Бумеранг

Глава 57 Знойные поля

В деревню снова пришла весна. В полях и лугах зацвели рыжие одуванчики, алые маки, синие васильки, вьюнки и донники, радуя глаз. Тонкие ветки ив покрылись желтыми цветами в рощах. В садах радостно щебечут птицы, уже слышны говор ручей и арыков. Зебо теперь не торгует картошкой на базаре, как раньше. Она вышла замуж за дехканина Нигмана по просьбу своих родителей. Бабушка Зебо даже настаивала, чтобы она вышла замуж за Нигмана, считая его неплохим человеком, семьянином, который не пьет, не курит. Зебо согласилась на это только ради того, чтобы спасти бедную девочку, играя роль ее мамы, которая умерла. Она по настоящему полюбила Джамилу и привыкла к ней, как к своей дочери. Нигман тоже стал воспитывать Худоберды, как своего родного сына, который тоже быстро привык к отчиму и даже начал его назвать папой. Зебо с Нигманом работают в полях, под палящим солнцем, выравнивая грунт с помощью кетменя. Поскольку климат в Узбекистане жаркий, к полудню уже солнце начнет печь. В такие моменты супруги сидят, укрываясь в тени деревьев, где беспечно журчит арык. Джамила с Худоберды любят бегать за бабочками, кои безмолвно бродят над полевыми цветами, проворно махая своими хрупкими крыльями. Супруги сидели молча, под тени огромного карагача, глядя на знойные поля, плавящие в мареве.

— Слышишь, любимая, голос кукушки? — спросил Нигман.

— Да — ответила Зебо, задумчиво глядя вдаль.

— Как печально поет, бедная — сказал Нигман. Потом продолжал. — Говорят, что кукушка не поет, а плачет, думая о своем птенце, который вылупляется без нее, в чужом гнезде.

— Да. Ты прав. Бабушка моя рассказывала мне когда — то о том, что кукушки не строят гнезд. Эта птица, как женщина лёгкого поведения, которая родив, оставляет своего родного новорожденного ребенка у порога чужого дома. Некоторые даже продают своего родного ребенка за деньги, словно овца. Оставляют на вокзалах и на базарах, чтобы избавиться от них. Боже, какие бездушные люди! — вздохнула Зебо.

— Это еще ничего. Я знаю одну женщину лёгкого поведения, которая родив, бросила своего новорожденного малыша в колодец старого полевого туалета! Представляешь?! Это случилось осенью семьдесят восьмого года. Я тогда учился в педагогическом техникуме и нас отправили на хлопок в далекий колхоз имени Ленина, Комсомолабадского района. По вечерам мы устраивали дискотеки, иногда приезжала передвижка с киномеханиками, чтобы крутить художественные фильмы под открытым небом. В один из таких вечеров мне захотелось справить нужду. В те годы на краях полей строились деревянные туалеты из досок с глубоким колодцем. Зашел я короче, в сортир и сильно испугался, услышав плач ребенка. Я думал, джинн меня пугает. Такими ужасными мыслями я выбежал из туалета. Потом, немного придя в себя, я вновь заглянул в туалет. Ребенок все еще плакал. Я сжег бумагу и посмотрел в колодец. От увиденного я окосел. Там лежал живой ребенок и плакал. Я быстро позвал людей и мы начали думать о том, как спасти бедного ребенка. Я спустился по веревке в вонючий колодец туалета, как спелеолог в глубокую пещеру и поднял ребенка. У нас была тогда повариха по имени Дурдона. Она искупала ребенка, потом вскормила его коровьим молоком. После этих процедур она сказала:

— Уважаемые учителя и студенты, дайте мне его. У меня нет детей. Я сама его буду растить и воспитывать. Мы все согласились.

Таким образом она усиновила того заброшенного хоромиданбугана, то есть незаконнорожденного ребенка, дав ему имя Сахаргах. Он, то есть этот владизино сейчас достаточно богатый и знаменитый тип, который ворует народное добро и осваивает их различными способами. Живет в роскошном доме. Даже ездил в Мекку, совершая хадж на всякое случае, чтобы отмаливать свои грехи. Он таким бедным людям, как мы с тобой, смотрит свысока, краешками своих глаз, как на муравья — сказал Нигман. Потом умолк.

А кукушка снова запела где — то за полями, в далекой тополиной роще.