Золотой скорпион

Глава 29

– Да не хочу я об этом писать! И не имеет это отношения ни к моему отделу, ни к нашему журналу вообще.

– Маша, ты повторяешься, – погрозил пальцем Коробченко.

– Валерий Александрович, – взмолилась Рокотова, – мы пишем о политике, экономике, о науке, на худой конец…

– Слушай, до чего ты докатилась? Разве можно про науку говорить: «на худой конец»? Ладно, шучу. Маш, ну кому еще писать об убийстве проректора, как не тебе? Это же твой сын обнаружил труп.

– Не мой сын, а его подруга.

– Да какая разница! Он там был. И ты там была, и не только после обнаружения трупа, но и с утра, когда трагедия, так сказать, только назревала. Точно? Была или нет?

– Была, – сдалась Маша.

– Иди пиши.

Она поднялась.

– И вверни что-нибудь эксклюзивное, прямо от милиции.

Рокотова снова села за стол напротив главного редактора.

– Избавьте меня от этого. Очень вас прошу, избавьте.

– Да какая муха тебя укусила? – рассердился Коробченко. – Можешь ты мне внятно объяснить?

– Могу, – вздохнула Маша. – Понимаете, я согласилась помочь ректору университета перспективных технологий выиграть выборы. И совершенно не в моих интересах выдавать сейчас материалы, которые могут ему на выборах помешать. Давыдов, которого вчера зарезали, был его единственным настоящим и верным соратником. Не без выгоды для себя, но хоть как-то. Теперь Садовский остается вообще без прикрытия, у него надежда только на меня. И вдруг я делаю материал об этом убийстве… Что я там напишу, а?

– Правду.

– Так ведь, если я напишу правду, напишу, что бардак в университете, что там опасно находиться студентам и преподавателям, что Садовский ничего знать не хочет и решить не может, думаете, это поможет ему на выборах?

– Нет, – покачал головой главред. – Это утопит его окончательно.

– Вот именно!

– Вот именно. И это будет правильно и честно.

Он помолчал. Почесал карандашом кончик носа.

– Обещала она… Тогда напиши об этом убийстве так, чтобы оно обернулось на пользу твоему Садовскому. Намекни, что дело тут нечисто, и замешаны его оппоненты.

– Вряд ли это получится, – задумалась Рокотова, – но попробовать можно. Ладно, Валерий Александрович, я что-нибудь сделаю.

В тот день Маша Рокотова впервые воспользовалась своим служебным положением начальника отдела и, за час написав статью о вчерашнем убийстве, уговорила журналистку Дину Боеву поставить подпись под материалом.

– Маш, ты что? – удивилась Дина. – Классный материал, с перчиком. Неужели не жалко? Зачем тебе это надо, не пойму?

– Долго объяснять. Вот здесь фото, а это телефон оперативника Савченко Николая, – Рокотова протянула Боевой флэшку и листок бумаги. – Съезди, пожалуйста, согласуй материал с милицией и отправляй в печать.

Дина напоследок еще раз пожала плечами и пошла звонить в райотдел.

Маша поехала к Ильдару.

– Ничего не могу сделать, – развел руками Каримов, выслушав Рокотову.

Она просто не поверила своим ушам.

– Как это – не могу? Что именно ты не можешь?

– Ничего не могу. Я не стану поддерживать Садовского и создавать ему стартовую площадку на выборах.

– Но я ведь не прошу тебя на самом деле его поддерживать. И денег не прошу. И недострой этот чертов брать. Ты только побываешь в университете, встретишься с ректором, скажешь о своих намерениях.

– Нет, Маша. Я не поеду и встречаться с ним не буду.

– Но почему?!

– Потому что я дал слово, что поддерживать Садовского не стану.

– Когда? Кому?!

– Вчера. Шарипу Зарееву. Если бы ты попросила меня раньше, я, может быть, и согласился бы. Но я же не знал, что ты опять влезла в историю.

– Да ты!.. – задохнулась она от возмущения. – Да ты выбирай выражения! Ни во что я не влезла.

– Нет? А мне кажется, влезла. Там уже сколько трупов? Три?

– Два. Ильдар, трупы не там, не все там. Это не имеет никакого отношения к выборам.

– Уверена?

– Конечно, уверена, – кивнула Маша и тут же поняла: нет, не уверена. – А откуда ты знаешь, что уже три нападения? Тебе твой Зареев успел сообщить?

– Мне вчера Тимур звонил, – пояснил Каримов. – Милая, тебе больше заняться нечем? В этом университете мужики и без тебя разберутся. Мне не нравится, что ты там, где интриги и убийства.

– Говорю тебе, убийства не имеют никакого отношения к выборам, – настаивала Маша, но в глазах Ильдара она явно читала: вопрос закрыт, он уже выбрал сторону и не перейдет на другую, пусть даже на этой другой стороне – когда-то дорогая ему женщина. – Ну что ж, тогда я обращусь к Сычеву.

– Обратись, – позволил он, задумчиво поглаживая необычную золотую безделушку, расположившуюся на его рабочем столе: удивительную стрекозу с переливающимися фасетчатыми глазами и тонкими мерцающими крылышками.

Маша за все время разговора не могла отвести глаз от этой красоты.

– А Сычев, случайно, еще не в деле? – спросила она.

– В смысле?

– Он не в вашей компании? Может, Зайцев и Зареев уже заручились и его поддержкой.

– Понятия не имею. Маша, я не обещал помощь Зайцеву. Я обещал не поддерживать Садовского, а это большая разница. Мне глубоко безразлично, кто будет в этом университете ректором.

– Но тогда…

– Все! Я уже не могу ничего тебе запрещать, но уверен, Павлу тоже не понравится, что ты рискуешь.

– Павлу?! – мгновенно взвилась Рокотова. – Вот уж чье мнение меня меньше всего волнует…

– Давно?

– Что?

– Давно тебя его мнение не волнует?

– С тех пор, как он меня бросил!

– Как это – бросил? – Ильдар сдвинул брови и отдернул руку от золотой стрекозы. – Это еще что за новости?

– Я не хочу об этом говорить, – выдавила из себя Маша, встала и отошла к окну. Сделала вид, что рассматривает проспект Ленина, потом вздохнула, – он мне не звонит.

– Давно?

– Уже три дня.

– Маша, он политик, занятой человек. Три дня ничего не значат. Мало ли, что у него за дела.

– Да нет у него никаких дел. Мальчишки же созваниваются с Витей. Все у Павла в порядке, как обычно. Он обиделся на меня за то, что я согласилась на должность начальника отдела.

– Чушь.

– Не чушь! Его бесит, что женщина тоже может делать карьеру.

– Разве это карьера? – усмехнулся Каримов. – Не смеши меня. Поверь, с точки зрения Иловенского, это не карьера, а детская песочница.

Маша открыла рот, но от возмущения даже не могла ничего сказать.

– Позвони ему сама.

– Нет. Я уже звонила. Он не стал со мной разговаривать и обещал перезвонить сам. Но не сделал этого. Ильдар, все! Разве ты не знаешь, что искрометный роман длится только год? Потом он заканчивается. Либо браком, либо расставанием. Мне не повезло.

Она опустила голову и с трудом боролась с собой, чтобы не расплакаться. Ей было и больно, и стыдно перед Каримовым. Какая глупость – обсуждать неудачи личной жизни с бывшим мужем!

А он подошел и обнял ее за плечи. И слезы все-таки потекли из ее глаз. Их уже слишком много накопилось, этих слез, и они потекли через край.