Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917-1937 годы)

Глава 6 ДОМКОМЫ ВМЕСТО ДОМОВЛАДЕЛЬЦЕВ

Советская власть целенаправленно осуществляет всеобщий жилищный передел, превращая обычное жилище в место обитания трудо-бытовых коллективов. Жилищный передел соответствует ее идеологии и классовой политике. Но в результате этого из реальной организационно-управленческой работы в области городского жилищного хозяйства почти мгновенно исчезают лица, которые лично заинтересованы в рачительной хозяйственной эксплуатации зданий и сохранении их в целостности, — домовладельцы, управляющие домами и другие^[113]. И это ставит сложнейшие проблемы. Ликвидировав домовладельца и приняв тем самым на себя бремя забот о жилище, власть в то же время совершенно не в состоянии эксплуатировать муниципальный фонд, непосредственно заведовать каждым домом, вывозить мусор, привинчивать дверные ручки и чинить канализацию. Государство не может вести домовое хозяйство — раздробленное, мелкое, состоящее в каждом городе из сотен и тысяч единиц. Оно должно исполнять лишь регулирующие и контрольные функции[114].

В первые после Октябрьской революции дни (20 ноября (3 декабря) 1917 года) В. И. Ленин в «Тезисах закона о конфискации домов с сдаваемыми в наем квартирами»[115] возлагает часть вопросов хозяйственного ведения жилищем на домовые комитеты, которые существуют в России с лета 1914 года, будучи созданными в условиях Первой мировой войны для распределения хлебных карточек. 23 ноября (6 декабря) 1917 года проект закона утверждается на заседании СНК и 25 ноября (8 декабря) 1917 года публикуется в «Газете Временного Рабочего и Крестьянского правительства» под заголовком «Проект декрета об отмене частной собственности на городские недвижимости»^[116].

В ленинских тезисах указано: «Строительные комиссии (профессиональные союзы + объединение строительных хозяйств) заведуют и хозяйством (топливо и проч.)... Отопление домов и поддержание их в нормальном состоянии составляет обязанность домовых комитетов и других учреждений (профессиональных союзов, Советов, отделов по топливу при городской думе и т. д.)»[117]. Тем самым за домовыми комитетами закрепляются функции, которые они и так уже вынужденно приняли на себя[118] в период с Февральской по Октябрьскую революцию — поддержание (хотя бы в относительном порядке) нормального эксплуатационного состояния домовладений, заботу о которых оставили их домохозяева[119].

Власть не способна обходиться без домовых комитетов, так как отдает себе отчет в том, что, отменив право частной собственности на жилище, она фактически лишила домовладельцев всякой заинтересованности в продолжении жилищно-хозяйственной деятельности. Правда, власть пытается принудить домовладельцев к продолжению своих обязанностей силой: «Впредь, до сдачи недвижимостей в управление Домовым Комитетам или жилищным Советам, на бывших владельцев недвижимостей возлагается обязанность управления ими... лица, принадлежащие к высшей и низшей домовой администрации и в тех случаях, когда административные обязанности по домовладению выполнялись бывшими владельцами, эти последние должны остаться при исполнении лежащих на них обязанностей... подчиняясь распоряжениям Советов или Городских Дум. В случае невыполнения данных обязанностей, бывшие владельцы недвижимостей подлежат ответственности (выселению из занимаемых ими квартир и тюремному заключению от 3 месяцев до 1 года с конфискацией всего имущества)»^[120]. Но несмотря на грозный тон этого и ему подобных постановлений, домостроения приходят в техническую негодность, служащие домовой администрации и домовладельцы не возвращаются к своим обязанностям, а повседневная жилищно-хозяйственная деятельность не восстанавливается.

В этот период именно домкомы несут основной объем текущей хозяйственной работы в домовладениях — решают вопросы снабжения дровами, обеспечивают порядок на прилегающей территории, организуют очистку территории и утилизацию бытовых отходов, осуществляют мелкий ремонт, следят за техническим состоянием, поддерживают исправность инженерных коммуникаций и даже разрешают конфликты домовых служащих. Например, когда в конце 1917 года в Петрограде происходит крупная забастовка дворников и швейцаров, именно Центральный союз домовых комитетов и домовладельцев, приняв в ее разрешении активное участие, улаживает, в конце концов, все разногласия, подписав соглашение о величине заработка дворников и швейцаров, об условиях предоставления зимней одежды, о распорядке работы, об условиях проведения стачек и т. д.[121]

Власть настороженно относится к домовым комитетам, потому что в большинстве они состоят из «социально чуждых» — жильцов уплотненных квартир, прежних домовладельцев и т. п. Но она не может не опираться на них, так как иного субъекта непосредственного хозяйственного попечения о домостроениях в этот период нет. Больше некому осуществлять многотрудную и мелкую ежедневную, текущую, хозяйственную заботу о домах.

Поэтому власть усиливает ту часть состава домкомов, которая сформировалась в них в ходе создания отрядов самообороны — «активистов из числа рабочих элементов». Эти люди уже приобрели опыт организационной работы в нелегких условиях военного и революционного времени. И даже реально потеснили от руля правления бывших домовладельцев, которые, постепенно утрачивая свою руководящую роль, подчас продолжают именоваться «председателями» лишь номинально. Начиная с середины 1918 года усилиями местных органов власти старые домовые комитеты целенаправленно реорганизуются, преобразовываясь в «домовые комитеты бедноты». В частности, в Петрограде в октябре-ноябре 1918 года, в соответствии с постановлением СНК Союза коммун Северной области^[122], проходят общие собрания жильцов по перевыборам состава домовых комитетов. Само название «домовые комитеты бедноты» содержит указание на направление изменения социального состава членов комитетов — включение пролетарских элементов и представителей бедноты.

При всей своей активности в отношении хозяйственного попечения о домостроениях, домовые комитеты (даже несмотря на наличие в них некоторой части рабочих) стремятся быть независимыми и не подчиненными власти. Они неохотно исполняют ее распоряжения, особенно в отношении вменяемых им административно-фискальных и силовых задач. Так, например, они всеми силами уклоняются от таких обязанностей, как: а) доставлять точные сведения в районные Советы об освобождающихся комнатах в квартирах своего дома; б) сообщать о домовладельцах и квартиронанимателях, занимающих большую, нежели это предписано распоряжениями, площадь[123]; в) обеспечивать изъятие наемной платы за земельные участки и строения и прочее[124]; г) осуществлять реквизиции теплых вещей и облагать штрафами отказников[125]; д) организовывать реквизицию всех пустующих квартир, домов и особняков «лиц богатых классов»[126] и т. п. Уклоняются, даже несмотря на прямые угрозы своему здоровью и жизни, такие, например, как: «непредоставление точных сведений в районные Советы об освобождающихся комнатах в квартирах дома влечет арест всех членов домового комитета и конфискацию их имуществ»^[127].

Обуздание своеволия старых домовых комитетов идет по нескольким направлениям. С одной стороны, власть создает все новые и новые домовые комитеты, потому что понимает, что только они способны к реальному попечению о жилище, потому что находятся в непосредственном контакте с обитателями коммунальных квартир, погружены в нужды конкретных домовладений, имеют непосредственный интерес к поддержанию и сохранению зданий, так как состоят из людей, недавно вселенных или проживавших в них ранее и продолжающих обитать в этих конкретных домах. Эти новые домкомы формируются изначально подчиненными местной городской власти^[128].

С другой стороны, вводит все новые и новые карательные меры по отношению к членам домкомов, отказывающимся исполнять ее распоряжения. Так, предписывая домовым комитетам осуществлять реквизицию теплых вещей для солдат на фронте и не надеясь на их лояльность, власть изначально предусматривает санкции: «За уклонение ответственность несет Домовой Комитет (до 1000 рублей штрафа, по расчету за каждую подлежащую обложению квартиру)»[129].

Кроме карательных санкций по отношению к домовым комитетам власть включает их в объемлющую иерархически выстроенную структуру аналогичных по функциям органов управления жилищным хозяйством. Эти органы создаются, прежде всего, для практического осуществления жилищного передела — вселения семей красноармейцев и безработных рабочих в квартиры буржуазии, а домовые комитеты подчиняются им и ставятся от них в зависимое положение. Так, согласно «Проекту декрета о вселении семей Красноармейцев и безработных рабочих в квартиры буржуазии и о нормировке жилых помещений», для «учета освобождающихся квартир и их распределения создаются... особые квартирные комиссии в следующем составе: 3 человека от Совета, по одному от фабрично-заводского центра района штаба красной гвардии и районных правлений профессиональных союзов. Комиссия ведет точный учет всем красноармейцам и безработным своего района и всем квартирам и передает все материалы в центральную жилищную комиссию при Совете Р. и С.Д.»[130]

Параллельно с квартирными комиссиями, ведущими учет жилого фонда, осуществляющими переселения, вселения, уплотнения и прочее, реальную текущую работу по хозяйственному попечительству о жилище продолжают осуществлять домовые комитеты.

Кроме квартирных комиссий, действующих вместе с домкомами на низовом уровне исполнительной иерархической структуры, формируются: 1) «уличная жилищная комиссия»; 2) «участковая жилищная комиссия»; 3) «районная жилищная комиссия»; 4) «центральная жилищная комиссия». Наряду с «комиссиями» власть создает и другие органы — «жилищные советы» (уличные, участковые, районные). Команда к их формированию дается в исполнительной части декрета «Об отмене права частной собственности на городские недвижимости»: «Для непосредственного заведования отчужденными недвижимостями, местная городская власть обязана немедленно организовать... уличные, участковые и районные жилищные Советы, на обязанность которых возлагается: а) наблюдение за ремонтом, отоплением и освещением зданий и поддержанием в исправности отчуждаемых недвижимостей; б) наблюдение за своевременными взносами наемной платы съемщиками земельных участков и строений»[131].

В марте 1918 года система руководства жилищным хозяйством в городах дополняется еще одним иерархическим уровнем — создаются центральные жилищные советы, объединяющие и возглавляющие уличные, участковые и районные жилищные советы: «Для общего заведования всеми отчуждаемыми недвижимостями Советы рабочих и Солдатских Депутатов или Городские Думы каждого города обязаны немедленно образовать центральный Жилищный Совет с привлечением в него представителей строительных и других профессиональных союзов, представителей кооперативов, железнодорожного союза и других организаций»[132].

Отличие «жилищных советов» от «жилищных комиссий» примерно такое же, как советов, как органов местной власти от исполкомов — одни обобщают информацию, принимают решения и контролируют их воплощение, а другие эти решения приводят в практическое исполнение.

В итоге существующие домовые комитеты оказываются «погруженными» в объемлющую структуру органов управления жилищным хозяйством в городах. За счет «набрасывания» на них организационной формы, они оказываются в подчиненном и контролируемом положении. Этот управленческий прием будет впоследствии использован неоднократно и почти всегда неизменно эффективно. С его помощью власть будет придавать стихийно возникающим снизу жилищным инициативам вид законосообразного действия и получать в свои руки средство контроля над первоначально не зависящей от нее самодеятельностью людей.

В середине 1918 года власть разводит функции попечения о домах в «разные руки». Домостроения, которые национализированы вместе с промышленными предприятиями и хозяйственно закреплены за ведомством (наркоматом), остаются в их зоне ответственности. А те домостроения, которые составляют прочий городской жилой фонд, вменяются в ответственность органам местной власти — советам рабочих и красноармейских (солдатских) депутатов. Между этими «субъектами» и происходит перераспределение муниципализированных домостроений. Так, декрет ВЦИК от 20 августа 1918 года «Об отмене прав частной собственности на недвижимости в городах» предписывает: «...строения, занятые для нужд учреждений и ведомств государственного управления, остаются в их распоряжении и эксплоатации»^[133]. А «строения, эксплоатируемые учреждениями и ведомствами путем сдачи в наем, а также все вообще строения, кои не являются необходимыми для самих учреждений и ведомств, поступают в распоряжение местных Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов»^[134]. Также в распоряжение местных органов власти передается право застройки в городах с населением свыше 10 тыс. чел.[135]

Местные советы, в руки которых, согласно постановлениям центральной власти, переходит распоряжение землей и недвижимостью[136], вынуждены формировать для работы с ними специальные органы — жилищно-земельные отделы[137]. Это происходите первой половине 1918 года. Так, например, в мае 1918 года в Москве организуется «жилищно-земельный отдел Московского Совета (ЖЗО), в задачу которого входит: а) учет квартир и нежилых помещений; б) распределение помещений между населением и учреждениями (с осуществлением при необходимости реквизиций помещений и выселений их обитателей); в) заведование эксплуатацией земельных участков и разработка проектов ремонта и нового строительства; г) установление наемной цены на земли и помещения. В районах Москвы (а их на тот период всего шесть: Краснопресненский, Хамовнический, Бауманский, Сокольнический, Замоскворецкий и Рогожско-Симоновский) создаются районные жилищно-земельные отделы (РЖЗО)»^[138]. А для осуществления текущей эксплуатационно-хозяйственной работы в домах «жилищно-земельные отделы используют домовые комитеты или назначают комендантов»^[139].