Начало новой истории

Ход синий: Глава 4: Империя со всем разберется

Эктори забралась на диванчик с ногами, устроилась поудобнее, достала из кармана юбки планшет, развернула, с трудом отыскала иконку «Библиотека» среди множества бесполезных и наверняка не очень интересных виджетов. Дала себе обещание, что, как найдётся свободное время, упорядочит весь этот хаос, посносит всю лишнюю дребедень. Она забила в строке поиска «Великая Империя», подумала, решила, что, может, «Великой» та была не всегда, вспомнила, что Хафэр её как-то по-другому называл. Стёрла, переписала: «Империя Гоузерт». Совпадений нашлось много. Быстро проглядела результаты из начала списка, Эктори печально вздохнула, в голове её промелькнула мысль: «Да знаем мы, как она пала! Расскажите, как она воздвигалась! А то в грязь втоптать, позлорадствовать — так все могут, а рассказать историю, законы, обычаи…»

— Такова современная литература, детка моя, — услышала она ответивший сочувственный голос.

— И не говорите, — не раздумывая согласилась Эктори, с запозданием поняв, что первую фразу она вслух не произносила. Она соскочила босыми ногами на каменный пол, с подозрением глядя на почти беззвучно подошедшую тётушку библиотекаря, рука её уже тянулись к кинжалу за пазухой.

Та только улыбнулась, заговорила успокаивающе:

— Нет, я не подслушивала твои мысли. Можешь не переживать — твой разум всё ещё в относительной безопасности. Просто вы всегда так хмуритесь, когда чем-то недовольны, ну а догадаться, что стало причиной было не сложно — экран отражается в плёнке, — она указала Эктори за спину.

Эктори, наконец поняв, что магии здесь никакой не было, успокоилась. Её сильно заинтересовало то, кого тётушка назвала «вы», но спросить ария побоялась, не желая выдавать, что прошлое сбежало от неё. К счастью Эктори, нашлась иная тема для разговора. Эктори тут же принялась жаловаться популярные в последнее время на книги, наполненные исключительно «разоблачениями» и «подлинными историями», при том, что авторы, судя по тем глупостям, чем были наполнены их творения даже не знали, как всё было на самом деле.

— А ты знаешь?

Как ни пыталась, Эктори не смогла ничего припомнить, но если уж хоть что-то, и это вгоняло её в отчаяние. Но если уж урывки прошлого всплывали в памяти раньше, то возможно ещё была надежда.

Библиотекарь, дав Эктори время привести мысли в порядок, поднялась из кресла, сняла со спинки пиджак, подав ей, вернулась на место.

— Я тебе его зашила, ещё погладила.

При осознании того, что не придётся оправдываться перед директором, рассказывая зачем её понадобился новый пиджак на второй день учебы, Эктори не смогла сдержать счастья, рассыпавшись в благодарностях своей спасительнице. Неожиданно вспомнив, как неудобно выхватывать кинжал из-под рубашки, постоянно расстёгивая верхнюю пуговицу, поинтересовалось:

— А можно Вас попросить ещё кое-что пришить?

Получив на свой вопрос категоричный ответ, Эктори стушевалась, успев укорить себя за наглость, позволившую подумать, что если уж один раз ей согласились помочь, то так будет и впредь…

Заметив реакцию Эктори тётушка тяжело вздохнув, принялась ей вновь всё объяснять:

— Девочка моя, ты не так меня поняла. Я не буду делать э-то-го. Ты пришьёшь то, что тебе нужно сама, а я научу тебя.

И вновь Эктори принялась благодарить тётушку, вдруг осознав, что совсем не знает как к той следует обращаться, потому, смущаясь, решила наконец спросить:

— Извините, а какое у Вас, кстати, имя?

— Не скажу, — вызвав у Эктори полнейшее непонимание.

Ария попыталась вызнать как же тогда называть собеседницу.

— Как хочешь, главное ничего замороченного, — безразлично ответила библиотекарь, налив себе чаю.

— Ладно, — сказала Эктори, всё ещё ничего не понимая. — Меня вот зовут…

— И даже не думай мне говорить! — перебила её тётушка.

— Почему?

— Может, тебе покажется странным, наверняка решишь, что я совсем спятила на старости лет, но у меня когда-то был друг. Очень хороший друг. Он меня многому научил, начиная с того, как подгонять заклинания для эффективности. И ещё он говорил, что обычно все мы постоянно пытаемся всё как-нибудь назвать, обозвать, но все эти имена и названия лишь вгоняют в рамки, ограничивают. Так раз уж нам придётся кого-то называть, то пусть уж это будут самые простые и размытые прозвища, которые только можно придумать.

Эктори, от изумления раскрыла рот, промямлив:

— Изумительно!

— Ты действительно так считаешь? Мой муж обычно называет это ребячеством, смеётся, ну, да ему не понять, он сам слишком простой.

— А Ваш друг?

— О, он необычный, непостижимый, я ведь даже не знаю, как его звали, — мечтательно проговорила библиотекарь.

Эктори вдруг пришло в голову озарение, которое она тут же поспешила озвучить:

— А может он рассказывал всё это, потому что с его именем было что-то не так, не хотел, чтобы его узнали?

— О, детка, у него было много всяких знакомых.

— Тогда, будь я на его месте, мне бы было просто лень запоминать столько имён.

— Это было бы вполне в его духе, — задумчиво подтвердила библиотекарь.

— А где сейчас Ваш друг? — вдруг заинтересовалась Эктори личностью загадочного незнакомца.

— А кто его знает! Я в последнее время мало с ним общалась. Он заходил недавно, а может уже не недавно, попрощаться, говорил о грандиозной идее. Может, она его и до мира мёртвых довела. Во всяком случае, говорил он о ней не так уж и много, да он вообще тогда мало говорил, а друзей и приятелей часто посылал куда подальше, — библиотекарь замолчала, лицо её стало печальным.

Эктори в рассеянности похлопала глазами, пыталась придумать, как бы утешить, наконец нашлась:

— Может, он такой особенный, что бессмертный? Я помню, такие существовали.

— Ты?

— Да. Я видела не так уж и много за свою короткую жизнь, но я слышала много историй от тех, кто жил дольше.

Библиотекарь улыбнулась:

— Какой ты хороший ребёнок! Но вряд ли были те, кто сворачивал с общего пути дважды. Да и он сам не раз говорил о неизбежности расставаний, так что ты не думай, я не грущу, просто с годами тяжелее принимать перемены, хоть и произошли они довольно давно.

— Ясно, — Эктори опустила взгляд на каменные плиты пола, принялась разглядывать трещины и узоры.

— А можно?.. Можно я буду называть Вас Тётя?

— Что? — спросила библиотекарь отстранёно.

— Можно называть Вас Тётя?

— А, да, конечно. Хочешь, я дам тебе какую-нибудь книгу?

Тут то Эктори поняла, что именно благодаря Тётушке ей удастся отыскать всё, что интересовало её касательно Империи, ведь наверняка та знает хотя бы краткое содержание всего, что есть в библиотеке, ну или может его посмотреть. Описав что конкретно ей нужно, Эктори услышала в ответ:

— Это будет две книги.

— Ну, давайте две, — охотно согласилась она.

— Ишь какая, — всплеснула руками, — словно мне одолжение делаешь.

— Извините, — Эктори виновато потупила взгляд, теперь ей казалось, что Тётушку просто забавляло то, как легко ей удавалось вызвать у неё чувство вины.

— Ты чего? Ты не думай, я не ругаюсь, это я так, для сохранности образа, — подалась ближе, добавила шёпотом: — меня здесь считают вредной, ворчливой старухой.

Эктори захохотала, спохватилась:

— Но Вы же совсем не старая!

— Ты так думаешь? — в глазах Тётушки заплясали озорные искорки.

— Да! То, что у вас глаза блёклые, волосы выцветшие — это не признак старости! Вы ведь просто растратили великую силу!

Библиотекарь тяжело вздохнула, накинула на плечи плед со спинки кресла. Эктори, поняв, что наговорила слишком много, что не смогла остановиться, когда следовало, извинилась:

— Простите, я не подумала, не всегда успеваю следить за языком.

— Да что за безобразная девчонка? — вновь возмутилась библиотекарь.

— Да, я, пожалуй, действительно безобразна, — печально вздохнула Эктори, готовая к тому, чтобы её ругали распоследними словами.

— Всё извиняется и извиняется!

— А? — от непонимания глаза Эктори широко распахнулись.

— В жестоком мире мы живём, здесь твою вежливость сочтут за слабость, а тебя втопчут в грязь, поэтому лучше быть грубияном, чем… сама понимаешь.

— Да, хорошо, — неуверенно согласилась Эктори.

— Эх, ничего ты не поняла… Будем надеяться, что когда и в правду поймёшь, не будет слишком поздно.

Эктори скосила взгляд на планшет, увидела на экране пару писем, быстро пробежала глазами: «Эктори, так как тебя не было на сегодняшнем занятии, прошу ознакомиться с ниже прикреплённым рассказом и написать „Мои размышления о прочитанном“, необходимо сдать к концу этого акь, не переживай там ничего сложного, мы с группой его уже давно прочли» — от преподавателя какой-то там словесности, свернула, открыла следующее: «Явись ко мне, радость моя», нахмурилась, но увидев отправителя: «Госпожа директор», выдохнула от облегчения, от того, что пишет ей личность знакомая и тут же ещё больше напряглась, понимая, что её не по головке гладить будут.

Поспешно распрощавшись с Тётушкой она помчалась на назначенную встречу.

Бежала она быстро так быстро, как только могла, несколько раз на неё обернулись — ученики с недоумением, учителя в негодовании, но ей было всё равно, главное успеть, а то и без того наверняка уже сердитая директор по настоящему разозлится, и тогда… явно не последует ничего хорошего.

Эктори остановилась перед дверью, поправила растрепавшиеся волосы, робко постучав, дёрнула на себя, вошла неторопливо, словно и не бежала, сломя голову.

— Почему так долго? — раздражённо спросила директор.

Эктори тяжело вздохнула, предвкушая очередную выволочку.

Директор приказала ей сесть, и как бы Эктори не пыталась отнекиваться, грозный взгляд заставил подчиниться.

Ария нехотя опустилась в свободное кресло, обратила взгляд на мертвенно-бледную Эмони, незаметно ухмыльнулась, неслышно хихикнула. Томительное ожидание не давало ей покоя, заставляя с каждым мигом, проведённым в кабинете, всё больше нервничать, теряя сосредоточение на предстоящей беседе. Перед ней сидела дочь директора, слабая и несчастная, но ей почему-то ещё ничего не сделали, не обругали, не угрожали, а просто велели сидеть. Не ясно ещё почему, но какова бы ни была причина, это Эктори очень не нравилось. Эмони ведь не просто какая-то девчонка, директор — её мать, а любая мать поставит жизнь своего ребёнка выше какой-то девчонки… пусть даже под её опекой. Но почему-то лицо госпожи директора оставалось леденяще спокойным. В конце концов Эктори захотелось просто исчезнуть, отправиться подальше от проблем, которые предвещал этот вечер.

Раздался стук в дверь, выведший Эктори из задумчивости. Она, повернув голову, увидела в проёме Хафэра, тот неспешно переступил порог, произнеся:

— Разрешите войти?

— Ты уже вошёл, так чего теперь спрашиваешь? — всё также раздражённо заметила директор.

— Вежливость, — хмыкнул Хафэр, игнорируя гневный тон директора, чем вызвал уважение Эктори.

Хафэр, не став тратить времени на препирательства, просто достал из кармана золотую пластинку, положил на чайный столик.

— Это что? — спросила директор с явным недовольством.

— Компенсация за окно.

— Забери это, это не твои деньги и не тебе ими распоряжаться.

— Нет, — ответил Хафэр тоном, показывавшим, что отказа он не потерпит.

Госпожа директор тоже не желала уступать, немного привстав, она заявила:

— Я не приму подачек от учеников.

Хафэр ничего не ответил, всем видом показывая, что собравшееся общество ему противно. Не обращая внимания на возгласы директора, он поманив за собой Эктори, проговорил:

— Разбирайтесь, а мы пойдем.

Смерив Хафэра взглядом, Эктори несколько неуверенно проговорила:

— У нас будут проблемы…

— Они слишком трусливы, чтобы что-то предпринять против Империи, а мы её граждане, — ответил Хафэр, перейдя на Первый язык, который оставался известен лишь мертвецам и ариям.

Эктори понимающе хмыкнула, ответив, только для того, чтобы показать что она тоже способна говорить на языке мироздателей:

— Пожалуй Амперия всё ещё достаточно грозная сила.

На лице Хафэра промелькнула радостная улыбка. Весь вечер они, изображая великих знатоков, проболтали о прошлом, которое знали только по книгам.

После, снисходительно наставительный тон Хафэра больше не появлялся. В Эктори он увидел понимающего собеседника, потому притащил ей парочку книг, оказавшихся довольно интересными.

Эктори же окончательно убедилась, что Хафэр вовсе не был заносчивым мальчишкой, просто пытался произвести на окружающих более значимое впечатление. Её покорило то, как он искренне радовался, стоило ей проявить хоть малейший интерес к чему-либо им рассказанному.