Наказание жилищем: жилищная политика в СССР как средство управления людьми (1917-1937 годы)

Глава 24 СОВЕТСКАЯ ЖИЛИЩНАЯ КООПЕРАЦИЯ

19 августа 1924 года выходит в свет постановление ЦИК «О жилищной кооперации»[799], с которого начинает исчисляться официальная история жилищной кооперации в СССР, несмотря на то что жилищная кооперация существовала и в предреволюционной России, и после Февральской революции, и после Великой Октябрьской социалистической революции, и к моменту выхода постановления уже почти семь лет существует в условиях советской России. Существует в виде жилищных товариществ и в виде жилищно-строительных кооперативных товариществ.

После Февральской революции жилищные товарищества и жилищно-строительные кооперативные товарищества появляются и функционируют на основе постановления Временного правительства от 20 марта 1917 года «О кооперативных товариществах и их союзах»[800].

В послеоктябрьские дни кооперативные товарищества получают от большевистской власти законодательное право на жизнь в феврале 1918 года с выходом постановления ВСНХ «О порядке регистрации уставов кооперативных товариществ и их союзов»[801]. Через три месяца — 29 (16) мая 1918 года почти одноименным постановлением ВСНХ «О регистрации уставов кооперативных товариществ и их союзов» определяется состав и порядок образования особых комиссий по регистрации кооперативных товариществ и их союзов, организуемых во всех городах и состоящих при губернских Советах народного хозяйства (а где таковых не имеется — при Советах рабочих и крестьянских депутатов)[802]. Всем уже существующим к этому времени кооперативным товариществам и их союзам, появившимся на свет благодаря постановлению бывшего Временного правительства от 20 марта 1917 года «О кооперативных товариществах и их союзах», предписывается «не позже 1 января 1919 г. преобразоваться и зарегистрироваться в Кооперативных Отделах Советов Народного Хозяйства»^[803].

Советская власть рассматривает жилищные кооперативы как еще один, контролируемый и управляемый государством механизм решения жилищной проблемы, поэтому государственные органы принимают решения о повсеместном создании жилищных товариществ. Так, например, 3 сентября 1921 года Президиум Московского совета рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов утверждает Положение о Жилищных товариществах^[804]. В этом положении[805] прямо указывается цель создания жилищных товариществ: «Управление и хозяйственное заведование домами, а также поддержание их в исправном и годном для жилья состоянии»[806]. Как следствие в конце 1921 года в Москве, Петрограде и других крупных городах происходит массовое добровольнопринудительное[807] создание жилищных товариществ. «Добровольное» потому, что многие люди, основываясь на дореволюционном опыте подобной самоорганизации для разрешения жилищной нужды, с энтузиазмом подхватывают предоставляемую им властью форму законного объединения в жилищные товарищества[808]. «Принудительное» — потому что там, где демонстративный отказ от попечения о жилище не приводит к добровольной организации жилищных товариществ, там, где «снятие домостроений с государственного довольствия» не инициирует жильцов к объединению в единый коллектив, берущий на себя бремя забот о своем жилище, власть заставляет обывателей объединяться в подобные организации — в конце 1921 года в крупных городах, в домах с количеством частных жильцов более четырех, происходит в обязательном порядке (то есть вне зависимости от желания проживающих) формирование жилищных товариществ[809].

В 1922 году потребительским кооперативным организациям возвращаются, согласно постановлению ВСНХ от 17 мая 1922 года^[810], декрету СНК от 23 августа 1922 года[811], а также декрету СНК от 17 октября 1922 года[812], муниципализированные строения. И этот факт непрямо, но все же инициирует формирование новых жилищных товариществ. Их количество начинает неуклонно расти — во второй половине 1922 года в Москве насчитывается уже около 4 тыс., примерно столько же — в Петербурге[813]. А на 1 марта 1923 года, по разным источникам, в Москве насчитывается от 6300 до 8350 жилищных товариществ. Заметим, что это наибольшая по численности, из всех существующих на этот период, форм хозяйственного ведения жилищем. По сведениям Московской жилищно-коммунальной инспекции на 1 марта 1923 года, домовладения распределялись следующим образом: «жилищные товарищества — 6300; дома-коммуны — 1075; арендованные государственными учреждениями и предприятиями — 2100; в распоряжении военных ведомств — 322; отданные частным арендаторам — 54; находящиеся в процессе демуниципализации — 6400; бесхозные дома — 9863»^[814].

5 октября 1921 года утверждается Нормальный устав жилищного товарищества^[815], а 17 апреля 1923 года Президиум Моссовета утверждает Нормальный устав жилищно-строительного кооперативных товариществ^[816], завершая тем самым придание жилищной кооперации официального статуса.

Что заставляет власть 19 августа 1924 года еще раз порождать уже официально существующую жилищную кооперацию? Ведь, заглядывая вперед, мы можем сказать, что динамика появления жилищно-строительных кооперативов, например, в городе Москве до выхода постановления «О жилищной кооперации» сопоставима с динамикой возникновения жилищных кооперативов после его принятия^[817].

Безусловно, принятие постановления несколько подстегнуло процесс образования кооперативов, но нельзя сказать, что эта инициация была кардинальной. Зачем же понадобилось принимать постановление ЦИК «О жилищной кооперации» и «создавать» и без того уже существующую жилищную кооперацию (причем целенаправленно как альтернативную уже наличествующей)? В чем кроется секрет появления данного постановления и в чем суть его воздействия на ситуацию?

Отвечая на эти вопросы, прежде всего, следует отметить, что, вводя Новую жилищную политику, властьвовсе не преследовала цели всеобщего обеспечения населения жильем. Жилищная политика и в период предшествовавший НЖП, и при ее введении, и в последующий период, рассматривалась как единый механизм, в котором все без исключения процессы — возведения, эксплуатации, распределения, перераспределения жилища, контроля, наказания и поощрения посредством жилища и т. д. должны быть сосредоточены исключительно в руках государства.

Разрешая в 1918 году образование кооперативов потребительской кооперации, власть невольно создала правовые и организационные условия для самоорганизации населения в различного рода кооперативы, в том числе и жилищные. Вводя в 1921 году НЖП, власть создавала экономические и правовые условия, стимулирующие естественные тенденции объединения людей для совместного решения жилищных проблем.

И, прежде всего, следует отметить и подчеркнуть, что созданием законодательных условий возникновения и существования жилищной кооперации был дан толчок к порождению организаций, которые фактически сразу после своего появления стали самостоятельными и неподконтрольными власти, которые оказались способны (независимо от власти) обеспечивать людей жилищем и отстаивать свои права (даже в рамках формируемого властью дискриминационного жилищного законодательства).

Тем самым эти организации становятся невольной, но серьезной помехой организационно-управленческим усилиям власти по формированию единого общегосударственного механизма «кон-троля-руководства-подчинения» посредством жилища. Власть совершенно ясно осознает возможную степень «размывания», в результате деятельности жилищной кооперации, собственных организационных усилий по формированию и использованию жилища как средства управления людьми. Власть абсолютно четко представляет себе возможности жилищных товариществ по развертыванию собственных строительных программ — они могут составить и реально составляют серьезную альтернативу государственным программам и, предоставляя людям жилье, тем самым невольно противодействуют целевой установке государства на использование дефицита жилища, как средства управленческого воздействия на население.

Жилищные кооперативы представляют собой серьезное деструктивное начало — они вольно или невольно противодействуют концентрации прав владения и распоряжения жилищем в одних руках — в руках государства. На этом фоне жилищные кооперативные товарищества еще и проявляют своеволие — их правления не спешат исполнять все новые и новые распоряжения власти и вообще не слишком стремятся быть послушным орудием в руках коммунальных отделов местных Советов. Причина подобного «саботажа» в том, что в составе жилищных товариществ значительную роль играют «бывшие» и «социально чуждые». Они в силу своей образованности, правовой эрудиции, организационного опыта, а также привычки работать с бумагами и различного рода юридическими документами с первых дней возникновения жилищных кооперативных товариществ входят в их состав и активно включаются в работу руководящих органов товариществ, занимая в них ведущие места и составляя в правлениях подавляющее большинство. Они по понятным причинам, не будучи расположенными к советской власти, всячески стремятся уйти от исполнения распоряжений, кажущихся им неверными, несправедливыми, ненужными или необязательными. Такое положение дел постепенно приходит в явное противоречие с организационно-управленческими усилиями власти.

В той мере, в коей жилищная кооперация выполняет возложенные на нее задачи по извлечению у населения дополнительных материальных средств и денежных накоплений, по привлечению дополнительных трудовых сил и использованию ненормированного добровольного безвозмездного труда^[818] для реализации государственной жилищной политики, она любима властью. В той степени, в которой она выходит из подчинения власти, принимает собственные решения, осуществляет собственные строительные и хозяйственные программы, — она нежелательна и даже вредна. Жилищная кооперация за пять с небольшим послереволюционных лет демонстрирует свою способность (в том числе и в вопросах финансовых[819]) успешно обеспечивать население жилищем за счет: а) ремонта аварийных зданий, б) достройки разрушенных и недостроенных сооружений, в) строительства новых зданий, г) приспособления под жилье нежилых помещений и т. п.

В результате власть начинает видеть в жилищных кооперативных товариществах потенциальную угрозу своему безраздельному господству в жилищной сфере. Поэтому она принимает принципиальное стратегическое решение — в противовес «старой» жилищной кооперации (которой еще не исполнилось и семи лет) власть создает «новую» жилищную кооперацию с целью сделать ее изначально подвластной, подчиненной, послушной и исполнительной.

Власть однажды уже проделала подобное в отношении домовых комитетов[820] и теперь повторно использует успешный организационный опыт для реструктурации жилищной кооперации.