Радужные листики

Глава 51. В которой Маша решает проблему Крота, и приходит к выводу, что дарить подарки — это весьма непростое занятие, потому, что далеко не каждое дарованное тобою идёт во благо и вызывает радость у одариваемого.

Крот, уставившись на Машу, ожидал ответа.

— А вы знаете, — придумала девочка. — раз у нас сейчас нет высокой травы, чтобы укрыться, то можно её найти там, где она есть. Вот у нашего соседа, например, у дяди Сени. Давайте у него проведём заполз.

— НИ ЗА ЧТО! — раздельно, как по слогам, произнёс Крот. — Это ужасный человек, колдун. Он меня очень сильно обидел.

— Как это? — Маша недоумённо уставилась на Крота.

— А так это, — начал объяснять Крот, — было это весной, в снегогон.

И тут же закончил, потому, что Маша сразу же встряла с вопросом:

— А что это за снегогон такой?

— Название, — недоумённо ответил Крот. Вы что, свой месяцеслов не знаете?

— Какой такой месяцеслов? — не поняла девочка. — Что–то вы всё на каком–то непонятном языке изъясняетесь, ничего не понимаю.

— Это вы непонятно изъясняетесь, — стал терпеливо объяснять Крот, — а я говорю, и говорю вам на вашем же родном русском языке. Ваш латинский апрель на Руси снегогоном назывался, когда снег таял, ручьи бежали. А сейчас у нас не июнь, от римской богини Юноны, а изок, то есть кузнечик, коих в это время в изобилии. Вон, посмотрите, — показал он лапкой, — как раз один такой сидит. И ваш римский календарь — это просто месяцеслов. У вас в языке своих настоящих русских слов хоть осталось сколько–нибудь? Или сплошные заимствования? У меня начинает складываться впечатление, что может вы вообще народ собирательный, перекочевавший сюда из древней Италии, Греции, Германии, Франции и рОссеявшийся по территории. У вас что ни слово, то всё из этих языков. Тогда у вас точно нет прав на эту землю, мы кроты здесь испокон веку живём, а вы, скорее всего, пришлые племена.

Маша начинала понимать, что Крот своими рассуждениями скоро дойдёт до того, что у него есть не только права окружающих, но и гражданские права. И что именно они, кроты, здесь коренное население, а не россияне. И что если так пойдёт дело дальше, то и права на этот бабушкин участок можно оспорить. Представляете, какой судебный процесс развернётся — кроты против Российской Федерации. Еще, чего и гляди, в Европейском суде по правам человека поддержку найдут. Денег у них на это напасено навалом, и не в виде пустых бумажек–банкнот, а самых что ни на есть настоящих драгоценных камней. И всё из–за чего — словаря русского языка. Просто ужас. Нужно было срочно менять тему.

— Да, что это я? Переучилась совсем, очевидные вещи забывать стала, — затараторила Маша, чтобы сбить Крота с мысли, — конечно снегогон. У меня вообще день рождения в ….. (тут она порядком призадумалась, ведь нужно было как–то не промахнуться со словом «сентябрь», найти какое–нибудь его название, более или менее походящее на старорусский язык)… в листопад (нашлась Маша, внутренне готовясь к тому, что такого названия еще не встречалось).

— Ааа, — обрадовался Крот, — пришёл листопад — и лист облетел. Хмурень это, от того, что небо хмурится. Вы поэтому такая хмурая всё время?

— Я не хмурая, — не согласилась Маша, внутренне радуясь, что догадалась, — я серьёзная, и не всё время, просто мне много учиться приходится. Современная городская жизнь, знаете ли, совсем непроста. Постоянно какие–то вызовы возникают. Да и на уроках особо не повеселишься.

— А вы дома веселитесь, — посоветовал Крот, — придёте домой из школы и смейтесь сколько влезет.

— Что я, дурочка что ли просто так смеяться? — удивилась Маша. — Смех без причины — признак дурачины.

— А вы найдите причину, — предложил Крот.

— А вы сами найдите, — предложила Маша. — Вот вам сейчас смешно? А ну–ка, посмейтесь.

— Ха–ха–ха, — попытался Крот, — не получается.

— Вот и у меня не получается, — сказала Маша. — Чтобы смеяться, особое настроение нужно, или увидеть, услышать что–нибудь смешное. Ну да ладно с этим, лучше скажите, когда вы сами родились? — озадачила она Крота.

— А вот этого я не знаю, и не знаю, почему не знаю, — задумался Крот. — А с другой стороны, — начал он рассуждать, — если мы не ведём записей, то как нам тогда помнить. Единственное, что мы помним, это когда год проходит, — очень удобно отмечать по солнцестоянию, и тогда запоминаем сколько нам прошло лет. Вообще–то, пора осваивать письменность. Бумага у нас под землёй не сохранится, но вот высушенная кора очень даже. На ней можно корябать. Только придётся нам ваш алфавит заимствовать, а то свой придумывать ещё нужно, а это очень сложно. Вы ведь поможете?

— Конечно помогу, — заверила его Маша, а про себя подумала: «Что–то это заимствование алфавита мне напоминает».

— Так вот, — продолжил Крот, — в один из дней снегогона, а это был четверг, я это хорошо запомнил, потому что утром пролез в курятник за яичком, а ни одного уже не было, а ваша бабушка объясняла вашему соседу, что и ему яичек сегодня не даст, потому что в Чистый четверг их нужно красить, зато потом принесет покрашенных. Так вот в тот четверг, не знаю почему он чистый, и зачем тогда, если он чистый, чистые яйца закрашивать, ваш сосед — дядя Сеня — рано утром, как раз, когда я вылез из курятника ни с чем, вышел из своего дома, оседлал кочергу и трижды обскакал на ней вокруг всего своего участка, приговаривая: «Крот, крот, не ходи в мой огород, в день Страстного четверга, тебе в попу кочерга!» Вы представляете такое?! — стал возмущаться Крот. — Угрожать мне кочергой, да ещё так грубо! Я ведь ему ничего плохого не делал, ещё и участок обрабатывал добровольно, проходы в земле рыл, чтобы почва дышала, и всё росло лучше. А он меня за это кочергой! Я тогда очень, очень обиделся, и больше ему на участке не помогаю. Вот у него теперь всё и завяло, сами видите. А ведь что всего хуже — его проклятье сработало! Эта кочерга, эта печная клюка — ведь ещё и символ молнии. И меня как раз на днях этой молнией и поразило. Видите, какие вы люди злые и мстительные, — вздохнул Крот.

— Да нет, — стала успокаивать его Маша, — это случайно, нечаянно вышло. Ну мало ли какие глупости наш сосед говорит. Не всё, что люди говорят, нужно воспринимать серьёзно, мало ли что сболтнут не думая.

— А зачем вы тогда говорите? — не понял Крот. — Если то, что вы произносите не имеет смысла, то зачем это произносить?

— Потому, что у некоторых, — начала объяснять Маша, — вначале вылетают слова, причём часто на нервной почве, неосознанно, а потом уже сознание подключается. И обычно то, что произносят вначале, совершенно не то, что надо бы было произнести если чуть подождать и подумать. В общем, налицо задержка в обработке мыслей в голове. Так, к сожалению, устроен человек.

— Я же говорил, что вы — несовершенные животные, — поддакнул Крот, — а всё пытаетесь свои правила всем навязывать. Нехорошо так, неправильно.

«Как–то непривычно себя животным ощущать, — подумала Маша, — хотя мы действительно состоим в отряде приматов вместе с обезьянками».

— Ну что поделать, — сказала девочка, — ничего в этом мире нет идеального, но мы совершенствуемся.

— Вот и мы будем совершенствоваться, — пообещал Крот, — вначале сплотимся на соревнованиях, потом освоим письменность, потом изучим ваши науки, потом наладим производство, для начала колбас, потом выкупим здесь всю зем.., — на этом слове он как–то поперхнулся и замолк.

— Что вы выкупите? — переспросила Маша.

— Землянику, — нашёлся Крот, — будем земляничный морс делать.

— А где же вы землянику выкупите, если она в лесу растёт, да кое–где на огородах.

— Ну тогда саженцы купим и посадим, места навалом, хоть на лугу, — решил Крот.

Маша собралась было объяснить Кроту, что на лугу ничего посадить не удастся, так как эта земля уже принадлежит кому–то, но решила, что переходить на земельные отношения не стоит, мало ли что ещё придёт Кроту на ум, вдруг они ещё здесь своё землеустройство затеют? А так и опять до Европейского суда по правам человека недалеко. «Не буди лихо, пока оно тихо», — вспомнилось ей.

— Так вот, насчет соревнований, — вернула она Крота к проблеме, — нужно где–то найти место. У нас всё скошено, и днём вас здесь будет видно со всех сторон.

— А когда нас здесь нельзя будет увидеть? — поинтересовался Крот.

— Ночью, конечно, — ответила Маша, — когда все спят, но ночью темно, вы и сами ничего не увидите. Хотя, погодите–ка, мне кажется я придумала, — обрадовалась девочка, — ведь на рассвете здесь все ещё спят, кроме петуха конечно, и никто вас не увидит: ни бабушка, — она раньше семи не встаёт — ни дядя Сеня, — он вообще поспать любит. Да и светло уже совсем. Я будильник под подушку положу и проснусь, и всё устроим в нужном виде.

— Так я же со всеми в полдень договорился, — расстроился Крот, — мне что, опять всех обегать нужно?

Ну, не знаю, что и предложить ещё, — задумалась Маша, — у нас всё скошено, да и в полдень бабушка ещё часто в огороде бывает, у дяди Сени вы не хотите. Единственное не заросшее место — это дорога, но тут вас любой увидит. Так что выхода особо нет, только на рассвете. Петух вам старт и подаст своим ку–ка–ре–ку. Так что придётся вам ещё разочек всех посетить сегодня. И не советую затягивать. А завтра рано утром здесь вдоль забора и соревнуйтесь. Я положу две длинные палки. От одной вы начнёте соревноваться, а у другой закончите. Сама спрячусь рядышком с секундомером и запишу время победителя. Да, и вот ещё что, — она стянулся с хвоста голубую резинку для волос и надела Кроту на шею, — у вас будет своё отличие, чтобы я вас могла различать, да и оставьте себе, это подарок.

(Видели бы вы Крота в это время. Если бы он мог завопить от радости, подпрыгнуть от неожиданности, заахать от удивления, всплеснуть лапами от изумления, закатить глазки от восторга и обожающе вздыхать, то всё это тут же было бы проделано и не один раз. Маше даже показалось, что у него скатилась слеза от умиления — так ему понравился этот подарок.)

— Вы просто не представляете, как это мне нравится, — растрогался Крот, — огромное вам спасибо, Маша, мне никто и никогда не дарил ничего подобного, какая же это красота, как же мне теперь приятно, я даже всё тут же забыл про радио, навсегда, насовсем, вы мне очень, очень угодили, очень вам признателен, благодарствую, большущее вам спасибочки, я даже женюсь теперь! Всё, будьте здоровы, до завтра!

Крот всё это протараторил, как пулемёт, распрощался и исчез в норе. Маша стояла, даже немного ошеломлённая от такого проявления эмоций у совершенно неэмоционального Крота. (Обычно Крот был совершенно невозмутимый, и можно было даже утверждать, что характер у него был нордический. Если бы Маша догадалась до этого, то у неё появился бы хороший аргумент в земельных спорах с Кротом: ведь нордический характер передаётся только от северных предков, а значит и кроты тоже вполне могли быть пришлым племенем. Например, приплыли в своё время вместе с норманнами, кои в давние времена уже водились на Руси.)

«Вот те раз, — подумала она, — всего то резинка для волос, а сколько радости принесла. А мама всё собирает и собирает подарки на праздники, уж сколько всего передарила, уж скольких напоздравляла, но, чтобы так искренне, так по–настоящему радовались подарку? Я, лично, никогда такого не видела. Хотя, наверное, понятно, почему: эту резинку все на волосах используют, а нужно на шее, как ожерелье. Пожалуй, нужно поискать где–нибудь побольше размером — тогда можно подарить маме на день рожденья, пусть порадуется».