Пропасть, чтобы вернуться

Глава 32

Месяц прошел очень быстро, и Хапте засобирался на рынок. Нужно было продлить опекунскую, да купить кое-что к осени для ребят из одежды, поэтому и мальчишек он тоже решил взять с собой. В этот раз в доме за старшего оставался Михей. Ссылаясь на головную боль, он выпросился у отца не ездить на рынок. Правда и Хапте, и мальчишки знали, что дома тот не просидит и минуты, улизнет куда-нибудь, но решили не заострять на этом внимание. Потому что ноющего по дороге Михея вытерпеть мог разве что глухой.

— Сын, ты смотри мне, дом надолго не оставляй без присмотра, — Хмурился Хапте, нагружая телегу травами и снадобьями на продажу.

Косма вела себя в этот раз очень странно, подолгу ластилась к детям, а хозяина вообще прихватила зубами за штаны, не хотела отпускать в дорогу. От всего этого на душе у Тито было очень неспокойно, а в животе, казалось, поселился ледяной ветер. С Виллом тоже было что-то не так, на него вдруг напала икота.

Аптекарь хмурился все сильнее, но поездку отложить еще на одну неделю он не мог. Если истечет опекунская, детей заберут со двора даже без его ведома, и тут он ничего уже не сделает. Против закона тяжело идти… Единожды указав имена детей в книге сановника, он дал право властям подыскивать по истечению срока опеки тех, кто возьмет на себя заботу об одиноких детях.

— Михей, дай ему воды, — проревел Хапте, — да привяжи псину, а то еще увяжется вслед.

Как только смогли выехать со двора, поспешили к рынку. Вначале аптекарь вел коня под уздцы, а когда миновали селение, удобно устроился в повозке и, замахнувшись кнутом, присвистнул, придавая скорость своему гнедому. Жеребца они с Михеем купили через неделю после того, как в их доме поселились братья. Оставив Тито за старшего, Бород наказал никуда ребятам не отлучаться со двора, что они с удовольствием и выполнили, играя целый день с Космой. Уже к вечеру домой вернулись хозяева.

— Без норова, послушный жеребец гораздо надежнее в хозяйстве, — рассуждал вслух Хапте, успокаивая возмущения сына, по поводу упущенного шанса. — А на что тебе тот? Ни в телегу впрячь, ни поле вспахать. Так, перед девками покрасоваться… Нет, сын, хорошего мы коня купили и не обижай мне его.

Этот конь был совсем не таким, как тот, что приглянулся Михею раньше, но тоже сильный и красивый, а главное — его легко приспособили под домашние заботы.

Младший Бород через время и сам понял, что жеребец неплохой им достался, и несколько раз он даже выезжал на нем гарцевать в поле. Тито и Вилл с завистью смотрели на наездника. Сами они только мечтали об этом, Хапте не разрешал:

— Шеи посворачиваете себе, и что мне потом с вами делать, а?

Да и на сына он смотрел в полуприщур, видно было, что беспокоится и гордится своим отпрыском одновременно. За грубостью и показной небрежностью аптекаря пряталось доброе сердце.

К хорошему привыкаешь всегда быстро. Вот и Тито с Виллом привыкли и к грозному виду своего опекуна, и к его требовательности и к тому, что всегда сыто накормлены. К Хапте приходила каждое утро старушка соседка, тетя Нора. Она и еду готовила и одежду стирала, не за деньги, а по доброте душевной. Привыкла опекать Михея, когда он матери лишился, а потом уж так и повелось. Одинокой женщине трудно прожить без сильного мужского плеча. Вот Хапте и Михей помогали ей — где забор починят, а когда сеном да дровами помогут запастись, так и жили сообща. Детей в поселке было немного, все возраста Михея, да постарше. Поэтому на мальчиков часто обращали внимание соседи, и время от времени угощали, кто конфету Виллу сунет в руку, кто яблоком сочным одарит. Вначале ребята стеснялись внимания, а после и к этому привыкли. Их знали в поселке, и в семье Хапте они тоже прижились. Тито даже забыл о том, что надо прятаться и остерегаться незнакомых людей.

Но вот в первую ночь в доме аптекаря он долго не мог уснуть. Непривычно было делить топчан с эльфиком. Раньше Тито путешествовал по мирам в одиночестве и думал только о себе. Приспосабливаться к новой жизни он умел давно, а теперь приходилось размышлять еще и о 'братце'.

Вилл тоже не спал, вздыхал и ворочался. Потом вдруг сел. Его волосенки топорщились теперь в стороны. После того, как он немного обсох, рыжая копна на его голове укрыла длинные уши и свесилась до самых плеч лохматой шапкой. Берет теперь был без надобности. Но надолго ли? — Тито не знал. Хотелось бы, чтобы подольше скрывались эльфские уши. Не мог же Вилл все время ходить и спать в берете.

— Послушай, Вилл, ты чего не спишь? — нарушив тишину, просил Тито.

— Не могу тут… привык в лесу или…

— В дворце? — Тито тоже присел на топчане. Эльфик кивнул, — Там, наверно, перины мягкие, да?

— И небо. Его видно. Я люблю смотреть на небо, там знаешь звезды, они такие красивые. Я всегда на них смотрю перед сном… — Вилл вздохнул и добавил, — смотрел.

— Не грусти. Хочешь на двор выйдем?

— А можно?

— Давай у Хапте спросим, — предложил Тито и, взяв Вилла за руку, потянул его за собой в комнату аптекаря.

Хапте Бород сладко похрапывал, свободно раскинувшись на своей кровати, под легком покрывалом ему не было жарко. Прохлада из распахнутого окна освежала комнату и дарила сладкие сновидения. Хапте видел очень добрый сон, где он будто шмель летит с цветка на цветок, с цветка на цветок… Конечно же он совсем не ожидал, что его так неловко оборвут кошмарным пробуждением.

Шмель, паривший над цветами, вдруг услышал грозный окрик и промахнулся мимо очередного желтого блюдца-сердцевинки. Он шмякнулся об землю, а когда приоткрыл глаза, то понял, что цветочная поляна куда-то исчезла. Перед ним же стояли два светящихся «некто» в белых одеждах. Один из них что-то вопрошал, размахивая руками.

От увиденного у Хапте перехватило вначале дыхание, а потом сердце забухало в груди, как от быстрого бега под горку. А мысли начали путаться в голове, подыскивая возможные варианты присутствия в его комнате чужаков: «Не иначе — демоны пожаловали, не ангелы же с такими рожицами, от которых умереть впору, да с ушами, как у ослов, да с прическами, как у леших. Точно демоны. А что демонам от меня надо? Душу? Нет, не отдам! Не выпросят!»

Он зажмурился, а потом вновь распахнул глаза. Демоны не ушли, а теперь переглядывались и шептались.

— А-а-а! — закричал Хапте, подпрыгивая на постели, — А-а-а!! Чур меня, демоны! Чур!

Он замахал руками, прогоняя непрошеных гостей.

— Дядя Хапте, дядя Хапте, это же мы! — донеслись до него тонкие голоса демонов, и аптекарь замолчал, прислушался.

— Кто тут? — прищурился он, разглядывая босоногих посетителей в длинных ночных рубашках. Луна светила им со спины в открытую дверь и оттого, казалось, что они сами сияют. Хапте протер глаза руками и еще раз всмотрелся.

— Это мы, Тито и Вилл.

— А чтоб вас, черти! Напугали до смерти, — успокаивая дыхание, проворчал аптекарь, наконец, приходя в себя. — Чего надо? Почему не спите, чего по дому шарахаетесь?

— Мы спросить хотели, можно нам во дворе спать, на сене?

— Можно, — буркнул Хапте, — разбудили только… такой сон согнали. Брысь отседа! Чтоб до утра вас больше не видал!

Мальчишки быстрее ветра скрылись с глаз расстроенного аптекаря. Выбежали во двор, натягивая на ходу штаны.

— Я ж тебе говорит, напугается, — вздохнул Вилл.

— Да, ладно! Он же не сильно, а помнишь, как глаза выкатил — демоны, демоны! — рассмеялся Тито.

— Ха-ха-ха! — подхватил его смех Вилл, прикрываясь рукой, чтобы не расхохотаться слишком громко, ведь — ночь, потом вдруг прервался, — Жалко его, он хороший.

— Да, хороший, — подтвердил Тито. — Надо привыкать, Вилл. Опекун он ведь защита нам.

— От кого? От демонов?

— И от них тоже, — вздохнул Тито, вспоминая свою недавнюю встречу с одним из них в лесу. Тот демон заметил его даже сквозь защиту. И тогда стало по-настоящему страшно. Если бы не вмешалась женщина-кошка, то неизвестно, что случилось бы с ним. Наследник — так назвал его демон, ваше высочество — так обращалась к нему незнакомка, а он пока не мог вспомнить, кем же является на самом деле. Даже подумать обо всем, что случилось у Тито не было ни времени, ни желания. Он всегда прятался, всегда боялся. Раньше ему тоже что-то вешали на шею, в виде оберега. Тито вспомнил тетушку Эль. Её теплый голос: 'Не снимай это даже тогда, когда купаешься или спишь. Это твоя защита' — тонкая блестящая штуковина, похожая на пуговицу, на длинной веревочке всегда висела на его груди. Когда Тито жил у Феона, то носил на шее что-то вроде мелких бус и давались похожие напутствия: ' Это тебе. Пока носишь, никто тебя пальцем не тронет. Потому что ты мой'. Пусть парнишка пока не понимал взрослые правила жизни, но знал, что не будь у него на шее оберега, давно бы случилась с ним беда.

— А от… водяного? — сглотнув, спросил Вилл. Его круглые глазенки доверчиво всматривались в Тито, который медлил с ответом, обдумывая: существуют ли водяные, как от них можно спастись и едят ли они детей. Ребята обошли дом, Косма выскочила к ним навстречу, виляя хвостом, потрусила рядом. Копна с сеном стояла чуть поодаль, за постройками. Мальчишки забрались на самый верх и, откинувшись на спину, смотрели на небо. Дышалось легко, а звезды казалось, вот-вот готовы были открыть какие-то секреты. Они таинственно мерцали, будто переговаривались друг с другом. Собака пристроилась внизу у копны, громко зевнула, и немного поворочавшись, устало прикрыла глаза.

— Спасет… от водяного? — снова задал свой вопрос Вилл, усаживаясь поближе к «братцу».

— Думаешь, они бывают? — Тито обернулся на встревоженного эльфика, — Я думаю, наврал Михей. Ты же слышал, как он смеялся. Нету водяных, я их ни разу еще не встречал.

— Это хорошо, что не встречал… — с облегчением проговорил Вилл, — может, их и правда нету.

— А почему это ты так про водяных спрашиваешь? а? — насторожился Тито, заметив задумчивый блеск в глазах эльфика. — К озеру что ли собрался?

— Может и собрался, — буркнул Вилл и отвернулся, нахохлился, как воробей.

— О, Вилл, если это так важно… мы можем вместе сходить.

— Сейчас? — просиял эльфик. — Давай прямо сейчас! Его же отсюда видно. Это недалеко!

Не успел Тито ничего ответить, как Вилл кубарем слетел вниз и понесся в сторону озера. Косма, громко рыкнув, побежала следом за эльфиком, и ему ничего не осталось, как присоединиться к беглецам.

Догнал он их у самого озера. Хоть бегал Тито быстро, но эльфик и Косма его все равно опередили. А там Вилл остановился, как вкопанный, почти у самой воды.

— Уф… ты… чего… стоишь? — спросил Тито, выравнивая сбившееся от бега дыхание, — Водянова опять боишься?

— Тише… слышишь? — ответил Вилл.

— Нет, не слышу, — закрутил головой Тито, — совсем ничего…

— Песня… слышишь, кто-то поет? — Вилл сделал шаг к озеру и снова остановился, Тито прислушался. Действительно, от озера лилась тихая печальная песня. Тонкий голос, как порыв ветра, едва доносился до слуха мальчишек. Косма пробралась вперед и, грозно зарычав, кинулась сквозь заросли. Тут же раздался визг такой силы, что заложило уши, а потом донесся знакомый ребятам голос, и все затихло.

Тито и Вилл переглянувшись, шагнули в траву, а когда раздвинули её, то увидели в лунном свете, Косму, радостно виляющую хвостом, Михея и с ним какую-то девушку.

— Вот тебе и водяной, — хихикнул Тито и, развеселившись, они с Виллом на два голоса грозно выкрикнули, — Уууу!

И затем дали стрекоча в обратном направлении. Влажная трава холодила незащищенные обувью ноги, щекотала за пятки. Тито чувствовал себя очень счастливым от быстрого бега; от ветра, бьющего в лицо; от неба такого черного и близкого, до которого, верно, если захотеть, то легко можно дотянутся рукой и потрогать звезды. Чувство полной свободы впервые посетило его, впервые он отпустил свой страх…

Косма их догнала уже у ворот. Забравшись на копну сена, ребята долго смеялись, представляя лицо Михея, когда тот услышал их завывание. Не заметно для себя, они все же успокоились и крепко заснули.

Утром до них еле добудился Хапте, и с его ворчания начался первый совместный день, заполненный заботами. Ребятам приходилось не только травы собирать, сушить и перемалывать в порошок, но и помогать в хозяйстве. У аптекаря имелись куры, козы, а потом к ним добавился жеребец, правда, за ним ухаживал Михей. С сыном Борода тоже можно было ужиться, если не заострять внимание на его заносчивость и лень. Тито старался обходить его стороной и не лезть в семейные споры.

К озеру братья больше ночью не ходили, но однажды вечером, до захода солнца, Вилл попросил сопроводить его туда.

— Снова хочешь Водяного увидеть? — решил пошутить Тито, но эльфик лишь качнул головой.

— Я домой хочу, — ответил он через время, когда до озера оставалось всего несколько шагов. — Понимаешь, там может быть путь.

— Какой еще путь?

— Идем, — Вилл скрылся с глаз в траве, Тито поторопился за ним.

Озеро было круглым, как зеркало, и ровным. Вода в нем — прозрачная и прохладная даже в жаркий день. Купаться здесь опасались, потому что легко можно было утонуть от переохлаждения. Укрытое тенью деревьев и зарослями высокой травы, озеро, казалось, овеяно тайной. Тут мог жить не только водяной, но и русалки, и все кто угодно. Правда, на деле в нем водились лишь мелкие рыбешки и рачки.

Вилл долго вглядывался в воду, а потом прошептал длинную фразу на странном языке, похожем на щебет птиц, и коснулся рукой воды. Но ничего не произошло. Совсем. Печально опустив плечи, эльфик поплелся назад, к дому аптекаря, и больше уже не порывался бегать к озеру. Тито понимал его, но помочь тут ничем не мог.

За месяц они сдружились и в самом деле стали друг другу, как братья. Свои уши эльфик прятал за пушистыми волосами, так собирая их в хвост, чтобы они закрывали собой их острые концы. В остальном он ничем не отличался от обычных детей. Поэтому за все то время, что они прожили в Лесухе Вилла никто не разоблачил.

Подъезжая к рынку, Хапте заерзал, то и дело стал покрикивать на жеребца, скрывая охватившее его волнение, с которым никак не удавалось справиться. Его нервозность передалась и ребятам.

— Я боюсь, — прошептал Вилл, прижимаясь плотнее к Тито.

— Все будет хорошо, — неуверенно ответил он, — не отходи от меня далеко.

Рынок встречал шумом и яркими красками, но как бы им всем хотелось быть от него подальше, тревога не покидала — ни аптекаря, ни детей — ни на минуту.

-

Косма рвалась с цепи, завывала и подпрыгивала, будто в нее вселился демон. Тетя Нора, протиснувшись в калитку, так и замерла на входе, наблюдая за собакой.

Женщина позвала Михея, но того уже и след простыл. Знакомое дело. Не в первый раз он оставляет дом только на Косму. 'Опять где-то с девицей воркует, не иначе', - подумала старушка и подошла к собаке. Косма завиляла хвостом, легла у ног женщины, жалостливо заглянула ей в глаза.

— Ну, чаво смотришь, горемышная? Отвязать тебя штоль? — едва только старушка ослабила привязь, как собака рванула со всех лап и вылетела со двора.