Душой наизнанку

Земляника зари раскраснелась по зелени крон;

Мы сидим визави, ты глаза мои пьёшь, как ром.

Мы умрём — но однажды; пока что — лишь лето живей.

…Если дерево пляшет — оно не щадит ветвей.

Солнце — плачущий Бог; всякий луч — облакам рубец.

В нас вселилась Любовь — злополучный,

                  нахальный бес —

Точно ревностный вирус, который если засел —

То, конечно, не вырвется. Разве только совсем.

…По зелёным кудрям — позолотой ползёт седина.

День целован, румян; ром задорно дерзнёшь — до дна?

Лейся, землю ласкай, листопад: серь — нелепый тон.

Мы проснёмся? — пускай!

Это будет потом, потом.

А пока — Апокалипсис, дальше — бордовый бред:

Слава богу, покаялись — там ещё, в долгом «пред».

Мы молчим тет-а-тет по своим берегам стола;

Если вечности нет — значит, попросту отцвела.

…Осень сонно вздыхает, рушась наземь спиной.

«You're my soul, you're my heart…» —

          лучше «нас» только «ты со мной».

Кудри ало-багровы — в ногах обнажённых дубов:

Осень пала; над гробом рыдает солнечный Бог.

Звёзды ясные слёзно по савану снега цветут.

Мы уже несерьёзные, но всё равно ещё тут.

Что, умрём, говоришь? Я не верю, и ты не верь:

Если дерево дышит — оно не щадит ветвей.