1000 Первая дочь

Глава 13

Алексис

Что за глупые предрассудки? Меня совершенно не волновало клеймо Майлин. Что меня действительно будоражило, так это ее близость. То, с каким пылом она отвечала на ласки. Ее тело было будто создано для того, чтобы дарить и получать удовольствие.

- Хорошо, Майлин, будь по-твоему, - согласился я и, с трудом разомкнув объятия, проследовал к окну.

Задернул чертовы шторы так, что сквозь них почти не просачивался свет. Идти обратно к кровати пришлось почти наощупь. Правда, помогла выработанная годами привычка запоминать расположение комнаты и окружающих предметов.

Майлин все еще сидела на постели.

- Спасибо... - прошептала она и, обняв за бедра, прижалась ко мне.

Я молниеносно отреагировал на это прикосновение. Мой напряжённый член уперся в ее пышную грудь. Но она не испугалась и не отстранилась, напротив, потерлась о него, доводя меня до исступления. Плотная ткань брюк царапала ее нежную кожу, и она попыталась избавить меня от лишней одежды. Пока ее проворные пальчики развязывали мой пояс, я стоял неподвижно, точно охотничий пес, сделавший стойку на добычу.

Майлин торопилась, ее теплое порывистое дыхание возбуждало еще сильнее. И вот, наконец, штаны соскользнули на пол, и я переступил через них.

- Дотронься до меня, Майлин, - попросил я. - Тебе нечего бояться.

Ее нежные пальчики нерешительно коснулись напряженной головки. Как жаль, что я не видел в этот момент выражения ее лица. Зато слышал ее сердцебиение. Или это мое билось с бешеной скоростью, заглушая остальные звуки?

Она провела пальчиком вверх-вниз по моей напряженной плоти, и глухой стон вырвался у меня из груди.

- Тебе больно? - испугалась Майлин.

- Нет, мне безумно приятно. Твои ласки доставляют несказанное удовольствие. А вот мне, боюсь, придется причинить тебе боль. Но я постараюсь, чтобы расставание с девственностью прошло для тебя как можно менее болезненно. Ты веришь мне, Майлин?

Она кивнула в темноте, и шелковистые пряди ее волос пощекотали мою кожу в области бедер. Склонившись, я обхватил ее за талию и уложил на постели, накрыв ее тело своим. Она вцепилась в мои плечи, задрожала, когда мое достоинство коснулось ее паха.

- Не бойся... - повторил я

Моя рука спустилась к ее сокровенному источнику, пальцы поиграли с нежными влажными складочками, заставив девушку прогнуться в спине. С ее губ сорвался тихий вздох. Я нащупал маленькую тугую горошину - то место, где сосредоточилось ее желание, и начал поглаживать круговыми движениями. Рот мой ласкал ее грудь, слегка прикусывая и дразня чувствительные соски, обводя языком ореолы.

- О, Богиня!.. - простонала Майлин, приближаясь к пику наслаждения и приподнимая бедра навстречу моему нежному натиску.

- Она здесь ни при чем, - улыбнулся я. - Здесь только мы с тобой, без посторонних. Мне продолжать?

- Пожалуйста, - взмолилась она и облизнула пухлые губки. - Еще...

Я не мог отказать ей в исполнении этого желания. Моя ладонь все еще сжимала девственную впадину между стройными ножками. Указательный палец, проник внутрь, коснувшись плотной преграды. Малин вновь приподняла бедра, желая усилить наслаждение. Она прогнулась в спине, полностью отдаваясь моей власти. Теперь Майлин, не стесняясь, разводила ножки, позволяя мне удобно устроиться между ними. И, клянусь, это было самое восхитительное ощущение из тех, что я когда-либо испытывал.

Я жадно целовал ее рот, и она отвечала с не меньшей страстью. Когда ее желание стало нестерпимым, она приподнялась на локтях и жарко шепнула:

- Сделай это, пожалуйста... Сейчас!

То был приказ и одновременно мольба. Она хотела меня, умоляла взять ее, как я всегда и мечтал.

- Что сделать, Майлин? - я еще не мог поверить собственному счастью.

- Возьми меня! - приказала она.

Ее острые ноготки царапали мои плечи. Майлин прикрыла глаза и вся подалась навстречу. Нежные ладони спустились ниже и сжали мои ягодицы.

Я замер над ней, запоминая этот момент.

- Обхвати меня ногами, - попросил я. - Вот так, девочка. Именно то, что надо.

Она послушалась беспрекословно, и я стал входить в ее тесную расщелину миллиметр за миллиметром. Она была влажной, горячей и невыносимо желанной. Я еще не встречал женщины столь страстной и невинной одновременно. Сдерживаться дальше стало невыносимо. Теперь, даже если бы Майлин попросила остановиться, я бы не смог этого сделать.

Но она не сопротивлялась, а, напротив, всячески поощряла меня. И все же я помнил, что она еще невинна. Дикое желание взяло верх над моим рассудком, но причинить боль Майлин было сродни святотатству.

И все же мне пришлось. Иначе эта прекрасная юная девушка не смогла бы стать женщиной. Наткнувшись на преграду, я сделал резкий выпад бедрами, погружаясь в нее на всю длину. Майлин вскрикнула, но не оттолкнула. А я замер, давая ей привыкнуть к новым ощущениям.

Прохладная слезинка скатилась с ее щеки и упала мне на руку. Я поцеловал девушку в висок, усилием воли удерживая себя от дальнейших действий. Невозможно было находиться в ней, ощущать ее нежный жар и трепет, и не давать себе воли. Ее внутренние мышцы сжимали меня так сильно, что я едва не стонал от возбуждения. Мой напряженный член рвался продолжить, но Майлин была настолько ошарашена происходящим, что замерла подо мной.

- Тебе все еще больно? - спросил я не своим от страсти голосом.

Майлин

Было неприятно и немного страшно. Но резкая, как вспышка яркого света во тьме, боль быстро уступила место совсем иным чувствам. Алексис заботился обо мне, о моих чувствах и ощущениях - это делало честь ему как любовнику и как мужчине. Надо же, а я так боялась, что не смогу принять его в себя, ведь он казался мен таким большим, таким мощным. Но теперь я испытывала нечто вроде гордости. Мои женские чары настолько пленили этого грозного воина, что делал все, чтобы угодить мне. Даже задернул шторы, хотя это не нравилось ему и, кажется, лишило какого-то особенного удовольствия.

Впрочем, в темноте тоже была своя прелесть. Сейчас, когда глаза привыкли к полумраку, я ясно различала очертания тела Алексиса. Он нависал надо мной, боясь причинить боль, ведь он намного сильнее и тяжелее меня. Он мог бы и вовсе раздавить меня - одно неосторожное движение, и косточки мои бы хрустнули под его натиском. Но он был нежен и одновременно могуч. Я чувствовала его внутри себя - так остро.

- Нет, мне не больно, - я улыбнулась во тьму.

Сомкнула ноги у него на спине, позволяя проникнуть в меня еще глубже, до самых сокровенных глубин. Это чувство восхитительной наполненности пьянило, как бокал крепленого вина. Я была влажной, горячей и податливой, наверное, именно это позволило мне не испытывать больше боли, а наслаждаться этим единением.

- А так?..

Алексис начал двигаться во мне, то глубоко погружаясь, то выскальзывая. Постепенно движения его становились более резкими, даже немного грубыми. Но это нравилось мне. Внутри все напрягалось и подрагивало от этого чувственного танца. Наслаждение волнами прокатывало по телу, вознося на невиданные вершины.

Еще несколько резких выпадов, и я вскрикнула, кажется, сорвавшись с обрыва. Но я не упала, а будто взлетела, вознеслась над этим грешным миром. Это упоительное чувственное наслаждение. Я и не знала, что подобное возможно.

- Майлин!..

Алексис выкрикнул мое имя и следом за мной достиг пика удовольствия. Я чувствовала, как его семя изливается в меня. И было в этом что-то удивительное, даже волшебное.

А потом мы долго лежали, даря друг другу спокойные, уже не возбуждающие, а, скорее успокаивающие ласки. Сердце мое все еще билось учащенно. Перекатившись на бок, Алексис положил широкую горячую ладонь мне на живот. Он еще подрагивал от пережитого только что наслаждения.

Не сразу, но я почувствовала легкое покалывание и пощипывание. Это Алексис что-то творил с моим телом, используя свою магию.

- Я не хочу, чтобы ты забеременела с первого же раза, - улыбнулся он на мой немой вопрос.

Нервно сглотнула и кивнула в темноту. Подобное его поведение напомнило мне о суровой истине: я рабыня. Если забеременею от Алексиса, мой ребенок будет незаконнорожденным. И унаследует статус своей матери - рабыни. Такой жуткой участи я не пожелала бы и врагу, не то что собственному чаду.

Наверное, стоило поблагодарить Алексиса за беспокойство. Но я не могла. Прикусила губу, боясь разрыдаться. Столько новых чувств и ощущений сразу, так много откровенности. Я сходила с ума и все еще не могла мыслить разумно.

- Можно мне спросить? - поинтересовалась, взяв себя в руки.

- Конечно, все что хочешь, Майлин, - разрешил Алексис.

Я задумалась, решая, как лучше сформулировать вопрос. С одной стороны, рабыня не должна интересоваться подобным. Но с другой, от этого может зависеть не только мое будущее, но и, возможно, будущее моих детей.

- У тебя есть жена? - спросила я, боясь услышать правду. - Или невеста?

Королевских отпрысков часто еще в детстве обручают с какими-нибудь принцессами и дочерями высокопоставленных граждан. Алексис не просто мужчина, он один из принцев. И мне лучше сразу быть готовой к тому, чтобы потерять его, так и не получив.

- Ты заранее ревнуешь? - усмехнулся он.

Ему эта идея показалась забавной. А мне нет, совершенно не смешной. Я, напротив, считала эту тему очень важной. Мне лучше заранее знать, к чему быть готовой.

- Вовсе нет, - я покачала головой. - Для того чтобы ревновать, нужно любить. Мне так кажется...

Алексис напрягся. Похоже, он не ожидал подобной отповеди, тем более от рабыни. Возможно, я тем самым навредила себе, вновь затронув гордыню воина. Но по моим разумениям, врать было бы и вовсе преступным. И я не хотела начинать союз, пусть и вынужденный, с обмана.

Мое тело желало Алексиса. Мой разум уважал его как воина и мужчину. Но разве для любви этого достаточно? Да он и сам не признался мне в чем-то подобном.

- А ты меня не любишь, - задумчиво констатировал Алексис.

Тело его закаменело, точно готовясь к отражению нападения. Я буквально физически ощущала его напряженный взгляд. Но все еще не желала врать.

- Мы заключили договор, разве нет? - спросила, тоже напрягшись. - И я выполнила свою часть... О нет, вы не должны думать, что моя покорность и желание отдаться были показными. Страсть была настоящей. Но любовь... Я не знаю, что это такое. Никогда прежде не задумывалась об этом. Моя приемная мать готовила меня к тому, что я никогда не выйду замуж и не заведу любовника. Да у меня и не возникало подобных мыслей... прежде. Я любила своих матерей: настоящую и приемную.

- Но не мужчину? - отчего-то обрадовался Алексис.

Меня удивила его реакция. Чтобы убедиться в собственных выводах, я коснулась ладонью его губ: так и есть, он улыбался. А почувствовав прикосновение моих пальчиков, сделал вид, будто хочет укусить.

Я инстинктивно отдернула руку. И тоже рассмеялась.