Бросок костей

ГЛАВА 21 СВАЯМВАРА

Экалавья сошел с ладьи на причал Варанаваты и, как еще несколько путников, смотрел на дымящиеся остатки дворца. Кто-то из местных уже рассказывал прибывшим о ночном пожаре, о сгоревших заживо Пандавах и их матери. Люди взволновано обсуждали происшествие, показывали пальцами на поднимающийся к небу черный дым, высказывали слова жалости. Экалавья направился к пепелищу. Он не узнал брахмана, проплывавшего во встречной лодке, но был уверен, что тот человек со склоненной головой — не кто иной, как Арджуна.

Когда родственники покинули его, Экалавья сильно тосковал по ним. В нем постоянно жило желание бросить все и навесить их. Только упорными занятиями стрельбой помогали ему отгонять подобные мысли. Но задорная улыбка младшего из двоюродных братьев всегда стояла перед его глазами. Наконец, он не смог противиться очередному порыву и направился в Варанавату поглядеть, как хорошо устроилась его семья по соседству с праведными Пандавами.

От дворца ничего не осталось. Экалавья чувствовал среди прочих и запах сгоревшей плоти. Люди прикрывали носы и отгоняли запахи смерти. Несколько стражников пригнали чандалов, которые принялись извлекать останки из-под руин и пепла. Найденные тела грузили на телегу под плач и жалобные крики присутствующих женщин.

Когда чандалы откопали женское тело, все замолчали.

— Раджамата Кунти, — прошептал кто-то из собравшихся людей.

Толпа напирала, у телеги стояла толчея. Все хотели посмотреть на мертвые тела Пандавов. Экалавья смотрел и размышлял. Не слишком ли малы останки? Все-таки Пандавы — воины, сильные, рослые и отлично сложенные молодые люди. С другой стороны, кто знает, на что способен огонь?

— Где же Бхима? — громко спросил стоящий рядом мужчина.

Следующий труп ответил на его вопрос.

— Это Бхима! — вскричала толпа в ужасе, хотя были слышны возгласы с намеком на радость.

Несколько женщин истерично вопили.

Носильщикам пришлось изрядно попотеть при переноске тяжелого тела младшего советника, ответственного за чистоту столичных улиц. Чтобы его труп поместился в телеге, чандалы сдвинули остальные мертвые тела. Именно в этом миг Экалавья увидел, как что-то сверкнула на груди одного мертвеца. Сердце сжалось в груди нишадца, он нахлынувшего горя он онемел и не мог пошевелиться. Верить не хотелось, но ошибка исключена. Кое-как передвигая ноги, он подошел к телеге.

Рядом с мертвым Пурочаны лежало обугленное тело самого младшего двоюродного брата Экалавьи. Даже после смерти мальчик держал нож, подаренный ему братом на прощанье. Слезы хлынули из глаз Экалавьи, когда он увидел, как крепко рука мальчика сжимала ножик. Нишадец попытался вытащить тело из телеги. Чандалы заметили это, заметили они и нож. Они оттолкнули Экалавью. Все имущество, обнаруженное на трупах, принадлежало им, как плата за такое мрачное ремесло. Чандалы и без нишадца злились из-за отсутствия на телах Пандавов чего-либо стоящего. Тем более они не могли позволить темнокожему незнакомцу лишить малейшего заработка.

Экалавья не сдавался, и чандала ударил его длинной палкой. Другие чандалы подбежали и принялись безжалостно бить нишадца. Никакого желания драться Экалавья не испытывал и воспринимал удары как успокоительное снадобье, помогающее унять боль в сердце. Выместив свою злобу, чандалы оттащили бесчувственного нишадца в сторону и бросили его под деревом.

Телега со скрипом покатилась по дороге к месту сожжения трупов. Старший из чандалов завладел ножом и засунул его себе за пояс. Вещица была дешевой, но была надежда обменять ее на кружку крепкой браги.

В себя Экалавья пришел только поздним вечером. Погребальные костры давно потухли, храмовые служители разошлись после поминального застолья, устроенного старшиной деревни. Боль от побоев не шла ни в какое сравнение с болью, отравляющей душу Экалавья. Он начал вставать и с удивлением обнаружил, что ему помогает пара сильных рук. Человек, похожий на пастуха, радостно ему улабался. Экалавья всмотрелся в смуглое лицо и удивленно произнес:

— Ашвасена…

Юноша из нагов, знакомый нишадцу по лагерю Такшаки, крепко его обнял.

— Я пытался предупредить ее, но она не послушала, — сообщил Ашвасена пораженному Экалавье. — Наши люди снова следят за тобой, с тех пор как ты возобновил занятия стрельбой. Вождь отказался от мысли привлечь тебя к нашему делу, когда ты лишился пальца по воле Дроны. Но твоя решимость произвела на Такшаку такое впечатление, что он приводит тебя всем в пример. Среди молодых нагов ты слывешь героем! Такшака хочет повидаться с тобой. Он не держит на тебя зла из-за того случая и часто повторяет, что ты рано или поздно вернешься, как только поймешь — мы лишены будущего, пока действует жестокая варновая система. Ведь это кошмарное происшествие с твоей семьей не просто случайность! Тысячелетия люди, подобные нам, страдают от несправедливости! Экалавья, пойдем со мной в лес Кхандаву! Это единственный путь для бедных, угнетенных, для тебя и для меня. Вспомни свою погибшую из-за кшатриев семью, вспомни свой палец, утраченный из-за брахмана! Ради всех несчастных людей идем в Кхандавапрастху!

Экалавья посмотрел на Ашвасену.

— Ты научился говорить и убеждать не хуже Такшаки!

— Так ты идешь?

Экалавья поднял перед глазами свою четырехпалую правую руку. Отсутствующий большой палец сильно зудел. В голове мелькнул образ младшего из двоюродных братьев, сжавшего в руке нож. Нишадец всклочил на ноги, игнорируя боль, пронзившую все тело. Он пристально посмотрел в лицо нагу.

— Да!

Радостно вскрикнув, Ашвасена обнял Экалавью. Не теряя времени, наг и нишадец, ставшие друзьями, отправились в путешествие по темным джунглям Кхандавы.

— Я не уверена, отчего мое сердце так часто бьется! От страха или от счастья?

Гандхари чувствовала, как дрожат холодные пальцы ее супруга. Мир вокруг них был погружен во тьму. Только что ушел Видура. Царь пытался сохранить хладнокровие перед Первым советником, но как только он скрылся за дверью, Дхритараштра повернулся к жене. Она ничего не сказала, да и не хотела говорить. Царица пыталась молиться, но слова утешения ускользали от нее. Тело и разум Гандхари находились в оцепенении.

От нее не укрылось молчаливое облегчение, испытанное Дхритараштрой от новости, принесенной Видурой. Страх обдал холодом все ее тело. Она спрашивала себя, осознал ли ее муж то, на что намекал Первый советник. Видура ушел, но его слова зловеще висели в воздухе.

Дхритараштра задал вопрос Гандари:

— Мог ли Суйодхана действительно сделать нечто подобное?

Царь находился в уверенности, что их первенец не способен совершать недостойные деяния. Гандхари не могла полностью согласиться с супругом. Она отошла от царя и стала искать окно, желая уловить мягкое касание ветерка. Царица хорошо слышала тяжелое дыхание Дхритараштры. Несчастный! Когда много лет назад Бхимша привел ее во дворец, ее потряс вид ее будущего мужа. Неудивительно, почему Бхишма вторгался в чужие страны и силой добывал невест для царевичей Хастинапура! Гандхари помнила и ужас, и дрожь, при первой встрече с Дхритараштрой, при первом взгляде на его невидящие глаза. Крепко обняв Шакуни, она разглядывала окружающее их великолепие. Ей хотелось выглядеть гордой и независимой под взорами любопытных придворных. До нее доносились голоса, обсуждавшие иноземный подарок Великого регента своему слепому племяннику. Кто-то сочувствовал ей, кто-то недобро шутил. В неожиданном порыве, граничащим с безумием, Ганлхари оторвала от шали ленту ткани и завязала себе глаза. С того дня она разделила слепоту своего супруга.

— Зачем ты это сделала, дочка? — спросил ее тогда пораженный Бхишма, и эти его слова она отчетливо слышала до сих пор.

Гандхари испытала даже некоторое удовлетворение от боли и вины в голосе Великого регента. Прошло много лет, но образы того дня все еще были такими же яркими. Одно время Гандхари разделяла мечты брата разрушить царство, укравшее у нее зрение. Но постепенно ее разум успокоился, сухая и пыльная земля страны Куру не вызывала раздражения. Запах специй, музыка храмовых колоколов, и даже вездесущая мелкая пыль, проникающая в поры тела, и даже непривычный летний зной покорили ее сердце. Месть и разрушение давно исчезли из ее мыслей. Ее мужем стал человек, которого она испугалась. Была ли это любовь или сочувствие к беспомощному, неуверенному в себе Дхритараштре? Она боялась задавать себе такой вопрос. Завязав себе глаза и дав клятву всегда носить повязку, она хотела досадить Бхишме. Тогда Гандхари была уверена, что никогда не простит его за отца и за родину. Но за долгие годы ненависть к Бхишме постепенно сменилась в ее сознании на глубокое уважение, и как бы она не старалась, эти два чувства не поменялись обратно местами.

«Однажды меня уже обманом лишили наследства, усадив на трон моего брата Панду. А я стоял рядом с ним, как какой-нибудь слуга!» — стиснув зубы размышлял Дхритараштра. — «Я слепой, передо мной только тьма! Корона на моей голове — подарок брата. Мне вернули право первородства после кончины Панду, будто милостыню подали. Я лишь зовусь царем. На деле правят царством Бхишма и Видура».

Дхритараштра встал. По звуку Гандхари определила, что муж ее взял в руки палицу. Она крепко сжала ладони. Он царь, он правитель огромной страны, она не должна думать о нем, как о слабом, ранимом человеке. Однако он, действительно, был пуглив и излишне осторожен, старался со всеми говорить вежливо и мягко, тщательно взвешивая свои слова. В их личных покоях Дхритараштра становился другим человеком. Раздавшийся звук был ей знаком. Она знала, что сейчас будет. Ее муж станет изливать свои горести и переживания на металлическое изваяние Бхимы. Статую подарили его старшему сыну, но Суйодхана не оценил это произведение искусства. Теперь железная копия Пандава стояла в царских покоях.

Бах! Палица Дхритараштры с большой силой ударила в изваяние.

— Как ты намерен поступить? — с болью в голосе спросила Гандхари.

После непродолжительного молчания царь с новой силой возобновил «избиение» статуи, словно он пытался доказать самому себе, что он обладает властью. По крайней мере, в своей спальне. Гандахари подошла к нему, ничуть не боясь его палицы. Он, почувствовав ее приближение, замер. Она заставила мужа выпустить оружие из рук и сесть на кровать. Дхритараштра в отчаянии уткнулся в плечо супруги. Гандхари провела пальцами по его лицу. Муж показался в этот момент таким уязвимым, что ей захотелось разрыдаться.

«Женщины Гандхары никогда не плачут!» — тут же напомнила себе царица.

Она думала, поглаживая густые волосы мужа, как много унижения пришлось ему вынести.

«Его волосы совсем как у Суйодханы!»

Может голова царя уже подернулась сединой, может, была совсем белой, но пахла и ощущалась пальцами так же, как у сына. В мире незрячих цвет не имеет значения. Матери очень хотелось увидеть, как сейчас выглядит ее первый ребенок.

— Наш сын получит то, что принадлежит ему по праву! Он не слепой, как я, Гандхари! Никому больше я такого сказать не могу, но ты поймешь меня. Узнав о гибели Пандавов, я почувствовал несравненное облегчение! Я искренне надеюсь, что это был несчастный случай, а не заговор Суйодханы! Нет! Я не верю, будто он повинен в их смерти! Суйодхана никогда не был таким жестоким. Но ты? Ты думаешь, что это сделал он?

Отвечать Гандхари не стала. Она хотела верить мужу. Конечно, их сын никогда бы не сделал ничего такого подлого. Но что, если в этом замешан Шакуни? Бедная Кунти! Неужели она погибла? И ее сыновья? Какая ужасная смерть! Но что, если это очередная выходка, хитрость? Гандхари никогда не относилась с уважением к Кунти, можно сказать, презирала ее, но сейчас ей было трудно поверить в смерть вдовой царицы. Кунти жива! Но Видура уверенно говорил про ее смерть и смерть пятерых Пандавов от огня, охватившего дворец. Гандхари охватила волна стыда за свои мысли. Ее тревожила зарождающаяся в ней радость, грозящая вырасти и заполонить собой весь разум. Она покачала головой, словно отгоняя подобные мысли.

Беспокойство царило и в уме Дхритараштры. Он встал, оттолкнул руки жены и стал искать палицу. Комната еще раз наполнилась звуками ударов металла о металл. Гандхари села на кровать, мучительно переживая ненависть, исходившую от палицы царя. Холодный страх проникал в ее тело. Она могла завязать глаза и не видеть внешний мир, могла заткнуть уши, и не слушать слова мужа, исполненные отчаяния. Но как ей справиться с ужасом, пробирающимся по ее венам и жилам? Внезапное озарение принесло ей полную уверенность — сын не виновен, а Видура, вольно или невольно, находится в плену заблуждения. Она твердо знала — Кунти с сыновьями вернется и ввергнет их всех во что-то невообразимое. Гандхари хотела, чтобы Суйодхана был рядом с ней. Увидеть бы его лицо по-настоящему, не пальцами, а глазами! В мире, где живут Шакуни и Кришна, где идет безумная война, ее сын был совсем один. Ей необходимо удержать своего сына, защитить его от враждебного мира!

Как пожар стремительно распространяется по лесу, так и весть о смерти Пандавов разлетелась по всей Бхарате. Люди Дхаумьи раздували пламя слухов, на каждом углу обвиняя Суйодхану в смерти его двоюродных братьев. Люди на улицах города пылали праведным гневом, чем воспользовался Дурджая и организовал череду беспорядков. Повсюду крушили государственные здания, жгли и грабили. Наследника поносили самыми скверными словами. Первый советник лично поехал в Варанавату, чтобы докопаться до истины. Но едва он достиг несчастной деревни, как Бхишма призвал его вернуться в Хастинапур, бороться с бунтовщиками. О строительстве дома Видуре и вспоминать не приходилось. Публичная казнь нескольких зачинщиков беспорядков вернула утраченное здравомыслие в головы горожан. Первому советнику понадобилась неделя для наведения порядка в столице. Дурджая и его приспешники вернулись в свои потаенные норы до следующего подходящего случая.

Такой поворот событий весьма опечалил Суйодхану. Он привык находиться среди простого народа, посещать самые неожиданные уголки царства, которым ему предстояло править. Всегда и везде народ проявлял к нему любовь и расположение. Все изменилось, как только пошли слухи о смерти Пандавов. Всем было известно о совсем не братских чувствах между наследником и сыновьями умершего царя Панду. Но Суйодхана не мог смириться с тем, что люди поверили в его виновность, поверили в то, что он способен опуститься до коварного убийства. Однажды толпа окружила его на улице и забросала яйцами, явно не собираясь на этом останавливаться. Царевичу грозила расправа, но внезапно появившийся нищий встал со своей собакой между ним и толпой и сдерживал ее, пока не появились стражники и не увели наследника в безопасное место.

Узнав об этом происшествии, Бхишма запретил царевичу покидать дворец. С тех печальных событий прошёл почти год, но Суйодхане все еще было больно их вспоминать. Как забыть толпу, надрывающуюся в крике: «Дурьйодхана, ты убийца!». Прозвище «Дурьйодхана» даже сильнее ранило его, чем обвинение в убийстве.

Суйодхана скучал по своему приятелю Карне, находившемуся сейчас в Анге. Сушасана проводил время с новыми друзьями, и братья виделись все реже и реже. Сестра Сушала обручилась с царем Синдху Джаядратхой и пребывала в своем собственном наполненном счастьем мирке. Единственным, кто мог составить царевичу компанию в его затворничестве, был Ашваттхама. Одиночество обострило чувства наследника к Субхадре, но девушка не ответила ни на одно его письмо со дня состязания учеников Дроны. Суйодхану это сильно беспокоило. Он написал письмо Джаядратхе, ведь царство Синдху находилось гораздо ближе к Двараке, чем Хастинапур. Суйодхана также обратился за советом к своему наставнику, к Балараме, и с нетерпением ждал ответа вождя ядавов.

В покои царевича, умирающего от скуки, постучал стражник. Оказалось, посыльный принес Суйодханы письмо из Панчалы о проведении сваямвары Драупади. Прочитав без всякого интереса, царевич бросил письмо на пол. Мысли его были обращены к Субхадре. Что означает ее молчание? Надо посетить Двараку и увидеть ее! Возможно, он даже сделает ей предложение! Да, так и надо поступить. Она избегает наследника из-за его нерешительности в их отношениях. Возбуждённый собственными мыслями, Суйодхана немедленно бросился к столу и стал писать письмо Балараме, в котором просил позволения вступить в брак с Субхадрой. Отправив послание с преданным слугой, царевич почувствовал себя как никогда счастливым.

Не зная чем себя еще занять, Суйодхана перечитал письмо-приглашение на сваямвару. Претендент на руку дочери царя Друпады должен продемонстрировать великолепное владение луком. Высоко в воздухе, над водоемом, будет подвешена металлическая рыба. Глядя на отражение вращающейся рыбы в воде, лучнику необходимо поразить цель. Царевич улыбнулся. Каких только нелепых способов выдать дочь замуж не придумывают люди! Неужели, Драупади — всего лишь приз, который можно выиграть на состязании? Он вспомнил панчалийскую царевну. Она слишком хороша собой и умна, чтобы стать просто добычей хорошего стрелка. Была ли в ее жизни любовь? Карна! Мгновенно осенило Суйодхану и он хлопнул себя по лбу. Как он, называющий себя другом Карны, мог забыть ту ночь в Кампилье, те полные любви и тоски взгляды, которыми обменивались сын суты и дочь царя.

Стряхнув с себя сонливость, Суйодхана вскочил на ноги и послал за Ашваттхамой и Сушасаной. До их прихода, в растущем волнении, царевич мерил комнату быстрыми шагами. Он вручил пришедшим другу и брату письмо и стал ждать их реакции.

— Плохая новость для одного из наших друзей, — заметил сын Дроны.

— О чем ты говоришь, Ашваттхама? — возразил царевич. — Если Карна примет участие в этом состязании, назови мне имя того, кто сможет с ним сравниться? Единственный, кого знаю я, это ты сам!

— Я не хочу быть побитым Карной. Вопрос в том, получил ли Карна приглашение на сваямвару?

— Почему он не должен получить приглашение? Карна — царь Анги! Или ты хочешь сказать, что панчалы не позовут его из-за варны?

Ашваттхама молча смотрел на своего друга, постепенно закипающего от злости.

— Сушасана! Подготовь отряд воинов. Мы отправляемся на сваямвару Драупади и берем с собой Карну! Пошли к нему гонца, пусть присоединяется к нам по пути. Другого гонца отправь к Джаядратхе. Если кто посмеет оскорбить Карну, мы преподнесём такой урок, который они не скоро забудут.

К вечеру все было готово. Суйодхана и его друзья, в сопровождении крупного воинского отряда, отправились в Панчалу. Как и планировалось, по дороге они встретили Карну и с облегчением обнаружили, что опасения Ашваттхамы не подтвердились. Приглашение Карна получил. Путешествие прошло весело. Друзья скакали на лошадях, угощались вином, посещали отдаленные деревни и храмы, общались с разными людьми. Помимо этого они охотились, а вечером у костра пели песни и танцевали под звездным небом. Карну постоянно поддразнивали, некоторые особо непристойные шутки Ашваттхамы или Сушасаны приводили к дружеским потасовкам.

Каждом утром они находили время для воинских упражнений. Ашваттхама старался превзойти Карну и грозился, что украдет невесту из под носа царя Анги. Джаядратха несколько раз порывался поговорить с Суйодханой о Субхадре, но затем передумал. Они так хорошо проводили время, что он не хотел портить настроение царевичу.

Кампилья встречала гостей праздничным убранством. Здания на центральных улицах еще пахли свежей краской, отовсюду свисали пестрые цветочные гирлянды, грязь и мусор полностью отсутствовали. Жители города носили нарядные одежды. Явившихся на сваямвару женихов и их сопровождающих развлекали многочисленные факиры, артисты, певцы и заклинатели змей. В лавках торговцев можно было найти товары со всей Бхараты и из далеких заморских стран.

Приехавшие в Кампилью цари и их сыновья состязались между собой в убранстве колесниц и хвастались размерами своих слонов. Брахманы воспевали хвалу правителям, рассчитывая на их щедрость.

Праздник обещал быть грандиозным.

У самого дворца Суйодхану обогнала длинная процессия. В беседке на спине огромного слона восседал величественный человек в годах. Он, встретившись взглядом с царевичем, улыбнулся ему. Суйодхана и его друзья почтительно поклонились. Позади слона на прекрасном белом коне ехал крупный темнокожий мужчина средних лет. Он с гордостью держал голову и смотрел прямо перед собой. Едва заметный кивок в сторону наследника престола Хастинапура и человек этот вновь превратился в каменное изваяние.

— Кто это был? — спросил Карна у Суйодханы.

— Джарасандха из Магадхи. Он выдающийся человек, один из лучших правителей. Бхишма очень уважительно о нем отзывается. Он часто говорит, что с Баларамой на западе и с Джарасандхой на востоке Парашурама со всеми южными царями бессилен навязать нам свою волю. Темнокожий человек, следующий за ним, это Хираньядханус, командующий армией Магадхи. Он нишадец, но вместе с тем — один из лучших полководцев Бхараты. Джарасандха бросил вызов всем правилам и традициям, возвысив так низкорожденного человека. Когда его за это упрекнул Парашурама, Джарасандха заявил, что для него важней заслуги людей, чем слова давно устаревших писаний. Само собой, Парашурама пришел в ярость и приказал царю Калинги напасть на Магадху. Полководец-нишадец разбил наголову армию южан, оправдав доверие и взгляды Джарасандхи.

Карна с интересом, новым взглядом, посмотрел на процессию царя Магадхи. Все-таки не он один пошел против варновых ограничений. Кто-то сделал шаг с еще более низкой ступени. И Суйодхана оказался не первым человеком царского звания, бросившим вызов древним традициям. Но упоминания о Парашураме весьма болезненно отозвалось в сердце суты.

— А вы знаете, у полководца-нишадца есть сын, которого он оставил у своего брата, когда отправился в погоне за своими мечтами? — спросил друзей Джаядратха.

— Я что-то слышал об этом! — воскликнул Ашваттхама. — Ходят слухи, что это тот самый юноша, которого мой отец заставил отрезать себе большой палец ради Арджуны. Экалавья…, да, именно так его звали. Меня до сих пор возмущает тот несправедливый поступок отца!

Слова Ашваттхамы смутили друзей.

Наконец, они добрались до огромного зала, где и должна состояться церемония сваямвары. Суйодхана издалека заметил Балараму, разговаривающего с Джарасандхой. Царевич приблизился к своему наставнику и коснулся его стоп, все его друзья также почтили поклонами вождя ядавов. Баларама представил их царю Магадхи и его темнокожему полководцу. Ответив на приветствия, Джарасандха прошел к приготовленному для него месту в зале.

— Я получил твое письмо, Суйодхана и я рад за вас обоих! Объявим помолвку после сезона дождей. Я опасался, что ты так и не решишься сделать предложение моей сестре и оставишь ее с разбитым сердцем. Вскоре я посещу Хастинапур и попрошу разрешения на брак у царя Дхритараштры и у Великого регента, — сказал Баларама пришедшему в восторг Суйодхане.

Ни тот, ни другой не заметили волнения и беспокойных движений Джаядратхи.

— А! Царь Анги! — воскликнул Баларама. — Я горжусь тобой, Карна! Ты доказал — таланту не ведомы преграды.

Вождь ядавов обнял Карну.

Карна проглотил комок в горле и улыбнулся человеку, вдохновившему его на преодоление невероятных трудностей. Он оглянулся и увидел сидящую на возвышении Драупади, ослепительно красивую в праздничных одеяниях и драгоценных украшениях. Глаза их встретились. Сердце в груди суты подпрыгнуло. Когда же девушка улыбнулась ему, Карне показалось, что он сейчас умрет. Он с трудом отвел взгляд и попытался понять то, что ему говорил Баларама.

— Мне кажется пережитком этот старинный способ устроить брак, он оскорбляет достоинство женщины! Я явился сюда убедиться, что никто из ядавов не учувствует в сваямваре. Либо мужчина и женщина влюбляются и женятся, либо старейшины устраивают им подходящий брак!

Внимавшие словам Баларамы Карна и его спутники не видели, как к Драупади подошел Кришна. С ним были Шикханди, царевич Дхриштадьюмна и главный брахман Панчалы. Если бы кто посмотрел в ту сторону, то увидел бы, как Кришна высказывает царевне упреки, а на лице Драупади царит смятение. Кришна что-то говорил ей и указывал на Карну. Брат также нашептывал Драупади на ухо. Девушка отвернулась, пытаясь сдержать слезы. Кришна указал ей на группу брахманов. Драупади подняла голову и увидела, что среди брахманов выделяются ростом и статью пятеро человек. На вид — воины и воины. Один из них пристально смотрел на Драупади, но встретившись с ней взглядами, отвел глаза, словно устыдившись. Царевна не успела ничего сказать Кришне, раздался звук гонга, возвещавший о прибытии ее отца. Все собрание поднялось, когда в зал вошел царь Панчалы Друпада со своей супругой. Все прекратили разговоры, ожидая слов правителя.

— Правители Бхараты! Панчала приветствует вас на своей земле! Когда в семье рождается дочь, родители с трепетом ждут этот знаменательный и благоприятный день. Сегодня моя дочь выберет себе спутник жизни! Все женихи, собравшиеся здесь, являются прекрасными воинами, но нет предела отцовской жадности, когда дело касается счастья дочери! Пусть самый лучший из вас завоюет ее руку, поразив всех присутствующих своим мастерством! Мой советники огласит условия состязания, — царь, со счастливой улыбкой, сел на свое кресло.

Гости также вернулись на свои места и возобновили оживленные разговоры. Вышедший на середину зала советник попросил тишины. Он обратил внимание собравшихся на металлическую рыбу, подвешенную под потолком и быстро вращающуюся. Прямо под рыбой стоял огромная медная чаша, наполненная до краев водой. Вода отражала рыбу. Жениху требовалось поднять лук, лежащий сверху чаши, натянуть его и, глядя только на отражение в воде, попасть стрелой в глаз рыбе. Все это необходимо было выполнить быстро, без промедления.

Задача показалась гостям довольно простой. На других сваямварах женихам приходилось труднее. Кто-то стал громко рассказывать о единоборстве с тигром, победив которого, он обрел супругу. Как с таким подвигом может сравниться выстрел из лука! Карна обвел взором окружавших его людей и улыбнулся. Он верно оценил сложность испытания. При взгляде на Драупади, сердце его учащенно заколотилось. Но почему царевна больше не смотрит на него? Карна отчаянно пытался встретиться с ней взглядом, но Драупади сидела, опустив глаза к полу.

Под сердитый ропот женихов-соперников поднялся Баларама.

— О царь! Прости меня, если слова мои сочтешь дерзкими! Но я уверен, дочь твоя заслуживает лучшего. Она не породистая лошадь, выставленная на торги на ярмарке! Не пришло ли время покончить с изжившим себя обычаем? В древние времена не устраивали на сваямваре воинских турниров, Девушка выбирала своего суженого из числа женихов, просто надев ему на шею гирлянду. Значение имел только выбор женщины! Состязания же в силе и ловкости оскорбляют женщин, так как превращают их в приз, или того хуже, в товар! Пусть царевна Драупади изберет себе мужа без этой непристойной борьбы за ее руку!

— Дорогой Баларама! При всем моем к тебе глубоком уважении, решается судьба моей дочери. Что дурного в том, что я желаю видеть мужем дочери великого воина? Она молода, и может сделать неверный выбор, лишь увидев чье-то красивое лицо. Так часто поступают юные девицы. Драупади достойна всего самого лучшего в мире! Поэтому я хочу, чтобы супругом ее был величайший воин!

Друпада произнес свою речь достаточно вежливо, но от Баларамы не укрылись нотки презрения, прозвучавшие в голосе царя Панчалы.

— Мне, о царь, не безразлична судьба Драупади, как если бы она была моей дочерью. Поэтому говорю — лучший воин не всегда лучший муж! Если у невесты нет свободного выбора, почему обычай называется сваямварой? Но я не буду попусту тратить время почтенного собрания. Мои взгляды на жизнь отличаются от традиционных. Но как вождь ядавов я могу говорить за своих людей. Я против этого обычая и запрещаю всякому ядаву принимать в нем участие!

Баларама сел. Его лицо было словно высеченным из камня. Из рядов молодых ядавов донеслись стоны. Их вождь становился с каждый днем все больше и больше раздражительным.

До Карны не донеслось и половины слов его наставника. Суйодхана пытался ему что-то сказать, но и этого сута не расслышал. У него пересохли губы. Мысленно Карна возносил молитвы. Ему хотелось, чтобы Драупади взглянула на него. Прозвучал гонг, состязание вот-вот должно начаться. Карна отвел взгляд от царевны и увидел смотрящего на него Кришну. Он улыбнулся ядаву и получил улыбку в ответ.

«Возможно, он больше не испытывает ко мне неприязни», — подумал Карна, испытывая облегчение от дружелюбия, проявленного его давним недругом.

Состязание началось и за короткое время несколько царевичей убедились, что задача не так проста, как им показалось. Лук оказался очень тяжёлым, и даже если жених его поднимал, то вызывал этим сильную рябь в чаше. Увидеть цель становилось невозможным. Один за другим претенденты на руку царевны терпели неудачу. Все чаще раздавались возмущенные голоса, твердящие, что лук слишком тяжел, а время на попытку дается слишком мало. Количество мрачных лиц постоянно увеличивалось. Некоторым женихам удалось поднять и натянут лук, но точно прицелиться они не смогли. Стрела правителя Магадхи, попала в рыбу, но не в ее глаз. Но по улыбке Джарасандхи было понятно, что он и не хотел побеждать. Проходя мимо Баларамы, он подмигнул ядаву.

— Ты же годишься невесте в отцы, о царь, — усмехнулся Баларама, когда Джарасандха уселся возле него.

— Я здесь исполняю долг перед царством, а не ищу себе невест, — ответил царь Магадхи.

Настала очередь Карны. Ашваттхама пожелал другу удачи, но тот, кажется, не услышал, лишь почувствовал руку Суйодханы на плече. Карна шел к луку, как во сне.

«Только один ее взгляд, о боги! Один взгляд!» — молился он.

Но Драупади сидела неподвижно, как статуя, склонив голову. Прозвучал гонг, и воин внутри Карны победил влюбленного юношу. Он не спеша обошел лук, оценивая его тяжесть. Затем посмотрел на вращающуюся рыбу. Лук Карна поднял одним движением, не взволновав воду в чаше. В зале воцарилась тревожная тишина, все ожидали, когда царь Анги натянет тетиву.

Карна вложил стрелу и поднял лук над головой, глаза его неотрывно наблюдали за отражением рыбы в воде.

— Я не выйду замуж за суту.

Шепот Драупади прозвучал в погруженном в тишину зале как раскат грома.

Никто не проронил ни слова, а Карна, сосредоточившись на цели, вообще ничего не услышал. Он выпустил стрелу, и она с громким лязгом ударила рыбу в глаз. Рев зрителей наполнил зал. Карна торжествующе посмотрел на Драупади. Но она так и не подняла головы. К Карне подошел Дхриштадьюмна и попросил его вернуться на свое место. Карна выглядел озадаченным? Разве, в конце концов, он не попал в цель?

Главный брахман Панчалы сердито крикнул:

— Ты что, оглох, сута? Царевна ясно сказала — она не выйдет замуж за тебя, низкорожденого! Возвращайся к своим лошадям и повозкам!

Карна смотрел на склонившую голову Драупади, ярость и стыд полыхали в его глазах.

«За что и по какому праву меня здесь оскорбляют? Я прибыл по приглашению и честно победил!»

Он уже собирался прокричать эти слова, когда Драупади подняла голову и посмотрела на него. В темных глазах Карна увидел печаль, более глубокую, чем у него. Рядом с девушкой стоял Кришна, неизменная улыбка играла на его лице. Карна понял, что проиграл.

В центр зала выбежали Суйодхана и Ашваттхама, сверкая обнаженными мечами. Их примеру последовали Джаядратха и Сушасана. Им навстречу ринулись Дхриштадьюмна и Шикханди. Многие из присутствующих царей и царевичей вскочили со своих мест и стали присоединяться к той или иной стороне. Ситуация быстро перерасла в кровавую схватку, старейшины призывали возбужденных молодых людей к благоразумию. Наконец, Баларама, Джарасандха и его полководец Хираньядханус отважно протиснулись в середину драки и разняли сражающихся бойцов. Воины разошлись в разные стороны, оставив на полу несколько раненых человек, а также несколько мертвых. Никто не обратил внимания, как глубоко удрученный Карна покинул зал.

Мир рушился вокруг несчастного сына суты. Карна вскочил в свою колесницу, хлестнул лошадей и помчался по улицам Кампильи, заставляя людей шарахаться в стороны. Лицо юноши было мрачным, сердце пылало от гнева и ненависти.

«Ничего, кроме происхождения, не имеет значения в этом мире!» — с горечью думал он. — «Какими грехами я заслужил такой позор?»

Выехав из столицы Панчалы, Карна направил колесницу в Хастинапур, изливая свой гнев на ни в чем не повинных лошадей.

Как бы быстро не мчалась колесница, Карна успел разглядеть бредущего по дороге нищего, сопровождаемого собакой. Выругавшись, он натянул поводья, остановив лошадей в опасной близости от путника. Но при одном взгляде на лицо бродяги все проклятья исчезли с губ суты. Это был тот самый человек, спасший ему жизнь!

— Господин! Ты помнишь меня? Я ел пищу в твоем доме, когда был маленьким. Джара…, мое имя Джара. Ты вспомнил? Видишь, как Кришна благословил тебя! Теперь ты царь! А добрый царевич Суйодхана твой друг! Я видел, как ты ехал с ним в его колеснице. Ты помнишь, господин?

Посмотрев на счастливое лицо Джары, на его виляющую хвостом собаку, Карна почувствовал, как весь его гнев улетучился. Нищий ни словом не упомянул, как спас сыну суты жизнь. Не вспомнил он и о побоях, которые получил, пока ученик Парашурамы, великий Дхармавира прятался, подобно трусу, в кроне дерева. Нет! Он с благодарностью вспомнил чашку риса, много лет назад поданную ему матерью Карны.

— Ты грустишь, господин? Отчего же? Ты стал царем и, тем не менее, тебе грустно?

— Джара, отведи меня туда, где я мог бы найти твоего бога. Я утратил смысл жизни, — Карна протянул нищему руку.

— Тогда следуй за мной, — просто ответил ему Джара и быстро пошагал по дороге.

Он отказался от предложения Карны сесть к нему в колесницу, так и бежал, таща собаку за собой. Вскоре они оказались в селении, где проживали больные и прокаженные. Карна увидел, как Джара раздает людям, еще более несчастным, чем он сам, то немногое, что смог собрать за день. Чувство вины захлестнуло молодого воина.

«Я простой сута, но друг сделал меня царем. Я обучался у лучшего из гуру. У меня есть все, но мне нестерпимо больно, потому, что меня отвергла женщина, отвергла из-за моего происхождения!»

В порыве раскаяния, Карна принялся раздавать драгоценности и деньги, которые были при нем. Он даже содрал с колесницы позолоченные украшения. Джара сидел на земле и пел о любви к Кришне. Наступили сумерки, но людей, желавших получить милостыню у суты, не становилось меньше.

Наконец, Карну нашли его друзья. Ашваттхама вцепился в него и стал призывать вернуться и сразиться за Драупади. Но Карна даже не пошевелился. Суйодхана понял состояние друга. Царевич жестом приказал Ашваттхаме замолчать и отойти. Сам же он тихо приблизился к сыну суты.

К тому времени у царя Анги остались только панцирь, серьги и одежда. Суйодхана молча начал снимать с себя кольца, браслеты и ожерелья. Все ценные вещи он передал Карне, который, в свою очередь, раздал их нищим. Джара затянул песню, посвященную истории любви Кришны и Радхи. Слова Драупади «Я не выйду замуж за суту!», как многократное горное эхо, звучали в сердце Карны.

После того, как слуги унесли тела убитых и помогли раненым покинуть зал, поднялся Баларама и обратился к Друпаде:

— О царь, произошедшее у нас на глазах достойно глубочайшего сожаления! В твоем дворце без причины оскорбили царя Анги, доблестного молодого человека! Если причина отказа — происхождение Карны, зачем ты посылал ему приглашение на сваямвару?

Кришна попытался успокоить Балараму:

— Брат! Царь Друпада не произнес ни слова, осуждающего царя Анги или его варну. Царевна сама выразила нежелание выходить замуж за человека его происхождения. Ты же сам только что говорил про свободу выбора у невесты! Почему тогда ты отказываешь в этой свободе царевне Драупади?

Баларама посмотрел на Кришну, в глазах его плескалась ярость. Брат связал Балараму по рукам и ногам его же собственными словами.

Плеча вождя ядавов коснулась рука Джарасандхи. Правитель Магадхи шепнул ему:

— Оставь это, Баларама.

Ядав печально покачал головой. Джарасандха сильнее сжал его плечо и заставил сесть. Кришна улыбнулся Дхриштадьюмне.

Тем временем, выяснилось, что все желавшие принять участие в состязании, сделали это. Никто не добился успеха. Такой результат сваямвары сильно взволновал царя Панчалы. По совету Кришны Драупади отвергла единственного лучника, способного честно выполнить все условия состязания. Но он не вышел варной. Кшатрии же потерпели поражение. Друпада в отчаянии посмотрел на Кришну. Тот, с улыбкой, подал царю знак успокоиться. Когда всем стало ясно, что больше никто не желает испытать свои силы, в центр зала вышел высокий сильный брахман и поклонился царю. Все посмотрели на него достаточно равнодушно, лишь в рядах брахманов раздались одобрительные возгласы. Печальный царь кивнул, разрешая брахману попытать счастья. Молодой брахман, как бы в поисках поддержки, посмотрел на Кришну, который приложил руку к сердцу и кивнул головой.

Брахман подошел к луку, осмотрел его и плавным движением, как не так давно сделал сута, поднял оружие. Разговоры в рядах гостей враз притихли. Несколько человек вскочили на ноги, чтобы лучше видеть. Напряжение и нетерпение воцарилось в зале. Что если этот юноша добьется успеха там, где потерпели неудачу известные всей Бхарате правители? Барабанщик размеренными ударами отсчитывал время, отпущенное лучнику на попытку поразить цель. Зрители замерли. За миг до последнего удара барабана стрела устремилась к вращающейся рыбе и попала точно в глаз цели. От удивления никто даже не произнес ни слова. Брахман совершил невозможное!

Первым к победителю бросился Кришна и крепко его обнял. Он повернулся к царю и провозгласил:

— Это Арджуна, сын царя Панду! Он — единственный, кто достоин быть супругом царевны Драупади!

Слова Кришны ошеломили все собрание. Считалось, что Пандавы погибли при пожаре дворца в Варанавате. К Арджуне, один за другим, подходили братья, обнимали сначала его, затем Кришну. Когда Пандавы собрались все вместе, Кришна обратился к пораженной публике:

— Как вы прекрасно видите, Пандавы не сгинули в огне, к разочарованию злокозненного Дурьйодханы и его сообщников! Да! Они остались живыми и невредимыми. Ведь это не простые смертные люди, а потомки небожителей! Вот перед вами Юдхиштхира, воплощение дхармы и сын бога смерти! Бхима — сын Вайю, Повелителя ветра! Арджуна! Его небесный отец — сам Индра, Царь богов! Накула и Сахадева — сыновья божественных братьев Ашвинов!

Кришна замолчал, наблюдая, какое впечатление произвели его слова. Он старался не встретиться глазами с братом. Кришна знал, несмотря на их разногласия во взглядах на многие вещи, брат любит его. Вождь ядавов был мягкосердечным, временами наивным. Кришна поговорит с ним позже и успокоит его. Сейчас его больше волновали насмешливая улыбка Джарасандхи и пронзительный взор Хираньядхануса. Остальные легко внимали его словам, убедительным и красноречивым.

Кришна продолжил:

— Не доверяйте слухам и вымыслам, распускаемым бесчестными людьми, такими, как братья Кауравы, о том, что Пандавы незаконнорожденные дети царя Панду и не имеют прав на престол Хастинапура. Они обвиняют Панду в мужском бессилии. Не существует лжи, большей, чем эта! Случилось так, что Панду в юношеском возрасте, когда чувства преобладают над разумом, оскорбил святого отшельника. Аскет проклял его, сказав, что Панду умрет в момент близости. Вот это — правда, известная всем здравомыслящим людям. По нашим святым писаниям и по законам, жена, с позволения мужа, может зачать детей от брахмана или от бога! Про жен таких не говорят, что они были неверны супругам. Писания признают их целомудренными. В тех же книгах сказано — рожденные таким образом дети являются детьми мужа, а не бога или брахмана. Дурьйодхана пытается уверить всех в незаконнорожденности Пандавов. Жажда власти сделала его слепым и глухим по отношению к истине. К истине, гласящей — законным наследником престола является Юдхиштхира! Но Дурьйодхана в своем высокомерии отвергает саму дхарму!

— Мои братья и сестры! Дхарма увядает от деяний злонамеренных людей. Чего только стоит провозглашение Карны царем Анги! Такого нельзя допускать, такое должно искореняться в зародыше! Разрушение наших традиций приведет к разрушению нашего мира! Сыну возницы несказанно повезло, и стрела его попала в цель. Признаюсь, на миг я испугался. Но слава богам, благоразумие возобладало, и царевна Драупади поставила выскочку на место! Я приветствую ее смелость, ее силу, не позволившую здравому смыслу уступить мимолетным сердечным порывам! Да, Карна способен произвести впечатление! Он хорош собой и, действительно, неплохо владеет оружием. Но знайте, воинские навыки он приобрел путем обмана великого гуру Парашурамы. Гуру полюбил низкорожденного самозванца, как собственного сына и считал его брахманом. Узнав же правду, Парашурама упал без чувств, и до сих пор не может придти в себя. Могущественные цари южных земель ведут поиски суты, обманувшего их владыку.

Кришна улыбнулся, довольный, что смог уничтожить у людей зарождающуюся симпатию к Карне. Прежде чем Джарасандха или Баларама успели что-то сказать в противовес его словам, Кришна быстро приблизился к Драупади, которая сидела с опущенными глазами, растеряв всю присущую ей жизнерадостность и веселость.

— Мы все гордимся тобой, царевна! Лучший из людей смог завоевать твою руку! Да пребудет с тобой навеки счастье! Да родятся у тебя прославленные сыновья!

Джарасандха с усмешкой посмотрел на улыбающегося Кришну и шепнул Балараме:

— Я покидаю Кампилью. Терпеть это шутовское представление больше невозможно.

Попрощавшись с вождем ядавов, правитель Магадхи, сопровождаемый полководцем-нишадцем, вышел из зала. Баларама, подумав мгновение, встал и также ушел. Он догнал Джарасандху, когда тот садился на слона. Пожилой царь сказал ядаву:

— Мне искренне жаль твоего брата, Баларама. Кришна очень умный человек, но, боюсь, он ввергнет Бхарату в ад!

До их слуха долетело пение брахманов. Драупади, в соответствии со всеми брачными обрядами, выходила замуж за Арджуну.

— Он сторонник древних традиций. Ему кажется, люди сошли с пути дхармы. Кришна вбил себе в голову, что его призвание — спасти мир от инакомыслящих. Он говорит, что явился на землю восстановить истинную дхарму! — Балараме хотелось смягчить мнение Джарасандхи о своем брате.

— Ты хочешь мне внушить, что он не станет истово претворять свои идеи в жизнь. Я надеюсь на это. Но, опасаюсь, своими полными страсти словами он разделит людей на враждующие стороны. Если ему не хватит мудрости понять, что нет никакой истинной, высшей дхармы, то можешь быть уверен, Бхарату ждет ужасная война! Война без победителей. Останется горстка брахманов и будет править выжившими людьми, — с грустью произнес Джарасандха.

Он видел любовь Баларамы к своему брату, и не стал говорить более суровые слова по отношению к Кришне.

— Я постараюсь помочь ему понять. Будь острожен. Времена неспокойные, многие верят в то, что ты самый злобный царь на свете. Наги и им подобные бунтовщики будут только рады расправиться с тобой, — сказал Баларама, поглядывая на надменного Хираньядхануса.

— О Баларама! Мне скоро исполнится семьдесят лет, и нельзя сказать, что я их прожил трусом. Уверен, что не Такшака мечтает меня прикончить. Пока у меня есть верные люди, такие как, Хираньядханус, мне не страшны ни шайки нагов, ни сама преисподняя, ни бродящие по нашей бедной земле аватары, воплощения богов, желающие нас всех спасти. Прощай Баларама и знай, ты всегда желанный гость в моем доме! — правитель Магадхи дал знак погонщику, и слон направился вперед.

Полководец-нишадец поклонился Балараме. Вождь ядавов ответил ему почтительным поклоном.

«С таким воином, как этот нишадец, можно чувствовать себя спокойно», — подумал Баларама, наблюдая, как правитель Магадхи покидает столицу Панчалы.

А ведь было время, когда Баларама считал Джарасандху своим злейшим врагом! Тогда Кришна и Баларама убили в Матхуре своего дядю Камсу, а его зять Джарасандха вместе с полководцем-нишадцем осадили город, стремясь отомстить. Противостоять им было нелегко. Молодость и порывистость Баларамы подводили его. Джарасандха семнадцать раз врывался в Матхуру и грабил ее. Кришна искал возможность убить царя Магадхи. Получив приглашение в Паталипутру, столицу Магадхи, на переговоры, Кришна решил, что выпал долгожданный шанс. Убить царя в его же дворце! Младшему брату удалось уговорить старшего примкнуть к заговору. Однако, прибыв в Магадху, Баларама пересмотрел свои взгляды на жизнь. Он явился в Паталипутру, сгорая от ненависти, а покинул город исполненный уважения к царю Джарасандхе. Приказом не убивать царя Баларама привел Кришну в неописуемую ярость. В тот же день вождю пришла мысль увести народ ядавов на западное побережье Бхараты и построить там город мечты. Двараку.

С Джарасандхой с тех пор Баларама находился в дружественных отношениях.

Безумная для стороннего наблюдателя толпа пронесла паланкин с молодоженами до дома, где поселились Пандавы. По пути люди без устали танцевали и распевали веселые песни.

Баларама успел увидеть лицо Драупади. Очень печальное лицо.

«Дочка, ты даже не знаешь, чего лишилась, отвергнув из-за предрассудков Карну! Хоть бы у Арджуны получилось сделать тебя счастливой!» — молился ядав.

Он еще не ведал, как все обернется, когда свадебная процессия постучится в дом, и как слова Кунти навсегда изменят будущее Бхараты.