дональда на рынке, поэтому он не смог сразу же вернуться на ферму, чтобы сообщить ее Констанции.

Три месяца назад Дональд побывал в коттедже, тогда он взял с собой Констанцию, как и в предыдущий раз, когда эта "старая корова" Бригмор прислала сообщение о смерти Моллена. Только приехав в коттедж, Дональд узнал истинную причину смерти своего отца. А Барбару ни в один из приездов он так и не видел.

И вот теперь он узнал, что Барбара беременна от старика. Моллена осмеивал весь рынок, тайком посмеивались и над Дональдом. Ладно, он еще покажет им, над кем они смеются. Он будет приобретать все новые и новые земли, он заставит их уважать себя, а потом плюнет им в глаза.

По возвращении на ферму надо будет еще кое о чем поговорить с женой. В качестве приданого она принесла в дом ежегодный доход в пятьдесят фунтов, но теперь уже не надо больше содержать старика, поэтому можно потребовать и вторые пятьдесят фунтов. Да, черт побери, он сможет это потребовать. В свое время Констанция проявила твердость в этом вопросе, что называется, просто уперлась. В некоторых случаях жена проявляла смелость, но лучше пусть остережется. Он еще ни разу не поднял на нее руку, но за этим дело не станет.

Иногда Дональду казалось, что он мог бы простить ее грех, если бы она была с ним поласковей и хотя бы немного любила его. Однако те чувства, которые Констанция проявляла к нему с первой же брачной ночи, нельзя было назвать иначе как презрением. Временами это презрение перебарывало в Констанции даже страх перед ним. В глубине души она свысока смотрела и на него, и на ферму, и на дом. Правда, жена хорошо ладила с его матерью, но наверняка делала это для того, чтобы привлечь ее на свою сторону. У Дональда даже закралось подозрение, что между женщинами существует определенное взаимопонимание. Но, как бы там ни было, их отношения раздражали его, потому что единственным человеком, на которого Констанция не смотрела свысока, была мать. Тоже та еще шлюха, между прочим. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет. Даже на Мэтью Констанция смотрела свысока и почти не разговаривала с ним.

Последние месяцы Мэтью чувствовал себя получше, возможно, из-за того, что стояла необычайно сухая погода. Тем не менее дни его были сочтены, он стал худущий, как жердь. Кашель, правда, немного поутих, но чаще стала идти горлом кровь. И поведение Мэтью здорово изменилось: теперь из него с трудом удавалось вытянуть хоть слово, он стал чрезвычайно замкнутым. Дональд объяснял это болезнью брата, который чувствовал стремительное и неотвратимое приближение смерти. А это ужасно – заранее видеть свою смерть.

Дональд резко дернул вожжи и пустил лошадь рысью. Повозка затряслась на ухабах, окутывая его облаком пыли.

Доехав до перекрестка дорог, Дональд свернул налево. И хотя это был более долгий путь до фермы, он старался беречь повозку. Как-то во время одной из поездок колесо попало в рытвину и ось погнулась. Дональд сделал для себя заметку в уме – надо будет привезти камней и засыпать эту чертову рытвину.

Дорога, по которой он ехал сейчас, была довольно приличной, она проходила через лес, затем между небольшими холмами, где паслись овцы. Здесь же протекал ручей, спускавшийся в долину, вода пробивалась через каменистую породу, и получался самый настоящий водопад.

Дональд редко ездил этой дорогой, у него не было времени любоваться красотами. Единственный пейзаж, который его интересовал, находился внутри каменных стен его фермы… И это была его ферма.

Майкл не оставил завещания. По закону ферма принадлежала Мэтью, но по праву того, кто работал на ней, хозяином был Дональд, и пусть бы кто-нибудь попробовал оспаривать это. Ферма всегда находилась в хорошем состоянии, но это он сделал ее еще лучше, а теперь намеревался превратить ее в ферму богатого владельца.

Дональд проехал по опушке небольшой рощи, отбрасывавшей тень на дорогу, и, очутившись на открытом пространстве, на мгновение прищурился от яркого солнечного света, а потом разглядел впереди две фигуры, стоявшие в тени пригорка. Дональд натянул вожжи, остановил лошадь и, снова прищурившись, посмотрел вдаль.

Если бы он даже и не узнал этих двоих, звук, донесшийся до его ушей, помог бы определить, по крайней мере, одного из них. С момента их свадьбы Дональд не слышал смеха Констанции, а сейчас она смеялась потому, что малыш тянул ее пальчиками за нос. Такую сценку Дональд наблюдал и раньше, но Констанция ни разу не смеялась, правда, иногда он замечал улыбку на ее лице, да и то лишь в тех случаях, когда жена не подозревала о его присутствии.

А затем все существо Дональда пронзила острая боль. Констанция передала ребенка Мэтью, и он увидел, как его брат поднял малыша над головой и стал раскачивать из стороны в сторону. Потом прижал его к груди и принялся баюкать.

И тут взору Дональда предстала следующая картина: Мэтью держал ребенка на руках, а Констанция расчесывала малышу волосы. Словом, типичная семейная идиллия…

Дональд остолбенел. Душевная боль стала просто нестерпимой. На секунду он вообще перестал что-либо чувствовать, на него нашло оцепенение, все эмоции в нем разом умерли. Но постепенно это ощущение прошло, и Дональда захлестнула такая дикая злоба, что, очутись в этот момент жена и брат рядом с ним, он бы убил обоих.

Негромкое ржание лошади заставило Констанцию и Мэтью повернуть головы в его направлении, но они не могли видеть ни Дональда, ни повозки. Дональд наблюдал, как некоторое время они вглядывались в дорогу, а затем Констанция забрала у Мэтью ребенка и они, торопливо спустившись к полю, скрылись за калиткой.

Только тогда Дональд тронулся с места. Он съехал с дороги и привязал лошадь к дереву. А сам, сделав несколько шагов, бросился ничком в высокую траву. Некоторое время он лежал, уставившись в землю немигающим взглядом, затем, чуть приподнявшись, вырвал пучок травы и принялся кромсать ее. Вновь рухнув всем телом на землю, он вцепился зубами в большой палец, пока из него не пошла кровь…

Спустя некоторое время, когда Дональд вошел в дом, ребенок уже возился в песке возле сыроварни. Джейн на кухне месила тесто.

– Что-то ты рано вернулся. – Она с удивлением посмотрела на Дональда.

– Где Мэтью?

– Мэтью? В постели. Ты же знаешь, что после обеда он всегда ложится отдохнуть. – Джейн отряхнула ладони от муки и направилась к печи.

Дональд ощутил жгучее желание схватить со стола скалку и огреть мать по голове. Она знает, все знает. Наверное, все это время их троица смеется над ним. Но почему? Почему он раньше ничего не замечал? Сейчас Дональд видел все настолько четко, словно прозревший слепой. В тот день Мэтью ездил за Констанцией в коттедж, и, как она утверждала, ее напугала гроза. Мэтью отвез ее назад. Наверное, тогда все и случилось. Но отношение брата к нему изменилось задолго до этого. Можно даже точно вспомнить, когда. Это произошло утром в воскресенье, в этой же комнате, когда он сообщил Мэтью, что собирается сделать предложение Констанции. Боже мой! Каким же он был слепцом!

Все очень просто. Он доверился Мэтью, потому что любил его. Брат был единственным человеком в мире, кроме Констанции, которого он любил, а они оба одурачили его. Да если бы даже сам Господь пришел к нему и сказал, что видел их вместе, он не поверил бы в это. Ведь они никогда даже не разговаривали друг с другом… во всяком случае, в его присутствии… Вот именно – в его присутствии.

А мать, эта старая сука. Не удивительно, что все они объединились против него. Можно убить всех троих. Взять нож и по очереди перерезать каждому из них глотку. Но что тогда его ждет? Виселица? Нет, виселица не для него, он слишком дорого заплатил за то, чего достиг. Боже мой, но ведь кто-то же должен ответить за это. Ладно, он сыграет с ними в их игру, это будут те еще "кошки-мышки". Сначала заставит их поверить в то, что ему все известно, а затем в то, что ему ничего не известно. Он устроит им такой ад на земле, что они сами пожелают собственной смерти. Один из них и так скоро умрет, однако до этого надо дать ему понять, что он вовсе не такой уж чертовски умный. Пусть еще до смерти ощутит вкус ада, он поиграет с ним, как с рыбкой, попавшей на крючок. Он со всеми с ними поиграет, и начнет это прямо сейчас.

Словно повинуясь внутреннему приказу, Дональд повернулся, твердой поступью вышел из кухни, пересек двор и оказался в сыроварне. Констанция стояла в дальнем углу, спиной к нему, и вид ее стройной фигуры вызвал у Дональда боль. При звуке открывшейся двери жена повернула голову, но тут же снова отвернулась. Дональд подошел к ней и остановился сзади. Констанция сделала шаг в сторону и только после этого обратила взор на мужа – лицо ее было напряжено, как всегда в тех случаях, когда она сталкивалась с ним лицом к лицу.

– Сегодня отличный день, – заметил Дональд. – Ты могла бы погулять на солнце с ребенком.

– Ты же сам определил круг моих обязанностей, – тихо промолвила Констанция, – и наверняка выразил бы недовольство, если бы я их не выполнила.

– Да, наверняка выразил бы. – Дональд кивнул и продолжил небрежным тоном: – Я слышал на рынке новость, от которой все там хохочут до коликов. Действительно забавная новость. Оказывается, Барбара на пятом месяце беременности. Старик хорошо потрудился напоследок. Как ты считаешь? – Дональд увидел, как кровь мгновенно отхлынула от щек Констанции, она открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. Дональд направился было к двери, но, обернувшись, добавил: – Кстати, на рынке мне пришлось разговаривать с молодым доктором. Я рассказал ему, что у меня есть сын, а мой сводный брат болен чахоткой. И спросил, не можем ли и мы заразиться. И он посоветовал не позволять ребенку контактировать с больным, так что на твоем месте я поговорил бы на эту тему с Мэтью. Ты сможешь сделать это лучше, чем я, более тактично.

Дональд садистски наблюдал, как Констанция прислонилась к столбу, чтобы не упасть, и вышел из сыроварни, вполне удовлетворенный результатом своей новой тактики. Да, это будет, пожалуй, лучше, чем резать им глотки ножом. Хотя он сейчас в таком состоянии, что вполне может и не сдержаться.