Эрлик в тумане

12

— Нет, — произнёс капитан Ормонд. — Я такого разрешения не даю и не дам, кто бы меня не просил.

Просил Сверр в сопровождении Саар и Кана. Один из мониторов капитанской рубки показывал Вайдица.

— Капитан, вы же видите, ничего опасного с ними не произошло, — вновь сказал Вайдиц и продемонстрировал прозрачный пластиковый контейнер, на дне которого лежали две чёрные мыши, не двигаясь и едва шевеля усами.

— Тогда почему они до сих пор выглядят дохлыми? — спросил капитан, теряя терпение. — Почему они не двигаются? Почему их выворачивало наизнанку ещё час после того, как они оттуда вернулись?

— Нарушения в вестибулярном аппарате, — пояснил Вайдиц. — Это обратимо, серьёзных органических изменений нет. Судя по всему, пока они там были, их вестибулярный анализатор сильно запутался. Но мы ничего не узнаем, пока туда не слетает умеющий говорить.

— Пока они там были! Да они были там доли секунды! А с тех пор прошло два часа!

Кан прислонился к стене неподалёку от капитана, его помощника и одного из членов команды «Грифона», который следил за приборами.

— Я всё же предлагаю свою кандидатуру, — сказал он.

Разговор шёл по кругу уже двадцать минут. Капитан Ормонд запрещал ставить эксперимент на своём корабельном коте, которого Саар хотела испытать после мышей Вайдица. Уничтожение вертолёта развлекло Кана ненадолго — задача была слишком простой: адмирал и Сверр подняли вертолёт из моря, и Кан избавился от него, запустив процесс ускоренного саморазрушения. Сделать это в местных условиях было непросто — низкая влажность, малое количество кислорода, холод, — но когда «Грифон» подошёл к точке, где находились обломки, там почти ничего не осталось, а то, что продолжало разрушаться, уже не могло причинить кораблю вред.

— Да погодите вы со своей кандидатурой, — отмахнулся Сверр. — Вы ещё успеете там побывать.

— Мы все там побываем, — ответил Кан, — и кот в том числе. Просто я стараюсь сэкономить время.

— Давайте спросим самого Кеплера, — предложил Вайдиц.

— И переименуем в Эрвина, — тихо сказал Кан.

— Кеплер — кот. Если мы начнём ему объяснять, что от него требуется, он не поймёт таких сложных речевых конструкций, — возразил капитан.

— Он понимает больше, чем мы думаем. Узнал же он, что перед входом в аномалию мы двигались с недостаточной скоростью. У него интуиция без знаний, а это куда лучше нашего варианта. Кроме того, мы все рискуем одинаково. Не вижу причин, по которым вы должны защищать одного члена команды в ущерб другим.

– В ущерб другим? — переспросил капитан Ормонд, не веря своим ушам.

— Но я готов занять его место, — с улыбкой закончил Кан.

— Вы хотите лавры, — сказал Сверр неодобрительно, но понимающе.

— Я хочу узнать. Что мне делать с лаврами?

— Прошу минуту внимания! — На экране монитора появился Вайдиц вместе с найденным Кеплером. Он усадил его себе на колени, и кот положил передние лапы на стол, глядя в камеру. Ящик с неподвижными мышами его не заинтересовал.

Люди молчали. Кан покосился на Саар. За всё время визита в рубку она не произнесла ни слова. Он подошёл к капитанскому монитору и встал напротив, чтобы кот его видел.

— Кеплер, мы просим тебя помочь, — сказал он. — Если ты согласишься, то побываешь в необычном месте. После этого ты почувствуешь себя не очень хорошо, но поправишься. Ты расскажешь нам, что увидел или ощутил, когда был там. После тебя туда отправится один из нас. Это надо, чтобы позже, когда мы все туда попадём, никто не пострадал.

За спиной у кота Вайдиц показал большой палец.

Кеплер молчал с десяток секунд. Потом его голосовой переводчик сформулировал ответ.

— Мне не нравится то, что я услышал. Это меня пугает. Я не хочу чувствовать себя плохо. Но я согласен. Я вам помогу.

— Ты будешь чувствовать себя плохо очень недолго, — обещал Кан. — Мы поможем тебе поправиться.

— Хорошо, — ответил Кеплер. Вайдиц погладил его по голове.

— Раз так, — внезапно сказала Саар, — нечего медлить. Неси его наверх.

По кораблю быстро распространились слухи, и посмотреть эксперимент собралось не меньше десятка человек. Кан устроился на крышке контейнера рядом с местом, где Саар проводила свой опыт. Он умел лечить животных, но никогда не сталкивался с нарушениями вестибулярного аппарата. Если понадобится, он сумеет убрать тошноту, а остальное сделают Вайдиц и Ева.

Кеплера посадили в прозрачный ящик с крышкой. Внутри и снаружи крепилось несколько приборов. Время перехода составляло три секунды. Кан смотрел, как Саар создаёт сетку, и её зеленоватые линии искривляются, образуя фигуру, по которой должен был двигаться ящик с котом. Она была похожа на бублик, но только в трёхмерном пространстве. Его истинная геометрия, учитывавшая остальные измерения, оставалась неизвестна, разве что её вычислили братья. Кан подумал, что за удивительный дар у этой женщины, и как она распоряжалась им прежде, чем сюда попасть?

Впрочем, он знал ответ. Никак.

Много лет она жила в своё удовольствие, продлевая жизнь способом, который вызывал у него смесь восхищения и преклонения, а потом вдруг решила бороться за свободу Сибири и ввязалась в затяжную партизанскую войну. Но война оказалась Саар не по зубам. Кан считал, что без вмешательства Легиона сепаратисты не победят. Однако война шла уже восемь лет, а Легион пока не собирался в неё вступать.

— Мы использовали несколько заклинаний, — сообщила Ева. Один из физиков, Юхан, забрался на соседний контейнер с камерой в руке.

— В основном они медицинского и защитного характера, хотя мы не знаем, как на них отреагирует это место.

Ящик с котом висел у входа в искривлённое пространство. Кан видел, что Кеплер боится, и подобрался к краю контейнера, чтобы его успокоить, но в этот миг Саар взмахнула рукой и отправила ящик внутрь.

Через три секунды он появился внизу, у самой палубы, в нижней точке склонённого тора. Саар расправила пространство, подняла ящик и поставила рядом с Каном. За его спиной возник Юхан, громко топая ботинками по металлу. Он опустился на колени и наставил камеру на кота.

Кеплер лежал в странной позе, на животе, растопырив лапы и упираясь ими в прозрачные стенки. Кан быстро отвинтил запоры и снял крышку. Нейроошейник передавал одну и ту же фразу. Её произносил приятный, спокойный голос, отчего трагичность происходящего казалась ещё сильнее.

— Я падаю, — говорил ошейник, преображая нервные импульсы в слова. — Я падаю. Я падаю. Я падаю.

Кеплера отнесли в лабораторию. Юхан забрал приборы на расшифровку; Вайдиц и Ева начали делать свои оценки. Подготовка принесла плоды, и Кеплера, в отличие от его предшественниц — мышей, не мучали приступы тошноты и рвоты. Но переводчик не умолкал ни на секунду. Кан оставался в лаборатории, пока Ева не выставила его за дверь. Тогда он пошёл к братьям.

— Почему вы не рассчитаете траекторию, по которой мы будем двигаться между входом и выходом? — спросил он, воспользовавшись тем, что кроме них и Мики в аппаратной больше никого не было. — Может, есть какой-то другой, более короткий путь? «Грифон» и так зависнет там на четыре часа. А если время внутри течёт медленнее?

— Мы рассчитали, — сказал Франц. — Саар работает не вслепую. — Он достал свой планшет, нашёл нужный файл и протянул компьютер Кану. В десятке сантиметров от экрана появилось объёмное изображение. Оно было похоже на скомканный лист бумаги, образующий неровный шар со складками и провалами.

— И в трёх измерениях это выглядит как тор? — удивился Кан.

— Во-первых, ты видишь целое, а тор — лишь элемент, одна из множества кривых. Во-вторых, измерений два. Используется поверхность, а поверхность двухмерна. Она — часть четырёхмерного слоя, который находится в шести вещественных измерениях. В зависимости от точки входа геодезическая меняется, но любой попавший туда объект движется по ней, если не предполагается иного. Саар нашла правильную точку без нас… Нет, забудь. Она ничего не искала. Это просто траектория, на прохождение по которой тратится наименьшее количество энергии. Она находится естественно, как самый незатратный путь между входом и выходом. Ещё проще: это первый путь, который проложит экспериментатор, если работает спонтанно.

— А по какой траектории мы движемся сейчас? — задал Кан вопрос, который давно его интересовал.

— По такой же — самой короткой. В нашем случае это винтовая линия, — ответил Франц. — Мы движемся по траектории с равномерной кривизной порядка двенадцати сантиметров на километр. Как на Земле. То есть, собственно, если ты вытянешь Землю в виде трубы, мы будем двигаться витками по её внешней поверхности. — Он сделал пальцем несколько вращений. — Если мы правы — а до сих пор мы не ошибались, — впереди нас ожидают большие неприятности. Такой переход жизненно необходим. И желательно, чтобы после него мы оправились как можно скорее, а не валялись несколько дней в изменённом состоянии сознания.

— Где в таком случае должна находиться Саар, когда будет перебрасывать корабль? Ведь ей надо быть на палубе. Она сумеет самостоятельно вернуться внутрь?

— Зависит от условий, — ответил Франц. — Но неужели ты считаешь, что мы станем рисковать Саар?

— Я не знаю, чем вы готовы рисковать.

— Ты готов многим, — заметил Джулиус. — Хочешь, чтобы эксперимент поставили на тебе.

— Мне сейчас особо нечем заняться.

— В определённом смысле это очень хорошо, — серьёзно ответил Франц. — Это хорошо, что тебе нечем заняться.

Кан только криво усмехнулся.

Он ушёл в медотсек проведать Кеплера, но состояние кота не изменилось. Вайдиц и Ева продолжали искать решение. Остаток дня он просидел в каюте, следя за новостями, которые выкладывала Мика. Его опасения отчасти подтвердились: время за пределами их трубы текло медленнее, но за четыре часа разница набегала небольшая, и пока этой величиной можно было пренебречь. Появились и плохие новости. Одна мышь умерла. Состояние второй не улучшилось. Кеплер продолжать падать. Но братья не собирались отступать. Эксперимент с участием человека был назначен на завтра. И этим человеком был не Кан. Им стал Вальтер.

Его дар оказался и проклятием, и благословением. Прежде всё то, что можно было узнать с его помощью, несло одни огорчения, однако здесь, в аномалии, дарило больше преимуществ, чем он мог себе вообразить. Весь корабль лежал перед ним как на ладони, каждый член экипажа был прозрачен в своих мотивах и желаниях. Месяц назад ему бы и в голову не пришло, что такая информация может для чего-то сгодиться, да и сейчас он не до конца понимал, что с ней делать. И всё же… Он первый — единственный, — начал замечать изменения, происходившие в экипаже. Высокомерная и холодная Ева Селим понятия не имела, что копится в душах людей. Её вопросы, сколь бы хитроумными они ни казались, не могли сравниться с его даром, его оружием. Предупреждён — значит вооружён, а он видел эти предупреждения и мог готовиться к последствиям.

Он смотрел на братьев, пожелавших встретиться с ним этим вечером, и знал, как надо разговаривать, чтобы одержать верх. Он смотрел на Саар, которая тоже сидела в аппаратной, и видел за её иссушенным телом столь же иссушенную душу, голодного паразита, готового присосаться к любому, кто подойдёт достаточно близко. И он мысленно смеялся над ней, потому что её новый любовник, оборотень, не утолит этого голода. Скорее, он сам её сожрёт.

— Вальтер, тебе ещё не надоело бездельничать? — спросил Франц.

Он видел, что близнецы устали, что они голодны и испытывают боль, хотя великолепно это скрывают. Даже ему оказалось непросто её разглядеть.

— Мне не давали заданий. Я жду, когда появятся Соседи или кто-нибудь ещё.

— Адмиралу их тоже не давали, но он нашёл себе занятие в первый же день.

— Это его дело. Я жду задания.

Братьям не нашлось, что возразить. Формально он был прав: они — руководители экспедиции. Пусть сами дают поручения, если их так раздражает его безделье.

— Насколько я понимаю, Тома не ответила на ваши вопросы, — сменил он тему.

Братья не стали врать.

— У неё было видение, — спокойно ответил Франц, — хотя отвечать на вопросы она действительно отказалась.

Он посмотрел на Саар. Старуха сидела, сгорбившись; её длинные белые волосы свисали по обе стороны лица, контрастируя с тёмным узорчатым халатом. Я тебе не нравлюсь, подумал он, и ты мне тоже. Но твоя власть над Томой скоро кончится, не обольщайся.

— Ты ведь выходил на палубу, — сказал Джулиус, — видел туман. Тебе не показалось, что в его движениях есть система?

— Я не всматривался, — ответил он и тут же пожалел об этих словах. Но братья не воспользовались его ошибкой, не ухватились за фразу. Похоже, именно такого ответа они и ожидали.

— Знаешь, какой эксперимент госпожа Саар проводила сегодня днём? — спросил Франц.

— Конечно! — сказал он, раздражаясь, что близнецы говорят с ним как с недоумком.

— В таком случае считай, что у тебя появилось задание, — в голосе Джулиуса чувствовался едва заметный сарказм. — Завтра госпожа Саар будет работать с человеком. То есть с тобой.

— Со мной? — переспросил он, не веря своим ушам. — Это шутка такая?

— Я похож на шутника? — осведомился Джулиус.

— Кот вернулся полумёртвым!

— Ты был в медотсеке? Узнавал, как у него дела?

Он не ответил. Подобная мысль даже не приходила ему в голову.

— Советую зайти, — продолжил Джулиус. — Поговори с Евой. Завтра ты пробудешь с той стороны порядка десяти секунд. Достаточно, чтобы составить первое впечатление. Переход — это вопрос нашего выживания. Мы не сможем его избежать, если впереди у нас «Эрлик». А ты лучше других поймёшь, что там происходит. Побочные эффекты будут, но, по словам Евы, они что-то придумали.

Он молчал, поражённый и испуганный. Сейчас он не знал, что им сказать. Саар продолжала смотреть на него с неприязнью. Он встал.

— Ладно. Тогда я пойду в медотсек.

Франц просто кивнул, однако во взгляде Джулиуса он прочёл нечто неопределённое, что-то, чего он, к своему удивлению и тревоге, не смог разобрать.

Корабельное время приближалось к десяти вечера, но Ева и Вайдиц оставались в лаборатории. Кот лежал в тёмном углу на небольшом столе, куда биолог положил свёрнутое одеяло. Казалось, он спал, но глаза его были приоткрыты.

— Не могу сказать, что ему сейчас очень хорошо, но, по крайней мере, он больше не падает, — сказала Ева.

— Не падает? — переспросил Вальтер.

— Так говорил его вестибулярный аппарат. Не знаю, почему он продолжал падать после возвращения, но сейчас мы просто отключили его анализатор — и периферию, и нерв, и мозговой отдел. Одна мышь умерла. Мы не хотим рисковать.

— Умерла мышь? — переспросил Вальтер, вытаращив глаза. — Умерла? А если…

— Никаких если, — уверенно ответила Ева. — Как только ты вернёшься, мы и тебе его отключим.

— Правда, время восстановления неизвестно, — сказал Вайдиц из-за пластикового щита своей лаборатории. — Но мы решим эту проблему. Другого выхода нет.

— А что он чувствует сейчас? — спросил Вальтер, указывая на кота.

— Ничего, — ответила Ева. — В таком состоянии он не может сделать вывод о положении своего тела. И не может им управлять. Человек бы смог, но не кот.

— То есть ему не больно?

— Вальтер, ты окажешься в пространстве с дополнительными измерениями, — сказала Ева. — Это не какие-то колдовские штучки, и тебя там не поджидают чудовища. Это просто новое направление движения. Ты будешь двигаться необычным способом. И всё.

Вальтер посмотрел на неё внимательнее. Нет, пожалуй сейчас она не была высокомерной. Холодной — да, но у женщин это частая защита.

— А нельзя отключить анализатор до того, как я туда отправлюсь?

— Можно. Но тогда мы ничего не узнаем. Извини. Мы думали, первым пойдёт Кан. Он все уши нам прожужжал, что хочет туда отправиться.

Вальтер выпрямился.

— Он оборотень, наполовину животное. Он не сообразит! Если там будут системы, он их не увидит.

Ева посмотрела на него с удивлением. Потом кивнула.

— Надеюсь, ты не думаешь, что ты здесь просто так, в качестве балласта? Близнецы не настолько щедры, чтобы брать с собой экскурсантов. В команде только те, кто им действительно нужен. Они умеют просчитывать будущее не хуже Томы, только со своих позиций. Ты на своём месте, Вальтер, и завтра — один из твоих дней. Если у тебя есть вопросы — задавай. А если нет — иди отдыхать.

Он не стал заходить к Томе и даже не вспомнил о ней, проходя мимо её каюты. Мысль о том, что завтра его жизнь и рассудок подвергнутся опасности, больше не пугала. Он не был балластом, братья это признали, а слова Евы вселили в него уверенность. Они — и новое применение своего дара.

Утром его ждали хорошие новости. Мышь и Кеплер полностью поправились. Мышь бодро скакала по вольеру, Кеплер ушёл обходить корабль. Когда Вальтер с Евой и Вайдицем поднялись на палубу, они не встретили там праздных зрителей — только действующих лиц: Саар, Юхана с камерой и Сверра. Вальтера ожидал такой же прозрачный ящик, в каком вчера сидел кот, но размером побольше.

— Ты пробудешь там десять секунд, — напомнил Сверр. — Это немного, но достаточно, чтобы что-то увидеть или почувствовать. Постарайся не отключиться и запомни, что сможешь.

Вальтер забрался в пластиковый контейнер. Сверр завинтил запоры, отошёл подальше, поднял его в воздух, и Саар одним движением отправила ящик в искривлённое пространство.

Ничего не зная о том, где он окажется, Вальтер полагал, что здесь тоже будет темно, хотя в глубине души надеялся увидеть что-нибудь фантастическое — необыкновенные звёзды, галактики, или даже Соседей.

В многомерном пространстве перехода действительно была темнота, но он бы честно постарался вглядеться в эту новую тьму, если б не ощущение, охватившее его одновременно с темнотой. Он падал.

Это было странное падение. Его мозг говорил, что он с огромной скоростью несётся вниз, в невидимую бездну, и вместе с тем двигается в противоположном направлении — вверх. Оба этих ощущения не противоречили друг другу, не вступали в конфликт; он чувствовал, как падает и поднимается одновременно.

Через десять секунд ящик вернулся на «Грифон». И это ничего не изменило. Несмотря на возвращение, Вальтер продолжал лететь вверх и вниз.

Он постарался взять себя в руки и сосредоточиться. Остальные органы чувств работали нормально — он видел людей, слышал, что ему говорят. Сверр отвинтил дверцу.

— Сможешь сам выбраться?

Он медленно выполз из ящика, попытался выпрямиться, но координация подвела, и он бы упал, если б не Вайдиц со Сверром. Мозг был уверен, что тело стремительно движется, и Ева сказала, что отключит анализатор, как только проведёт обследования.

К вечеру он пришёл в себя. Это случилось неожиданно как для него, так и для медиков. Большую часть времени он пролежал на кушетке, иногда ради интереса садился и пытался ходить, однако для этого ему непременно надо было видеть ноги. Вечером он вдруг почувствовал, что в его организме что-то изменилось; Ева разбудила его вестибулярный аппарат, и Вальтер понял, что больше не падает.

Его немедленно вызвали братья.

— Не хочу вас расстраивать, — сказал он, — но я ничего не видел. Там темно.

— Разумеется, — ответил Франц.

— Так вы знали?

— Аппаратура всё записала. Хотя кое-что там всё-таки есть. Мы тебе покажем, но сперва расскажи, как это было.

— Ощущения необычные, но всё не так ужасно, как могло показаться, глядя на животных.

— Десять секунд, — напомнил Джулиус. — За четыре часа я бы не ручался.

Вальтер пожал плечами.

— Ты смотрел в эту темноту?

— Смотрел, но сосредоточиться было сложно. В любом случае, я бы не смог ничего увидеть.

— Не увидеть. Почувствовать.

— Кроме того, что я падал вверх и вниз одновременно? — Он покачал головой.

Братья отъехали от экрана в торце аппаратной, и Мика запустила файл.

— Это запись с твоего контейнера, — сообщил Джулиус. — Посмотри и скажи своё мнение.

В сером полумраке кишели белые огни. Они не излучали видимый свет, но Вальтер узнал их сразу. На Земле они летали по одиночке или небольшими группами; здесь их были сотни. Соседи двигались хаотично, а их перемещение за несколько секунд съёмки выглядело слишком незначительным, чтобы что-то понять.

— Нет, ничего. Странно, почему, если их так много, ни один из них не врезался в ящик? Я бы почувствовал удар.

— Разумеется, ты бы почувствовал. — Джулиус усмехнулся. — По нашим расчётам, диаметр ближайших объектов — порядка тридцати метров. Но все они находятся далеко, как будто разлетелись с твоим появлением. Хорошо, если бы они так же шарахнулись от «Грифона», потому что если эти штуки на нас налетят, нам конец.

— Значит, там есть Соседи? — спросила Тома.

— Не просто есть. Их там сотни. Даже тысячи. С той стороны темно, как и здесь, и они не светятся. Их можно увидеть только с помощью специальной аппаратуры, — объяснил Вальтер.

Кроме них, в кают-компании никого не было. Унылое, почти пустое помещение с небольшим столом, стульями и диваном, на котором они сидели, было оклеено фотобоями: горы с одной стороны, леса — с другой, луга — с третьей. На четвёртой стене изображалось море. Сюда приходили отдыхать техники и матросы капитана Ормонда.

— Выходит, они действительно пришельцы, — добавил Вальтер. — Но не с другой планеты, а из других измерений.

— Мне кажется, они неживые, — сказала Тома. — Это какие-то природные явления, вроде шаровых молний.

— Мы тоже — природные явления. Но мы живые.

Тома не ответила. Вальтер медлил. Потом придвинулся ближе, обнял за плечи, почувствовав, как мгновенно напряглись её мышцы, и осторожно поцеловал в губы. Видя, что она не сопротивляется, он начал гладить её грудь и расстёгивать кофту. Тома не отвечала на поцелуи, но Вальтер слишком увлёкся, чтобы обращать на это внимание. Внезапно она отвернулась и принялась его отталкивать.

— Сюда кто-то идёт. Кто-то в коридоре. Отпусти меня.

Вальтер с трудом оторвался от девушки.

— Пошли ко мне, — сказал он. Тома стремительно выпрямилась, заправила футболку в брюки и начала застёгивать кофту. Вальтер подумал, что она сказала это специально, но когда Тома застегнула последнюю пуговицу, дверь открылась, и в кают-компанию вошёл помощник капитана. Осмотрев помещение и смерив их хмурым взглядом, он вернулся в коридор. Тома быстро направилась за ним. Вальтер остался один, постепенно успокаиваясь, глядя на стену с морем, но ничего перед собой не видя.

Прежде Саар не бывала в этом коридоре и даже не подозревала о его существовании. Короткий и широкий, он располагался под их каютами. Мика подвела её к последней из четырёх дверей и остановилась.

— Значит, они живут здесь, — сказала Саар. Лейтенант кивнула. — А там они поговорить не могли? — Саар указала пальцем в полоток. Мика пожала плечами.

— Не знаю. Видимо, этот разговор не для чужих ушей. К аппаратной можно подключиться из других частей корабля. А сюда — нет.

Саар это не понравилось, но она ничего не сказала.

На стук Мики откликнулся Франц, разрешая войти. Саар вздохнула, покачала головой и открыла дверь в каюту близнецов.

В первую секунду это место вызвало у неё оцепенение. И дело было не в чёрно-белой гамме, не в тусклом свете небольших ламп, вмонтированных в потолок. Саар чувствовала магию, о которой в этом походе успела забыть. На корабле редко колдовали, и даже её собственное колдовство было сродни тем приборам, что стояли в аппаратной для удовлетворения любопытства физиков. Магия, насыщавшая каюту братьев, напомнила ей о своей собственной. Она остановилась у порога, закрыв за собой дверь.

Братья сидели в кресле рядом с широкой кроватью.

— У нас с вами есть одна проблема, — сказал Франц. — Думаю, вы догадываетесь, какая.

— Даже не представляю, — прокряхтела Саар. Не дожидаясь приглашения — и не особо надеясь его дождаться, — она прошла в комнату и села на край чёрно-белой кровати. Братья немного отъехали назад.

— Мы имеем в виду ваше возвращение внутрь корабля. Когда вы переместите «Грифон».

Саар не ответила. Она и сама об этом думала, но недолго, уверенная, что проблема разрешима.

— По ту сторону нет кислорода, — сказал Франц. — Жёсткое излучение. Переменчивая гравитация. Крайне низкая температура. Вернуться будет непросто.

— Я так понимаю, идея у вас уже есть, — произнесла Саар.

— Это не идея, — ответил Франц. — Это наш фамилиар. Балгур.

Фамилиар появился из-за спины Саар, и она удивилась, в первую секунду приняв его за человека. Но потом увидела лицо и невольно сделала охранительный жест. Балгур замер. Она знала, кто это такой, что за существо было призвано братьями. На миг она их пожалела, немного больше узнав о жизни близнецов.

— Давно вы его призвали?

— Нам было восемнадцать, — ответил Франц.

Саар удивилась ещё больше.

— Я знала нескольких, кто вызывал их племя, — она кивнула в сторону фамилиара. — Никто не прожил и полугода.

— Вы слишком плохо о нас думаете, — сказал Джулиус. — Но мы не в обиде, — он ухмыльнулся.

Саар сложила руки на коленях. Балгур попятился.

— Я не хочу, чтобы он до меня дотрагивался.

— Его прикосновения могут быть нейтральны, — ответил Франц. — У них, как выяснилось, много самых разных достоинств и способностей. Просто никому не хватало времени и воли их выяснять. Мы хотим, чтобы сегодня вечером вы его переместили. Без изоляции. Для того, чтобы он вернул вас внутрь, понадобится порядка двадцати секунд. Технические детали мы подготовим. Внутри корабля справитесь сами. Отправьте его туда секунд на двадцать, и посмотрим, что из этого выйдет.

Саар осознала, что всё это время, не отрываясь, смотрит на фамилиара. Он был сложен, как её идеальный мужчина. Полупрозрачная туника была недостаточно плотной, чтобы скрывать его достоинства. Ей стало интересно, каким его видят братья.

— А вы не боитесь потерять вашего Балгура? — спросила она.

Франц отрицательно покачал головой.

— Хорошо, — сказала она. — Но если он попытается что-нибудь выкинуть…

— Он совершенно безобидный, — заверил её близнец. — Делает только то, что мы ему прикажем.

— Вот-вот, — проворчала Саар, и Джулиус вновь усмехнулся.

— Госпожа Саар нам не доверяет, — сказал он. — Пожалуй, это комплимент.