Начало новой истории

Ход зеленый: Глава 93: А может они достойнее?

Нирион — сын Ринора и Ниор, переняв от отца трон, постарался продолжить начатое им дело и как только смог с уверенностью утверждать, что вник в государственные дела окончательно, подобно отцу начал заглядываться на соседние государства.

Через несколько ходов от восшествия на престол к юному Императору заявилась делегация с материковой Лейспи, чему он оказался сильно удивлён, ведь ходили слухи о том, что народ, населяющий те земли, ведёт затворническую жизнь, а чужаков не любят настолько, что даже отцовская армия ходов с сшод назад не смогла их присоединить.

Нирион с охотой принял чужеземцев, вспоминая рассказы его ныне покойной няньки — невысокой женщины, удивительно энергичной, с учётом её полноты, и с невообразимо живым взглядом для её возраста, о том, что тамошние жители могут говорить с высшими силами подобно жрецам Ар.

Нирион, удивился ещё больше, когда реры, объяснив цель своего визита, вручили письмо, на его родном языке. Юный Император не ожидал, что дикари не просто владеют письменностью, но ещё и могут весьма внятно изъясняться на явно чужом для них языке.

В послании говорилось о желании старосты рерских поселений, войти в состав Империи, Нирион же приглашался, чтобы обсудить все условия этой сделки.

Юный Император на какое-то время задумался над ответом, слишком уж неправдоподобно хорошо всё складывалось, наверняка где-то таился подвох. Распорядившись устроить гостей поудобнее, помчался искать совета у отца, за несколько ходов постепенно передавшего ему все обязанности и отошедшего от дел.

Ринор, к удивлению его сына, только услышав откуда явились гонцы, расхохотался. Ответ его был однозначен. Он не стал заставлять Нириона всё тщательно обдумывать и взвешивать, рассматривать происходящее со стороны, как учил готовя занять престол, а только настоял, чтобы юного Императора сопровождал его учитель боевых искусств. Нирион сначала запротестовал, считая что опытный воитель, обучивший его держать меч, теперь был слишком стар, но отец тут же переменившись в лице, повторил свою просьбу уже как требование и в голосе его прозвучал металл, какой Нирион слышал только в разговорах отца с подчинёнными.

В дорогу юный император собрался незамедлительно, перед отплытием зашёл в храм Ар, попросить защиты у богини и благословение у матери, а ещё проститься с сёстрами, старшей и младшей, пошедшими по стопам Ниор и ставшими жрицами.

Женщины все втроём повисли у него на шее, кое-как высвободившись, Нирион попытался было уйти, но младшая из сестрица схватила его за рукав, протестующе воскликнула:

— Возьми меня с собой! Нам нужно просвятить этих дикарей, познакомить с нашей верой. Тебе понадобится тот, кто способен нести волю богини.

Нирион качнул головой:

— Не сейчас. Нужно сначала узнать, что эти реры хотят нам предложить, может всё закончится началом новой войны.

— Тогда тебе точно нужен заступник богини.

Ниор, молча отстранив дочь, поцеловала сына на прощание, проговорив, обращаясь скорее к дочерям, чем к нему:

— Мы помолимся о благоприятном исходе.

Всю дорогу до материков Нирион несколько беспокоился о том, как пройдёт встреча, хотя перед отплытием его благословил даже Монор, почти не возвращающийся в Роргост, странствующий по территориям империи и соседних государств подобно Эктори, неся волю богини всем заблудшим.

К удивлению правителя, встретили его подобающим образом: сопроводили в дом поселения, образованного вокруг причала, устроили с комфортом, какой только позволяла степень развития быта, сообщили, что их глава ждёт на встречу в общинном доме, через два ура, где гость сможет и поужинать и познакомиться с их представителем, выделили слугу-проводника, обязанного всё гостю объяснить и показать.

В общинный дом, сложенный из деревянного сруба, позволили войти только Нириону, да его пожилому учителю боевых искусств. Они сели за стол, но еду никому ещё не подавали, их на какое-то время стали в одиночестве, обещали, что глава явится всего через пару мгновений.

Нирион, наклонившись, поинтересовался шёпотом:

— Как думаете, как этот их представитель в выглядит?

Учитель только хитро усмехнулся, ничего не ответив.

Дверь распахнулась, в обедную комнату вошла женщина: высокая, стройная, статная. Нирион поначалу принял её за жену главы или мать, но стоило ей только переступить порог, юный император тут же понял, сколь сильно он ошибся.

Женщину сопровождал юноша, внимательно следивший за каждым её шагом, жестом, взглядом, эмоцией, отражавшейся на лице. Она излучала силу, уверенность и власть. Это была удивительная женщина, с мужской походкой, широкоплечая, но ни без женской красоты, длинные накачанные ноги её обтягивали кожаные брюки, удивительно хорошей работы для дикарей, какими реров считал юный император. Она одевалась подобно мужчине, как ни позволила бы себе ни одна имперская женщина, но и среди рерэ Нирион не заметил ни одной, одетой подобно ей. К поясу у представительницы реров был пристёгнут нож, простой, без затейливой резьбы, но выполненный так искусно, как бы сработал не каждый столичный мастер. Нирион как ни пытался, не мог отвести взгляд от неё. Её золотых кудрей, собранных в пышную косу, немного выцветших от прожитых ходов. Её пронизывающих, молодых глаз, на совсем не молодом лице, глаз, напомнивших Нириону его няньку, совершенно отличавшуюся от этой воительницы, чью красоту не затмили даже прожитые ходы. Воительницы всё же имевшей с ней слишком много сходств. Где-то ещё он видел эти глаза, глубокие, затягивающие словно омут, с каменным блеском, которые могли бы быть лишь у существа не принадлежавшего этому миру. Как ни пытался Нирион, он не мог вспомнить, где видел эти глаза.

Женщина, с интересом взглянув на него, слегка наклонилась, шепнула на ухо:

— Ты пытаешься быть похожим на отца, перенимаешь его жесты и мимику, но черты твои больше походят на материны. Но не переживай, с тобой мы тоже будем править миром.

Нирион растерянно обернулся на учителя, словно ища поддержки, надеясь, что хоть он сможет объяснить происходящее. Учитель кивнул, проговорил:

— Это наша старая знакомая.

Воительницы не обратив на их разговор внимания, села во главе стола, видя вход, следя за всей комнатой, так что Нирион и его учитель оказались от неё по левую руку, а юноша её сопровождавший, сел по правую, приветственно кивнув гостям.

Нирион всё пытался найти подходящие слова, чтобы не показать себя некомпетентным в глазах возможного союзника. Между тем принесли кушания. Учитель, дождавшись, пока хозяйка отведает что-нибудь со своей тарелки, тоже приступил к еде, а вскоре заговорил:

— Каковы ваши требования?

Воительница усмехнулась, вытерла жир с пальцев полотенцем, ответила:

— Отныне эти земли принадлежат Амперии, однако она не имеет права вмешиваться в уклад быта реров, не меняют его, не вносят свои правила. Реры живут по заповедям богини, и это амперцам нужно у них поучиться. Амперские торговцы могут беспрепятственно заключить сделки с жителями материков, проезжать по принадлежащим нам территориям. Мы же можем приезжать в земли амперии, приехавшие реры могут жить при храмах Ар — они под её покровительством, все они имеют те же права, что даны её жрецам.

Нирион наконец вспомнил, кому принадлежали эти глаза: Жрице, именно такими их описывал Монор, такими глазами смотрела на него богиня с картин и фресок. Глаза эти настолько очаровали его, что он даже не обратил внимания на все слова, сказанные их обладательницей, потому спросил учитель:

— Где выгода? Ваша и наша?

Воительница усмехнулась:

— Реры знают молитвы, они могут составить их сами, Ар обучила их этому. Но на земли реров порой засматриваются соседи, зачем нам тратить силы и время на защиту земель, если можно заняться тем, что рерам даётся лучше? Амперия защитит реров. Реры дадут знания жрецам, именно они будут обучать вестников богини общению с высшими силами.

Нирион, наконец сумев осмыслить происходящее удовлетворённо кивнул.

Через несколько дней был подписан договор о вхождеии новых территорий в состав Империи, Воительница, сообщив, что юноша, всё это время сопровождавший её — теперь займёт место главы, собрала походную сумку, ушла в лес. Реры пытались остановить её, убеждали остаться, но она лишь проговорила на прощание:

— Когда-то к вам меня привёл лес, а теперь мне пора уйти обратно.

Вернувшись в империю Нирион всё продолжал думать о глазах воительницы, которая так больше и не вернулась из леса, не удалось отыскать даже её следов. Пусть она была на вид всего ходов на тридцать младше его матери, немногим старше первой из его сестёр, а значит сама годилась бы ему в матери, но при этом в ней не было нежной материнской заботы, только стремление защитить, отстоять, сразиться, порвать врага, Нирион хотел бы видеть кого-то вроде неё у своего трона. Воительница казалась ему неукротимым зверем, который смог бы стать хорошей опорой в правлении империи, хотя Нирион даже имени её не знал — реры не смотря на все его просьбы говорить отказались.

Почти через тринадцаток ходов умер Ринор. Именно на похоронах отца Нирион вновь, впервые за долгое время увидел эти глаза — у высокой хрупкой девушки в зелёных одеяниях жрицы, пришедшей проститься с правителем. Лицо незнакомки отразило такую печаль, словно бы она пришла проводить в последний путь дальнего друга. Стража не стала препятствовать девушке, когда она склонилась над телом старика, которым стал первый император, — жрецам позволялось куда большее, чем обычным горожанам. Но стоило ей погладить лоб мертвеца, как пасмурное в тот день небо прояснилось, единственный пробившийся сквозь тучи луч осветил только девушку и покойного правителя. По толпе прокатился шёпот, некоторые утверждали, что смогли разглядеть выбившуюся из-под низко надвинутого капюшона прядь ослепительно бултых волос, другие твердили что видели холодно-зелёные глаза. Нирион не мог ничего утверждать про волосы, но глаза он видел точно, глаза няньки, воительницы, жрицы и богини…

Юный правитель стоял неподвижно, затаив дыхание, боясь любым неаккуратным движением развеять волшебное видение. Подобная реакция была лишь у ещё одного из присутствующих: Монора, назначенного проводить бывшего императора от имени несущих волю богини. Он узнал свою дорогую Жрицу, и не мог сомневаться, что это была именно она, от чего-то бывшему верховному жрецу подумалось, что если умрёт он, Жрица тоже явится проводить его…

Прощание Жрицы продлилось всего несколько мгновений, а потом она ушла, и толпа в благоговении расступилась перед ней, никто, из желавших заглянуть ей под капюшон, так и не осмелился сделать этого. В какой-то момент все присутствующие просто поняли, что Жрицы больше здесь нет, она не ушла, не растаяла, а просто как-то незаметно исчезла.

Нирион в ту ночь всё никак не мог заснуть: он расстался с отцом раз и навсегда, больше он не сможет спросить мудрого совета, он лишился того, кто даровал ему жизнь, обучил всему что он знал. Но вместо всепоглощающей скорби император испытывал некоторую радость, ликование: он вновь увидел Эти глаза. И от осознания столь неподобающего отношения к произошедшему, Нирион чувствовал себя слишком паршиво, питал к себе отвращения, ведь ему не полагалось радоваться из-за причины их встречи…

Ласковая рука коснулась головы Нириона, заставила опуститься на кровать. Перед ним сидела Милостивая богиня, именно такая, какой была изображена на витраже роргостского храма, только живая, настоящая!

Нирион склонил перед ней голову, взмолился:

— Направь меня, заблудшего. Как исполнить твою волю? Как сослужить на благо нашего мира?

Богиня кивнула.

Имя Нириона сохранилось в истории Новой империи как правителя, не участвовавшего ни в одной войне, но расширившего территории государства почти настолько же, насколько его отец — Ринор Завоеватель.

Сын Нириона Благословлённого, получил прозвание от народа: Проклятый, он решил пойти по стопам своего героического деда, но в погони за властью, обратил взор на реров, решив подчинить дикарей, был ими убит. Он потерял власть над островами и почти половиной тех земель, что присоединил его отец.

После на трон села младшая дочь Нириона, ставшая Милостивой, подобно богине, жрицей которой являлась. Она не воевала, не присоединяла земель, только вернула в союзники реров, восстановив их права и дав больше свобод. Народ её любил, она снижала налоги, налаживал политические связи. Знать неоднократно пыталась избавиться от неё, ведь единственным, у кого Нирионова дочь просила совета была её богиня, с другими она говорить почти не желала. Однако богиня словно хранила её, уберегая от всех козней, обращая их против её врагов.

Милостивая Императрица умерла от старости, в окружении любящих племянников — не нашёлся мужчина, который смог бы принять её, который подарил бы ей наследника. В завещании она расписала каждому из сыновей и дочерей своих братьев и сестёр их обязанности.

Несколько поколений в Империи правил совет, потом власть вновь вернулась в руки монарху — жестокому юноше, избавившемуся напрямую или косвенно почти ото всей родни, способной претендовать на трон. Жизнь его была короткой и несчастной. В один из дней он просто исчез, словно испарился. Потом ещё долгое время ходили слухи, что на окраинах империи встречали безумца походившего на жестокого императора, всё твердившего что-то о наказании богини, что умеет милостиво прощать и жестоко карать.