Душой наизнанку

Я о горе не ведал ни духом, ни сном,

И любить я умел в миллион киловатт…

Мой намоленный дом измалёван огнём —

Я ли в этом, скажи, виноват?

Отвернулась любовь, упрекая навзрыд,

Отвернулись друзья, бормоча наугад;

Нынче дом пепелится — но сердце горит!

Я ли в этом, скажи, виноват?

А на долгой, на подлой, патлатой войне

Душу в родину выдохнул срубленный брат…

Соль-отчаянье рученьки тянет ко мне —

Сударь-горе негорд и рогат!..

Я растлен и разбит, как разгромленный град…

Но всю муку бы выстрадал, каждый снаряд

Ел бы грудью — как манну… Когда б листопад

Взвыл надгробными трубами выжженных хат:

«Виноват. Виноват… Виноват!»

Только немо ты, небо, в ответ на мольбы;

Сжаты зубы у каждой сожжённой избы…

Рвал я волосы с корнем, как рвёт древеса

Из рыдающей почвы фашист-ураган;

Комья пепла на голову снегом бросал,

Пепел соли — в овраги ран!..

Словно бес, небесину хулою кромсал,

Исплясались по сини-то розги угроз…

«Боже! Отче! За что Ты меня покарал?» —

Горло драл, словно гром, вопрос.

Ты безмолвствовал, Господи… Молча глядел

На бессилья слепого последний предел.

И тогда, сатанея в бесплотной мольбе,

Я греховным сменил гореборческий вой.

Боже, Отче!.. Душа усомнилась в Тебе,

Словно был я забыт Тобой!

Я уже не грозил — но в грязи низлежал,

Не хулил лиходеем — но в хиль холодел…

Мне безверье — межрёберно вбитый кинжал —

По щекам раскрошило мел…

И бледнел я, как пепел, как время войны;

Пепелиться устав, оплывал пустотой;

Становилася кожа — корой белизны,

Полубездновой берестой.

Я уже не ругал странноглазую высь,

Но шипел, багровелые губы губя…

Умоляюще ветры стонали: «Молись!..»

Я шептал: «Нет Тебя! Нет Тебя…»

Нет Тебя — так я думал, ломаясь навзрыд.

Ты же — был, Ты же — выл всею плотью равнин…

Ты нищал, в исстрадавшую Родину врыт,

Серебрился — да инеем детских седин…

Небо клеткой грудною трещало от мин,

Билось в нём оглушённое солнце-птенец;

Я заглядывал в очи лазурных равнин:

В них я видел Тебя, Отец!..

На плечо положил ты мне отчую длань;

Я из грязи воспрянул, из навзнича — в бой;

За страну — за сожжённые избы — с лихвой,

По счетам — по щитам, что вражили гурьбой,

Отдавал супостатушке дань!..

Ты бессловствовал, Отче. Сжимал горячо

Бурей битвы моё плечо.

Ты взирал на меня многоглазьем полей,

Резал разум осколками страхов разбитых,

Ты ковал мою волю в небесных скитах,

Становилась она поминутно сильней!..

Силу в горло вдували Урал и Тибет;

Волга, Нил да Евфрат по крови прорастали…

Ох, не смертна погибель под пение стали!

Ох, не больно стоять за небесные дали!

Ох, не страшно идти к Тебе!..