Пропасть, чтобы вернуться

Глава 6

Не смотря на то, что вчерашний день прошел отлично, утро у Хельги началось слезами. Она и не думала, что так скоро захочет вернуться домой. В гостях у тетушки Грейс, ей очень понравилось. Никогда девочка не чувствовала себя в такой заботе, где невидимый слуга (или слуги) выполняли каждое её желание, едва она успевала произнести его вслух.

Будто принцесса из сказки, Хельга спала на высокой кровати, где под мягким одеялом и на нежной перине ей снились — удивительные, полные волшебства сны. Но после пробуждения девочка поняла, что ей очень — ну, просто очень при очень(!) необходимо мамино ворчание по поводу плохо убранной постели или с вечера не собранных игрушек. У Хельги игрушек было немного, но отчего-то и те, что имелись, она часто забывала в самых неподходящих местах. И по утру они находились неожиданнейшим образом или на пути у отца или под рукой у мамы. А тут еще вспомнилась Лоя вновь оставленная без присмотру на скамье. А ведь вчера был дождь. И, вспоминая грустный вид свой несчастной куклы, Хельга заплакала еще сильнее.

Тетушка Грейс влетела в комнату и обеспокоенно воскликнула:

— Что случилось, дитя моё? Отчего это слезы в моем доме с самого утра?

Но девочка так рыдала, что разобрать что-либо из её слов было невозможно.

— Кто обидел маленькую госпожу? — грозно воскликнула Грейс, — Кто посмел?!

Волшебница села рядом с девочкой и обняла ее. Поглаживая по волосам, рыдающую Хельгу, она шептала ей успокаивающие слова, отчего девочка плакала только еще громче, жалея себя и обижаясь на всё вокруг.

Грейс вскоре поняла, что делает только хуже. Она резко поднялась, отошла к окну, распахнула его, впуская в комнату свежий воздух.

— Я сейчас этому негоднику крылья пообрываю, чтобы знал, как обижать мою девочку. Эй, Гел! Куда ты запропастился, шалопай?!

— Н-ни-надоооо! — заголосила Хельга, понимая, что по её вине достанется Гелу. Жалея невидимого слугу, она соскочила на пол и подбежала к тетушке, на ходу вытирая слезы. — Эт-то не он. М-ме-ня никто не обижал.

— Никто?

— Никто, — шмыгнув, подтвердила девочка.

— Тогда чего же ты ревешь? — Грейс протянула ей свой носовой платок.

— Я… — Хельга замялась и громко высморкалась, — Я домой хочу-уу!

Слезы вновь брызнули из глаз девочки и, не удерживая их, она вновь разревелась. Теперь уже в голос, как годовалый малыш.

— Да… дела… Не знала я, что ты — королева слез, а то бы непременно отправила тебя к морскому королю.

— К-куда? — удивилась Хельга, — К-кому? А где он живет? А они что, правда, бывают? — врожденное любопытство помогло освободиться девочке от слез.

Грейс улыбнулась одними уголками губ и, взяв Хельгу за руку, тихо сказала:

— Успокоилась? Ну, вот и хорошо. Я все тебе расскажу, но не сейчас, а когда ты приведешь себя в порядок и выйдешь к завтраку. Негоже будущей владычице морской, разгуливать по дому в ночной рубахе, и смущать таким видом моих верных слуг.

За завтраком Хельга совсем уже успокоилась. Она поедала румяные блины с малиновым вареньем и запивала их теплыми сливками (из красивой расписной чашки) с явным удовольствием и хорошим аппетитом. Тетушка рассказывала ей одну небылицу за другой, сама же едва притрагивалась к еде.

— Дитя мое, хочешь погулять в саду? — поинтересовалась она через некоторое время, заметив, что девочка уже наелась.

— Да, тетушка.

— Вот и славно. Идем, — волшебница, будто порыв ветра, встала из-за стола и, сдержанно поблагодарив Гела, выскользнула за дверь.

Хельга едва успела за ней и догнала тетю уже у ворот возле высокого забора, за которым и располагался сад.

На заднем дворе неприметного дома волшебницы, он казался слишком ярким, будто нарисованным на сером холсте сочными красками невероятно талантливого художника. Но пчелы и шмели, что кружили вокруг, собирая ароматный нектар, подсказали девочке, что сад настоящий.

Голова у Хельги закружилась от нахлынувшего вдруг великолепия. Каких только здесь не было цветов: тюльпаны и лилии, розы и пионы, белые гвоздики и орхидеи (ухоженные и благоухающие), а еще тут были высокие цветы со множеством соцветий, выстроенных друг над другом, словно кольца в цепи, держащей колодезное ведро.

Хельга часто сопровождала мать к колодцу, когда они ходили за водой и даже сама крутила колесо, на которое заворачивается цепь, поднимая полнехонькое ведро с вкусной и очень холодной водой. В водопроводе текла совсем другая.

— Это гладиолусы, — произнесла Грейс, заметив заинтересованность Хельги. — Из них появляются самые расторопные слуги. Ты их видела вчера.

— Феи?

— Нет, не совсем. Феи — это равные нам — волшебницы. А тех, кого видела ты, называют — «Эф-ми» — служками. Ты потом поймешь. Не сейчас.

— А у нас в саду с мамой… там тоже будут Э. эф…ми, да?

— Может быть да, а может быть, и нет. Многое зависит от ухода. Если вы придерживались цикла, о котором, думаю, Матильда знает, то … все может быть, — подмигнула волшебница, — Хочешь еще что-то узнать?

— Вы говорили о подданных, что они… что мама и папа меня не провожают потому что…

— Хельга, ты уже большая девочка и я расскажу тебе все, но не сразу. Есть моменты в жизни, когда взрослые что-то не говорят своим детям… или не договаривают. Я солгала. Они не вышли тебя проводить по другой причине.

— Как?! Значит, вы… Вы… — Хельга пыталась найти нужные слова, но они почему-то не находились, а обида душила сильнее туго повязанного шарфа.

— Не торопись обижаться, дитя мое. Вначале выслушай. История будет долгой. Присядем?

Тут же появилось два мягких кресла.

— Нет! Я не хочу! Я не буду вас слушать! Вы обманщица! Я к маме хочу!! Домой!

Хельга закричала и сорвалась с места, побежала из сада, но не тут-то было. Её подхватило кресло почти у выхода из царства цветов, и принесло обратно к Грейс.

— Не хочу вас слушать! Вы злая! Отпустите меня! Немедленно! К маме!

— Ты можешь — убежать от меня. Можешь — не слушать … но правду не изменить. Не лучше ли все-таки её узнать?

Хельга хотела возразить, но поняла, что не может раскрыть рта. Губы как будто склеили. И убежать — не получается, кресло поймало её и крепко держит — не вырваться!

— Ты и так уже достаточно сказала. Пришла моя очередь говорить, а твоя — слушать. Я хочу, чтобы ты знала, я не враг тебе. Напротив. Ты должна быть мне благодарна. Ведь это я нашла для тебя подходящих воспитателей. Ты, наверное, заметила, что оказалась немного в другом мире? Так? Так вот без твоего согласия наш переход бы не получился. Никого нельзя привезти силой в страну Грез. Только по желанию. Матильда слишком привязалась к тебе и могла все испортить. Она не твоя мать, так же как и Феликс тебе не отец.

Девочка отчаянно замотала головой, протестуя. Мысленно она кричала во весь голос: «Нет! Не Верю! Мама и папа — мои! Только мои!»

— Не веришь мне? — старуха вздохнула. — Лисы твои опекуны-воспитатели. Первый срок твоего взросления закончен вчера, поэтому я пришла за тобой. Лисы знали о том, что я заберу тебя, вчера мы разорвали с ними соглашение. Ты не первая их воспитанница, Хельга. Из опеки Лисов вышло около дюжины волшебников и волшебниц.

«Нет! Нет, я не верю!» — снова мысленно возразила Хельга.

— Теперь пришла очередь поведать о том, кто ты. И я, и ты — мы из одного рода. Самого древнего из всех, что есть в темном и светлом королевствах.

Пока Грейс рассказывала, Хельга с удивлением поняла, что больше не хочет никуда убегать. Напротив, она с интересом прислушивалась к словам волшебницы.

— Мы деймы, — продолжала Грейс, — самые близкие к Демиургам, создателям миров. Когда кто-нибудь погибает в нашем роду, то вместо ушедшего, приходит дитя — беззащитное, нуждающееся в заботе и любви. Так появилась ты. В моем доме. По обычаям, ребенок деймов должен воспитываться в семье, где есть и отец и мать, до возраста первого взросления. Значимое время для деймов.

Тебе же семь лет?

Хельга кивнула и зло посмотрела на Грейс. Ох, как бы она хотела сейчас прижаться к маме и услышать недовольный возглас отца (даже ему она бы очень обрадовалась), а еще — играть в саду, как прежде, с любимыми цветами и Лоей. И никогда-никогда не встречаться с этой вредной старухой.

— Сердишься? Я тебя понимаю. Я бы тоже сердилась на твоем месте. Да еще как! Но такова жизнь, девочка, и с этим ничего не поделаешь. Я живу одна, поэтому нашла тех, кто мог заменить тебе родителей. И они довольно-таки неплохо справлялись со своими обязанностями, я часто навещала тебя, когда ты была еще совсем маленькой. Может быть, ты помнишь сову? Серую Кеп? Это была я, поэтому и знаю, что жилось тебе у Лисов хорошо.

Опять не веришь?

Хельга отвернулась, не желая признавать только что услышанную историю за правду.

— Тогда, смотри!

В одно мгновение перед девочкой вместо волшебницы оказалась сова. Покрутив круглой головой, она взмахнула крыльями и переместилась на подлокотник кресла, в котором сидела Хельга.

«Кеп!» — узнала девочка любимицу, которую так часто видела и возле дома, и в саду, и на подоконнике в комнате. Без всяких сомнений это была именно она. Кеп защелкала клювом и взлетела с кресла, покружила над Хельгой и тихо опустилась перед ней уже знакомой волшебницей.

— А так веришь?

Хельга беззвучно заплакала. Ей пришлось поверить в самое ужасное на свете — у нее больше не было семьи.

— Ну, вот! Ты плачешь? Но почему на этот раз?

— Я… я теперь совсем одна… — губы опять были послушны. — Мне страшно! Так страшно!

Грейс присела возле Хельги, обняла за худенькие плечи, погладила её по спутанным волосам.

— Тише, тише, душа моя… успокойся! Дай-ка, я причешу тебя и мы еще немного побеседуем.

Волшебница достала широкий костяной гребень и принялась распутывать локоны пушистых, мягких волос девочки. Она пыталась не причинять боль, а Хельга постепенно успокаивалась от ласковых прикасаний гребня.

— Нет, дитя. Ты вовсе не одна. Я познакомлю тебя с родней, позже. Нас много. Ты еще удивишься тому, какая у тебя большая семья. И… я тоже всегда буду рядом, да и не только я.

— А я тоже стану волшебницей? — всхлипнула девочка и посмотрела на Грейс уже без злости, а с любопытством и доверием.

— Ты уже носишь в себе волшебство. Только нужно помочь ему окрепнуть. Для этого каждый дейм обязан учиться в школе.

— И я?

— И ты. Но помни, волшебство наберет силу только при прилежном учении. Иначе, тебе придется вернуться к опекунам и быть их дочерью — обычной горожанкой темного королевства.

— Я не хочу больше к ним! — обиженно заявила Хельга. — Я буду стараться.

— Умница! — похвалила её Грейс и убрала гребень в глубокий карман юбки. Прическа была закончена, и теперь волосы девочки были собраны в две симпатичные косички, которые очень ей шли.

Волшебница любовалась племянницей, а она о чем-то напряженно думала, и оттого её брови собрались домиком, а взгляд устремился вдаль.

— Что с тобой, дитя мое? — в душу Грейс забралась тревога. — О чем ты так переживаешь?

— Ни о чем, — вздохнула Хельга и вернулась в мир Грез. — Только, тетушка Грейс… я совсем-совсем не чувствую в себе никакого волшебства.

— Ах, вот оно что! Идем. Я кое-что тебе покажу, — успокоилась волшебница, девочка начинала ей верить.

Они поднялись с кресел и те моментально исчезли, словно их и не было.

Покинув сад, тетя и племянница обогнули дом, и вышли к высокому могучему дубу. Дерево было величавым и по виду очень-очень древним. В развесистой шапке-кроне щебетали птицы. Но лишь только Грейс что-то прошептала на неизвестном Хельге языке, те замолчали и вспорхнули все вместе, разом, заслонив все небо, как темная туча.

— Ну, теперь нам никто не помешает, — довольно промолвила старуха, провожая взглядом шумную ватагу птиц, — Идем!

Они подошли к дереву почти вплотную. Грейс дотронулась рукой до гладкого ствола и обернулась на Хельгу:

— Смотри.

Перед девочкой вдоль по стволу дуба выросло зеркало в полный её рост. Она увидела свое отражение. Оно было довольно непримечательным — две каштановые косички, два темно-карих глаза из-под черных бровей глядели на Хельгу насторожено и удивленно, круглое личико, тонкие губы и вздернутый нос — ничего особенного.

— Смотри внимательнее, — посоветовала Грейс и отошла от девочки чуть в сторону. Теперь она вообще не отражалась в дубовом зеркале, Хельга видела в нем только себя.

И тут девочка заметила жмущегося к её ногам темно-серого в черную полоску котенка.

— Ой! Какой ты хорошенький! — она посмотрела под ноги, но возле них — никого.

В зеркале — был, а у ног — нет.

— Это твое волшебство, видишь? Оно у тебя есть. Только ему нужно немного подрасти.

— А почему… — девочка растеряно глядела то под ноги, то на отражение.

— Его можно увидеть только в этом зеркале, — поспешила с ответом Грейс, — Кто там?

— Котенок. Взгляните, какой миленький! — воскликнула Хельга.

Она подбежала к волшебнице и, поймав за руку, потянула её за собой к дубу.

— Я не могу! — вырвалась Грейс. — Мне нельзя смотреть в твое зеркало.

— Но почему?!

— У каждого дейма может быть только свое зеркало, в чужое заглядывать — нельзя. Никогда.

После её слов зеркало Хельги улетучилось, рассеялось, как дым.

— Жалко! — загрустила девочка и провела рукой по теплому стволу дуба.

Волшебница поманила Хельгу пальцем и наклонилась к ней, разжала кулак, а там, на ладони, подставляя бок солнцу, лежала маленькая ракушка.

— Держи. Это твое зеркало. Когда будешь одна и захочешь полюбоваться на себя, оно примет прежние размеры.

— Спасибо… — прошептала ошеломленная девочка, прижимая раковинку к груди.

— Теперь ты знаешь, что не одна, — продолжила Грейс, возвращаясь к дому. — Котенка нужно вырастить и только, когда тебе исполнится тринадцать — вы встретитесь с ним с глазу на глаз. Это будет окончание второго срока твоего взросления. Если твое волшебство будет иметь силу — ты сможешь жить в мире Грез. Если нет — вернешься в дом Лисов, и мы составим с ними новое соглашение, уже неразрывное.

— Я буду стараться, — повторила Хельга обещание.

— Ну и хорошо! — Грейс обняла девочку, прижала легонько к себе, — Сейчас мы пообедаем и займемся твоим багажом.