Эрлик в тумане

4

Адмирал Имедей Ганзориг сидел в плетёном кресле на веранде своего дома и смотрел, как горы Сишань окрашиваются в бледно-розовый рассветный цвет. Чёрные облака, которые заволокли вчера всё небо, исчезли, сменившись редкими перистыми полосами фиолетового. Хребты скрылись за утренней дымкой, рассеивавшей мягкий свет. Сегодня Ганзориг не ложился. Он хотел встретить солнце, рано утром сев в это кресло слушать зимнюю тишину и наблюдать, как из тьмы проступают горы.

У Ганзорига был целый год, чтобы вдоволь насладиться горами, восходами и тишиной, но это время подходил к концу, а он не знал, какое будущее выбрать. Прекрасная природа делала его скорбь по умершей жене менее жестокой, превращая в грусть, но не могла смягчить понимание собственной ошибки, неверного решения, которое привело к финалу непредсказуемому и трагичному. Сейчас перед Ганзоригом стоял вопрос: уйти ли в отставку и посвятить себя этому дому, горам и скорби, или продолжить службу в Легионе, где его ждали — ждали в Штабе, в Академии, но вряд ли вернули бы в действующий флот.

Тишину раннего утра нарушил звук подъехавшего автомобиля. Ганзориг оторвался от созерцания склонов и посмотрел на дорогу. Приземистая тёмно-серая машина остановилась на гравийной дорожке недалеко от лестницы, и из неё вышел мужчина, при взгляде на которого адмирал понял, что ответить на свой вопрос ему придётся уже сегодня.

Человек, который к нему приехал, когда-то был американцем, но Ганзоригу тем не менее нравился. Его родители проявили оригинальность, назвав сына Вараввой, однако тот не вырос ни разбойником, ни революционером. Напротив, в свои сорок пять их сын был главой 138-го отдела Легиона. Отдела, занимавшегося Соседями.

— Мистер Фостер, — сказал Ганзориг, когда мужчина поднялся по лестнице на веранду. — Рад вас видеть.

— Не радуйтесь, адмирал, — ответил мистер Фостер. — Я пришёл нарушить ваш покой.

— Жаль, что вы не приходите просто так, — сказал Ганзориг. Этим прекрасным утром он действительно так считал.

— Работа не позволяет, — ответил Фостер, усевшись на стул лицом к адмиралу. — А сейчас особенно. Мы надеемся на вашу помощь. Мы знаем, что ваш отпуск кончается только в мае, но дело не терпит отлагательств. К сожалению, пока вы в отпуске, я не имею права посвящать вас в детали.

— Ну скажите мне хоть что-нибудь, чтобы я смог принять решение, — с иронией ответил Ганзориг. Фостер посмотрел на розоватую дымку, окутавшую горы Сишань.

— «Эрлик» исчез, — проговорил он.

Эта фраза не имела для Ганзорига смысла, как если бы Фостер сказал, что исчезла Луна.

— Вы лучше всех нас знакомы с Соседями, — продолжил Фостер. — Вы нам очень нужны, адмирал.

Ганзориг не мог отказаться не потому, что пять лет назад именно он принимал «Эрлика», шедевр современного судостроения, лучший корабль из всех, что ходили сейчас по морям и океанам планеты. И даже не потому, что ему нравился Варавва Фостер. Просто Ганзориг не верил, что «Эрлик» мог пропасть. Фостер ему не лгал, но, возможно, всё не так плохо? Соседи были странными существами — если их вообще можно было так называть, — но никогда не похищали целые корабли.

— Хорошо, — сказал Ганзориг. — Я готов вернуться.

— Мы благодарны вам, адмирал, — ответил Варавва Фостер. — Собирайтесь, нас ждут. Сейчас мы едем в Пекин.

Ганзориг собрал вещи, переоделся в форму, подумав на секунду, что ночью ему следовало бы спать, но не стал задерживаться на этой мысли. У выхода он обежал взглядом гостиную. Надо будет позвонить женщине, раз в неделю приходившей сюда убираться, чтобы она присмотрела за домом, пока не вернётся он или его сын Банхи, работавший в группе Чжан Хэна над космическим проектом Легиона. Потом Ганзориг взял чемодан и покатил за собой на веранду.

В молчании они доехали до Шицзиньшаня и остановились у трёхэтажного здания с большой пустой парковкой с одной стороны и заросшим пустырём с другой. В здании располагался 138 отдел.

Варавва Фостер ещё не существовал на этом свете, когда молодой Ганзориг, тогда не легионер, а вольный колдун-энтузиаст, зачарованный рассказами и легендами о Соседях, преследовал их по всему свету. Когда Фостер стал главой отдела, упорно, ступень за ступенью завоёвывая себе положение в Легионе, Ганзориг уже считался главным специалистом по Соседям. Фостер настоял на переезде отдела из Дахура в Пекин и теперь предпочитал работать с учёными, нежели решать проблему Соседей исключительно с военной точки зрения.

За пару лет он собрал команду специалистов и пытался даже заполучить кое-кого из коллег Чжан Хэна, в том числе и сына Ганзорига, но все, кто участвовал в космическом проекте, не имели права покидать группу, поэтому Фостер был вынужден ограничиваться консультациями. Ганзориг искренне надеялся, что у Чжан Хэна ничего не получится. Если колдуны начнут серьёзно осваивать космос, там их встретят Соседи. Зная Соседей, как никто другой, Ганзориг не мог не опасаться столкновений с ними в такой уязвимой для человека среде, как космическое пространство.

Покончив с формальностями возвращения из годового отпуска, положенного каждому легионеру раз в десять лет, Ганзориг подписал необходимые бумаги и вместе с Фостером прошёл в конференц-зал.

Они сели за стол друг против друга, и Фостер начал рассказывать:

— 28 ноября «Эрлик» внезапно пропал со всех экранов и частот. Ни техническими, ни магическими способами обнаружить его не удалось. Он находился посреди Индийского океана, в ста пятидесяти милях к югу от Кокосовых островов. В место, откуда был получен последний сигнал, отправили вертолёт с авианосца «Цзи То». Вертолёт не вернулся. Через шесть часов туда отправился «Цзи То». Он прибыл в квадрат ночью и встал в миле от последней координаты. Это спасло команде жизнь.

— Аномалия, — сказал Ганзориг.

— Да. За ночь они нашли её и вычислили контуры. Но это не обычная аномалия. «Эрлик» оказался в ней, хотя его оборудование позволяет засекать их на расстоянии до пяти миль. По нашей версии, аномалия возникла сразу и вокруг него, иначе бы он её обогнул.

— Соседи вертятся рядом?

— Это тоже странно, — сказал Варавва Фостер. — Их там нет. Вообще.

— Погодите, вы сказали — 28 ноября? — вдруг переспросил Ганзориг. — Два месяца? Это было два месяца назад?

— Да, — ответил Фостер. — Это было два месяца назад. И аномалия всё ещё там. А в ней — «Эрлик».

— Ни одна аномалия на моей памяти не продержалась дольше трёх суток.

— И ни одна не способна удержать в себе целый корабль. Если можно так выразиться, мы имеем дело с необычной аномалией. Она не только не исчезла, но ещё и увеличивается в размерах. Поначалу она представляла собой слегка сплющенный шар диаметром сто двадцать метров; треть шара находилась под водой. Сейчас её форма напоминает эллипсоид с горизонтальным диаметром порядка трёх километров и вертикальной осью около двух. На следующий день после обнаружения «Цзи То» послал туда беспилотник, но тот не вернулся. Кроме того, горизонт аномалии оказался циклической голограммой с периодом 24 часа. Информация из-за горизонта не поступает.

— То есть как не поступает? У нас что, посреди океана — чёрная дыра?

— Не дыра, конечно, но что-то в этом роде. Всё, что мы туда отправляли, не возвращалось.

— А магия? — спросил Ганзориг.

— Горизонт не образован заклинаниями, и повлиять на него известными способами мы не можем. Но кое-что мы выяснили. Кое-что оттуда всё-таки вернулось. Свет.

— Свет, — сказал Ганзориг. — Вы пустили туда свет?

— Мы пустили туда луч, когда диаметр аномалии был около двухсот метров. И знаете что? Он вышел оттуда через восемьдесят минут! Он должен был пересечь эти двести метров за доли секунды. Внутри этой аномалии пространство размером с орбиту Юпитера, а луч даже не рассеялся!

— Из того, что вы сказали, не похоже, будто Соседи имеют к этому отношение, — произнёс Ганзориг, впечатлённый словами Фостера. — Их аномалии просты, корабли в них попадают не так часто, и Соседи всегда находятся поблизости. Что за эти два месяца с ними происходило?

— Ничего. Эта аномалия их не привлекла. Находясь снаружи, мы ничего не сможем о ней узнать. На «Цзи То» нас ждёт группа, которая отправится внутрь. Вы должны рассказать им о Соседях. Хотя рядом их нет, они могут быть в самой аномалии.

— Если бы «Эрлик» мог оттуда выбраться, он бы давно это сделал, — возразил Ганзориг. — Послав туда ещё несколько человек, вы потеряете и их, как потеряли вертолёт.

— Вам надо поговорить с братьями Морган. Они у нас отвечают за научные исследования. Через час-полтора мы отправимся в Гонконг, а оттуда — на авианосец. Вы ведь не завтракали? Если хотите, спуститесь пока в кафе, а когда я освобожусь, то зайду за вами.

«Цзи То», тяжёлый авианосец с огромной палубой, глубоким ангаром, где стояли самолёты и вертолёты, и высокой надстройкой по правому борту был одним из немногих настоящих военных кораблей Легиона; остальные выглядели как небольшие яхты, научно-исследовательские суда, баржи и рыболовецкие траулеры. С такой маскировкой легионерам было проще работать. «Эрлик», исследовательский корабль, вслед за тремя другими сошёл со стапелей китайской верфи пять лет назад. Корабли этой серии должны были очищать океаны от мусора, химических и радиоактивных отходов (что они и делали), однако «Эрлик» мог столько всего ещё, что походил на воплощение мечты самых отъявленных фантастов, каких немало было не только среди людей, но и среди колдунов. Даже Ганзориг толком не знал, кто и чем там занимается.

В портальной его и Фостера встретил матрос и отвёл к капитану, который был Ганзоригу хорошо знаком. Правда, времени на дружеские беседы не оставалось — они лишь приветствовали друг друга, и капитан отдал несколько приказов о размещении гостей.

Кто-то забрал у Ганзорига чемодан, и Фостер сразу же повёл его к братьям Морган. Они спустились на вторую палубу, с минуту шли по коридорам, затем вновь спустились по лестнице и попали в узкий длинный проход, в конце которого была единственная дверь. Фостер остановился рядом и негромко сказал:

— Братья Морган на первый взгляд кажутся немного странными… И на второй, вероятно, тоже. Но они лучшие в своём деле, как вы — в своём.

— Думаете, Варавва, я немного странный? — спросил Ганзориг.

— Думаю, мы все, — ответил тот и открыл дверь.

Перед ними оказалось большое помещение без окон и верхнего света. В полупустом зале стояло несколько столов, на столах — мониторы, под столами — полупрозрачные, светящиеся синим компьютеры. По полу змеилось множество таких же светящихся шнуров. Поначалу Ганзориг не заметил людей; несколько человек молча сидели за большими экранами, их лица освещал серо-синий свет. Никто не обратил на Ганзорига внимания. Фостер провёл его через весь зал и остановился перед последним столом. Он был пуст, на нём не стояло ни одного монитора, не лежало ни клочка бумаги. Из-за стола на Ганзорига смотрели два пары внимательных, оценивающих глаз.

Братья Морган были сиамскими близнецами. Их тела срослись в области таза и образовывали букву Y. Они сидели в сложно устроенном кресле на колёсах, приспособленном к их необычному сложению. Братья старались подчеркнуть разницу между собой теми средствами, что были им доступны. Правый близнец сбрил все волосы и брови, украсил ушные раковины множеством колец и сделал на голове сложную татуировку, элементы которой заходили ему на лоб, щёки и опускались под воротник футболки. Руки тоже были покрыты картинами, которых Ганзориг не различил в царящем полумраке. Близнец слева, наоборот, выглядел более формально, отрастил длинные волосы и носил наглухо застёгнутую рубашку. Впрочем, оба они питали любовь к тёмным оттенкам.

Ганзориг рассматривал их без стеснения. Он повидал немало странных людей и ещё больше странных колдунов, уродливых от природы или от проклятий, часто модифицировавших себя до неузнаваемости, поэтому пара сиамских близнецов не могла его удивить. Но эти были необычны. При всём своём национализме и нелюбви к цивилизации Запада, по непонятным причинам считавшей себя единственной цивилизацией на планете, Ганзориг не мог не признать, что братья Морган произвели на него впечатление. Это были хорошо сложенные мужчины, красивые редкой ныне мужской красотой, без той вмешавшейся в фенотип женственности, что культивировалась и приобреталась последнюю сотню лет — пошлая, откровенная, приглашающая, тиражируемая где попало в обоих мирах.

— Меня зовут Франц, — сказал близнец слева, протягивая руку.

— Оперативный командующий Северного флота Легиона, адмирал Имедей Ганзориг, — официально ответил тот и пожал её.

— Джулиус, — представился правый. Ритуал знакомства повторился. Фостер подвинул себе и Ганзоригу стулья, и они сели напротив братьев.

— Что вы хотите узнать? — сказал Франц.

— Вы здесь давно? — спросил адмирал.

— Нас пригласили через несколько дней после происшествия.

— Вы ведёте съёмку?

— Конечно, ведём, — помедлив, ответил близнец.

— В каких режимах?

— Во всех. И Соседей мы не засекали, если вы об этом.

— Кто просматривал записи? — Ганзориг полуобернулся, оказавшись лицом к залу. На ближайшем к себе мониторе он увидел два столбца цифр, бегущих сверху вниз, и пустое чёрное окно в правом углу экрана.

— Вообще-то никто. Этим занимается компьютер, — сказал Джулиус. Ганзориг услышал в его голосе недовольство и подумал: «Возможно, кое-что они всё-таки проглядели».

— Ясно, — сказал он. — Надеюсь, записи сохранились. Мне нужно, чтобы все их просмотрели живые люди. Во всех режимах. Глазами. Соседи далеко не всегда — а я бы сказал, почти никогда, — не влияют на характеристики среды так, чтобы их можно было засечь компьютерами именно как Соседей. Они маскируются под природные явления, либо вообще доступны только живым глазам.

— Если бы там кто-то летал, компьютер бы его засёк, — возразил Джулиус. — Мы знаем, что Соседи влияют на магнитное поле, порождают сухие грозы…

— Здесь вы от них сухих гроз не дождётесь. И с движением всё не так просто. Я не раз видел Соседей вместе с командой корабля, но ни один прибор на них не реагировал. У нас остались только фотографии и не слишком качественные видеозаписи.

— Отсюда возникает резонный вопрос — не есть ли Соседи результат свойства нашей психики порождать коллективные галлюцинации? — сказал Джулиус не без сарказма.

— Распространённая теория, — слегка улыбнувшись, кивнул Ганзориг. — Расскажите её тем, кому эта галлюцинация спалила зрительные нервы или перепутала все связи в двигательной системе.

— Есть и другая теория, — вставил Фостер. — Что Соседи — действительно свойство нашей психики порождать подобные объекты во плоти.

— Будет очень интересно просмотреть записи, — сказал Ганзориг. — Компьютеры, я полагаю, галлюцинациями не страдают, и если Соседи здесь были, они их зафиксировали, но не распознали.

— Хорошо, — сказал Франц. — Правда, записей много, с разных точек, за два месяца… Это не быстро.

— Это быстро. На «Цзи То», если мне не изменяет память, больше шести сотен человек экипажа. Я прошу задействовать всех свободных матросов и лётчиков и распределить материал между ними. Мистер Фостер, где команда, которую я должен консультировать?

— Команда будет завтра, — ответил Фостер.

— Тогда к завтрашнему дню я должен иметь результаты наблюдений.

Ганзориг посмотрел на близнецов. Джулиус буравил адмирала недружелюбным взглядом, но больше не спорил. Франц просто кивнул.

— И ещё один вопрос. Если «Эрлик» не может выйти из аномалии, чем ему поможет эта группа?

— У нас есть несколько точек зрения на то, что случилось с «Эрликом», но не он — основная причина, по которой командование посылает туда людей, — ответил Франц.

Ганзориг воззрился на Фостера.

— Не он? То есть как — не он?

Фостер был непроницаем.

— Если они смогут помочь «Эрлику» и команде — замечательно. Если они их вернут — ещё лучше. Но это второстепенная задача. Снаружи мы не можем изучить это явление, а судя по всему, оно представляет опасность. Беспилотники теряют сигнал…

— А люди? — перебил Ганзориг. — Люди не потеряют сигнал? Они там выживут? Откуда вы знаете, что внутри за среда?

— Мы полагаем, что среда там в общих чертах не отличается от нашей, — сказал Франц. — Лично я не знаю, почему свет так долго добирался до выхода, но вряд ли там такое огромное пространство. Нам представляется, что причина в другом.

— Тогда почему «Эрлик» до сих пор внутри?

— Команда могла погибнуть. Или он застрял.

— Застрял? — удивился Ганзориг. — В чём там можно застрять?

Франц посмотрел на брата. Тот сказал:

— Мы вам завтра покажем, когда соберётся группа.

Ганзориг не стал настаивать. Братья хотели произвести впечатление не на одного адмирала, а с такой темой и парой тайн в рукаве сделать это было несложно.