Страх Мудреца

Глава 104 Ктаэ.

После того, как Фелуриан дала мне понять, что у меня есть способности, я принял более активное участие в создании моего шаеда.

Фелуриан казалась довольной моими успехами, но я был разочарован.

Здесь не нужно было следовать определенным правилам, не было фактов, чтобы их запоминать.

Из-за этого моя находчивость и актерская память были малопригодны для меня и мои успехи казались ужасающе медленными.

В конце концов я смог прикоснуться своего шаеда, не боясь повредить его и смог изменять его форму по собственному желанию.

После некоторой практики я смог превратить его из короткого плаща в траурный плащ с полным капюшоном или нечто среднее.

Тем не менее, было бы несправедливым для меня претендовать хотя бы на волос участия в его создании.

Фелуриан была той, кем собирались тени, ткался он с помощью луны, огня и дневного света.

Моим основным вкладом было предложение, что он должен иметь множество мелких карманов.

После того, как мы взяли шаед в дневной свет, я подумал, что наша работа закончена.

Мои подозрения, казалось, подтвердились, когда мы продолжительное время плавали, пели и другим образом наслаждались обществом друг друга.

Но Фелуриан избегала темы шаеда каждый раз, когда я поднимал ее.

Я не возражал, так как ее увертки на эту тему всегда были восхитительными.

Из-за этого у меня сложилось впечатление, что какая-то его часть осталась не завершенной.

Однажды мы проснулись в объятиях и возможно, потратили час на поцелуи, чтобы пробудить наши аппетиты, а затем напасть на завтрак из фруктов и мелких белых хлебцев с медовыми сотами и маслинами.

Затем Фелуриан стала серьезной и попросила у меня кусок железа.

Ее просьба меня удивила.

Некоторое время назад я вздумал возобновить некоторые из мирских привычек.

Используя поверхность бассейна, как зеркало, я использовал свою небольшую бритву, чтобы побриться.

Поначалу Фелуриан казалась довольна моими гладкими щеками и подбородком, но когда я двинулся, чтобы поцеловать ее, она оттолкнула меня на расстояние вытянутой реки, фыркая, чтобы прочистить нос.

Она сказала мне, что я пахну железом и отправила меня в лес, сказав мне не возвращаться, пока от моего лица несет горькой вонью.

Поэтому с немалой долей любопытства я откопал кусок сломанной железной пряжки от моей дорожной сумки.

Я нервно протянул его к ней.

Как будто рука ребенка держала острый нож.

- Зачем тебе это нужно? - Спросил я, стараясь казаться равнодушным.

Фелуриан ничего не сказала.

Она крепко держала его между большим и указательным пальцами, как будто это была змея, пытающаяся выкрутиться и укусить ее.

Рот образовал тонкую линию, а глаза стали ярче вместо их обычного сумрачно-фиолетового цвета до глубокого водянисто-голубого.

- Могу ли я помочь? - спросил я.

Она рассмеялась.

Не светлым, звонким смехом, который я так часто слышал, а диким и жестоким смехом.

- Ты хочешь помочь по-настоящему? - спросила она.

Рука с осколком железа слегка дрожала.

Я кивнул, немного испугавшись.

- Тогда иди. - Ее глаза все еще были измененными, осветленными до голубоватой белизны.

- Мне не нудны сейчас ни пламя ни песни и ни вопросы. - Когда я не двинулся, она сделала прогоняющее движение.

- Иди в лес.

Не блуждай далеко, но не беспокой меня в течении времени, необходимого, чтобы четыре раза заняться любовью. Ее голос изменился совсем чуть-чуть.

Все еще мягкий он становился хрупким, что встревожило меня.

Я собирался протестовать, когда она страшно взглянула на меня, заставив меня бездумно бежать за деревья.

Я бесцельно бродил некоторое время, пытаясь восстановить свое самообладание.

Это было сложно, как будто я был карапузом, прогнанным с использованием серьезной магии, как мать отгоняет надоедливого ребенка от кухонного очага.

Однако я знал, что мне не будут рады, если я вернусь обратно на поляну.

Так что я повернулся лицом на Свет и отправился исследовать.

Я не могу сказать, почему я так далеко бродил в этот день.

Фелуриан предупредила меня, чтобы я был рядом и я знал, что это был хороший совет.

Любая из сотен историй моего детства рассказывали мне об опасности путешествий в Фаэ.

Даже если их отбросить, то историй, рассказанных Фелуриан, должно было быть достаточно, чтобы удерживать меня в безопасности ее сумрачной рощи.

Мое природное любопытство должно было взять на себя часть вины, я полагаю.

Но большинство ее принадлежало моей уязвленной гордости.

Гордость и глупость, они идут рядом рука об руку, тесно сцепившиеся друг с другом.

Я шел больше часа, когда небо надо мной прояснилось в дневном свете.

Я нашел нечто вроде тропы, но не видел никого живого по сторонам, кроме случайных бабочек и прыгающих белок.

С каждым сделанным шагом мое настроение балансировало между скукой и тревогой.

В конце концов я был в Фаэ.

Я должен был видеть дивные вещи.

Стеклянные замки.

Горящие фонтаны.

Кровожадный троу.

Босой старик, желающий дать мне совет...

Деревья сменились большой травянистой равниной.

Все части Фаэ, которые мне показывала Фелуриан, были заняты лесами.

Так что это казалось ясным знаком, что я был далеко за пределами того, где я должен был быть.

Тем не менее я продолжал, наслаждаясь ощущением солнечных лучей на коже после столь долгого нахождения на тусклой сумеречной поляне Фелуриан.

Следы, которым я следовал, выглядели ведущими к одиноко стоящему посреди травянистого поля дереву.

Я решил, что пойду так далеко, как далеко было дерево, пока что-нибудь не преградит мне путь.

Однако, после долгой ходьбы, когда я, казалось, не мог приблизиться ближе к дереву.

Сначала я думал, что это еще одна странность Фаэ, но поскольку я продолжал упрямо идти по избранному пути, вскоре стала ясна истина.

Дерево просто было больше, чем я думал.

Намного больше и намного дальше.

Путь не окончательно приводил к дереву.

На самом деле он отклонялся от него, избегая его более, чем на полмили.

Я рассматривал возможность пути назад, когда яркий трепетавший цвет привлек мое внимание.

После непродолжительной борьбы мое любопытство победило и я сошел с тропы в высокую траву.

Это не был тот тип дерева, который я видел раньше и я медленно подошел к нему.

Оно напоминало широко распространенную иву с более широкими темно-зелеными листьями.

Дерево имело глубокую, висящую листву, усеянную бледными, как порошок, голубоватыми цветами.

Ветер переменился и когда листья качнулись, я почувствовал странный сладковатый запах.

Он был похож и на дым и на специи и на кожу и на лимон.

Это был убедительный запах.

Не такой же, как когда привлекательно пахнет пища.

Это не вызывало слюну во рту или бурчание живота.

Несмотря на это, если бы я увидел, как кто-то сидит за столом, который пахнет подобным образом, даже если это кусок камня или дерева, я почувствовал себя обязанным положить его в рот.

Не от голода, а из чистого любопытства, как может и ребенок.

Когда я подошел ближе, то был поражен красотой сцены: темно-зеленые листья контрастировали с бабочками, порхающими с ветки на ветку, потягивая нектар из бледных цветов дерева.

То, что показалось мне вначале цветником под деревом оказалось ковром из бабочек, полностью покрывающий землю.

Сцена была настолько захватывающей, что я остановился в нескольких десятках футов от крон деревьев, не желая нарушить их полеты.

Многие из бабочек, порхающих среди цветов, были фиолетовые с черным или иссиня-черные, как на поляне Фелуриан.

Другие были твердые, ярко-зеленые или серо-желтые или серебристо-синие.

Но мой взгляд поймал одну большую красно-малиновую, пронизанную слабой ажурной металлической позолотой.

Ее крылья были больше, чем мои расставленные в стороны руки и как я видел, она порхало глубоко в листве в поисках свежего цветка на свету.

Внезапно ее крылья перестали двигаться в согласии.

Они порхающе упали на землю отдельно друг от друга, как падающие осенние листья.

И только после этого мой взгляд устремился к основанию дерева, где я увидел правду.

Земля внизу была не местом отдыха для бабочек...

она была усеяна безжизненными крыльями.

Тысячи их валялись на траве под пологом деревьев, как одеяло из драгоценных камней.

- Красные упрек моему эстетическому вкусу. - утвердительно сказал сухой, прохладный голос из дерева.

Я сделал шаг назад, стараясь заглянуть через густой полог висящих листьев.

- Что за манеры? - упрекнул сухой голос.

- Не представлялся?

Начнем?

- Я приношу свои извинения, сэр, - сказал я искренне.

Затем, вспомнив цветы дерева, поправился: - Мэм.

Но я никогда раньше не говорил с деревом и нахожусь в некоторой растерянности.

- Я осмелюсь сказать тебе.

Я не дерево.

Не более, чем человек может быть стулом.

Я Ктаэ.

Тебе повезло найти меня.

Многие позавидовали бы твоей удаче.

- Удаче? - Повторил я, стараясь уловить того, кто говорил со мной среди ветвей дерева.

Кусочек старой истории щекотал мою память, какие-то отзвуки фольклора, который я читал во время поисков Чандриан.

- Ты оракул, - сказал я.

- Оракул.

Как странно.

Не пытайся пришпилить меня с помощью маленьких имен.

Я Ктаэ.

Я.

Я вижу.

Я знаю. - Два радужных сине-черных крыла трепетали по отдельности, как будто между ними не было бабочки раньше.

- Иногда я разговариваю.

- Я подумал, что красный обидел тебя?

- Это не красный ушел. - Голос был беспечный.

- А синие слегка сладкие. - Я увидел мелькающее движение и еще одна пара сапфировых крыльев начала медленно вращаться на землю.

- Ты новый манилинг Фелуриан, не так ли? - Я колебался, но сухой голос продолжал, как будто я ответил.

- Я так и думал.

Я чувствую на тебе запах железа.

Просто намек.

Тем не менее стоит задаться вопросом, как она выдерживает это.

Пауза.

Размытие.

Небольшое нарушение десятка листьев.

Еще два крыла дернулись и порхнули вниз.

- Подойди сейчас, - продолжал голос, теперь приблизившийся из другой части дерева, по прежнему скрытый свисающими листьями.

- Конечно, любопытный мальчик обязан иметь один или два вопроса.

Подходи.

Спрашивай.

Твое молчание весьма оскорбляет меня.

Я колебался, а затем сказал: - Полагаю, я могу задать вопрос или два.

- Аххххх, - звук был медленным и удовлетворенным.

- Я думаю, ты можешь.

- Что ты можешь рассказать мне об Амир?

- Киккс! - Ктаэ сплюнул, раздраженно шумя.

- Что это?

Почему так охраняют?

Что за игры?

Спроси меня о Чандрианах и покончим.

Я стоял ошеломленный и молчаливый.

- Удивлен?

Почему это?

Добрый мальчик, ты как прозрачный бассейн.

Я вижу на десять футов через тебя, а ты всего три фута глубиной. - Здесь было еще одно размытое движение и две пары крыльев пошли спиралью на землю, одни синие, другие фиолетовые.

Я думал, что увидел извилистые движения среди ветвей, но он был скрыт бесконечно трущимися ветром ветвями, покачивающимся из дерева.

- Почему фиолетовые? - Спросил я просто, чтобы что-нибудь сказать.

- Чисто назло.- сказал Ктаэ.

- Я завидую их невинности и беззаботности.

Кроме того, слишком много сладости пресытило меня.

Как это умышленное невежество. - Пауза.

- Ты хочешь спросить меня о Чандрианах, не так ли?

Я ничего не мог поделать, но кивнул.

- На самом деле не так много можно сказать. - заметил легкомысленно Ктаэ.

- Ты лучше называй их Семеро.

На “Чандрианах” навешано так много различного фольклора после всех этих лет.

Имена когда-то были синонимами, но сейчас, если ты говоришь Чандриане, люди думают об ограх, рендлингах и прочих отбросах.

Такая глупость.

Повисла длинная пауза.

Я стоял неподвижно, пока не понял, что существо ждет ответа.

- Расскажите мне больше. - сказал я.

Мой голос звучал ужасно тонко даже для собственных ушей.

- Почему? - мне показалось, что я обнаружил в голосе игривые нотки.

- Потому что мне нужно знать, - сказал я, стараясь, чтобы к моему голосу вернулась некоторая твердость.

- Нужно? - спросил Ктаэ скептически.

- Почему это вдруг нужно?

Магистры в Университете могли знать ответы на вопросы, которые ты ищешь.

Но они не скажут тебе, даже если спросят у тебя, что тебе нужно.

Ты слишком горд для этого.

Слишком умен, чтобы попросить о помощи.

Слишком блюдешь свою репутацию.

Я попытался сказать, но мое горло ничего не сделало, кроме сухого щелчка.

Я сглотнул и попытался снова.

- Пожалуйста, мне нужно знать.

Они убили моих родителей.

- Ты хочешь попытаться убить Чандриан? - чарующе звучащий голос почти опешил.

- Выследить и убить их всех самому?

Честное слово, как ты собираешься сделать это?

Халиакс живет уже пять тысяч лет.

Пять тысяч лет и не спал ни одной секунды.

- Умный пойдет к Амир, я полагаю.

Даже такой гордый, как ты, сможет признать необходимость в помощи.

Орден мог бы дать ее тебе.

Проблема в том, что их так же трудно найти, как и самих Семерых.

Боже мой, боже мой.

Что еще делать храброму мальчику?

- Скажи мне! - я хотел крикнуть, но вышла мольба.

- Будет неприятно, я полагаю, - продолжал спокойно Ктаэ.

- Несколько людей, которые боятся Чандриан слишком боятся говорить, а все остальные будут просто смеяться над тобой из-за вопроса. - Раздался драматический вздох, который, как показалось, поступил из нескольких мест в листве сразу.

- Это цена, которую вы платите за цивилизацию.

- Какую цену? - спросил я.

- Высокомерие, - сказал Ктаэ.

- Ты считаешь, что ты все знаешь.

Ты смеялся над фейри, пока не увидел их.

Неудивительно, что все цивилизованные соседи также позабыли про Чандриан.

Ты должен оставить свои драгоценные углы далеко позади, прежде чем найдешь человека, который воспримет тебя всерьез.

Ты даже не надейся, пока не доберешься до Штормвальских гор.

Возникла пауза, затем еще одна пара фиолетовых крыльев дрейфующе пошли к земле.

Я сглотнул пересохшим горлом, пытаясь придумать, какой вопрос я могу спросить, чтобы получить больше информации.

- Не многие люди воспримут твои поиски Амир серьезно, ты понимаешь. - продолжил спокойно Ктаэ.

- Однако Маер весьма неординарный человек.

Он уже близок к ним, хотя и не осознает этого.

Придерживайся Маера и он приведет тебя к их двери.

Ктаэ издал тонкий, сухой смешок.

- Кровь, папоротник и кости, я желаю тебе, существо, быть остроумным, чтобы оценить меня.

Чтобы, если ты сможешь все забыть, то вспомнишь, что я только что сказал.

В конце концов ты получишь шутку.

Я гарантирую.

Ты будешь смеяться, когда придет время.

- Что ты можешь рассказать мне о Чандрианах? - спросил я.

- Так как ты так мило спрашиваешь, Синдер тот, кого ты ищешь.

Помнишь его?

Белые волосы.

Темные глаза.

Сделал это с твоей матерью, ты знаешь.

Грозный.

Все же она хорошо держалась.

Лориан всегда была актрисой, извини за выражение.

Намного лучшей, чем твой отец, со всем его попрошайничеством и рыданиями.

В моем уме развернулись картинки того, что я пытался забыть на годы.

Моя мать с волосами, мокрыми от крови, руки неестественно деформированы, сломанные в запястьях и локтях.

Мой отец, со вспоротым животом, оставил кровавый след на двадцать футов.

Он полз, чтобы быть ближе к ней.

Я пытался сказать, но мой рот пересох.

- Почему? - удалось прокаркать мне.

- Почему? - ответил эхом Ктаэ.

- Какой хороший вопрос.

Я знаю очень много почему.

Почему они сделали такие неприятные вещи с твоей бедной семьей?

Почему, потому что они хотели, потому что они могли, потому что они сделали это не просто так.

- Почему они оставили тебя в живых?

Почему, потому что они были небрежны, и потому что тебе повезло и потому, что кто-то отпугнул их.

- Кто отпугнул их?

Я отупело думал.

Но всего этого было слишком много.

Воспоминаний, тех вещей, о которых сказал голос.

Мой рот молча открывался, вопрошая.

- Что? - спросил Ктаэ,

- Ты ищешь различные почему?

Ты задаешься ответом, почему я говорю тебе это?

Что хорошего выйдет из этого?

Может быть этот Синдер однажды оказал мне медвежью услугу.

Может быть меня забавляет поставить такого молодого щенка как ты, привязанного за ним по пятам.

Может быть мягкий скрип твоих сухожилий, когда ты сжимаешь кулаки, подобен для меня сладкой симфонии.

О да, этот так.

Ты можешь быть уверен.

- Почему ты не можешь найти этого Синдера?

Ну, вот интересно почему.

Можно подумать, что человек с угольно-черными глазами создает впечатление, когда останавливается, чтобы купить напиток.

Как могло случиться так, что ты не мог поймать его ветер за все это время?

Я покачал головой, пытаясь очистить ее от запаха крови и горящих волос.

Ктаэ, казалось, воспринял это как знак.

Это верно, я полагаю, тебе не нужно от меня рассказов, чтобы узнать, как он выглядит.

Ты видел его только день или три назад.

Понимание прогремело во мне.

Главарь бандитов.

Изящный человек в кольчуге.

Синдер.

Он был тем, кто говорил со мной, когда я был ребенком.

Человек со страшной улыбкой и мечом, как зимний лед.

- Жаль, что он ушел, - продолжал Ктаэ.

- Тем не менее, ты должен признать, что ты был достаточно удачлив.

Я бы сказал это была возможность дважды в жизни встретить его снова.

Жаль, что зря.

Не думай о себе плохо, что не узнал его.

Они имеют большой опыт скрытия этих явных примет.

Ты не виноват во всем.

Это было давно.

Годы.

Кроме того, ты был занят: занимаясь любовью, кувыркаясь в подушках с некоторой феей, услаждая свои основные желания.

Три зеленых бабочки дернулись одновременно.

Их листья были похожи на листья, когда они кружились к земле.

- Если говорить о желаниях, что твоя Денна думает?

Моя моя.

Каково бы ей было увидеть тебя здесь.

Ты и фея, спутавшиеся, как кролики.

- Он бьет ее, ты знаешь.

Ее покровитель.

Не все время, но иногда.

Иногда сгоряча, но в основном это игры с ним.

Как далеко он может зайти, прежде, чем она заплачет?

Как сильно он может нажать, прежде чем она попытается уйти, и он должен будет заманить ее обратно?

В этом нет ничего гротескного, заметь.

Не ожоги.

Ничего, что бы оставило шрам.

Вовсе нет.

Два дня назад он использовал свою трость.

Это было ново.

Рубцы, размером с большой палец у нее под одеждой.

Синяки до кости.

Она дрожит на полу с кровью во рту, и ты знаешь, о чем она думает, прежде чем впасть в безнадежность?

О тебе.

Она думает о тебе.

Ты тоже о ней думал, я догадываюсь.

Между плаваниями и клубникой и всем остальным.

Ктаэ издал звук, похожий на вздох.

- Бедная девочка, она привязана к нему так крепко.

Думая, что это все, что у нее есть хорошего.

Не оставит его, даже если ты попросишь.

Каким бы ты не был.

Ты, такой осторожный.

Так боящийся оттолкнуть ее прочь.

И хорошо, что ты должен быть таким.

Она бежит, пока одна.

Теперь, когда она оставила Северен, как можно надеяться найти ее?

- Это позор, что ты оставил ее без слова, ты знаешь.

Она только начала доверять тебе перед этим.

Перед тем, как рассердиться.

Перед тем, как ты сбежал.

Как и каждый другой мужчина в ее жизни.

Как каждый другой мужчина.

Вожделеющий ее, полный сладких слов, а затем просто уходящий прочь.

Оставляя ее одну.

Хорошо, что она уже привыкла к этому, не так ли?

В противном случае ты мог причинить ей боль.

В противном случае ты просто мог разбить бедной девочке сердце.

Всего этого было слишком много.

Я развернулсмя и побежал, безумно и яростно назад, туда откуда я пришел.

Вернуться к тихой сумеречной поляне Фелуриан.

Прочь.

Прочь.

Прочь.

И когда я побежал, я услышал, как Ктаэ говорил позади меня.

Этот сухой, тихий голос следовал за мной дольше, чем я мог подумать, что это возможно.

- Вернись.

Вернись.

Я расскажу больше.

Я расскажу больше, почему ты не остаешься?

***

Прошли часы, прежде чем я вернулся на поляну Фелуриан.

Я не уверен, как я нашел мой путь.

Я только помню, как удивился, кгда увидел ее павильон сквозь деревья.

Его вид замедлил сумасшедшее плетение моих мыслей перед тем, как я смог задуматься снова.

Я пошел к бассейну и долго, жадно пил, брызгая воду на свое лицо, чтобы очистить голову и спрятать признаки слез.

Через минуту или две тихих размышлений я встал и направился к павильону.

И только тогда я заметил любопытное отсутствие бабочек.

Обычно их было по крайней мере несколько, порхающих вокруг, но теперь их не было.

Фелуриан была здесь, но один только вид ее больше меня не успокаивал.

Это был единственный раз, когда я увидел ее не идеально красивой.

Она лежала среди подушек отрешенная и усталая.

Как будто я уходил на несколько дней, а не часов, а она все это время ничего не ела и не спала все это время.

Она устало подняла свою голову, когда услышала мое приближение.

- Все готово, - сказала она, но когда она увидела меня, ее глаза расширились от удивления.

Я посмотрел вниз и увидел, что я пострадал от зарослей ежевики и был окровавлен.

Я был забрызган грязью и окрашен травой со всех сторон.

Должно быть я упал во время своего быссмысленного бега от Ктаэ.

Фелуриан выпрямилась.

- Что с тобой случилось?

Я рассеяно счистил немного запекшейся крови со своего локтя.

- Я могу спросить то же самое о тебе. - Мой голос звучал басовито и грубо, как если бы я кричал.

Когда я поднял глаза, я увидел подлинное беспокойство в ее глазах.

- Я уходил на Дневную сторону.

Я нашел там какое-то дерево.

Оно называло себя Ктаэ.

Фелуриан неподвижно остановилась, когда я сказал это имя.

- Ктаэ?

ты говоришь?

Я кивнул.

- Ты спрашивал об этом? - Но прежде, чем я смог ответить, она издала тихий отчаянный крик и бросилась на меня.

Она начала шарить по моему телу, как будто ища раны.

Через минуту после этого она взяла мое лицо в руки и посмотрела в мои глаза, как будто испугавшись того, что она может найти там.

- Ты в порядке?

Ее озабоченность вызвала слабую улыбку на моих губах.

Я начал уверять ее, что я был в полном порядке.... затем вспомнил те вещи, которые мне говорил Ктаэ.

Я вспомнил костры и человека с чернильно-черными глазами.

Я подумал о Денне, распластавшейся на полу, с полным ртом крови.

Слезы появились на моих глазах и я задохнулся.

Я отвернулся и покачал головой, крепко зажмурив глаза и не мог говорить.

Она погладила меня по шее и сказала: - Все будет хорошо.

будет больно.

он не кусал тебя, твои глаза чисты, так что все будет хорошо.

Я отодвинулся от нее настолько, чтобы посмотреть ей в лицо.

- Мои глаза?

- То, о чем говорит Ктаэ, может оставить человека повредившимся в голове.

Но я бы увидела, если это было так.

Ты по-прежнему мой Квоут, по-прежнему мой милый поэт. - Она наклонилась вперед, странно колебаясь, а потом запечатлела нежный поцелуй на моем лбу.

- Он обманывает людей и сводит их с ума?

Она медленно покачала головой, - Ктаэ не лжет.

он имеет дар видеть, но только он говорит вещи, которые вредят людям.

Только деннерлинги могут говорить с Ктаэ. - Она коснулась моей шеи, чтобы смягчить свои слова.

Я кивнул, зная, что это было правдой.

И я зарыдал.