Радужные листики

Глава 5. В которой появляется бабушкин сосед Дядя Сеня.

На следующее утро Маша после завтрака сразу (не забыв, конечно, почистить зубы) отправилась на задний двор нарвать цветов на букет и тут же наткнулась на Крота — он как будто поджидал её у лопухов.

— Здравствуйте, Маша, — начал Крот, — я всё узнал. Жуки–травокосы живут в соседнем лесу, но сейчас все улетели на фестиваль жнецов в Австрию, вернутся не раньше, чем через месяц. Так что ничего не выходит.

Маша уже не удивлялась ничему. Ну в Австрию, так в Австрию, там лугов много.

И тут Маша вспомнила слова бабушки про жука.

— Вот что, — сказала она Кроту, — я попробую попросить нашего соседа, дядю Сеню. Вдруг у него спина уже прошла, он как раз косой косить умеет. Подождите меня здесь, я к нему сейчас сбегаю.

Дом дяди Сени стоял в ста метрах от бабушкиного. Он был довольно старый, дерево потемнело от времени, шифер на крыше покрылся мхом, забор перекосило. Дяде Сене было за пятьдесят, жил он один, работал трактористом в соседнем совхозе, но у него периодически побаливала спина и на время приема лекарств он отсиживался дома (причём, по его словам, лучшим, что ему помогало, была бабушкина наливка, настоянная на клевере и одуванчиках).

Маша постучала в дверь и вошла. Дядя Сеня сидел за столом и играл сам с собой в шашки.

— Здравствуйте, я Маша, я к бабушке приехала на лето.

— А, Агафьина внучка, — протянул дядя Сеня, — ну здравствуй, здравствуй, заходи, присаживайся, сейчас чайком угощу, только он и остался.

— Нет, большое спасибо, не нужно, — ответила Маша, — я к вам с просьбой пришла. Не могли бы вы покосить косой наш участок за домом, а то он совсем уж зарос.

— А как же ваша газонокосилка, — спросил дядя Сеня, — она что, сломалась?

— Ага, — не моргнув глазом, подтвердила Маша, но потом вспомнила, что обманывать не хорошо, и продолжила, — да нет, просто по своим шумовым характеристикам она не совсем подходит для окружающих живых существ, нарушая их право на отдых.

— Эко ты мудрёно изъясняешься, — задумался дядя Сеня, — это кто же такие окружающие вас живые существа, я что ли, или бабка Марфа Травница? Так она совсем уж глухая, и старая — восемьдесят годков настукало — а я — так привык, у меня трактор знаешь, как шумит, ваша косилка по сравнению с ним просто лёгкое журчание рядом с водопадом. Или Агафье шум не нравится?

Маша, понимая, что за маленькой ложью потом следует ложь побольше, а потом и уж совсем большая, что в итоге заведёт в тупик, решила остановиться на бабушке, тем более, что она тоже живое существо и в её возрасте такой шум тоже противопоказан.

— Ага, — кивнула она, бабушке и курам: они очень нервничают и перестают нестись.

Ну да, — согласился дядя Сеня, — курам точно нельзя переживать, а то где я ещё яички брать буду? У твоей бабушки они самые вкусные в деревне. Косой то конечно можно, но понимаешь, в чём дело, спину я потянул опять, полечить её нужно, а Агафья настойки не даёт, говорит закончилась, а без неё ничего не помогает.

— Я сейчас сбегаю домой и поищу, — предложила Маша, — вдруг где–нибудь осталось немножко. Вы подождите, я скоро вернусь.

И припустила к дому. Дома, конечно ничего не оказалось, но Маша вспомнила про настойку бабушки Крота, которая на корешках лопухов и, решив, что лопухи ничем не хуже одуванчиков и клевера, отправилась на задний двор, где её дожидался Крот.

— Замечательно, — сходу заявила Маша, — дядя Сеня согласился всё покосить косой, только ему нужно спину полечить, можно бутылочку вашего чудесного напитка из лопухов, который от подагры помогает?

Что такое подагра, Маша не совсем хорошо представляла, но ей казалось, что для лечения спины такое тоже подходит.

— Замечательно, — обрадовался и Крот, — подождите меня, сейчас притащу.

Крот скрылся в норе и минут через двадцать появился снова вместе с бутылочкой из–под лимонада, в которой плескалось что–то буро–зелёного цвета.

— А где вы бутылки берёте? — поинтересовалась Маша.

— Да в лесу — люди разбрасывают, а мы собираем, — сообщил Крот, — к нам вообще все, кто за напитком жалуют, с собой обязательно бутылочку приносят. Так что у нас теперь много накопилось, в лесу вообще уйма чего можно найти.

Маша поблагодарила Крота, взяла бутылочку и поспешила к дяде Сене. Тот сидел с удручённым видом и пялился на шашечную доску.

— Опять у меня эти белые выиграли, — произнёс он с огорчением. — Ну никак не получается их обыграть. А может ты умеешь в шашки? — спросил он с надеждой Машу.

— Никогда не играла, — ответила та честно, — но папа научил немного в шахматы. Так что если хотите, то можем сыграть.

— А ты какой школы придерживаешься, — поинтересовался дядя Сеня, — персидской или европейской?

Маша никогда не слышала о таких шахматных школах. Она конечно знала, что шахматы пришли в Россию из Персии, куда до этого попали из Индии. Но на этом её знания о персидской школе заканчивались, а уж тем более о европейской.

— Ну раз мы часть Европы, то, наверное, европейской, — решилась Маша.

— Ну тогда у нас с тобой ничего не получится, — огорчился дядя Сеня, — я ведь сторонник персидской школы.

— А в чём разница между ними? — спросила Маша. — И почему у нас ничего не получится?

— Да потому, что мы с тобой не поймём друг друга, — пояснил дядя Сеня. Вот ты, например, будешь ходить турой, а я ладьёй. Ты — офицером, а я — слоном, ты — королевой, а я ферзём, и мы с тобой окончательно запутаемся.

Он достал с полки комплект шахмат и раскрыл его.

— Вот посмотри на эту фигурку — протянул он Маше слона, — ну разве он похож на слона, это какой–то рыцарь, а не слон. И вообще, раньше слона изображали в виде слона с наездником, а вот в Европе эту фигурку стали называть как попало, ведь тогда о слонах представления не имели. В Англии фигурку называли епископ, в Германии — бегун, а в дореволюционной России — офицер. Вот отсюда и путаница: смешались шахматы из Персии с шахматами из Европы, и у нас всё перепуталось в названиях. Хорошо, хоть правила не перепутали. Опять, таки, ладья — продолжил он, — в Индии это была боевая колесница, но на Руси колесниц не бывало, а по изображению она была похожа на ладью, а в Европе из–за трудностей перевода решили, что это боевая башня — тура. В Персии ферзь являлся полководцем и советником шаха, его правой рукой, а в Европе правой рукой шахматного короля сделали королеву.

«И это естественно, — подумала Маша, — на Востоке у женщин в те времена никаких прав не было, а в просвещённой Европе женщинам уделялось гораздо больше внимания. Чего только стоит одна королева Англии!»

— С конём всё понятно, — продолжил дядя Сеня, — что с всадником, что без всадника — он конём и остаётся. Пешка тоже, — это пеший, пехотинец. Но никаких «королева», «тура» и «офицер». Если не переучишься, то мы с тобой в конец запутаемся.

— А если я буду просто молча ходить, — спросила Маша, — то мы сможем сыграть?

Дядя Сеня задумался. Его стародавний шахматный соперник — Матвей Фролов, кстати, дедушка Василия, — почему–то тоже придерживался европейской школы, и почему–то в последнее время всё время обыгрывал дядю Сеню, который уже стал подозревать, а не в его ли приверженности персидской школе кроятся постоянные неудачи. И, поскольку никаких других объективных причин своих поражений он сформулировать не мог, то решил, что проигрывать девочке будет уже совсем зазорно.

— Знаешь, Маша, — решил дядя Сеня, — мы пока с тобой повременим, лучше покажи, что ты мне принесла.

Маша поставила на стол маленькую бутылочку от бабушки Крота.

— Экая у Агафьи странная наливка вышла, — задумчиво произнёс дядя Сеня, вертя бутылочку в руках и рассматривая её на свет. — Никогда такого цвета не было, обычно чуть розовый оттенок, а тут такая зелёная жижа. Ты уверена, что именно то принесла?

— Конечно, — опять пришлось соврать Маше.

Она понимала, что обманывать нехорошо, а старших обманывать особенно нехорошо, но, как мы помним, за маленькой ложью всегда следует ложь побольше, и ничего уже не оставалось делать. Тем более, что Маша ни капельки не сомневалась в том, что этот напиток безвреден, ведь если его пьют кроты и другие живые существа, то его можно и дяде Сене, ведь и этот, и бабушкин напиток, были настояны на травках.

— Здесь бабушка новые травки добавила, — продолжила Маша, — ещё лучше подействует.

— Ну это мы сейчас и проверим, — довольно проговорил дядя Сеня, плеснул себе в кружку и залпом выпил.

— Ууух, — только и смог вымолвить он после этого.

Потом немного посидел с закрытыми глазами, помолчал и выдохнул.

— Ты ступай, ступай домой, Машенька, я скоро к вам приду, ещё полечусь маленько, и приду, — пообещал дядя Сеня.

«Наверное, каждое лекарство требует времени, чтобы подействовало, — подумала Маша, а сама сказала: «Хорошо, я пойду, но вы обязательно сегодня приходите, я буду вас ждать» и отправилась домой.

— Что это ты к Сене бегала? — спросила бабушка Машу за обедом.

— Попросила его покосить у нас, — честно призналась девочка.

— А как же его спина? — удивилась бабушка.

— Вроде подлечил, — также честно сообщила Маша. — А вон он и идёт, — сказала она, разглядев в окне дядю Сеню.

Дядя Сеня шагал вприпрыжку, на плече нёс косу и довольно что–то насвистывал.

— Агафья Агафоновна! — закричал он в открытое окно, когда подошёл к дому. — Что это ты наварила такого, ноги сами несут. Ещё нальёшь немножко?

Как вы помните, вчера машина бабушка наварила вкусный ароматный суп, который они с Машей ели на обед и сегодня. И она решила, что Василий учуял этот запах в открытое окно. Бабушка была человеком гостеприимным и пригласила дядю Сеню.

— Заходи, Сеня, пообедаешь с нами, — сказала бабушка. Сейчас налью тебе, и не немножко, а полную тарелку.

— Чего это, у вас все чашки закончились? — удивился дядя Сеня. — Нет, спасибо, ты мне лучше в бутылочку налей, я домой пойду, с собой заберу, а сейчас покошу лучше, пока сила такая играет.

И отправился на задний двор. «Вжих, вжих» — только и раздавалось оттуда. При этом дядя Сеня ещё и пел во весь голос: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, ветер с полудня….».

— Что это с ним? — удивилась бабушка, — То ходит себе еле–еле, а тут прыгает, как козлёнок, ещё и песни поёт. Чудеса просто.

Но суп налила в бутылку, как и просили.

«Вжих, вжих» — и половины зарослей уже как не бывало. И снова: «Вжих, вжих», а потом вдруг: «Бзынь! Дзынь!» — со всего размаху дядя Сеня засадил косой по камню, скрытому густой травой, и коса переломилась.

— Эээх, — только и сказал он, поднял обломки и грустный направился обратно к себе домой.

— Сеня! — позвала бабушка. — Не огорчайся, возьми с собой бутылочку, я тебе налила.

Маша наблюдала, как он шёл к своему дому, потом остановился, и сделал большой глоток из бутылки. Потом вдруг швырнул её, бросил остатки косы, зашёл в дом и сильно хлопнул дверью.

«Странно, — подумала Маша, — а космонавты едят суп из бутылочек и ничего. Вот что значит сила привычки».

«Странно, — подумала бабушка, — а зачем косить ручной косой, когда есть газонокосилка? Вот, что значит сила привычки». И вспомнив об этом сказала:

— Знаешь, что, Машенька, давай–ка бери косилку и заканчивай с этой травой.

— Хорошо, бабушка, — сказала Маша и отправилась в сарай за косилкой.