[Про]зрение

Глава 4 Осознанность без электричества

Неделя пролетела в суете, а в пятницу был тренинг по работе. Тренинг закончился в час дня и около двух он уже был дома. Он был дома, а вот электричества дома не было.

Безрезультатно пощёлкав выключателем в прихожей, он прошёл на кухню. Разложил, купленные по пути домой, продукты в шкафы и молчащий холодильник.

Машинально щёлкнул ручкой плиты, решив выпить кофе, но вспомнил, что в этой квартире плита тоже электрическая и повернул ручку обратно.

«Так, Егорка, ты загнался и тупишь. Нужен перекур».

В комнате он заметил диски на столе.

«Если дома делать нефиг — самое время пойти в гости».

Он взял диски со стола и пошёл обуваться.

Покурил он только около подъезда Ильи, предположив, что не стоит доставлять неудобства табачного дыма некурящему человеку.

Домофон был выключен.

«Значит электричества нет во всём районе», — догадался Егор.

"А ведь выключенный домофон на своём подъезде меня пятнадцать минут назад на такие мысли не навёл. С добрым утром, Егор Батькович", — подумал он.

Он поднялся на пятый этаж и нажал кнопку звонка. Сделал он это скорее машинально, только потом удивился, что звук звонка был.

«Ну беспроводной же звонок, на батарейках. Проснись уже, рохля! Вторая половина дня, а ты спишь на ходу».

— Здравствуй, Егор. — Илья стоял за порогом в халате на босу ногу.

— Здравствуйте, Илья. А как вы узнали кто пришёл? Не в глазок же.

— По запаху. — Егор улыбнулся.

— От меня плохо пахнет?

— Нормально от тебя пахнет. Человеком. Как от всех. Так ты зайдешь или зашел лишь узнать, как я дверь открываю?

— Ой. Да, конечно, если можно.

Он отошёл в темноту прихожей, Егор вошёл и начал разуваться.

— Илья, я чего-то никак не взбодрюсь сегодня. Подтупливаю.

— Кофе будешь?

— Не откажусь. Я дома хотел выпить, но электричества нет. У вас в подъезде тоже.

— Пойдём на кухню тогда. У меня всё-таки хрущоба — тут газовые колонки и плиты, это в новостройках из-за этажности электроплиты ставят.

— А почему так?

— Не помню почему, но то ли выше десяти, то ли двенадцати этажей газ не проводят, ставят электроплиты. Кстати, если хочешь понаблюдать процесс приготовления кофе — соблюдай, пожалуйста, тишину. Всё-таки мне приходится ориентироваться исключительно на слух. Или можешь пройти в зал, осмотреться.

— И пропустить такое шоу?

— Show must go on, — грустно сказал Илья.

— Кстати, я же диски принёс!

— Замечательно, но диски потом. Сейчас — кофе.

Он снял турку с крючка на стене, поставил на стол между плитой и раковиной, левой рукой нашёл банку с кофе, достал из неё чайную ложку и набрав высыпал в турку. Турку Илья придерживал правой рукой, видимо, чтобы помнить её местоположение. Насыпав три чайных, с большой горкой, ложки кофе, он поставил турку в раковину. Взял с полки бокал и поставил рядом с кувшином. Точно также, придерживая чашку левой рукой, налил в неё воды. Лил Егор не спеша, прислушиваясь. Вылив воду из двух чашек в турку, он снова поставил чашку на стол и обернулся ко мне.

— Диски говоришь? Много что ли?

— Ну это у них пятый альбом, я каждый записал в CD формате, ну и заодно все альбомы на один mp3 — я же не знаю какой проигрыватель у вас.

— Сейчас кофе доварю и покажу.

Он повернулся к турке, взял левой рукой два кубика сахара из вазочки и бросил в кофе.

Сделав шаг в сторону плиты и повернув ручку, нажал кнопку розжига и услышав, что газ зажёгся, повернул ручку до упора. Пламя стало минимальным. Илья поставил турку на огонь и замер, прислушиваясь. Егор тоже замер, даже старался дышать через раз, настолько завораживающе-магическим выглядел этот процесс. Минуты через две кофе стало подниматься, и Илья ловко переставил его на стол и только потом выключил конфорку.

— Всё, можно расслабиться и закурить.

— Люблю курить под кофе.

— Вообще я образно — пепельниц у меня нет, сейчас кофе налью и покуришь на балконе.

— Через часик? — я рассмеялся.

— Дай хотя бы пару минут кофе настояться. Кофе — он суеты не любит.

— Да, очень было похоже на ритуал.

— Ну, может быть. Тебе виднее. — Илья подмигнул.

Наверное, было слышно, как у Егора упала челюсть и стукнула об пол, потому что Илья счёл нужным добавить.

— У меня не работают зрительные нервы, а не мышцы глаз. А насчёт ритуала — любое приготовление пищи, если без суеты, есть набор необходимых действий в определённом порядке, что попадает под определение ритуала. А многая пища носит ритуальный характер — еврейская маца или православная кутья. А кофе — сам по себе напиток магический. Ну а порядок строго целесообразен в данном случае. После заливания кофе водой он всплывает и образует пену на воде, поэтому через минуту имеет смысл её разрушить, для чего вполне подходят пара кусочков сахара, тем более что сахар, добавленный в воду, улучшает аромат и крепость напитка при варке. Ну а выждать пару минут когда он сварился — это чтоб кофе насытилось. Раньше я вообще раза три кофе поднимал, прежде чем по чашкам разлить. Сейчас так уже не получается на слух. А ты как-то по-другому варишь кофе?

— Да просто засыпаю, заливаю кипятком и ставлю на огонь. Как начнёт убегать — снимаю. Иногда успеваю. Чаще нет. — Егор улыбнулся. — И турка у меня меньше, чуть больше чашки.

— А у меня турка большая. И в этом вся проблема... Наливать одну чашку я не могу — убежит. А кофе убегать не должен. Он вообще закипать не должен. Поэтому я каждый день варю две чашки. И обе я выпиваю один. Вторая чашка остывшего кофе — это то, от чего я не могу избавиться... Кстати, уже можно разливать. Чашки на полке, возьми, пожалуйста.

Егор взял пару чашек и разлил кофе, турку машинально сполоснул и повесил на крючок. Он чувствовал себя так уверенно, как будто уже не раз готовил кофе на этой кухне, а с Ильёй был знаком много лет.

— Спасибо. Теперь можно идти в зал. Возьмёшь мой кофе?

— Да, конечно.

— Спасибо.

Он прошёл в комнату первым и сел в ближнее к двери кресло. Егор поставил кофе на журнальный столик и сел во второе.

— Магнитофон в стенке. Эмпэтришки тянет, но лучше поставь просто последний альбом.

Пока Егор ставил диск Илья взял наощупь кружку и пил кофе маленькими глотками.

— Диски я там рядом все положил. Специально подписал каждую коробку, так, чтобы наощупь можно было определить.

— Шрифтом Брайля? — Илья улыбнулся.

— Нет, всего лишь клеевым пистолетом. На коробке большими цифрами год, ну и на одном написано mp3. Сами диски не придумал чем подписать.

— Диски не надо. Я буду аккуратен. Диск послушал — убрал, достал следующий, чтобы коробки не перепутались. Спасибо. Кстати, на балконе можно покурить.

Они вышли на балкон, Илья вошел последним и прикрыл дверь в комнату, потом прислушался и снова открыл.

— Запах табачного дыма в комнате меня совсем не раздражает, а вот музыку так совсем не слышно, — пояснил Егор. — Нормально вроде, хотя надо тексты послушать. По стилю вроде мало что изменилось, ну разве что аранжировки чуть посложнее стали, ну да это естественно — не пацаны уже. В тур по России значит поехали?

— Ага. И концерт прям шоу, с группой на разогреве, дымом на сцене и киловаттами света и звука.

— Ну значит нашёлся и для них толковый продюсер. Они были этого достойны.

Егор щелчком выкинул окурок вниз. Илья этого не услышал, или сделал вид, что не услышал. «А вообще здесь удобно, зачем нам торопиться в комнату?»

Они молчали, было слышно, как проехал автомобиль во дворе, ветер шелестел листьями.

— Птиц не слышно, и ветер слишком сильный. Через час дождь будет... Тучи есть? — спросил Илья.

— Далеко — есть.

— Ну значит через полтора. Ну ты как, взбодрился?

— А? Да вроде. Вкусный кофе.

— А рассеянность всё-таки твоя не прошла...

— Почему?

— Ну ты же пришёл, потому что электричества дома не было?

— Ну я диски принёс, а электричества не было, да.

— Так диски принёс или пластинки патефонные? — Илья рассмеялся.

— Диски.

— То есть мы не патефон сейчас слушаем? — Илья рассмеялся ещё сильнее.

И тут он понял...

— Электричество включили!

— Аллилуйя!

— А вы как узнали? Так уверенно мне сказали — включай диск.

— Да розжиг на плите у меня от розетки, а не пьезо. Я его машинально нажал, а он возьми и сработай. Ну тогда и понял.

— Вот блин.

— По этому поводу у меня к тебе просьба и совет. Просьба — не называй меня на Вы, я себя ископаемым чувствую. Тебе по голосу лет двадцать пять.

— Двадцать три пока.

— А мне тридцать пять всего лишь. Двенадцать лет — это не разница, тем более с учётом ситуации.

— Ну окей, буду тыкать. А совет какой?

— У меня на полке, на второй, ближе к правому краю, стоит книга Ошо, «Осознанность». Возьми её и прочитай, по возможности. Мне она уже всё равно ни к чему, а тебе актуально. Осознанности тебе не хватает. Отрешённый ты какой-то.

Они вернулись в зал. Илья сел в кресло, опустевшую кружку поставил на столик. Егор прекрасно ориентировался в квартире.

Он почти сразу нашёл книгу — Илья очень точно указал её место — пятая справа, на средней полке.

Сев в кресло он пролистал книгу, прочёл аннотацию на обложке и положил книгу на столик.

— Поможет?

— Ну пока ты ведешь себя как парень умный, только немного «загнавшийся», что ли... Рассеянный, несобранный, не наблюдательный. Ты как будто не живешь — по теченью плывёшь... По теченью плывёшь, да... Был у меня такой стих. Сейчас вспомню.

Это всё похоже на правду

Но ты знаешь что всё это ложь...

Что будет — то будет

Ту вряд ли изменишь

Что было — то было

Уже не вернёшь...

И ты не живёшь -

По теченью плывёшь...

— Ты писал стихи?

— Да, немного, штук сто плюс-минус. Ерунду всякую рифмовал...

— Ну этот вроде не-ерунда.

— Да так-то примитив, вот только сейчас понимаю, что почти по Ошо — есть лишь два дня, в которых ты ничего не можешь сделать — вчера и завтра.

— А что плохого в "плыть по теченью"?

— Не плыви по течению, не плыви против течения, плыви туда — куда тебе нужно. А для этого надо ОСОЗНАВАТЬ КУДА, — он выделил два слова интонацией, — тебе нужно.

Егор молчал, взял книгу и ещё раз перечитал аннотацию.

— Вот, кстати. Ты весь альбом послушал?

— Ну да, вроде.

— Что они сейчас спели?

— Делай что можешь...

— С тем, что имеешь, там, где ты есть. Музыка в русском роке вторична, главное — слова. А ради музыки и ритма можно и папуасов послушать.

— И что мне делать?

— А что можешь? Можешь отнести книгу домой и прочитать, — Илья улыбнулся.

— Ещё могу бокалы помыть после кофе. — улыбнулся в ответ Егор.

— Да я вроде и сам умею.

— Илья, мне не сложно, правда.

— Спасибо.

Вымыв бокалы, Егор вытер руки полотенцем. Полотенце было мятым и не очень свежим.

— Илья, а ты давно не видишь?

— Ну я вроде говорил уже — пару лет.

— А продукты, уборка?

— Ну наловчился как-то. Готовлю наощупь, стираю в машинке, гладить, конечно, не глажу. Справляюсь вроде, а что?

— Да нет, удивляюсь просто. Хотя пыль кое-где есть и полотенце кухонное я уже постирал бы. В общем я над тобой шефство беру, на бытовом уровне.

— А я над тобой в культурно-просветительском тогда.

— Договорились. — рассмеялся Егор.

— Впрочем у меня к тебе ещё одна просьба есть. Пелевин наверняка за эти пару лет две-три книги написал. Можешь на диск аудиоверсию найти?

— Думаю да.

— Вот без чего мне сложнее всего — это без чтения. Радио всё больше по музыке, да новости, ну и трёп ведущих пустой между.

— Ну ладно, Илья, я пойду. Слушай диски пока, принесу аудиокниг в следующий раз, — Егор поднялся с кресла.

Илья тоже встал.

— Да, спасибо. И за компанию отдельное спасибо. Не каждый день удаётся так потолковать.

Они прошли в прихожую. Егор стал обуваться.

— Ты захлопни дверь просто, — сказал Илья, опираясь на косяк. — Не заморачивайся.

— У тебя вроде не щелкунчик? — уточнил Егор, завязывая шнурки.

— Нет, но дверь-то не нараспашку, да и ладно. Ты часто в своём подъезде двери проверяешь — у кого закрыто, а у кого — нет?

— Ни разу не проверял, — честно признался Егор.

— Ну вот. Что и требовалось доказать. Никто ко мне на крайнем этаже не вломится.

Илья протянул руку. Егор пожал её и, уже выходя на площадку, обернулся.

— Слушай, а ведь правда. Я как-то... я сегодня по-другому кофе пил. Спасибо.

В голосе Ильи уловилась улыбка:

— На здоровье, Егор. Осознанности тебе.

Егор вышел на лестничную клетку. Дверь за ним тихо прикрылась, оставив его в полной, почти звенящей тишине старого подъезда. Контраст был разительным: только что он был в тёплом, наполненном запахом кофе и музыкой мире, где каждое действие имело вес и смысл. А теперь — безликая бетонная коробка, ведущая в его собственную, такую же безликую и суетную жизнь.

Он почти машинально потянулся к карману за сигаретой, но передумал. «Осознанности», — ехидно бросил он сам себе мысленно и стал спускаться.

Дома Егор выключил свет в прихожей — забыл, когда уходил. «Точно, электричества же не было. Осознанность...»

Он посмотрел на книжку в руке и кинул её на диван в комнате. Лёг, щелкнул пультом включения телевизора, включился музыкальный канал — впрочем, что-то другое они почти не смотрели — музыка всегда шла фоном. Под музыку они читали, целовались, наводили порядок и даже ругались. Ругались обычно не всерьез, и даже те пару раз, что ссора переходила на повышенные интонации, заканчивались бурным сексом под непрекращающуюся музыку из телевизора.

Он взял книжку и начал читать.

«Одна из самых важных вещей, которые нужно понять о человеке, состоит в том, что человек спит. Он не просыпается, даже когда думает, что проснулся. Его пробуждение очень хрупко; его пробуждение так крошечно, что его вообще не стоит принимать во внимание. Его бодрствование — только красивое, но совершенно пустое название.

Ты спишь ночью, ты спишь днем — с рождения до смерти ты продолжаешь переходить от одного образца сна к другому, но никогда на самом деле не просыпаешься. Не дурачь себя тем, что просыпаешься, просто открыв глаза. Пока не открылись внутренние глаза — пока ты не стал полным света, пока не научился видеть самого себя, видеть, кто ты такой, — не думай, что бодрствуешь. Это величайшая из иллюзий, в которых живет человек. И если ты предполагаешь, что уже проснулся, не может быть и речи о том, чтобы приложить усилия и действительно проснуться.

Вот первое, что должно глубоко просочиться в ваши сердца, — вы спите, крепко спите. День за днем вы спите и видите сны. Иногда сны снятся с открытыми глазами, иногда — с закрытыми, но вам снятся сны — ты есть сон. Ты еще не реальность.

Конечно, во сне, что бы ты ни делал, это бессмысленно. Что бы ты ни думал, это бесполезно, что бы ты ни проецировал, это остается частью твоего сна и никогда не позволяет тебе увидеть то, что есть. Поэтому все будды настаивали только на одном: проснись! Сознательно, многие века... все их учение может содержаться в одной-единственной фразе: будь пробужденным. И они изобретали методы, стратегии; они создавали контексты, пространства и энергетические поля, в которых можно было бы шоковой терапией привести вас в осознанность.

Да, если только ты не подвергнешься шоку, не будешь потрясен до самого основания, ты не проснешься. Сон продолжался так долго, что достиг самых корней твоего существа; ты им пропитан. Каждая клетка твоего тела и каждый фибр твоего ума наполнились сном. Это не маленькое явление. Поэтому нужно огромное усилие, чтобы быть бдительным, чтобы быть внимательным, чтобы быть наблюдательным, чтобы стать свидетелем...»

Он выключил телевизор и продолжил чтение.

Он прочитал довольно много, прежде чем мочевой пузырь вернул его к реальности. Он отложил книгу на развороте и пошёл в уборную.

После ополоснул руки на кухне и посмотрел на турку, стоявшую в раковине — у них не было привычки мыть посуду сразу.

Ополоснув турку, он засыпал кофе и, залив холодной водой, стал наблюдать за секундной стрелкой часов. В тишине пустой квартиры секундная стрелка звучала достаточно громко. Через две минуты он положил сахар на шапку кофе и наблюдал, как кубики своей тяжестью продавливают всплывший кофе и исчезают в джезве.

Он разжёг плиту, убавил огонь до минимума и терпеливо ждал, пока кофе не начнёт подниматься. Быстро снял турку с огня, выждал ещё минуту и снова поставил. После третьего раза оставил кофе настаиваться и пошёл курить на лоджию.

Он пил кофе на кухне и пытался почувствовать каждый глоток, осознать каждую молекулу вкуса. Егор впервые в жизни пил кофе с наслаждением. Пожалуй, он вообще ничего в жизни не пил и не ел осознанно, и не знал удовольствия от еды.

Громко хлопнула входная дверь и она буквально ворвалась на кухню, забыв снять кеды.

— Вошла ты, резкая как... Настя! Ну чашка же есть!

Она допила остатки кофе прямо из турки и, не глядя, швырнула джезву в раковину. Потом схватила бокал и, плеснув в него из чайника, выпила залпом. И ещё раз налила. Успокоилась она лишь с третьим бокалом в руке, когда Егор, стоя рядом, прижимал её к себе. Настя, словно обессилев, поставила бокал с остатками воды на стол и уткнулась в его футболку.

— Ну умеют же завести с полуоборота! А я для них маленькая девочка и права голоса не имею.

— Ты и есть маленькая девочка — полтора метра рост, сорок пять вес. Но мнение твоё мне важно. Так о ком ты?

— Да маман звонила, только что. Завтра ждут нас с тобой на даче. Им надо познакомиться с моим "будущим мужем" и вообще родителей надо навещать хотя бы раз в месяц.

— Ну и поехали. Завтра выходной, погода хорошая. Чего в городе торчать?

— Ты не понимаешь! Они за меня решили, как часто я должна хотеть их навещать, тебя уже в мужья записали... И даже не поинтересовались — а можем ли мы? А хочу ли я тебя с ними знакомить?

— А ты меня стесняешься? Или своих родителей?

— Никого я не стесняюсь! Просто бесит! За меня всё решили, спасибо дату свадьбы не назначили!

— Ну я не вижу ничего плохого в том, что родители увидят с кем живёт их дочь. Успокойся уже. Давай ещё кофе сварю.

— Свари. Пойду пока в душ.

Когда Настя вернулась завернутая в полотенце и со вторым полотенцем на голове, Егор как раз переливал кофе в чашку.

Она осушила чашку в три глотка. И грохнула её об стол.

— Ну как?

— Что — как?

— Как кофе?

— Кофе — как кофе. Что?

— Ничего, просто по новому рецепту.

— Не заметила разницы. — она пожала плечами. — И вообще я есть хочу. Я всегда на нервяке есть хочу.

— Давай иди отдыхай, я сам приготовлю. А то ты на нервяке ещё спалишь наш ужин.

— Скорее полусырым подам. Прям слона бы съела свежеосвежёванного.

Когда он пришёл позвать её к ужину она стригла ногти, сидя на диване, а результаты маникюра складывала на книгу.

— Больше не куда было положить?

— А чего такого-то? Ну ногти, они чистые, только что из душа вышли, книгу не испачкают. Сейчас закончу — выкину.

Он вздохнул.

— Ужин готов.

— Может тут поужинаем? Сериал начался новый. Смешной, вроде. — она кивнула на работающий телевизор.

Он вздохнул ещё раз и, захватив книгу с обрезками, пошёл на кухню. Ногти стряхнул в раковину, книгу положил на стол.

Егор положил грязные тарелки в раковину и захватил книгу.

— Смотри, что мне Илья дал почитать.

— Ошо. Я слышала, что он — сектант.

— Ну я что-то не заметил подобного. А мысли, вроде, правильные. И написано интересно.

— Ну не знаю. Я вот думаю покурить пойти... Или после секса покурить?

— А когда у тебя секс?

— Тогда же, когда и у тебя! — ты скорчила мину. — Иди сюда уже! Я, когда понервничаю, становлюсь страстная и ненасытная!

Она распахнула полотенце...