Радужные листики

Глава 12. В которой Маша знакомится с деревянным зодчеством Лопухинки.

— Ну так вот, — продолжил Крот, — что я хотел сказать: вас приглашает в гости моя бабушка.

— Как это, — удивилась Маша, — она же под землёй живёт, как я туда попаду?

— А вы забыли про голубой листик.

— Но даже если я съем листик, то стану ростом лишь в половину вашей вершинки, и всё равно никуда не пролезу ни в какую нору.

— Ну так можно после первого листика, съесть второй, а потом третий, и тогда вы уже точно пройдёте куда угодно, — сообщил Крот.

— А что, если действие листика вдруг прекратится под землёй, и я обратно там увеличусь, я же никогда оттуда не выберусь, — забеспокоилась Маша.

— О, тут вы не волнуйтесь, — успокоил её Крот, — действие голубых листиков прекращается во сне. Если вы не будете спать, то будете оставаться маленькой сколько угодно. Ну, или пока не съедите синий листик.

— Ну да, — согласилась Маша, — но только что я увижу под землёй, там же тьма кромешная?

— Нам темнота не помеха, — сказал Крот, — а для вас дорожку выложим личинками светлячков, да и парочку самих с собой возьмём, будут как фонарики.

— Тогда я согласна, — обрадовалась Маша, — мне это очень интересно. Но только не сегодня, уже поздно, бабушка будет волноваться, а завтра с утра я ей скажу, что пошла в поле цветы собирать, а сама сюда приду.

На том они и расстались. Маша отправилась домой, а тут как раз у ворот образовался Василий.

— Привет, Маша, это снова я, пойдём погуляем, я тебе деревню обещал показать.

— Пойдём, — согласилась Маша, заглянула в дом, пообещав бабушке вернуться до ужина, и отправилась на прогулку.

Как вы, наверное, помните, деревню Лопухинка образовывали четыре десятка старых домиков, располагавшихся вдоль правого берега реки на возвышении и отстоящих друг от друга на пятьдесят — сто метров. (Для тех кто не знает, правый берег реки определить очень просто: если встать лицом по направлению течения, то он будет справа от вас.) Между домами и рекой шла дорога. Несмотря на уже почтенный возраст, домики выглядели ухоженными. Бабушкин дом был самый крайний, в начале деревни, и самый молодой среди них. Но, проходя дом за домом, глаза у Маши раскрывались всё шире и шире. Таких украшений, такой удивительной резьбы на домах раньше она никогда не видела. Вокруг окон, дверей, по окантовке крыш, над окнами — везде был причудливый резной орнамент.

— Ну что, нравится? — довольным голосом спросил Василий.

— Да как же такое может не нравится! — восхитилась Маша. — Да как же такое сохранилось, ведь им уже лет по сто, наверное?

— Наверное, — согласился Василий. — Мне дедушка рассказывал, что раньше деревня была больше раза в три, и жили в ней удивительные мастера — резчики по дереву. Его отец тоже был резчиком. И дом каждого мастера по внешнему убранству должен был ничуть не уступать дому другого резчика. Дедушка и меня потихоньку учит. Но после войны в деревне осталась лишь треть домов, поэтому они и раскиданы так далеко друг от друга, многие жители не вернулись с фронта, оставшиеся подались в город. И то, что сохранилось до наших дней, ты и видишь перед собой.

— А узоры на этих резных дощечках, окружающих окна, у всех разные, — заметила Маша.

— Это не дощечки, это наличники, — начал объяснять Василий. — В старину часть шлема в виде металлической маски, закрывающей и защищающей лицо от ударов, называлась ли́чник, позднее личи́на. Личиной, а потом и наличником стали называть и металлическую накладку с внешней стороны двери, которая закрывает замок. Задача наличника — защищать, предохранять. Наши предки считали, что окна, двери, ворота, через которые нечистая сила может проникнуть в дом, необходимо защищать, и окружали себя охранными знаками и заклинаниями. Поэтому наличники не только закрывали щели в окнах, но и защищали дом от злых сил и болезней. На них вырезали всевозможные знаки, превращавшие их в обереги.

Они шли вдоль домов, а Василий продолжала рассказывать:

— Вон, посмотри над окном резьба в виде солнышка — это было самое почитаемой божество у наших предков, а рядом с ним кони, потому что везут солнце по небу. Солнце символизирует богатство, радость и хорошую судьбу. Солнечные знаки охраняли владельца от болезней, несчастья, злого глаза. А вот фигурка с раскинутыми руками и ногами — это Берегиня, дарующая жизнь, защитница, хранительница домашнего очага. А вот эти узоры в виде волны — это знаки воды, без которой нет и жизни. Видишь, какие завитки на волнах — они закручивают злых духов и не дают им проникнуть в дом. Видишь ромбики с точками внутри, разделенные на четыре части — это вспаханное и засеянное поле, это знаки земли. А шестиугольная звезда в круге — это Перуново колесо — защищает от гнева Перуна–Громовержца.

Кроме всего этого Маша видела галочки, стрелочки, разные цветочные орнаменты, зверюшек. И каждый имел значение, оберегал от чего–то или способствовал чему–то. Уж, например, оберегал зерно от мышей, голубь — сохранял чистоту души и помыслов, цветы — несли новую жизнь.

Где–то посередине дорога образовала полукольцо, обогнув площадку, на месте которой вполне мог бы разместиться целый дом.

— Это наша площадь, — пояснил Василий, — сюда автолавка приезжает, здесь повешена доска объявлений, здесь все собираются, чтобы что–нибудь обсудить.

Тут же в начерченном на земле круге стояла девочка в сиреневом платье и с двумя косичками, примерно Машиного возраста, и лихо размахивала палкой, а вокруг неё три мальчика и ещё одна девочка, тоже с палками в руках, пытались сбить пустую консервную банку в её ногах. Пыль стояла столбом, все что–то азартно кричали.

— Они что, дерутся? — воскликнула Маша, — и бегом бросилась в круг. — Да как вам не стыдно, все на одного, — закричала она на ребят, — а ну отойдите, а то получите!

Ребята удивлённо уставились на Машу. Тут подоспел Василий:

— Маша, они не дерутся, они в пекаря играют. Ребята, — это Маша, она из города к бабушке Агафье приехала, её внучка.

(Если кто не знает, то пекарь — это не только тот, кто выпекает хлеб, но и старинная забава, когда палками выбивают банку из круга с разного расстояния).

— А, городская, — протянул один из мальчишек. У него были такие же непослушные вихры, как у Василия, только тёмные; ростом чуть повыше Маши, и весь крепенький, как боровичок. — Я — Глеб, я в трёх домах от вас живу, дом такой зелёный, на коньке еще конь вырезан.

— Очень приятно, — поздоровалась Маша, — дом у вас очень красивый, а конь — просто как живой.

— А я — Катя, — обратилась к Маше девочка из круга, — спасибо за помощь. А он, — она показала на высокого мальчика лет четырнадцати, — мой брат Гоша. Мы там живём, — указала она на стоящий недалеко красивый дом, покрашенный оранжевой краской с синим фронтоном. А ты смелая, не побоялась одна против всех.

— Григорий, — представился Катин брат. Будешь с нами играть?

— Нет, — перебил его Василий, — я Маше деревню показываю, лучше завтра.

— Я — Оля, — представилась невысокая (естественно, по сравнению с Машей) худенькая симпатичная светловолосая девочка, чем–то очень похожая на Василия.

— Она — моя младшая двоюродная сестра, у нас год разницы, — сказал Василий, — тоже на лето приезжает, у них дом рядом с нашим, ещё увидишь.

— А я — Саша, — сказал круглощёкий полноватый мальчик, тоже где–то тринадцати — четырнадцати лет, — у нас красный дом, а на коньке петух.

— А здесь что, на всех домах разные фигурки? — удивилась Маша.

— Конечно, — подтвердил Василий, — их так раньше и называли все, и номера были не нужны: дом с петухом, с конём, с гусём, даже дракон есть. Конёк потому так и называется, что обычно его украшала фигурка коня. Как ты помнишь, конь — это символ солнца. А так это охлупень — бревно, закрывающее стык скатов крыши.

— Ну ладно, ребята, — обратился Василий ко всем, — мы дальше пойдём, до завтра.

— До свидания, — попрощалась и Маша, — приятно было познакомиться.

И они отправились дальше. Каждый дом, который они проходили, имел свою историю, свои орнаменты, цвета и украшения. Всё это было в диковину Маше, такого она раньше никогда и нигде не встречала. Так они дошли до конца деревни.

— А вот здесь я живу, — показал Василий на последний дом, — Хочешь, покажу тебе какие наличники я сделал, дедушка даже разрешил ими окно украсить.

— И какое? — поинтересовалась Маша, разглядывая причудливые узоры на доме.

— Пока только на сарае, — вздохнул Василий, — но я стараюсь, да и сделал по–новому, пойдём, посмотришь. — И потащил её за рукав к сараю.

Посмотреть на творчество Василия действительно стоило. Сарайчик был небольшой, обшитый досками — потемневшее от времени дерево, шиферная крыша, дверь, да окошко. Первое ощущение, возникшее у Маши — посреди пустыни цветёт роза, так выделялся орнамент, покрытый свежей розовой краской, тоже со всякими узорами, на фоне однообразной темно–серой стены. Окошко смотрело в лес, и со стороны деревни ни один глаз не мог лицезреть труд Василия.

— А почему розовый, — спросила Маша.

— Другой краски не оказалось, — пояснил Василий, — я задумывал жёлтый, но ничего, когда привезут заказ, перекрашу.

Окно было квадратным и обрамляла его довольно таки странная конструкция. Все наличники были прямоугольными треугольниками! Края самых длинных сторон треугольников (в математике такая сторона называется гипотенузой) напоминали узор ёлочка.

— И в чём же это новое слово в изготовлении наличников? — спросила Маша.

— Так посмотри, — довольно пояснил Василий, — если мысленно каждый наличник повернуть к окну, как поворачивают ставни, то они его все и закроют, что верхнюю половину — верхний и правый, что нижнюю — нижний и левый.

— А ёлочка зачем — это символ воды такой? — уточнила Маша.

— Нет, — сказал Василий, — это символ зубов! Вот он смысл оберега: наличники — это ворота, если злая сила попытается проникнуть в окно, то они мгновенно закроются и зубчиками перекусят всю нечисть. А когда закроются, то образуют значок молнии, как на электрических столбах рисуют. Это значит: не лезь — убьёт. Да и розовый цвет пока подходит — выглядят добродушно, и никто ничего не заподозрит. Сейчас причелины¹ для сарая вырезаю, тоже таких нигде не будет. Ну что, где ты ещё такое встретишь? И чего дедушка только на сарай согласился?

— Нигде, — честно ответила Маша. А про себя подумала: «Да, дедушка у Василия — тонкий дипломат».