Золотой скорпион

Глава 1

Раньше здесь был сторож. Он жил в строительном вагончике, который стоял прямо посреди огромного пустого зала. В этом зале свистел ветер, и гулкое эхо разносило во все концы любой звук, множа и усиливая его стократ.

Мне нравилось пугать сторожа, пробираясь по металлической крыше. Листы покрытия местами отстали и грохотали так, что дед выскакивал из своего вагончика и бегал с ружьем по залу и коридорам, матерясь и обещая вызвать милицию. Я-то знал, что ружье не заряжено, да и телефона в его вагончике нет. Мне нравилось слушать, как носятся по углам, теряясь в темных переходах, его перепуганные вопли.

А иногда сторож пел песни. Он бродил по корпусам и комнатам, и всюду голос его звучал по-разному: то тихо и сдавленно, то гулко и сочно, так, что казалось, будто вибрируют металлические листы на крыше. У него был красивый и звучный голос. И слух был неплохой. Песен он знал много и всякий раз пел новую.

Каждые три дня к сторожу приезжал «УАЗик» и привозил продукты. Наверное, не только продукты, но и выпивку, потому что в эти дни сторож напивался и пел особенно громко, только язык его заплетался.

Сам дед почти никуда не уходил, жил здесь, в вагончике, круглый год, даже мылся из жестяного ведра в одной из ближайших к залу комнат. Впрочем, мылся он редко, зимой и вовсе не тратя на эту процедуру ни время, ни силы. В дальних комнатах, чтоб не сильно пахло, он устроил свалку и уборную. Когда в предыдущей комнате запах становился совсем невыносимым, он перебирался в следующую.

Только раз в месяц сторож уходил получать зарплату, он отсутствовал не больше часа, а вечером того же дня напивался так, что спал где-нибудь прямо на бетонном полу возле своего вагончика или на траве в тех корпусах, где не было ни пола, ни крыши. Там в залах росли кусты и молодые сосенки, а летом еще ягоды и грибы.

Однажды сторож вернулся с зарплатой, закрылся в своем вагончике и больше не выходил. Поздно вечером из вагончика показался дым, сначала совсем слабый, я скорее почуял его, чем увидел, потом по залу поползла, разрастаясь, черная туча. Запах горелой пластмассы стал невыносимым, и я поспешил убраться подальше, хотя и не боялся задохнуться в дыму.

Вернулся я только утром. Вокруг было полно людей. Приехала милиция и еще какие-то люди в деловых костюмах. Все они долго ходили по залу, по очереди заглядывали в почерневший вагончик и постоянно курили.

Приехал все тот же «УАЗик», из него вылезли двое в грязных спецовках и скрылись в вагончике. Через пару минут они выволокли оттуда на куске брезента скрюченное тело сторожа. Запахло жареным мясом. Сторож был похож на копченую скумбрию: коричневый и усохший. Такой рыбой он любил побаловать себя в дни зарплаты. И вот…

Потом из вагончика вытащили прогоревший диван. Посмотрели, поговорили о том, что сторож уснул на этом диване с зажженной сигаретой и, похоже, сначала задохнулся от едкого поролонового дыма, а уж потом закоптился его труп. Это меня утешило: мне было жаль безобидного деда, который пел в гулких залах и пустых коридорах. Я был рад, что он не мучился, умирая…

Сторожа не стало. Его тело увезли в «УАЗике», а диван бросили возле вагончика. Нового сторожа не прислали. И я теперь чувствовал себя полновластным хозяином бесконечных переходов, дряхлеющих стен и бескрайних залов.

Сначала я решил, что буду жить в вагончике и сам стану сторожем университетских развалин. Но в вагончике стоял невыносимый смрад, я перестал бывать в помещении, которое называл про себя Залом Сторожа.

Все лето я ночевал в недостроенной трансформаторной подстанции, у которой не было ни пола, ни крыши. В теплые ночи можно было подолгу смотреть на звезды и слушать ночные звуки. Слух у меня хороший, отличный слух. Мои уши слышат и лай собак в дальнем поселке, и плеск речной воды, и шелест листьев в роще за стеной подстанции, и движение мыши в траве… Слишком тревожна жизнь. Приходится слушать, не надвигается ли откуда опасность.

На вторую зиму моей жизни здесь я хотел вырыть себе нору и уже начал было копать в углу у фундамента, но земля была тяжелая, слежавшаяся, и я бросил эту затею. Мне повезло. В одном из зданий был подвал, только дверь в него, большая, ржавая, была заварена наглухо. Однажды ночью на мою стройку залезли воры. Наверху все, что можно, было украдено еще до моего появления. Они решили, что в подвале за заваренной дверью есть что-нибудь ценное, и всю ночь ломали дверь. Она не поддалась, тогда воры вернулись следующим вечером на машине, зацепили дверь тросом и выдрали вместе с ржавыми косяками.

Как они матерились, когда выяснилось, что и в подвале ничего ценного нет! И не только ценного, ничего там не было: ни труб, ни вентилей, ни медных, ни бронзовых, никаких… Они ушли.

Я стал жить в подвале. Он тоже был огромный, этакая гигантская нора. Такую мне бы за всю жизнь не выкопать. Самое главное – в ней было сухо. Теперь все недостроенное царство принадлежало только мне. Я один стал его настоящим хозяином.

– Машка, но на открытие-то ты придешь? – в пятый раз спрашивал Ильдар Каримов.

Маша Рокотова уже махнула рукой и не отвечала, бывший муж все равно ее ответов не слушал.

Пятнадцать лет назад компания «Дентал-Систем» началась со строительного вагончика, в котором Каримов вдвоем с приятелем крутил гайки и красил нечто, что называл медицинским оборудованием. Конечно, за долгие годы упорной и кропотливой работы, рассчитывая разумные риски и изучая рынок, собирая вокруг себя блестящих специалистов, Ильдар многого достиг, но только в последние два года удача подхватила его компанию, как океанская волна, и, едва не разбив вдребезги, вынесла на новую высоту, о которой можно было только мечтать.

Маша давно и почти мирно развелась с Ильдаром, но по сей день продолжала видеться и не только поддерживала с ним прекрасные отношения, но и регулярно вляпывалась с ним за компанию в самые разные истории. И в том хорошем, что произошло с «Дентал-Систем», Маша тоже сыграла не последнюю роль, но теперь ей казалось, что бывший муж напрасно отпустил все разумные тормоза в погоне за прибылью. Теперь ему во всем хотелось быть первым, и он не случайно выбрал полем своей деятельности самое новое, самое перспективное, что только мог найти, – нанотехнологии.

– Смотри, смотри, – тащил он Машу за руку вдоль стеклянной стены. – Они там, в верхах, еще только говорят о технопарках, еще только рассчитывают, как бы выделить поменьше средств, да побольше выжать, а я уже открываюсь! У меня научный центр, производство, тысяча рабочих мест. Гляди, это чистая зона, полное обеспыливание, вход через шлюз в скафандрах…

– Ильдар, я знаю, что такое чистая зона, – смеялась Маша. – А там что?

– Ой, Машка! Это святая святых – туннельные микроскопы. Здоровенные, черти! Ты представить себе не можешь: с их помощью можно перемещать атомы, как горошины пинцетом, выбивать электроны, практически превращать одно вещество в другое. Грубо говоря, мы сможем из свинца делать золото!

– Ты похож на средневекового алхимика, они тоже искали философский камень именно для этого.

– Вот видишь, люди еще в те дремучие времена догадывались, что в этом нет ничего невозможного!

– Ага, и за такие догадки их иногда сжигали на костре, – кивнула Маша.

– Так ты придешь на открытие?

– Да приду я, приду! В конце концов, я же должна сделать о твоем центре хорошую статью в моем еженедельнике.

– Кстати, – вспомнил Ильдар, – что ты решила с работой? Уходишь?

– Нет, – покачала головой Маша. – Не ухожу.

– Жаль. Хотел тебя все-таки к себе переманить. Что так?

– Начальник отдела уходит на телевидение. Вроде как на повышение. А меня главный редактор уговаривает временно занять его место, пока не подыщет подходящего человека.

– Ясно. Нет ничего более постоянного, чем временное. Кто ж на это место больше подходит, чем ты? Пашка-то уже знает?

– Нет. Не знает, – вздохнула Рокотова.

– Но вы же, кажется, хотели после свадьбы перебраться в Москву?

– Да? И кто, интересно, тебе такое сказал?

– Так Пашка и сказал, – удивился Ильдар.

– А вот мне он ничего подобного не говорил и официального предложения не делал, – разозлилась Маша.

– Маш, ты прости, я думал, у вас уже и день свадьбы назначен…

– Нет, ничего не назначено. У нас все как-то замерло в одной поре и не движется ни к свадьбе, ни к разрыву. Впрочем, нас обоих все устраивает, так что ты за меня не волнуйся, – через силу улыбнулась она. – Ладно, пойдем, ты обещал показать мне фармацевтический цех.