Радужные листики

Глава 31. В которой Маша пережидает ненастье.

Вечерело. Комары разошлись не на шутку. Вернее, разлетались. Раззвенелись, раздухарились. В наступившей тишине это уже напоминало воздушную атаку. Маша устала отбиваться от этих кровососов. Даже если ты изучаешь айкидо, то, когда тебя сразу со всех сторон атакуют десятки противников, уцелеть очень трудно. Ну и что, что противник намного меньше тебя, зато больно кусает. В таких неравных условиях настоящий мастер, чтобы восстановить свою Ма–ай (дистанцию безопасности) должен применить технику эффективного ухода с линии атаки, что Маша и продемонстрировала: она бросилась вприпрыжку домой.

Дома бабушка уже разогревала ужин.

— Бабушка, — пожаловалась Маша, — комары совсем заели, гулять невозможно.

— Вот и куры что–то раскудахтались, ещё и колени ноют, — задумалась бабушка, — наверное, дождь будет.

— Так небо же ясное, — не поверила Маша.

— Подождём, — по–философски ответила бабушка.

Пока они ужинали, на улице усилился ветер, комаров тут же разогнало, можно было бы снова выйти погулять, но горизонт затянуло тёмными облаками, воздух стал влажным. А потом…

Да, да, не удивляйтесь. Некоторые бабушки очень даже не прочь поиграть в карты, когда у них выдаётся свободная минутка. А кто ещё им составит при этом кампанию как не внуки. Конечно, игры у бабушек довольно простые, тут никто не играет в вист, покер, преферанс или в марьяж. Дело обходится в основном в дурака или в пьяницу. Только не подумайте, пожалуйста, что последняя игра имеет какое–то отношение к спиртному. Боже упаси! Здесь простейшие правила, и результат игры зависит от везения. Называется она так потому, что у проигравшего не остается на руках ни одной карты, то есть он, как пьяница в жизни, все свое состояние пропил и у него ничего не осталось. Можно даже сказать, что такая игра носит воспитательный эффект — показывает растущему поколению к чему приводит злоупотребление алкоголем.

Но бабушка с Машей играли в дурака — эта игра поинтереснее. А что ещё было делать, когда свет отключили (так часто происходит в деревнях, когда по ним пройдётся буря, и поваленные деревья обрывают провода) спать ещё не хочется, чаю напились, читать при свечах плохо — только играть да разговаривать. Чем они и занимались. Тут, в отличие от игры в пьяницу, в дураках тот, у кого на руках остаются карты. И если вы думаете, что это игра для дураков, то глубоко заблуждаетесь, при всей своей простоте это очень интеллектуальная игра.

Вот Маша с бабушкой и играли целый час, пока бушевала буря, и в соревновании между молодостью и опытом победила с минимальным перевесом бабушка. Маша так разгорячилась, что бабушка отправила её на улицу:

— Ступай, Машенька, подыши свежим воздухом. Сейчас там после грозы удивительный запах. Да, и посмотри, как там животные в сарае. Только резиновые галоши не забудь надеть.

Девочка вышла на крыльцо. Грозовые тучи ушли, но уже начинало темнеть. Вдали еще грохотало, были видны вспышки молний. Пахло очень необычно: свежестью и ещё чем–то. Ливень смыл всю пыль, растения умылись, стали выползать первые букашки, что прятались от дождя. Комаров не было ни видно, ни слышно, что очень порадовало Машу, и она, высоко поднимая ноги, чтобы не замочиться об траву, отправилась к сараю.

В сарае было всё в порядке: коза жевала морковку, курицы сидели на насестах, перед ними с важным видом прогуливался петух — он строго посмотрел на Машу (петух вообще не признавал никого кроме бабушки и своих кур), кролики дремали в своих клетках, только самый большой из них, тот, на котором Маша испытывала серый трилистник, бегал туда и обратно, попахивало навозом.

Маша поплотнее закрыла дверь сарая и уже развернулась домой, как взгляд её выхватил, как в сгустившейся темноте в конце двора, передвигается что–то светящееся размером с маленький мяч. Мерцающее голубоватое сияние, рассыпающее искры как бенгальская свеча, медленно двигалось в её сторону. «Танцующие огоньки! Огни Святого Эльма! — пронеслось у Маши в голове». И в этот момент послышалось: «Здрав–ствуй–те, Ма–ша». Девочка даже подскочила от неожиданности. Голос исходил от странного свечения. Оно становилось всё ближе и ближе, и вот перед Машей появился Крот?!

— Не пу–гай–тесь, это я — протяжно произнёс Крот.

Ну как тут было не испугаться. Он теперь напоминал ежа: каждый волосок его шёрстки топорщился отдельно от остальных и весь светился.

— Что с вами? — изумилась Маша.

— Это я у вас хо–чу спро–сить, — печально ответил Крот, — что со мной. Что вы мне за ра–дио та–кое да–ли? Оно всё ки–пит и сверка–ет, также как я.

— Так что случилось, — непонимающе спросила Маша.

— Я не знаю, — Крот продолжал говорить нараспев, — я сидел в своей новой норе, которую назвал радиокопкой, и слушал ваше радио. Было очень интересно, рассказывали о покорении индейцев в каких–то америках, как вначале донеслись звуки грома, потом в нору просочились струйки воды, а подом раздалось бух–бах–бац!!! Моё радио окуталось дымом, во все стороны полетели искры, потом я ничего не помню, а теперь радио больше нет, а я весь сверкаю. От меня даже червяки разбегаются. Что со мной? Помогите, пожалуйста. Умоляю, я больше не хочу светиться, мне даже зелёный листик не помогает.

— Против электричества чудеса бесполезны, — авторитетно заявила Маша, — электричество — само по себе чудо. Это всё из–за грозы произошло, молния попала в берёзу, часть электричества прошла по кабелю к вам в нору, да еще и водой добавило. Из радиоприёмника получилась «громовая машина». Как же это я вас не догадалась предупредить? Ладно, у меня ещё есть приёмник, поменяем.

— Что вы, что вы? — замахал лапками Крот. — Большое спасибо, больше не надо, мы как–нибудь без радио обойдёмся, по старинке.

— Ну ладно, — пожала плечами Маша, — нам нужно снять с вас статическое напряжение, и всё станет как раньше. Пойдёмте к трубе, будем вас заземлять.

— Зачем меня заземлять? — удивился Крот. — Я сам только что из–под земли вылез, там у меня ничего не получилось.

— А сейчас получится, — уверенно сказала Маша, — вот, хватайтесь за трубу.

Крот подполз к закопанному в землю куску сигнальной железной трубы и схватился за него. Раздался треск, с его лап маленькие молнии ринулись в трубу, и Крот рухнул без чувств.

«Где–то что–то я не учла, — задумалась Маша, — а может просто Крот очень чувствительный?» Она взялась хлопотать над зверьком и через минуту тот поднялся. Выглядел он уже как раньше, только слегка побитым.

— Знаете что, — теперь речь Крота вернулась к обычному темпу, но стала немного сварливее, — вам всё–таки нужно ещё подучится, знаний пока не хватает.

— А я и учусь, — терпеливо ответила Маша, — я отучилась только пять лет, мне ещё шесть лет учиться в школе, потом шесть лет в институте.

— Да столько не живут! — поразился Крот.

— Может у вас и не живут, — возразила Маша, — а у нас очень даже живут, и даже дольше живут, некоторые до ста лет доживают.

— Нужно срочно искать серый трилистник, — пробормотал Крот.

— Что искать? — не поняла Маша.

— Барбарисник, — говорю, — слукавил Крот, — место, где растут барбарисы, нам очень нравятся его сушёные ягоды.

— А я знаю, — обрадовалась Маша, — барбарис в середине деревни у дороги растёт, я вам выкопаю маленький кустик и где–нибудь здесь посажу.

— Премного благодарен, — ответил на предложение Крот.

Уже совсем стемнело. Послышалось: «Маша, домой!» — это звала бабушка.

— Меня зовут, до свидания, — попрощалась Маша. — Мне очень жаль, что так получилось, я вам завтра что–нибудь ещё придумаю.

От извинений Крот немного смягчился и тоже попрощался с девочкой. Когда Маша вошла в дом, на столе ещё горели свечи.

— Давай–ка спать, — сказала бабушка, света до утра всё равно не будет.

«Ну вот, — чуть огорчённо подумала Маша, когда легла в кровать, — пока свет не дали надо было взять Крота домой, — такой светильник замечательный загубила».