Моя Лоботомия

Фримен перестал обращать на меня внимание несколько лет назад. Я не знаю, какими были обстоятельства — видел ли он меня или получил визит от Лу? — но он сделал некоторые заключительные заметки в конце 1969 года:

«Говард находится вне Агньюса уже год и плохо приспосабливается. Он несколько раз был в тюрьме и сейчас находится на условном освобождении.

Он примечателен своим длинным волосами, грязной одеждой и общается в основном с бывшими пациентами из Агньюса. Он утверждает, что женился на девушке, но он так несуразен, что трудно поверить, что какая-то девушка могла бы его принять. Он живет за счёт друзей, занимает деньги у друзей семьи. Никто не может добиться от него прогресса, ни психиатры, ни служащие по делам условного освобождения или другие служащие».

Фримен тоже проходил через трудные времена. Его брак не улучшился после переезда в Калифорнию, и здоровье его жены также не улучшилось. Она стала полноценным алкоголиком. Она проводила весь день, пока Фримен принимал пациентов, пьянствуя. Фримену пришлось попросить магазины алкоголя в районе не продавать ей алкоголь.

Двое взрослых детей Фримена жили в заливе, и он часто виделся с ними. Но ещё один из его детей встретил трагический конец в любимом Йосемити Фримена.

Одним летом Фримен взял двоих своих мальчиков на ежегодную поездку на природу. Они гуляли возле вершины водопада Вернала на жаркое летнее утро, когда второй по возрасту сын Фримена обнаружил, что его фляга пуста. Фримен забыл напомнить ему ее заполнить. Фримен указал на рядом протекающую реку Мерсед и сказал ему заполнить ее там.

Мальчик упал в реку и начал плыть по течению вниз, к водопаду. Другой турист, матрос на отдыхе на берегу, увидел мальчика и спрыгнул в реку, чтобы спасти его. Пока Фримен и его другой сын смотрели, мальчик и матрос вместе упали со скал на 325 футов вниз. Месяцы шли, пока тело мальчика не было обнаружено. Жена Фримена, путешествующая на Востоке, прочитала о смерти своего сына в местной газете.

Фримен закопался в работу. Он продолжал верить в лоботомию и писал длинные статьи о ее полезности несмотря на то, что появились новые лекарства, которые работали лучше, имели меньше побочных эффектов и не были необратимыми.

Одна из статей называлась “Подростки в беде” и хвасталась “терапевтическими возможностями лоботомии” на детях.

Он начал с наблюдения, что многие подростки испытывают тревогу, но сказал, что это полезно. “Определенная степень тревоги полезна для мальчика или девочки так же, как определенное количество блох полезно для собаки — не дает ей много думать о том, что он собака.”

Фримен описал несколько случаев молодых людей, которым он делал лоботомии на протяжении многих лет.

Один из них был мальчик, идентифицированный как Р.В. В четырнадцать лет у него начались проблемы: он слышал голоса, думал, что Бог и дьявол преследуют его, и был убежден, что он умрет. Фримен сделал ему лоботомию в 1958 году в Геррик Мемориал Хоспитал в Беркли. Через пять лет он не мог заботиться о себе, хотя его галлюцинации никогда не возвращались.

Еще один пациент Фримена, идентифицированный как Кэрол, также был лоботомирован в Геррик в то же время. Ее мать была шизофреником, живущим в Агньюс. Кэрол страдала от ужасной тревоги. Фримен лечил ее “интенсивными” электрошоковыми процедурами. Когда это не дало желаемых результатов, Фримен сделал ей лоботомию. Через несколько месяцев Фримен сообщил, что Кэрол живет с бабушкой, помогает по дому, учится хорошо в школе, популярна среди мальчиков и не подвержена приступам тревоги. Фримен написал: “Личность девушки, несомненно, изменилась после лоботомии. После того, как тревога ушла, она стала живой и дружелюбной”.

Третьим пациентом был идентифицированный как А.В. Он находился в очень плохом состоянии до своей операции, также в Геррик, и оставался в довольно плохом состоянии после нее. Не было ясно, получил ли он какую-либо пользу от лоботомии.

Четвертым пациентом был идентифицированный как Р.К. Как и я, он был лоботомирован в 1960 году в госпитале Докторов в Сан-Хосе. До операции он находился несколько лет в клинике Лэнгли Портер, а затем в Агньюс, где большую часть времени проводил в постели. Он был враждебен и испытывал ощущения чувствительности и неполноценности. После серии из сорока процедур электрошока, которые дали только “мимолетное” облегчение, Фримен провел лоботомию. Он смог радостно сообщить, что Р.К. вернулся домой сразу после операции, стал более веселым и бдительным, и лучше ладил со старшим братом. “Его чувства стали менее ранимыми, и он казался менее мнительным. Сейчас он проходит период реабилитации в Goodwill Industries. Таким образом, за год этот молодой человек добился большего социального прогресса, чем за предыдущие десять лет.”

Этот парень почти похож на меня. Проблемы дома, проблемы с братом и после операции он застрял в работе, которая никуда не ведет, в Goodwill.

Но он не я. Р.К. в этой статье и А.В. — это Ричард и Энн, дети, которые ехали со мной к Фримену на его катастрофическую встречу в клинике Лэнгли Портер, когда нас всех высмеяли.

Фримен не упоминает об этом в своем отчете. Фактически, он немного обманывает. Он говорит в своем отчете, что Ричард страдал от “безнадежности”, характеризующейся его типичным комментарием ко всему: “Я делаю все, что могу”. Но он предполагает, что это была проблема до операции. На самом деле, это то, что Ричард продолжал говорить на сцене в тот день в Лэнгли. Это то, что напугало этих врачей.

Карьера Фримена вовсе не шла хорошо. Как он позже сказал, унижение в Лэнгли Портер серьезно повлияло на его репутацию. Кроме того, Фримен попытался сделать то же самое с другим ребенком, что и со мной, и за это попал в беду.

31 мая 1961 года, спустя пять месяцев после поездки в клинику, он написал нескольким своим бывшим коллегам, включая Джеймса Уотта, хирурга, который помогал ему во всех его первых лоботомиях, просив о поддержке.

Дорогой Джим,

Меня свирепо атакует начальник отделения педиатрии в госпитале Пало-Альто-Стэнфорда за то, что я рекомендую лоботомию 12-летнему мальчику, который, по моему мнению, скоро окажется в учреждении. Этот педиатр убедил исполнительный комитет медицинского персонала Пало-Альто в том, что мне следует отказать в продлении членства в штате. Это, похоже, ставит меня в разряд аборционистов, насильников, наркоманов и т. д. Я был бы вам признателен, если бы вы написали [ему], указав на то, что лоботомия является признанным методом лечения эмоционально нарушенных детей, а не злодеянием.

Несколько его бывших коллег написали письма в его защиту, но кампания оказалась неудачной. Членство Фримена в госпитале не было продлено. Через пару лет ему также было предложено уйти из госпиталя Эль-Камино, который он лично помог построить, из-за его использования электрошока на женщине, которую нашли блуждающей по улицам. Ее привели в Эль-Камино полицейские, и она говорила неразборчиво. Фримен провел “экстренную” электрошоковую терапию, не проводя должного обследования, не получив разрешения от ее семьи, не сделав рентгеновских снимков головы и не соблюдая традиционный двухдневный период ожидания в госпитале.

Затем, в 1967 году, Фримен совершил свою последнюю медицинскую ошибку. Он согласился выполнить лоботомию на женщине, которую впервые встретил в 1946 году. Она была одной из его первых пациенток, которым проводилась лоботомия. Операция была успешной, но у нее были рецидивы. Фримен провел вторую лоботомию в 1956 году. Теперь она вернулась за третьей.

На этот раз операция не прошла гладко. Фримен отправил ее в госпиталь Херрика. Во время операции он порвал кровеносный сосуд в ее мозгу. Она начала кровоточить. Она умерла через несколько часов после операции.

Фримену было семьдесят два года. Это была его последняя лоботомия.

Но это не было его последним словом по поводу процедуры. Фримен продолжал общаться со своими бывшими пациентами — помните эти новогодние открытки? — и теперь начал объезжать страну, навещая их, обследуя их, сравнивая их жизнь сейчас и жизнь до лоботомии. Он проехал тысячи миль в специально оборудованном кемпере, еще одной версии его знаменитого Лоботомобиля. Казалось, он искал доказательства того, что его операция была так же полезна, как он всегда утверждал, и что пациенты, которые не выздоровели, были скорее исключением, чем правилом.

Его здоровье ухудшалось. Фримен лечился от рака несколько раз в 1960-х годах, но каждый раз возвращался к работе. После смерти жены он продолжал жить в одиночестве в районе Сан-Хосе. Он продолжал ходить в походы в Сьерра-Неваду, часто возвращаясь в Йосемити.

Возможно, он страдал от депрессии или тревоги. Он однажды сказал интервьюеру, что каждую ночь на протяжении более тридцати лет принимал дозу нембутала, который является очень мощным и высоко зависимым барбитуратом, чтобы помочь ему заснуть. Он не считал себя наркоманом, потому что ему “редко” требовалось больше трех капсул в ночь. Он сказал: “Я нашел это самым правильным решением”.

В 1972 году рак Фримена вернулся. Он был госпитализирован в Сан-Франциско в мае. Он впал в кому и умер в госпитале через месяц с детьми у своей кровати.