Глава 3

Утро началось, и это факт прискорбный. Для меня, для остальных людей, для всей страны… По крайней мере, для той ее части, что именует себя совами. Для подобного типа людей вставать ранним утром вообще смерти подобно, а для меня, учитывая вчерашний день…


Мерзко трезвонящий писк будильника был безжалостно прерван взмахом руки, отправившей надоевшую технику прямо на пол. И меня уже не волновало обязательное последующее за этот поступок наказание, отповедь бабушки, укор прислуги. Бунтарское настроение оказалось заразительным и, кажется, я даже знаю, от кого я подцепила вирус под названием «излишняя смелость».


Все рыжие — от лукавого. Их парни — тем более!


— Кристина Михайловна…


Помяни черта…


— Мария, не сегодня, — громко застонав, я перевернулась на другой бок, накрываясь с головой одеялом. — Скажите бабушке, что у меня мигрень, вы меня не нашли, я умерла… Что угодно! Всю ответственность я беру на себя, только дайте поспать, ради бога!


— Кристина Михайловна, — голос прислуги звучал как всегда с излишней укоризной, давая понять, что в покое меня не оставят. Ни сегодня, ни завтра, никогда…


— Что? — откинув одеяло, я села, впиваясь в женщину недобрым взглядом… И замерла, увидев протянутую мне красную пилюлю вместе со стаканом воды. — Что это?


— Выпейте, — неожиданно приветливо улыбнулась женщина, протягивая ладонь еще ближе. — И поспите еще немного. Минут через двадцать я вас разбужу, и голова уже совсем болеть не будет.


— Голова у меня болела вчера, — машинально откликнулась, не понимая, с чего вдруг привычный распорядок дня пошел не совсем по привычному графику. — Сегодня я просто…


— Кристина Михайловна, — перебив меня, чего я совсем никак не ожидала, горничная вдруг присела на край кровати, мягко улыбаясь. — Я же не глупая, и вижу, что происходит. Ваша блузка вчера, точнее пятнышки на рукаве и запах… Да и ваше поведение. Вы же выпили вчера. Немного, и до приезда домой успели протрезветь, отсюда и головная боль. Верно?


— Допустим, — мрачно отозвалась, глядя на женщину исподлобья, предчувствуя скорые и очень, очень крупные неприятности… — Вам-то какое дело?


— Все мы люди, — просто улыбнулась женщина, снова протягивая мне таблетку и воду. — В вашем возрасте такое поведение свойственно. Извините за излишнее вмешательство, но приятно видеть, как вы иногда становитесь… обычной. Нет-нет! Не хочу вас обидеть ни в коем разе. Но вы же еще подросток, в общем-то. И вести себя вам положено, как подростку. Извините, если лезу ни в свое дело.


— Вы серьезно? — все еще не веря в искренность ее намерений, я не спешила принимать вожделенную пилюлю. Почти каждой клеточкой своего тела я ощущала подвох: с бабушки могло статься устроить подобную проверку. Если Мария действительно поняла, что я вчера выпила, и доложила об этом, то быть вскоре самой настоящей беде…


— Кристина Михайловна, — вздохнув, горничная снова посмотрела на меня с укором. — Если бы я хотела, я бы еще вчера доложила вашей родственнице о своих подозрениях. И вам бы не позволили проспать всю ночь и весь вечер. В моих словах нет подвоха, я действительно хочу вам помочь. Выпейте, поспите немного, вам обязательно полегчает. Большего, увы, я сделать не могу, на пробежку вам придется идти, чтобы не вызвать подозрений.


— Спасибо, — так и не поверив в благие намерения, которые, как известно, ведут в одном направлении, я все-таки приняла таблетку, запив ее водой. После чего, вернув стакан, откинулась на подушки, слегка поморщившись.


Я действительно не любила пить, да и не умела. Бутылочка легкого пива, подсунутая мне переведенным студентом, действительно оказалась легкой, и если ударила в голову, то совсем немного. Сидела с группой я недолго, распрощалась со всеми аккурат в то время, когда закончилась последняя пара, и за мной подъехал водитель. Сам Аверин попрощался со всеми еще до того, как я успела хотя бы встать со скамейки: после смс на телефон Солнцевой, пара новеньких резко куда-то засобиралась, к огромному неудовольствию остальных.


По дороге домой весь алкоголь успешно выветрился, но накатившая после этого головная боль была невыносимой. И незнакомое пиво здесь не сыграло никакой роли — после любого вина мой организм реагировал точно так же. По прибытию домой, я выпросила у экономки таблетку от головной боли, сославшись на внезапную мигрень, и легла спать… Если честно, не особо задумываясь о последствиях.


А подумать о них стоило, хотя бы сейчас!


Но сил не было, и потому, я заснула, кажется, быстрее, чем закрыла глаза. Только уплывающее сознание машинально отметило очередное непривычное явление, вроде бы кто-то заботливо укрыл меня одеялом, спасая от привычной прохлады установленного в комнате кондиционера… А может, мне просто показалось.


В конце концов, подобного для меня никто и никогда раньше не делал, так что откуда бы теперь этому взяться?


Как это ни странно, но после проделанных, нехитрых, в общем-то, манипуляций, мне действительно стало намного легче. Головная боль отступила окончательно, а утренняя пробежка взбодрила, так что к столу я спускалась уже совершенно в обычном расположении духа, да и выглядела ничуть ни хуже, чем раньше.


Но была и одна ложка дегтя в бочке меда: я боялась. Действительно боялась, что все сказанное и сделанное Марией окажется ложью, и вот-вот я получу сполна за все, что натворила…


— Доброе утро, — оставляя в сторону любимую изящную чашку тонкого фарфора, предельно вежливо и в тоже время скупо поприветствовала меня бабушка, не отрываясь от планшета, в котором, как всегда, просматривала за завтраком свежие новости. — Я видела тебя в парке, из окна. Твоя мигрень прошла?


— Да, — подтвердила я, присаживаясь на стул, аккуратно пристраивая на коленях салфетку, поверх кремовых шелковых брюк. Напряженность в голосе удалось скрыть с заметным трудом, все-таки лгать я не умела. — Спасибо за заботу. Просто слишком много впечатлений. Я… отвыкла от шума за лето.


— Привыкай, — никак не отреагировав на мою жалобу, отозвалась родственница, по-прежнему не поднимая глаз. — В скором времени тебе придется посещать множество мероприятий.


— Что ты имеешь ввиду? — привычно не обратив внимания на отсутствие какой-либо реакции на мои слова, переспросила я, неохотно принимаясь за завтрак. Овсянка с абрикосами — не самое мое любимое блюдо для начала дня… Точнее, совсем не любимое.


Почему-то поневоле вспомнился вчерашний день, а точнее, как трогательно и заботливо вела себя парочка переведенных студентов. Та же сцена с выбором пива в магазине, например… Или то, как Аверин заботливо держал рыжую за руку, пока она прохаживалась по детской площадке, по узкому разноцветному бревну с крутыми спусками…


— Кажется, я просила тебя быть внимательнее, Кристина, — еще до того, как я почувствовала еще не оформившийся до конца, легкий укол зависти, напомнила о себе бабушка. — Я потратила на твое воспитание немало времени и средств. Ты уже давно совершеннолетняя, и пора бы отплатить тем же. Я уже давно начала подбор женихов. Озвученные предложения пока меня не устраивают, но это лишь вопрос времени. Рано или поздно я подберу для тебя выгодную партию. Будь к этому готова.


— Конечно, — ранее неприятная каша теперь и вовсе склизким комом встала в горле, но, разумеется, виду я не подала. Лишь только спокойно поинтересовалась, промакивая губы салфеткой. — Могу я узнать, на кого именно падет твой выбор?


— Сложный вопрос, — сделав еще глоток чая, недовольно нахмурилась моя родственница. — Я была уверена, что Максим Полонский заинтересован во взаимовыгодном сотрудничестве, и ваша помолвка с его сыном дело решенное… Но мне пришел отказ. В категоричной форме и уже давно, а мой секретарь боялся об этом сообщить.


— Секретаря ожидало увольнение, конечно же?


— Естественно, — хмыкнула бабушка, не терзаясь, впрочем, ни сочувствием, ни сожалением. А ведь он работал на нее долгие годы! — Мне нужны куда более расторопные работники. И правдивые. А не те, что скрывают от меня правду. Еще год назад я пыталась наладить связи с Полонским, но не получила никакого ответа.


— Мир его праху, — тихо пробормотала я, уткнувшись в чашку с чаем и… сама едва не поперхнулась, осознав вышесказанное.

Господи, как всего один день общения с человеком может настолько изменить мое мировоззрение?!


— Что, прости?


— Ничего, — отрицательно качнула головой, делая вид, что все в порядке. — Я ничего не говорила, тебе показалось, должно быть. Так что с женихами, бабушка? У тебя есть запасной план?


— Обязательно, — поджав губы, сухо и скупо отозвалась она. — Я подберу нужного нам человека, и извещу тебя заранее. А пока, будь добра, содержи себя и свое здоровье в порядке. Я была уверена, что Полонский согласится: я ведь отсылала твое фото. Столь изящную красоту нельзя не заметить! И потом, нам было выгодно подобное соглашения, нам обоим… Но, видимо, правы были слухи о помешательстве их семейства на Южной Корее. В любом случае, теперь я буду куда более предусмотрительной. То же самое касается и тебя. Я не потерплю ошибок, Кристина. Это понятно?


— Вполне, — ровно ответила я, пригубив ароматный чай, не чувствуя, впрочем, ни его вкуса, ни запаха.


— В таком случае, тебе пора ехать, — мельком взглянув на крохотные часики на запястье, добавила бабушка. — Удачного дня.


— Одну минуту, кажется, я забыла телефон в комнате, — отодвинув стул с непривычным скрипом, ответила я, поднимаясь.


Это было откровенной ложью: небольшой смартфон последней модели, как и всегда, занимал свое место в отдельном кармашке моей сумочки.


Но…


Не знаю. Я не знаю, в чем причина моего поведения и поступка, но обычные, привычные напутствия бабушки вдруг показались донельзя ненастоящими. Может дело в моем настроении, а может в том, что вчерашнее «удачи», адресованное парочке новеньких студентов нашим старостой перед их отъездом показались мне куда более искренними, но…


Вепревые в своей жизни я почувствовала что-то, похожее на острую обиду, которую срочно хотелось чем-то заполнить.


И, действуя скорее на инстинктах, чем обдумывая как следует свой шаг, я поднялась наверх. На лестнице пришлось немного задержаться, но когда я очутилась в своей комнате, мне оставалось только изобразить удивление при обнаружении мобильника при себе, да незаметно сунуть в руку горничной, заправляющей мою кровать, небольшую записку.


С одним кратким, но емким словом: «Спасибо».


Она ведь действительно меня не сдала. И, рискуя рабочим местом, пожалела, помогла и прикрыла…


И, после сдержанных слов бабушки, похожих на обязательный, опостылевший ритуал, продиктованный правилами приличия, поступок прислуги неожиданно стал для меня чем-то особенным.


Настолько, что желание выразить свою благодарность в ответ, стало фактически нестерпимым.


В университет же я приехала в самом дурном расположении духа. Больше обычного раздражало все: от мрачного здания и до веселящихся сверх меры одногруппников. Еще не вкусив долгих и нудных ежедневных лекций с утра и почти до вечера, они шутили и смеялись в ожидании преподавателя, некоторые из них сидели прямо на партах, наплевав на все возможные приличия. И не расстраивала их даже испортившаяся погода, вынудившая позже обычного включить тусклый верхний свет в аудитории.


Тихо скрипя зубами, я старалась не вслушиваться в гогот вокруг, в щебет Натальи рядом, ну и, конечно, разговор новеньких за своей спиной. И именно последнее почему-то получалось хуже всего…


— Рыж, хватит скалиться. Народ распугаешь.


— Отстань, юродивый… Не видишь — моя светлость выспалась, наконец-то, и готова сеять добро и любовь в массы!


— Заранее им сочувствую. Твое счастье написано на твоем лице поперек него и крупными буквами.


— Ну дык! Тебе бы так, и ты бы так!


— Ты же знаешь, мне это не грозит.


— Можно подумать, что у меня это нормальное явление… Забыл, склеротик? Сегодня на работу! И потом, я тебе говорила — иди спать, оставь тренажерный зал в покое. Куда ты меня в ответ послал, напомнить, а?


— Спать. И ты пошла, кстати, — насмешливым тоном напомнил Аверин.


— Еще б не пойти, когда так красочно, да с трех сторон посыла… уговаривают, конечно же, — явно фыркнула рыжая в ответ. — Люблю я ужин с потенциальными родственниками, да-а-а… Лан, согласна, ответ засчитан. Однако, мой милый друг, покой нам только снился. Сегодня нас ждут на своем законном рабочем месте!


— Эльза сказала до конца недели не появляться.


— Тю-ю-ю… Как-то мягко ты обозначил все статьи родимого УК РФ, которые постигнут нашего ледяного администратора в случае моей преждевременной явки на работу ранее срока, обозначенного моим начальством номер раз. Про номер два я умолчу, пожалуй… Хоть Белку на помощь зови, ей-богу!


— И что, поможет?


— Я тя умоляю, Аверин… Сурового питекантропа, когда он что-то задумал, не остановит даже БТР!


— Если только сию технику зовут не красноречивым именем Неаполь…


— В яблочко, мой милый друг. Но тут все проще: наш Серый Кардинал паниковать, да переживать изволит. Ибо, как же его вторая половинка, да без устали пахать на два места собирается? Бедный Шут уже все запасы успокоительного опустошить умудрился, от гнева нервного шефа спасаясь!


— Так пускай разорит заначку Харлея, ему не привыкать.


— Тьфу… Аверин, ты только при остальных такое не ляпни: комедиант у нас всего один, и жить ему в таком случае останется ужас, как недолго!


От ленивого, но непрекращающегося щебета с задней парты меня едва ли не всерьез начало подташнивать. Чужая душа вообще — потемки, а уж душа и разговоры таких людей… Я в принципе не могла понять, о чем идет речь!


Их диалог всерьез напоминал беседу двух умалишенных и, хотя вчера Солнцева рассказывала что-то о байкерах, с которыми была знакома, сейчас я не могла припомнить ни слова.


Наталья, тайком пытающая подслушать, делающая вид, что очень увлечена социальными сетями в своем телефоне, кажется, и то понимала куда больше, чем я.


Меня же это все только раздражало.


И снова, я не знаю, в чем причина, не знаю, в чем тут дело, от чего такая реакция и чем на самом деле вызвана моя злость, но до конца пары я просидела с заметным трудом, не особо вникая в материал, довольно неплохо подаваемым нашим преподавателем по статистике.


Да еще и рыжая, как назло, оказалась в этой теме более чем подкована…


К моему глубокому сожалению, расписание на сегодня оказалось хоть и в меру, но весьма насыщенным. И, после второй лекции, после которой я уже была готова сорваться, нашей группе предстояла еще одна, по бухгалтерскому учету, только введенному в программу обучения в этом году. И, быть может, новый предмет позволил бы как-то отвлечься от моего дурного настроения, но перед занятием предстояло пережить обязательный получасовой перерыв на обед.


Я никогда не ела в столовой, даже не пробовала: внешний вид местной еды вызывал лишь отвращение, как и незнакомые запахи. Пожалуй, я с уверенностью могла утверждать, что подобные блюда в доме бабушки никогда не подавались, а потому, пробовать незнакомую, и малоприятную на вид еду не было никакого желания.


Те же макароны с жирной подливой — из-за них мне бы пришлось бегать по саду лишних три часа, как минимум, а мою родственницу, ведущую постоянную борьбу с лишним холестерином, закупоривающим вены, вообще при виде подобного блюда хватил бы инфаркт…


Но обычным студентам это нравилось. Я слышала, что в нашей столовой кормили довольно вкусно и недорого, наверное, именно поэтому она пользовалась большой популярностью у всех курсов сразу, и в попытках как следует набить желудки за смешную цену выстраивались огромные очереди. Что, к тому же, служило достойным оправданием опоздания на последнюю пару!


На свою беду, в сегодняшнем столпотворении очутилась и я сама… Как будто мало мне было с утра проблем!


Пить хотелось ужасно. Предпринятая попытка сходить в уличные магазины окончилась полным провалом — на улице моросил противный, колючий дождь, да и в ближайшем павильоне после вчерашней жары осталась только минералка. Пришлось, сцепив зубы, встать в очередь ради какой-то маленькой бутылки обычной воды…


Данное испытание далось мне с трудом, но все же я его выстояла. Но только, увы, известная истина о беде, не приходящей в одиночестве, решила проявиться во всей красе именно сейчас, выбрав, почему-то именно мою персону.


Меня даже не покоробило вольготное поведение студентов вокруг, подколки старших курсов или удивление, а затем раздражение буфетчицы при виде моей единственной бутылки воды без газа. Ну не могла же я ей объяснять, что от соленой минералки у меня сразу опухнет все лицо, а белую хлорированную жидкость из-под крана наша университетская уборщица активно использует для мытья туалетов без применения чистящего средства!


И дело тут даже не в моих привычках, ее даже собаки с улицы пить не хотят, сама видела… Но не объяснять же все это людям?!


Так или иначе, но вода была куплена, и я отошла чуть в сторону, пристроив неподалеку от кассы на специальном столе свою сумочку, доставая кошелек, чтобы убрать сдачу. Банковский терминал здесь не работал, дело обычное, а банкомат на соседней улице мелкие купюры, к сожалению не выдавал. В общем-то, ничего нового, но подобная мелочь стала едва ли ни последней каплей в мой чаше терпения.


Торопливо засовывая ворох купюр в кошелек, я почувствовала, как слезы навернулись на глаза, и торопливо опустила голову, как всегда делая вид, что суетливый шум и гам вокруг меня ни капли не волнует. Оставалось всего ничего: убрать кошелек в сумку, закрыть ее и уйти, никого не замечая, но…


Я не знаю, почему и когда именно привычный уклад вокруг меня вдруг рухнул окончательно и безоговорочно. В чем провинилась именно я, почему на мою голову посыпались все неприятности и беды, но…


Сильный толчок в тот момент, когда я развернулась в сторону выхода, угол подноса, врезавшегося мне в ребро, и жирный, горячий до невозможности борщ выплеснулся мне на одежду!


— Ой, прости, — стоящая возле меня девушка со старших курсов нагло ухмыльнулась, еще сильнее наклоняя пластиковый поднос, чтобы остатки супа с ее тарелки стекли мне на пиджак, только благодаря плотной ткани которого я не получила ожог. — Я случайно!


— Ты… — я нашла, что сказать, глядя, как бордовые потеки стекают по моему пиджаку и капают на тусклый серый пол. На миг воцарившаяся в столовой тишина вдруг стала наполняться обидными и унизительными смешками остальных студентов…


— Да ладно, не расстраивайся, — нагло ухмыльнулась девица, отшвыривая на стол свой поднос с бывшим обедом, стекающим сейчас по мне. На тот самый столик, остаточными брызгами орошая мою светлую сумочку! — Я себе еще потом поесть куплю!


И удалилась, посмеиваясь, уцепив под локоток поджидающую ее подружку, такую же как она — мерзкую, хамоватую, невоспитанную девчонку, одетую в вечный спортивный костюм, и умеющую изъясняться только матом, дважды едва не отчисленную за распитие алкоголя прямо на занятиях.


Смешки вокруг медленно, но верно переросли в громкий, противный, издевательский хохот…


Мои ноги словно примерзли к полу. Я стояла, униженная, испачканная, обсмеянная, оскорбленная, смотрела на испорченную одежду и не понимала одного. За что? Что я им сделала?! Всем им??


Из гогочущей, длинной очереди вдруг отделилась хрупкая растрепанная рыжеволосая фигурка в кожаной куртке, единственная сохраняющая серьезное и даже хмурое выражение лица.


— Крис, ты в порядке?


У меня даже не нашлось сил, чтобы ответить. Кажется, я до сих пор толком и не поняла, что происходит… Хотя щеки уже горели нестерпимо. Пылали уши, стремительно краснело лицо, кожа на спине покрылась липкими мурашками, а унизительный, мерзкий и злорадный хохот вокруг меня, тем временем, только нарастал.


— М-да, — оглядев меня с ног до головы, Аня Солнцева вдруг усмехнулась, зло и многозначительно. — Судьба у меня такая, что ли? Крис, позволь, на минутку… Потом верну, честное пионерское!


И, обменявшись взглядом со стоящим, как всегда, рядом с ней Авериным, отцепив мои намертво сведенные пальцы от бутылки с водой, прихватив емкость, быстрым шагом направилась вслед удаляющийся парочке местных задир.


— Эй, фрау гоп!


Звонкий, громкий, неуместно веселый голос рыжей разлетелся по всей столовой, мигом оборвав унизительный для меня хохот. И, естественно, все взгляды, включая резко обернувшихся девиц, тут же сосредоточились на ней. Господи… что эта сумасшедшая задумала?

— Чё сказала? — смерив новенькую оценивающим взглядом, ухмыльнулась та, что была с пустыми руками. — Язык длинный?


— Ага, сама косею, в карман не помещается, — открыто улыбнулась в ответ рыжая. Сложив руки на груди, указывая горлышком бутылки в мою сторону, она поинтересовалась так… незначительно, словно речь шла о чем-то собой разумеющимся. — Ты, кстати, извиниться не хочешь?


— Перед кем? Перед ней? — выгнув брови, переспросила старшекурсница. И, бросив взгляд на меня, снова повернулась к Солнцевой. — А ху-ху не хо-хо?


— Не, ну в принципе, я на положительный ответ даже не надеялась, — почесав бровь, заявила рыжая. И, вздохнув, принялась скручивать пробку с минералки. — Не, ну что за люди… Ну прям хуже прошлогодних!


— Слышь, рыжая, а тебе-то какое вообще дело? — вклинилась вторая девушка, сжимавшая в руках поднос, заполненный едой. — Ты новенькая, что ли? Чё лезешь, куда не просят?


— А я как Сейлор Мун, блин, — весело отозвалась Солнцева, делая приличный глоток моей же воды. — Радею за добро и справедливость. Так что, извиняться будем, не? Или сразу перейдем к делу?


— А может ты просто на х… пойдешь?


— Ауч, — притворно скривившись, отозвалась рыжая. И пожала плечами, вроде как соглашаясь с далеко не лестным посылом — Ну, нет, так нет. Я вежливо просила!


И, философски вздохнув… вдруг вылила на голову старшекурсницы оставшуюся воду из бутылки!


В мертвой тишине раздавшийся визг стал просто оглушительным. Подобного поворота событий не ожидал никто, и я в том числе! Наверное, что-то такое предугадал только вставший неподалеку от меня Аверин, улыбающийся краем губ. Но две университетские задиры, привыкшие творить всё, что им в голову взбредет, и что никто и никогда им не скажет даже слова против, от неожиданности даже не сразу осознали происходящее!


В себя они пришли только тогда, когда бутылка опустела едва ли не до конца, полностью залив лицо, волосы и спортивный костюм.


— Да ты охерела, что ли?! — с громким криком вторая девушка бросилась вперед, забыв, что до сих пор сжимает в руках пластиковый поднос. А вот Солнцева об этом помнила прекрасно, и от всей души пнула по пластику снизу вверх так, что вся еда и напитки оказались на лице и одежде неудачливой нападающей!


Посуда со звоном полетела на пол, не разбившись только чудом. Старшекурсница закашлялась из-за морса, забившегося в нос, и зашипела, схватившись руками за собственную шею, но подходить ближе не решилась, по всей видимости. Насколько я знала, чай в нашей столовой подавали довольно горячий…


В происходящее мне всё еще не верилось. Совершенно!


— Полотенце дать? — помахивая пустой бутылкой, тем временем заботливо осведомилась Солнцева у первой облитой девушки, которая, отпрянув, стряхнула воду с лица и теперь смотрела на свою обидчицу через черные потеки туши на глазах.


В столовой по-прежнему царила полнейшая тишина… Все с напряжением ждали развязки. Но я, как и остальные, понимала одно: добром всё это не кончится.


— Сука, рыжая!!


Краем глаза я видела, как дернулся Аверин, когда старшекурсница, бросившись вперед, замахнулась. Но Солнцева справилась сама, ловко поднырнув под рукой девушки и, кажется, даже успев выставить подножку. Та растянулась на полу, но подняться не смогла — прижимая рукав ее спортивной кофты карем кроссовка, над ней уже возвышался ухмыляющийся брюнет


Где-то у входа с места едва не сорвался один из старшекурсников, друг лежащей девушки, но Игорь, еще вчера успевший тесно… пообщаться с переведенным студентом, остановил своего сокурсника, положив руку ему на плечо, что-то быстро выговаривая на ухо.


К моему внезапному огромному облегчению, тот послушался…


— Присоединишься? — подняв взгляд на вторую девушку, просто усмехнулась рыжая.


Та посмотрела на нее, потом на свою менее удачливую подругу, затем на ухмыляющегося парня… и отступила, отрицательно мотая головой.


— Ну хоть у кого-то серое вещество еще в наличии, — хмыкнула на это новенькая и, сделав пару шагов, опустилась на корточки возле «поверженного врага». — В отличие от некоторых. Ну что теперь делать будем, радость моя?


— Да пошла…


— Что здесь происходит?!


— Ну вот, все веселье обломал, — послышался недовольный вздох позади, откуда-то из очереди. Тихо загудевшие студенты, в отличие от меня, кажется, появившемуся преподавателю были совсем не рады.


— Солнцева! Аверин! — разглядев представшую перед ним картину, всплеснул руками наш куратор. — Вы опять?!


— Эй, а чего сразу мы-то??


Брюнет только усмехнулся, отступая на шаг, давая девушке возможность подняться. А Олег Евгеньевич уже размашистым шагом пересекал столовую, едва не хватаясь за голову:


— Второй день занятий, Солнцева. Второй! Такими темпами к концу недели я валерьянку пить начну, а к концу месяца поседею!


— Вот же ж… опять самую рыжую нашли, да?


— Рыж, это был риторический вопрос?


— Авери-и-ин…


— Замолчите оба, — снимая очки, устало попросил преподаватель, мгновенно успокоив перепирающихся новеньких, которым за произошедшее, по всей видимости, было ни капли не стыдно! Протерев носовым платком линзы, мужчина вернул их на нос и потребовал. — А теперь я жду внятного объяснения. Сейчас же! Иначе дальнейшие разборки будут проходить уже в другом месте!


Солнцева набрала в легкие побольше воздуха, явно заготовив пламенную речь… Но сдулась под насмешливым взглядом своего друга. И, возведя глаза к потолку… молча ткнула пальцем в мою сторону!


Не удивительно, что все тут же повернулись, абсолютно все, включая куратора. А я ведь только понадеялась уйти незамеченной! Устроенная новенькими драка давала мне слабый, но шанс остаться в тени, и небольшую возможность того, что истинную причину скандала завтра уже никто и не вспомнит…


Но только не теперь!


С языка впервые в своей жизни готова была сорваться нецензурная брань, а щеки вновь налились краской стыда и унижения. Студенты начали переговариваться между собой, поглядывая то на меня, то на парочку новеньких. К счастью, Олегу Евгеньевичу оказалось достаточно простого жеста, чтобы все понять:


— А, так вот оно что… Ладно, спасаетесь. Солнцева, Аверин, вы в ответе за тех, кого приручили. То есть, раз уж вступились за Романову, будьте любезны, отвезите ее домой. Вы двое — за мной к ректору, и не надейтесь, что в этот раз отделаетесь одним выговором. Надоели ваши выходки, ей-богу!


— Да чё мы сделали-то?!


— Ни чё, а что! Третий курс, а ума, как у детсада…


— Крис, идем, — оказавшись рядом, не обращая внимания на дальнейшую перебранку преподавателя и студенток, рыжая вцепилась в мою руку и уверенно потащила в сторону выхода. — Приведем тебя в порядок.


Надо признать, что увела она меня вовремя, как раз в то время, когда в столовой поднялся самый настоящий гвалт. Останавливать нас никто не стал, и я шла, как глупая корова на веревочке, не понимая, куда и зачем меня ведут. Ситуация немного прояснилась, когда Солнцева распахнула неприметную дверь в конце коридора за аркой… и выставила вперед ладонь, останавливая тенью следовавшего за ней парня:


— Стоять. Ты-то куда лыжи намылил?


— Рыж…


— Тьфу на тебя, Аверин. Первый этаж, тут лететь метра полтора, не больше! Нормально всё будет, здесь подожди.


— Дверь не закрывай.


— Ладно, ладно, извращенец, — закатила глаза Солнцева, бесцеремонно вталкивая меня в женский туалет. Абсолютно пустой, к моему огромному облегчению…


— Рыж, дверь!


— Да, блин, — ругнулась девушка, но послушно выполнила более чем странную просьбу, попутно высказавшись еще раз… но уже на незнакомом мне языке!


Наверное, в любой другой момент я бы удивилась. Но сейчас… раздражало все. Внезапное заступничество новеньких, его повышенная забота о ней, смахивающая больше на паранойю, даже само их присутствие!


Смотреть в зеркало не хотелось, но пришлось. Щеки вспыхнули с новой силой, а глаза застилали злые слезы, сдерживаемые с огромным трудом и, первым, что я сделала, стянула с себя окончательно испорченный пиджак. Огромное пятно насыщенного бордового цвета вряд ли возможно вывести, вещь была окончательно и бесповоротно испорчена.


Скомкав мягкую светлую ткань, я что есть силы швырнула пиджак в ближайшую мусорку, чтобы хоть как-то успокоить бушующие внутри эмоции. Если это и помогло, то мало…


При попытке замыть пятно на шелковой блузке с помощью влажных салфеток и воды из-под крана ничего не вышло. Розовые разводы остались как на ней, так и на светлой сумочке, еще сильнее подгоняя меня к состоянию истерики. Такого унижения в своей жизни я еще не испытывала!


Хорошо хоть Солнцева не лезла под руку с советами и не вмешивалась, стоя неподалеку у окна, сложив руки на груди, хмуро поглядывая на улицу. И не повернулась ни разу, но лишь до тех пор, пока из коридора не раздался негромкий мелодичный свист, складывающийся в смутно знакомую мелодию.


— Ты закончила? — оглянувшись, ровным… слишком ровным и спокойным тоном спросила переведенная студентка. Кажется, весь ее запал и боевой настрой уже пропал, и настроение теперь было ничуть ни лучше моего.


Я лишь молча кивнула, стряхивая воду с рук нервным жестом. После чего вытерла умытое лицо сухой салфеткой и, выбросив ее, последовала за Солнцевой, уже распахнувшей дверь. Я понимала: скажи я хоть слово сейчас, и сдержаться будет просто невозможно.


До выхода мы прошли в полной тишине, не обращая внимания на сновавших вокруг учеников. Ухудшившаяся за ночь погода вынудила всех пережидать большую перемену в стенах университета — даже не верилось, что еще вчера погода была по-летнему теплой. Сейчас же, благодаря спрятавшемуся за рваные темные тучи солнцу, на улице царила самая настоящая осень. Порыв ледяного ветра мгновенно забрался под одежду, заставив обхватить плечи руками. Учитывая, что ткань блузки и без того тонкая, после того, как промокла, она и вовсе стала почти орудием пыток…


На плечи вдруг опустилась непривычная тяжесть. И даже не сразу поняла, что это уже не эмоции: просто парень, вышедший следом за нами на крыльцо, молча набросил на них свою куртку…


Просто так, без просьбы, без малейшего намека с моей стороны. Просто, как ни в чем не бывало: накинул и пошел дальше, почти неотступно шагая следом за рыжей, уже спустившейся с крыльца. И ему холодный ветер, не смотря на тонкую футболку с короткими рукавами, судя по всему, не доставлял никакого дискомфорта.


Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ними в сторону парковки, кутаясь в великоватую мне кожаную куртку, приятно пахнущую ненавязчивым мужским парфюмом. Идти, стараясь не попасть каблуками в трещины на асфальте, не поднимая головы и не глядя по сторонам.


Наверное, только оказавшись возле знакомой иномарки, я осознала одну простую, болезненную для себя истину…


Если бы не эта странная парочка, больше бы мне не помог никто из целого университета. Все бы только смеялись над издевками старшекурсниц, ни одному из студентов и в голову бы не пришло вступиться. Ни сегодня, ни завтра, ни в остальные дни, пока не забудут мое унижение. Зачем? Это же такое развлечение!


А как себя чувствовала я при этом, около сорока минут ожидая водителя на холоде, в одной мокрой блузке… Кого вообще волновали подобные мелочи? Я никто для них, пустое место.


Горькое осознание все-таки вырвалось наружу непрошенными слезами, скатившимися по щекам, когда я садилась на заднее сидение старенькой Тойоты. Украдкой вытирая их тыльной стороной ладони, через зеркало заднего вида, я случайно поймала внимательный взгляд темных глаз Аверина. И поняла, что последует за этим. Очередная гадкая ухмылка и едкое, обидное замечание…


Но вместо этого раздалась обычная просьба:


— Пристегнись, Рапунцель. Когда кто-то не в духе, пассажиров обычно размазывает по салону.


— Очень смешно, — саркастично отозвалась недовольная рыжая, уже занявшая место за рулем. Только сейчас я окончательно поняла, что она, кажется, разозлилась. Но что послужило тому причиной — не знаю. И не хочу знать, даже если эта причина — я. — Договоришься, домой поедешь в багажнике!


— В следующий раз — обязательно, — усмехнувшись, согласился парень, устраиваясь поудобнее на переднем сидении, вытягивая длинные ноги. Кажется, он не волновался вовсе, но его рука, которая легко и как-то даже привычно легла на специальную ручку над дверью, заставила меня послушаться. И не зря!


Как только по ушам ударила громкая музыка, а внутри все подпрыгнуло от басов, донесшихся из упомянутого багажника, машина резко сорвалась с места, буквально вжимая меня в сидение…


Композицию группы «Imagine Dragons» под названием «Believer», я узнала сразу. А вот дикая скорость, которую авто развило за очень небольшое время, для меня стало полной неожиданностью! Впрочем, ладно бы только скорость: не нажимая на педаль тормоза, девушка, усмехнувшись краем губ, вдруг дернула ручник и авто боком вылетело со стоянки университета на основную дорогу, ловко вклинившись прямо в поток машин!


Кажется, я снова поймала в том же зеркале внимательный взгляд, но никаких комментариев за ним не последовало. Да и если б они и были, расслышать их сквозь бившую по ушам музыку и низкие частоты, пробирающие до самых костей, не представлялось возможным.


Не могу сказать, что я испугалась подобной манеры езды… Не смотря на головокружительные маневры, лихие виражи, высокую скорость и сытое урчание мощного мотора, я вдруг… почувствовала облегчение. И даже откинулась на сидение, закрывая глаза и полостью расслабляясь.


— Адрес-то какой? — к моему огромному сожалению, в какой-то момент музыка притихла, и в сознание впился голос Солнцевой.


Пришлось с неохотой назвать адрес, и…


— О, это я удачно зарулила! — откровенно обрадовалась рыжая, выкручивая руль, плавно уходя в сторону. Аверин в ответ расхохотался, и через минуту иномарка уже летела по загородной трассе.


Мне даже стало жаль, когда мы добрались до коттеджного поселка за чертой города. Мягкая, хоть и быстрая и, наверное, даже опасная езда вместе с бившей по ушам музыкой меня успокаивала. И когда, разлепив глаза, я обнаружила за окном знакомый пейзаж, на душе уже было относительно спокойно. Пусто, но действительно спокойно.


Солнцева уже стояла на улице и курила, прислонившись бедром к капоту своей машины. Я принялась было выбираться сама, но замерла, увидев распахнутую дверь и протянутую мне руку. В увиденное не верилось, но ухмылка новенького уже не казалась такой… жесткой.


— Спасибо, — негромко выдохнула, цепляясь за сильную мужскую ладонь, с трудом вылезая из непривычно низкого авто. Подумав, стянула с плеч великоватую мне одежду, и добавила, возвращая ее законному владельцу. — За куртку и вообще…


— Не за что, — хмыкнула рыжая, выдыхая в сторону тонкую струйку дыма. Ветер послушно донес до меня запах табака и ментола. — Сама дойдешь?


— Да, спасибо, — кивнула в ответ, глядя в сторону ближайшего дома за высокими воротами, на который указала девушка.


— Вот и ладушки, — отозвалась Солнцева. Оттолкнувшись от капота, она снова распахнула водительскую дверь… и вздохнула, натолкнувшись на укоризненный взгляд своего парня. — Ну, чего опять?


— Рыж…


— Да счаз, Аверин! Я за рулем! А кто не согласен, напоминаю — место в багажнике все еще вакантно!


— Когда-нибудь я все-таки тебя туда засуну…


— Ха, размечтался, одноглазый!


Дальнейшую перепалку я уже не слушала, качая головой, неспешным шагом направляясь в сторону дома. Позади меня раздался хлопок закрываемой двери, чуть взвизгнули шины… И как только вдалеке затих рев мотора, я, не дойдя до калитки несколько шагов, свернула в другую сторону.


Да, я назвала им неправильный адрес, мое жилище находилось через две улицы отсюда. Не нужно, чтобы они знали, где я живу, и чтобы их самих увидели, в конце концов, не сложно пробить имя владельца по номерному знаку автомобиля. Глупо, конечно, но внутренне чутье твердило, что в связи с сегодняшним инцидентом, проблем не избежать. Так что лучше я получу сполна, чем достанется тем единственным, кто решился мне помочь.

Загрузка...