Знак судьбы

Часть III. Констанция
Глава 1

В течение следующего года бывали периоды, когда отношение мисс Бригмор к жениху Констанции смягчалось, и она была вынуждена, хотя и неохотно, демонстрировать свое восхищение им. Случалось так, что заваленные снегом холмы и горы становились непроходимыми, но, несмотря на это, Дональд, как обычно, по воскресеньям появлялся в коттедже. Подобные подвиги Дональда сопровождались известной всем бравадой, однако мисс Бригмор не могла не признавать, что совершал он их не только за счет своей физической силы, но и потому, что обладал огромной твердой волей.

Разумеется, случалось и такое, что Дональду не удавалось добраться до коттеджа. Однажды он не появлялся три воскресенья подряд, и мисс Бригмор внимательно наблюдала за реакцией Констанции. В первое воскресенье Констанция восприняла отсутствие жениха совершенно спокойно, даже продемонстрировала некоторое облегчение, однако когда он не появился во второй и третий выходной, она встревожилась. А когда наконец Дональд пришел, Констанция встретила его очень тепло.

Трижды она сама ходила через холмы на ферму Радлетов. Первый ее визит оказался не совсем удачным, но это не имело ничего общего ни с самой фермой, ни с ее обитателями. Констанция хорошо отзывалась о родителях Дональда, о том, как они ее приняли, однако после домашнего уюта коттеджа дом Радлетов показался ей несколько пустым и мрачным. А вот что на самом деле подпортило визит, так это гроза, – девушка страшно ее боялась. Гром и молнии приводили ее в ужас. С самого детства Констанция забивалась в самый темный угол во время грозы, даже приближение ее вызывало у девочки нервозность и дурные предчувствия. Поэтому в тот первый визит она почувствовала себя плохо и была вынуждена вернуться домой только поздно вечером. Дональд, хотя и не понимал ее страха, волновался за девушку.

Констанция не могла точно вспомнить тот момент, когда ответила на предложение Дональда согласием, но свадьба была назначена через полгода, считая с того самого воскресенья, когда Дональд ошеломил ее своим признанием в любви.

Проходили недели, и настроение Констанции менялось – она то пребывала в радостном возбуждении, то мучилась страхами и сомнениями. Но сомнения всегда старалась победить смехом, даже если смеялась над человеком, который был причиной этих сомнений. А страхи почти всегда рассеивались, и тогда Констанция спрашивала себя: "А что такого страшного в Дональде? Если я не выйду замуж за него, то за кого же тогда?"

Последние два дня погода стояла необычайно жаркая, и Констанция нервничала, как это всегда бывало с ней в преддверии грозы. Мисс Бригмор считала, что сюда еще примешивается и нервозность, связанная с приготовлениями к свадьбе. Нельзя сказать, что свадебные хлопоты были каким-то уж необычайно сложным делом, но тем не менее следовало позаботиться обо всем: и об одежде, которую Констанция заберет с собой, и о постельном белье. Серьезной темой для обсуждения стал вопрос о деньгах.

Поначалу Констанция настаивала на том, что переведет свой ежегодный доход в сто фунтов на имя Барбары, потому что, как она откровенно заявила, без этих денег им будет очень трудно содержать коттедж. Более того, Констанция захотела, чтобы и Дональд согласился с ее намерением.

Однако Дональд не согласился. Когда его спросили об этом, он помолчал некоторое время, а потом ответил:

– Для любого человека хорошо, когда у него есть немного собственных денег, потому что деньги дают ему относительную независимость.

Томас всем сердцем поддержал сына. А вот мисс Бригмор не одобрила его поведения, поскольку Дональд прекрасно знал, что они едва сводят концы с концами. Лично она с момента их переезда в коттедж не взяла ни шиллинга в счет своего жалованья, чтобы создать Томасу хоть какой-то комфорт в виде сигар и вина. А что касается Мэри, то она получала жалкие гроши, и только преданность по отношению к девочкам заставляла ее терпеть лишения все эти годы.

Так что вопрос о деньгах пока не был решен. Только сегодня утром Констанция заявила, что ей не нужно никаких денег. Она даже разгневалась, чего за ней прежде не замечалось, и сказала, что если ей не позволят распорядиться своими деньгами по ее усмотрению, то она вообще не выйдет замуж. Эта сцена произошла на глазах не только у Дональда, но и у Мэтью.

Последнее время Мэтью навещал их очень редко, приходил в коттедж всего раз пять. Мэтью всегда вызывал жалость у мисс Бригмор. Она спрашивала себя: почему такой хороший парень, как Мэтью, должен страдать от жуткой болезни, тогда как у высокомерного нахала Дональда здоровья хватает на двоих?

Ей всегда нравились рассуждения и манеры Мэтью, в глубине души Анна думала, что если бы на месте Дональда оказался Мэтью, она ничего не имела бы против этой свадьбы.

Мисс Бригмор посмотрела на молодого человека, который сидел сейчас напротив нее. Они находились в комнате одни. Томас удалился в свой кабинет, чтобы вздремнуть после обеда, Барбара читала в саду. В эти дни она много читала, но не рассказывала о прочитанном. И вообще, за последний год Барбара стала очень замкнутой. Анне было жаль девушку, и ей хотелось, чтобы сестры поменялись ролями. Она не так бы расстраивалась, если бы замуж за Дональда вышла Барбара, потому что в ней чувствовалась та зрелость, которой не хватало сестре. А может, Анна и ошибалась, потому что Констанция тоже здорово изменилась за прошедший год, теперь ее девичий восторг проявлялся лишь изредка, в основном на ее лице царило задумчивое выражение.

Отогнав прочь все мысли, Анна полностью переключила свое внимание на Мэтью.

– У меня не было времени спросить тебя… как ты себя чувствуешь последнее время? Мы ведь так долго не виделись.

– Ох, как обычно, мисс Бригмор, благодарю вас. Не хуже и не лучше. – Мэтью пожал худенькими плечами. – Хорошо, если так и дальше будет продолжаться. Но для этого надо, чтобы такая погода стояла и зимой, – он улыбнулся.

– Да, конечно. – Мисс Бригмор рассмеялась. – Хорошо бы зимой такую погоду. Последнее время очень тепло, временами, я бы сказала, даже слишком. Но через месяц-другой мы забудем о тепле и снова начнем мерзнуть.

– Зимой с этой стороны холмов холодно, нам еще повезло, что мы живем на другой стороне.

– Безусловно. Констанция говорит, что в вашей долине очень красиво.

– Вам надо прийти и посмотреть самой. Отец приготовил лошадей и фургон, он собирается в следующую пятницу ехать на рынок в Хексем, и мама предложила нам для поездки сюда воспользоваться фургоном, но Дональд отказался. – Мэтью состроил гримасу, и они с мисс Бригмор обменялись улыбками. – Но, честно говоря, чтобы ехать сюда, фургон пришлось бы долго чистить, и потом, он здоровый, грохочет, и вообще, вид у него еще тот.

В последних словах Мэтью чувствовалась фальшь. Мисс Бригмор плотно сжала губы и ответила ему понимающей улыбкой.

Они замолчали, каждый ожидал, когда собеседник заговорит первым. Мисс Бригмор хотелось задать Мэтью массу вопросов: как его родители относятся к женитьбе Дональда, особенно мать? Как Дональд ведет себя дома? Неужели и в отношениях с родными он проявляет высокомерие? Добрый ли он? Разумеется, Дональд в течение этих лет проявлял доброту, каждый раз принося продукты с фермы. Но она имела в виду не эту доброту. Похоже, в его характере отсутствовали мягкость, нежность. На людях Дональд мог быть надменным, это она прекрасно знала, но, возможно, в отношениях с родными он совсем другой. Хотя странно было представить себе его другим. Анна знала единственного человека, который сумел изменить свой характер, и этим человеком была Констанция. Анне было интересно, а как Дональд ведет себя, когда они остаются с Констанцией наедине, потому что на людях он вел себя так, словно девушка уже была его собственностью. Анна устремила взгляд на окно, она знала, что если встанет, то сможет увидеть в окно Констанцию и Дональда, направлявшихся к повороту дороги. Они шли своим обычным маршрутом, который нравился Дональду, потому что он заканчивался у ворот особняка…

Мисс Бригмор очень бы удивилась, если услышала бы сейчас их разговор. Молодые люди, словно прочитав ее мысли, вели беседу о доброте.

– Мне кажется, он очень добрый по натуре, – сказала Констанция, имея в виду Мэтью.

– Так оно и есть.

– И ты его очень любишь.

– Да, очень люблю. Больше всех на свете. – Дональд повернулся к невесте и продолжил после паузы: – Кроме тебя. Честно говоря, в этом мире мне дороги только два человека, а остальные могут утонуть, сгореть, мне все равно.

– А как же дядя Томас?

– Ох! – Дональд покачал головой. – Дядя? Забавно, но я не могу объяснить, что чувствую к нему. Гордость, ненависть, зависть, восхищение, отвращение… Я могу перечислить массу недобрых и совсем немного теплых чувств, которые испытываю.

Некоторое время Констанция молчала, потом внимательно посмотрела на Дональда.

– Но мне казалось, что ты любишь его, – произнесла она.

– И люблю и не люблю. Давай не будем говорить о… дяде, потому что я не смогу рассказать тебе о своих чувствах к нему, даже если очень постараюсь. Сам не понимаю этих чувств. Есть только две вещи, в которых я совершенно уверен, и главная из них заключается в том, что я люблю тебя. – Дональд понизил голос почти до шепота, остановился и повернулся к девушке. – Я люблю тебя так сильно, что временами это пугает меня. А это только доказывает силу моих чувств – до недавнего времени мне был неведом страх. А сейчас, каждый раз уходя от тебя, я боюсь, что с тобой может что-то случиться. Но когда ты окажешься по ту сторону холмов, все изменится, я обрету в душе покой. Ох, Констанция, Констанция.

Губы девушки слегка приоткрылись, она взглянула на Дональда с удивлением, потому что таким она не видела его раньше, и сама ощутила неизведанное доныне смятение чувств. Но это не любовь… или все-таки любовь? Констанция не могла точно ответить: ее нынешние чувства были совсем не похожи на те, что она испытывала к Уиллу Хедли. Может, это жалость? Нет, уж кого-кого, а Дональда она жалеть никак не могла. Будь он одет в лохмотья и просил бы милостыню на дороге, он все равно не вызвал бы у нее чувства жалости. Констанция так и не смогла определить, как она относится к Дональду. Девушка поняла, что он позволил ей заглянуть под маску своей надменности, где ее взору предстала вся глубина его одиночества. Сама Констанция не знала, что такое одиночество, поскольку никогда не была одинокой. Только сейчас до нее дошло, что никогда в жизни она не оставалась наедине с собой, ну, разве что в туалете. Все остальное время, даже когда она спала, кто-то обязательно присутствовал рядом: Барбара, Анна, Мэри или дядя Томас.

Когда Дональд обнял ее и резко притянул к себе, у Констанции перехватило дыхание, и она прошептала:

– Мы же на главной дороге.

– Ну и что? Разве в это время в воскресенье мы встречали здесь кого-нибудь? – Твердые, ищущие губы Дональда припали к губам девушки. Завершив поцелуй, Дональд, не отпуская Констанцию, посмотрел ей прямо в глаза. – Ровно через две недели мы поженимся, и уж тогда все время будем вместе.

У девушки вырвался нервный смешок, она высвободилась из объятий Дональда, и они пошли рядом, взявшись за руки.

"Через две недели в это время мы уже будем мужем и женой", – подумала Констанция. А ведь еще много дней назад она решила сказать Дональду, что не сможет выйти за него замуж. Но потом спросила себя: что же тогда ждет ее в жизни, какие перспективы выйти замуж, если она отвергнет эту возможность? И Констанция поняла, что ее ожидает судьба даже не Барбары, а Анны, и уже одна эта мысль была невыносимой. Она хотела иметь мужа, свой дом и детей, много детей. Совсем недавно Констанция прочитала в женском журнале статью о том, что рождение детей и интересная работа – огромная компенсация для женщин, вступивших в брак без любви. И кроме того, говорилось в статье, подобные союзы становятся более счастливыми и долговечными, чем ранние, так называемые "браки по любви", когда невеста смотрит на мир сквозь розовые очки.

И еще одно обстоятельство вызывало у нее тревогу: Констанция не знала, приживется ли она в деревенском доме. Ей нравились родители Дональда, да и она им, похоже, тоже, но все-таки чувствовалась какая-то натянутость в их отношении к девушке. Такой манеры поведения, скорее, можно было бы ожидать от слуг, и это ставило Констанцию в неловкое положение. Успокаивало лишь то, что там будет жить Мэтью. С ним Констанция чувствовала себя легко и непринужденно. Казалось, Мэтью, в отличие от Дональда, вырос совсем в другом мире. Он был более утонченный, более ласковый. Констанция с удивлением поймала себя на мысли, что постоянно дразнила Дональда, а вот Мэтью – никогда. Возможно, потому, что Мэтью был неразговорчивым и довольно застенчивым. Таким он и остался.

Некоторое время они шли молча, а Констанция не любила долгой тишины, ей всегда хотелось нарушить молчание.

– Мне показалось, что сегодня Мэтью выглядит очень хорошо, – заметила она.

– Да, он себя неплохо чувствует, и если бы ездил на лошади, а не ходил так много пешком, то чувствовал бы себя еще лучше. Стоит мне только упустить его из виду, как он уходит далеко за холмы с книгой. Он так может ослепнуть, и я ему об этом сказал. Будь у него здоровье получше, Мэтью мог бы стать хорошим учителем. Понимаешь, у него большая тяга к знаниям. – В голосе Дональда прозвучала гордость, как будто он говорил о своем сыне.

– Да, мне тоже так кажется, – кивнула Констанция.

– Кажется! Это точно. В Хексем и Эллендейл он ездит только затем, чтобы покупать книги. Кстати, я вспомнил, в следующую пятницу мне надо будет поехать в город на рынок, а ты собиралась приехать к нам, чтобы познакомиться с моими дядей и тетей. Ладно, тогда я пришлю за тобой пораньше Мэтью, а он приведет Неда. У Неда спина широченная, даже если и захочешь, не упадешь с него.

– Упаду, упаду, – рассмеялась девушка, – ты же знаешь, какая из меня наездница. Не то чтобы я не люблю лошадей, просто не умею на них ездить. Другое дело Барбара, она скачет не хуже любого мужчины. Жаль, что мы не могли держать лошадей, Барбара была бы очень рада.

– Барбара стала какой-то мрачной.

– Ты думаешь?

– Я это вижу. Это потому, что она не хочет расставаться с тобой. Вполне понятно! Никто не хочет расставаться с тобой, но их потеря – это моя находка. – Дональд прижал к себе руку Констанции и произнес необычайно мягким тоном: – Знаешь, я еще несколько лет назад решил, что добьюсь всего, чего хочу, а на тебе я хотел жениться еще с детства. Но, несмотря на это, было много дней и ночей, долгих ночей, когда я сомневался в своих возможностях… и вот я добился своего. – Голос Дональда начал набирать силу. – Ты хоть знаешь, Констанция, что я к тебе чувствую? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Нет, ты не можешь знать, я и сам не в силах объяснить это чувство… как же его назвать?… Восторг, вот как! Я испытываю состояние восторга каждый раз, когда смотрю на тебя.

– Ох, Дональд, не надо, не надо. Ты вгоняешь меня в краску. Можно подумать, я какая-то важная персона.

– Так оно и есть. Посмотри на меня. – Дональд потянул Констанцию за руку, и когда она, робко улыбаясь, взглянула на него, сказал: – Да, ты для меня самая важная персона. Запомни это. Для меня нет никого важнее тебя, и сожалею я только об одном.

– О чем же? – спросила Констанция.

Дональд указал на железные ворота особняка.

– О том, что они закрыты. Если бы я был волшебником, то сделал бы так, чтобы они распахнулись перед нами. Привратник держал бы их широко раскрытыми, мы проехали бы по дорожке в карете, запряженной резвыми лошадьми, а лакеи, выбежав на ступеньки, распахнули бы двери дома. Они бы подали тебе скамеечку, чтобы тебе удобно было выбираться из кареты, склонили бы передо мной головы, а старший лакей спросил бы: "Надеюсь, поездка была приятной, сэр?" Мы бы прошли через холл и поднялись по лестнице в наши апартаменты… не в комнаты, а именно в апартаменты, и я помог бы тебе снять шляпку и накидку. А потом наблюдал, как ты надеваешь красивое платье, чтобы мы могли вместе спуститься в столовую…

В этот момент они как раз подошли к воротам особняка, Констанция вцепилась в ржавые железные прутья, прижалась к ним лбом. Тело ее содрогалось от смеха, и когда она обернулась, лицо ее было мокрым от слез – так сильно она смеялась.

– Тебе это кажется смешным? – сухо спросил Дональд.

– Конечно, Дональд, конечно, потому что для этого должно свершиться настоящее чудо, не так ли?

Прежде чем ответить, Дональд некоторое время изучающе смотрел на Констанцию.

– Если бы я рос в этом доме, как его сын, то мы и по сей день жили бы здесь. Я знаю это, нутром чувствую.

– Не говори глупости. – В голосе Констанции прозвучали властные нотки. – Ты был тринадцатилетним мальчишкой и не смог бы сотворить никакого чуда, не сможешь и сейчас. Да и не чудо требовалось тогда, а тридцать тысяч фунтов, хотя, насколько я понимаю, это всего лишь дало бы нам небольшую отсрочку. – Лицо ее стало серьезным, и следующая фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос: – Ты всегда страдал от того, что не был официально признан его сыном, так ведь? – Увидев, что подбородок Дональда напрягся, а на скулах заиграли желваки, Констанция торопливо добавила: – Ох, прости, Дональд, я… я не хотела тебя обидеть. Уверена, ты, со своей прозорливостью и настойчивостью, обязательно попытался бы что-нибудь предпринять, даже в том юном возрасте. Поверь мне, – девушка взяла Дональда за руку. – Я ни в коем случае не хотела обидеть тебя. Веришь?

Глубоко вздохнув, Дональд медленно выпустил воздух.

– Да… да, я тебе верю. И то, что ты говоришь, правда. – Он отвернулся от Констанции, ухватившись за железные прутья ворот, и посмотрел сквозь них на заросшую сорняками подъездную дорожку, темную от смыкающихся над ней крон деревьев. – Какой стыд. – Дональд снова взглянул на Констанцию. – Я говорю не о себе, а о поместье. Почему они не остались здесь жить, разве они мало заплатили за дом? Прожили всего три года и уехали. Даже никого не оставили присматривать за поместьем.

Констанция окинула взглядом особняк.

– Этот уголок страны либо принимает новых людей, либо отвергает как ему заблагорассудится, – сказала она. – Они были из Гемпшира, а это совсем другой мир. Скорей всего, недавно разбогатели и, не зная, что делать с деньгами, решили купить что-нибудь. Если бы их здесь не любили, думаю, они бы смирились с этим. Но их просто игнорировали. Дядю Томаса тоже не любили, а многие даже ненавидели, но игнорировать его не мог никто… и по сей день тоже. – Девушка посмотрела на подъездную дорожку, и в ее голосе появились печальные нотки. – Сад уже не привести в порядок. Для этого и в то время понадобилась пара лет, а сейчас поместье пустует уже четыре года. И дом надо ремонтировать. – Констанция загремела цепью, на которой висел огромный замок. – Ох, меня всегда раздражает этот замок. И еще битое стекло, которое они насыпали поверх стен. – Она посмотрела по сторонам. – Наверное, сделали это от злости. Когда я думаю о том, что фрукты гниют на корню… мне хочется проделать дыру в стене. – Констанция кивнула Дональду и шутливо добавила: – А что, могу и проделать, подожди, пока я схожу за киркой, – рассмеялась она.

Пара отошла от ворот и свернула с дороги, чтобы вернуться в коттедж кружным путем. И когда Констанция, поддавшись импульсивному желанию, взяла Дональда под руку, он резко повернулся и обнял ее, а потом подхватил под мышки, поднял в воздух и закружил словно ребенка. Когда наконец Дональд опустил ее на землю, она, задыхаясь и смеясь, приникла к нему. Прижимая Констанцию к себе, Дональд устремил взгляд на высокие горы. Чувство, которое он назвал восторгом, вспыхнуло в груди и вырвалось наружу. Ему показалось, что это чувство приняло форму некоего стремительно движущегося существа, которое перепрыгивало с одной вершины на другую, пока не добралось до фермы.