Золотой дублон Брашера

33

Его костюм был измят, волосы растрепаны. Рыжеватые усики казались такими же ненужными, как всегда. Тени под глазами были почти черными.

Он держал свой длинный черный мундштук без сигареты и постукивал им по ладони левой руки, без симпатии ко мне, без желания меня видеть.

— Добрый вечер, — напряженно сказал он. — Уезжаете?

— Нет еще. Я хочу поговорить с вами.

— Кажется, нам не о чем говорить. И устал я от разговоров.

— Ну, нет. Нам есть о чем говорить. О человеке по имени Вэнниэр.

— Вэнниэр? Я едва знаком с ним. Виделись несколько раз. И то, что я знаю о нем, мне не нравится.

— Вы знакомы с ним лучше, чем кажется, — сказал я.

Он прошел в комнату, сел на один из стульев и наклонился вперед, опершись подбородком на левую ладонь и глядя в пол.

— Хорошо, — устало сказал он. — Давайте. Я предчувствую, что вы сейчас проявите блеск ума — безупречный сплав логики и интуиции, и вся эта мура. Как детектив из книжки.

— Конечно. Собирая по крохам улики, складывая из них стройную цепь, анализируя мотивы и характеры и получая из них нечто совершенно новое, чего никто — и даже я сам — не мог подозревать до этой блестящей минуты, я в финале указую перстом на наименее подозрительного из всех.

Он поднял глаза и почти улыбнулся.

— Который при этом становится белым как полотно, на губах появляется улыбка отчаяния, и он выхватывает револьвер из левого уха.

Я сел рядом с ним и вытащил сигарету.

— Верно. Надо будет нам как-нибудь разыграть это. У вас есть револьвер?

— При себе нет. Но вообще есть. Вы же знаете.

— Вчера вечером, когда вы зашли к Вэнниэру, он был при вас?

Он пожал плечами и осклабился:

— А разве я заходил вчера к Вэнниэру?

— Я так думаю. Дедукция. Вы курите сигареты «Бенсон и Хежес» и «Вирджиния». От них остается характерный пепел, который хранит форму сигареты. В пепельнице, которая стоит в гостиной Вэнниэра, этого пепла довольно много, сигареты на две. И ни одного окурка. Потому что вы курите с мундштуком, а окурки из мундштука сразу отличишь. И вы убрали окурки. Нравится?

— Нет. — Голос его был спокоен. Он смотрел в пол.

— Это пример дедукции. Потому что окурков вообще могло не быть, а если и были, то их могли забрать из-за того, что на них была губная помада. Причем определенного цвета. У вашей жены странная манера бросать окурки в корзину для бумаг.

— Оставьте Линду в покое, — холодно сказал он.

— Ваша мать все еще думает, что дублон взяла Линда, а ваша история про Морни просто должна была выгородить ее.

— Я сказал, оставьте Линду в покое. — Он постукивал черным мундштуком по зубам. Звук был, как от телеграфного ключа.

— Я бы так и сделал, — сказал я. — Но я не верю вашему рассказу по другой причине. Вот. — Я достал дублон и протянул на раскрытой ладони к его глазам.

Он, сжавшись, смотрел на монету. Губы напряглись.

— В то утро, когда вы рассказывали мне вашу историю, она лежала в сейфе на бульваре Санта-Моника. Ее послал мне будущий детектив по имени Джордж Филипс. Парень, который позволил втянуть себя в грязную аферу из-за неопытности и большого желания работать. Крепкого сложения блондин в коричневом костюме, темных очках и веселенькой шляпе. Машина — песочного цвета «Понтиак», почти новый. Вы, должно быть, видели его вчера утром в коридоре у дверей моего офиса. Он следил за мной, а до этого, наверное, следил за вами.

На лице его появилось искреннее удивление:

— Зачем это?

Я закурил и бросил спичку в нефритовую пепельницу, которую, кажется, никогда не использовали как пепельницу.

— Он так сказал. Я не уверен, что это правда. Может быть, он просто следил за этим домом. Ко мне он прицепился здесь, и я не думаю, что он ехал за мной по дороге сюда. — Я опять достал монету, взглянул на нее, перевернул, посмотрел на инициалы «Э. Б.», выбитые на левом крыле, и снова спрятал. — Он мог наблюдать за домом, потому что его наняли, чтобы загнать редкую монету одному старому нумизмату по фамилии Моргенштерн. А старый нумизмат как-то заподозрил, откуда появилась монета, и сказал Филипсу, намекнул ему, что монета ворованная. Но здесь он был неправ. Если ваш Дублон Брашера на самом деле сейчас лежит наверху, то монета, которую поручили продать Филипсу, была не ворованная. Это была подделка.

Плечи его передернулись, словно от мороза. И опять он неподвижно застыл на стуле.

— Боюсь, что история получится довольно длинная, — сказал я. — Извините. Но придумать можно было бы и лучше. Это будет не очень симпатичная история, потому что в ней два убийства, может быть, три. Человек по имени Вэнниэр и человек по имени Тигер составили план. У Тигера была зубопротезная лаборатория в том же доме, где снимал контору старик Моргенштерн. План был такой: подделать редкую и ценную золотую монету, не настолько редкую, чтобы ее выставляли на продажу, но достаточно редкую, чтобы она стоила больших денег. Изготовить ее они собирались тем же способом, каким зубные техники делают золотые коронки. Нужны были те же материалы, те же инструменты, те же знания. То есть точно воспроизвести оригинал в золотой отливке, используя матрицу из тонкого белого цемента, который называют альбастон, затем сделать восковую модель из специального воска, передающего мельчайшие детали оригинала, поместить восковую модель в другой вид цемента, который называется кристоболит и обладает свойством выдерживать высокие температуры, не меняя формы. В массе кристоболита оставляют небольшое отверстие, которое делают при помощи стальной спицы, вложенной в сырой цемент. Когда он затвердевает, спицу вынимают, и получается канал от восковой модели наружу. Потом кусок застывшего кристоболита нагревают до тех пор, пока растопившийся воск полностью не вытечет через канал, оставив в массе цемента каверну, точно повторяющую форму оригинала. Затем в каверну впрыскивается центрифугой расплавленное золото. Потом кусок раскаленного кристоболита опускают в холодную воду, и он разваливается на куски, высвобождая золотую копию с приплавленной к ней золотой спицей, повторяющей форму канала. Спицу отпиливают, очищают отливку в кислоте и полируют. И получается, как в нашем случае, новенький Дублон Брашера, сделанный из литого золота и точно повторяющий оригинал. Я понятно объяснил?

Он кивнул и устало провел рукой по лицу.

— Знаний зубного техника, — продолжал я, — вполне достаточно для этого. Для обычной чеканки монет такой способ совершенно бесполезен, потому что материал и работа будут стоить дороже, чем сама монета. Но для чеканки редкой и поэтому дорогой монеты он как раз подходит. Так они и сделали. Но им нужен был оригинал. И тут появились вы. Вы действительно взяли дублон, но не для Морни. Вы отдали его Вэнниэру. Верно?

Он смотрел в пол и молчал.

— Не напрягайтесь, — сказал я. — При данных обстоятельствах в этом нет ничего ужасного. Полагаю, он обещал вам деньги, потому что вам нечем было оплатить карточные долги, а мать была рядом. Но не этим он держал вас в руках.

Тут он быстро поднял глаза, лицо побелело, в глазах мелькнуло что-то вроде ужаса.

— Как вы это узнали? — шепотом спросил он.

— Выяснил. Кое-что мне рассказали, кое-что я обнаружил сам, кое о чем догадался. К этому я еще вернусь. Итак, у Вэнниэра с дружком появилась монета, они решили ее опробовать. Они хотели знать, выдержит ли их товар, если попадет в руки человека, который очень хорошо разбирается в этих делах. Вэнниэру пришла в голову мысль нанять дурачка, чтобы он продал монету старому Моргенштерну, причем достаточно дешево, чтобы старик принял ее за краденую. На роль дурачка они взяли Джорджа Филипса, отыскав его по глупому объявлению, которое он дал в газете. Думаю, что Лойс Морни выполняла роль посредника между Вэнниэром и Филипсом, по крайней мере, вначале. Вряд ли она была в курсе дела. Видели, как она передавала Филипсу маленький пакет. В пакете мог быть дублон, который Филипс должен был продать. Но, показав монету старому Моргенштерну, он попал в переделку: старик знал коллекции нумизматов и знал редкие монеты. Вероятно, он решил, что монета настоящая — только экспертиза доказала бы, что это фальшивка. Причем необычное расположение инициалов указало ему, что монета из коллекции Мердока. Он позвонил и попытался разобраться. Ваша мать что-то заподозрила, монеты на месте не оказалось, и она обвинила Линду, которую ненавидит всей душой. И наняла меня, чтобы вернуть монету и бросить тень на Линду — ей нужен был развод без выплаты алиментов.

— Я не хотел развода, — горячо сказал он. — Мне это и в голову не приходило. Она не имела права… — Он остановился, безнадежно махнул рукой, и из его горла вырвался звук, похожий на рыдание.

— Да-да, я знаю. Итак, Моргенштерн заронил страх в душу Филипса — он ведь жуликом не был, просто был несмышленыш. Старик сумел получить его номер телефона, — я слышал, как он звонил Филипсу, когда думал, что меня уже нет в его конторе. Я просто предложил ему продать мне дублон обратно за тысячу долларов, и он принял предложение, надеясь получить монету у Филипса, заработать на этом немного, и все шито-крыто. А Филипс в это время следил за вашим домом, надеясь увидеть, не появляются ли здесь полицейские. Он увидел меня, увидел мою машину, нашел по регистрационной карточке мое имя, и оказалось, что случайно он знает меня. Он поехал за мной, собираясь попросить о помощи. Я перехватил его в одной гостинице, и он стал мямлить, что знает меня по старому делу в Вентуре, где он служил в полиции, что он попал в скверный переплет и что за ним следил какой-то высокий парень со стеклянным глазом. Это был Эдди Прю — телохранитель. Морни знал, что его жена играет с Вэнниэром, и приставил к ней «хвост». Прю видел ее в компании Филипса у его дома на Банкер-Хилл и стал следить за ним, но потом тот его заметил. И Прю, или еще кто-то, работавший на Морни, видел, как я входил в дом на Банкер-Хилл. Потому что он пытался запугать меня по телефону, а потом пригласил приехать и поговорить с Морни.

Я сунул свой окурок в нефритовую пепельницу, посмотрел на унылое, безрадостное лицо напротив меня и продолжал рассказ. Это была долгая история, и звук моего голоса стал мне надоедать.

— Теперь вернемся к вам. Когда Мерл сказала вам, что ваша мать наняла детектива, вы испугались. Вам нужно было быстро вернуть монету матери и придумать какую-нибудь историю об этом. Вы где-то встретились с Вэнниэром, и он вернул вам дублон. Не исключено, что вернул он вам еще одну подделку. Скорее всего настоящую монету он оставил бы у себя. Вэнниэр понял, что его бизнес может развалиться, еще не начавшись. Моргенштерн позвонил вашей матери, и она наняла меня. Моргенштерн что-то заметил. Вэнниэр поехал на квартиру к Филипсу, прошел через задний вход и в разговоре с ним попытался выяснить обстановку. Филипс не сказал ему, что уже отправил поддельный дублон мне, написав адрес странными печатными буквами, которые позднее обнаружили в его дневнике. Я это вывожу из того, что Вэнниэр не пытался отнять подделку у меня. Я, конечно, не знаю, что Филипс сказал Вэнниэру, но, возможно, он сказал ему, что дело это нечистое, что он знает, откуда взялась монета, и что он пойдет к миссис Мердок или в полицию. Тогда Вэнниэр достал пистолет, ударил его по голове и застрелил. Он обыскал труп и комнату, но монеты не нашел. Тогда он пошел к Моргенштерну. У Моргенштерна подделки тоже не было, но Вэнниэр, видимо, думал иначе. Он проломил старику череп и обшарил его сейф; может быть, нашел немного денег, может быть, и нет. Во всяком случае, все это было похоже на ограбление или кражу со взломом. Тут Вэнниэр вернулся домой, все еще озабоченный отсутствием монеты, с чувством удовлетворения от хорошо проведенного рабочего дня. Парочка аккуратненьких, симпатичных убийств. Теперь была ваша очередь.