Моя Лоботомия

Моя жизнь стала выглядеть по-другому, когда я перестал постоянно пить. Она не выглядела хорошо. Она казалась тупиковой. Я был взрослым. Я был отцом. Но после этого я был своего рода никем. У меня никогда не было настоящей работы. У меня никогда не было чего-то вроде карьеры.

Казалось, что я жил в тумане, и туман начал рассеиваться. Однажды я проснулся и понял, что никуда не двигаюсь. Мне было почти сорок лет. Я отставал на десять лет от всех, кого знал. Я только начинал делать то, что большинство людей закончило в двадцать, в свои почти сорок. В двадцать я делал то, что большинство людей делает в десять. Я чувствовал себя не на своем месте, и моя жизнь была вне контроля.

Мне не нравилось, как я жил. Кристин с трудом сводила концы с концами, и Джастин с Родни скучали друг по другу. Барбара и я решили, что лучший способ заботиться о всех — это жить вместе — снова.

Мы сняли дом на улице Куртнер, в районе Камбриан-Парк в Сан-Хосе. Это был четырехкомнатный стукко дом с огромными авокадо во дворе и большим старым яблоневым деревом в заднем дворе. Во фронтальном дворе было полно кустов роз, а яблоня была полна крыс. Нам пришлось срубить яблоню, чтобы избавиться от крыс.

Мы жили от зарплаты до зарплаты. У меня были деньги от государства. Кристин работала. У нее была работа на кухне в санатории Герман, доме престарелых для психически больных в Сан-Хосе. Барбара все еще работала в нашей даме Фатимской Вилле.

Я особенно ничем не занимался. Но теперь, впервые в жизни, мне стыдно было из-за этого.

Что со мной было не так? Я был готов признать, что я отличался, что со мной сделали что-то плохое. Но мне надоело быть хотелкой и бездельником. Всю свою взрослую жизнь я жил за счет государства и женщин, таких как Барбара и Крис. Я чувствовал, что обязан своим детям и женщинам, с которыми жил, жить лучше.

Итак, я поступил в колледж Филипс, частное учебное заведение с кампусом неподалеку от нашего дома, и начал заниматься компьютерными науками.

Это было немного страшно. Был 1991 год. Мне было сорок три года, и вокруг меня были дети на двадцать лет моложе меня. Я не учился в школе с Ранчо Линда — почти тридцать лет назад. Я боялся, что не справлюсь.

В основном у меня все шло хорошо. В некоторых классах мне удавалось даже быть лучше. У меня до сих пор сохранилось пара работ, которые я написал для своего преподавателя английского языка, миссис Дэвис. Одна из них называется «Травинка».

«Где-то есть травинка, которую не изменяли ни человек, ни машина, — писал я. — Она прорастет, вырастет и умрет, не получив признания от человека или животного. Сколько бабочек во всей своей великолепной красоте рождаются и летают по горным лугам, а вскоре умирают, и их красота так и не увидена и не оценена?»

Учитель поставил мне A и написал: «Это прекрасно, Говард. Это напоминает мне “Элегию” Грея».

Я провел два года в колледже Филипс. В 1993 году я получил степень AS. Я стал искать работу в качестве компьютерного мастера. Мне удавалось найти немного работы, но это не была настоящая работа. В основном друзья просили меня починить их Mac и PC. Они давали мне двадцать долларов за замену жесткого диска. Это был плохой способ заработать на жизнь.

Я, вероятно, продолжал бы так, если бы не случились две вещи, которые перевернули мою жизнь с ног на голову.

В начале 1994 года умерла моя бабушка Бу. Ей было девяносто шесть лет. Она жила одна в доме в Купертино. Однажды воскресным утром она приготовила себе завтрак, села в свое любимое кресло, включила телевизор и умерла.

Через пять месяцев я чуть не последовал за ней. 7 июля 1994 года у меня случился сердечный приступ.

Утром я проснулся с болью в животе. Это было не так уж необычно. Я вел очень нездоровый образ жизни. Я курил три пачки сигарет в день. Пил кофе. У меня были плохие пищевые привычки. Иногда я ел четыре или пять чизбургеров из Jack in the Box в качестве полдников, а затем приходил домой и обжирался на ужин. Я помнил, что испытывал боль в животе накануне. Я не думал, что это что-то важное.

Но боль стала усиливаться. Вскоре я вспотел, и меня начали охватывать ознобы. У меня были горячие и холодные приступы, и боль была сильной. Барбара сказала, что я должен сходить в поликлинику и обследоваться.

Я уже решил, что у меня не было сердечного приступа. Я был в отрицании практически сразу, как только почувствовал боль. Я был уверен, что это всего лишь проблемы с желудком.

Сотрудники клиники были не так уверены. Они считали, что мне следует сделать рентген грудной клетки и ЭКГ. Они хотели, чтобы я пошел в больницу на обследование.

Ну, мне не было так плохо. Я решил, что, если бы у меня был сердечный приступ, я бы знал об этом. Я помню, что вышел из клиники и закурил. Я думал: если я все еще могу курить, значит, это не сердечный приступ, верно?

Через час я почувствовал себя еще хуже. И мы пошли в больницу. Техники сделали мне ЭКГ, затем отвели меня в радиологию. Они даже не успели сделать первый снимок, как несколько человек вбежали и сунули меня в инвалидное кресло.

«Это серьезно», — сказали они. — «У вас сердечный приступ».

Но вместо того чтобы отвезти меня в отделение интенсивной терапии, они отвезли меня в службу расчетов, где заставили меня и Барбару заполнить миллион форм.

Я был очень напуган и зол. Я собирался умереть, а они заставляли меня заполнять кучу форм!

Врачи держали меня в отделении интенсивной терапии пять или шесть дней. Кардиолог сказал, что кусочек жира заблокировал одну из главных артерий моего сердца, но потом прошел через нее и больше не был проблемой. Я должен был умереть, но со мной все будет в порядке.

Мой отец пришел навестить меня. Также пришли мои мальчики. Пришла Крис. Все они собрались вокруг меня.

Я никогда больше не курил сигарету. Та, что я закурил возле клиники, была последней в моей жизни. Дата моего сердечного приступа — это день, когда я навсегда бросил курить.

Мое восстановление шло медленно. Я не торопился. У меня была медицинская страховка. У меня была ежемесячная пособие. Я боялся получить еще один сердечный приступ и использовал это как оправдание, чтобы ничего не делать.

Но я принял важное решение. Если я должен был умереть от другого сердечного приступа, я хотел быть женат на Барбаре до этого.

Дата была 30 сентября 1995 года. Это была большая свадьба на свежем воздухе. Пришел мой отец и моя новая мачеха — Лоис, которая мне очень нравилась. Мой младший брат Кирк был там, приехав из Вашингтона, и мой дядя Кенни, его жена и семья. Мне было жаль, что моя бабушка Бу не дожила до этого дня. Я бы хотел, чтобы она была там. Мой брат Брайан не пришел. Мой сводный брат Джордж тоже не пришел.

Барбара выбрала свою подружку с работы в качестве свидетельницы невесты. Моим свидетелем был Эдгар Ривера, друг из колледжа. Все сестры Барбары пришли. Также пришел ее брат Джон на своем чоппере вместе с другим парнем из главы клуба мотоциклистов Black Watch в Лос-Гатос. Всего было около сорока гостей.

Барбара была одета в традиционное белое кружевное платье с длинными рукавами. Я был в смокинге.

Работодатели Барбары из дома престарелых отправили нас в медовый месяц. Они оплатили нам четыре дня и ночи в отеле Monterey Plaza в центре Монтерея, в большой комнате прямо у воды. Мы завтракали в постели, глядя на залив. Мы гуляли вокруг гавани. Мы арендовали одну из тех велосипедных кареток, что могут вместить двоих, четверых или шестерых. Ребята из проката велосипедов повесили на задней части каретки табличку с надписью “Только что поженились”.

Мы вернулись в Сан-Хосе. Я был без работы. Я все еще восстанавливался.

Но я больше не мог жить с Крис.

Она всегда приводила домой бродяг — я был одним из них — и это была часть ее обаяния. У нее двери всегда были открыты. Но теперь ее двери были открыты для всех видов людей, с которыми мы не хотели жить вместе с нами и мальчиками. В доме уже было немного тесно, поскольку нас было пятеро. Затем Крис пригласила свою сестру Синди переехать к нам. Ее муж, Генри, покончил с собой несколько лет назад, но у Синди было двое сыновей. Так что нас стало восемь. Плюс ко всему, мальчики могли приглашать своих друзей в любое время. Я просыпался утром, и на полу в гостиной спали люди, которых я никогда раньше не видел.

Итак, Барбара и я сняли дом в Саратоге, недалеко от места, где выросла Барбара. Крис осталась в доме на Куртнере с Джастином и Родни.

Крис снова сменила работу. Она вернулась в “Нашу Леди Фатимской Виллу”, работая с Барбарой. Она никогда не была образцом хорошего здоровья, но однажды на работе у нее случился приступ. У нее была боль в левой стороне, и она не могла поднять левую руку. Она настаивала на том, что это всего лишь растяжение мышц, и отказалась идти к врачу.

Но затем у нее случился второй приступ, и он был более серьезным. Она чуть не умерла. Она оказалась в больнице на искусственной вентиляции легких. После всех проведенных тестов выяснилось, что у нее очень запущенный случай атеросклероза. У нее было 90 % закупорки сердца, и только один клапан работал должным образом. Она была слишком слаба и больна для операции. Она курила очень много — две пачки в день на протяжении многих лет — была с избыточным весом и имела наследственную предрасположенность к сердечным заболеваниям. Врачи сказали ей, что она проживет еще полгода.

Родни и Джастин оба учились в старшей школе. И у них тоже не шло все гладко. Они открыли для себя кристаллический метамфетамин, им это понравилось, и они оба сильно увлеклись этим. У них был дилер, который жил прямо вниз по улице. Когда у них заканчивался наркотик, они просто шли к нему и покупали еще.

Возможно, мальчики не осознавали, насколько их мать была больна. Возможно, это были наркотики. Они действительно не понимали, что живут с женщиной, которая может умереть в любой момент. Но она становилась все слабее и слабее. Она перестала принимать душ, потому что у нее был ужасный страх умереть в душе. Ее нога стала чернеть из-за недостатка кровообращения, и она знала, что это означает. Она долго работала в домах престарелых. Она знала многое о болезнях и смерти.

Но она не казалась напуганной. У нее всегда был этот сон, когда кто-то близкий к ней был на грани смерти. Это был сон о хлебе и рыбе — что-то связанное с работой на кухне больницы, с тем, что заканчивался хлеб и не хватало еды, чтобы накормить всех. Она видела этот сон несколько раз, когда умирали люди, с которыми она работала. Двое поваров из больницы умерли от рака, одного случился сердечный приступ, и она видела этот сон за каждый раз непосредственно перед их смертью.

Теперь она снова видела этот сон и знала, что настала ее очередь.

Однажды она была хуже обычного. Мальчики были дома. Родни видел, что она в плохом состоянии. Он наклонился и обнял ее на время, но он не понял, что она умирает, пока она не умерла.

Он и Джастин позвонили в 911, и скорая приехала сразу. Им удалось реанимировать ее дважды. Но она не могла выкарабкаться. Она умерла по пути в больницу. Ей было пятьдесят.