13 заповедей

Глава 1

Время – деньги! Это утверждение особенно верно, когда надо платить за парковку. Причем в городе тариф посуточный. Задержишься хоть на секунду после полуночи - изволь заплатить вперед сразу аж за двадцать четыре часа, а парковка шагохода стоила недешево.

Когда Антон вышел из мастерской, на ходу пряча в поясную сумку еще теплую шестеренку, он первым делом взглянул на часы. До полуночи оставался всего час с четвертью. За это время надо было многое успеть: начиная с того, чтобы просто добраться до Гаражной стены, и заканчивая тем, чтобы поставить на место эту треклятую шестеренку. Больше часа мастер вытачивал фитюльку размером с ладонь!

- Не стандарт ему, видите ли, - проворчал Антон.

Это был высокий молодой человек в приличном костюме. Белоснежный костюм-тройка с галстуком, накрахмаленная рубашка и высокие ботинки из настоящей кожи - всё это было даже слишком прилично для рабочего квартала и уж тем более для того, кто ставил на место шестеренки. Его бледное, без малейшего намека на загар, лицо обрамляли светлые волосы. На лице застыла гримаса недовольства.

Зябко поежившись, Антон накинул на плечи плащ с меховой подкладкой. В мастерской воздух дрожал от жары, а здесь, в коридоре, задувал ледяной ветер. Масляные лампы на стенах горели через одну. Для такого огромного коридора это капля в море, а уж о том, чтобы хоть чуточку прогреть воздух и вовсе речи не шло. Даже закаленные рабочие перебегали тут от двери к двери и торопливо ныряли внутрь. Антон считал, что приличному человеку бегать не пристало, но и он шагал очень быстро.

Где-то впереди тяжело ухал паровой молот. Под потолком по канатам ехали деревянные ящики, тихонько поскрипывая на ходу. На полу блекло-красные полосы показывали, куда они упадут, если это всё-таки случится. Антон старался туда не наступать.

Проход слева вел к станции канатной линии. Взгляд Антона привычно скользнул по расписанию на стене. Ближайшая кабинка должна была отправиться в центр через три минуты, однако смотритель в синей униформе уже навешивал цепь поперек прохода.

- Эй, что случилось?! – окликнул его Антон.

Смотритель вначале аккуратно закрепил цепь, потом развел руками.

- Так ведь буран, уважаемый, - неспешно ответствовал он таким тоном, будто бы говорил о чём-то само собой разумеющимся: - Сами же видите.

За полукруглой аркой кружила метель, сквозь которую едва-едва виднелось самое начало ограждения. Снег облепил желтые поручни и они буквально на глазах пропали из виду.

- Ничего не вижу, - проворчал Антон.

- То-то и оно, - отозвался смотритель таким тоном, словно бы это всё объясняло.

Антону это ничего не объясняло.

- И что? – недовольно бросил он. – Мне теперь пешком идти?

Мысль о долгой прогулке по темным коридорам рабочих кварталов не вдохновляла даже сама по себе, а ведь Антон еще и спешил. Смотритель пожал плечами, потом снова развел руками:

- Дело ваше, уважаемый, вам и выбирать.

- А какие есть варианты? - спросил Антон.

- Так, грузовая линия еще работает, - неспешно произнес смотритель, указав рукой прямо в пол под собой. – У них система помощнее нашей.

- Ты предлагаешь мне в грузовой кабине ехать?

- Дело ваше, уважаемый, - повторил смотритель. - Там и пассажирские кабинки бывают. Для цеховых рабочих. Попроще, конечно, чем наши, но всё ж таки не пешком.

- Что ж, придется стать ближе к народу, - проворчал Антон.

Смотритель угодливо улыбнулся в ответ. Антон сунул ему мелкую монету за помощь и повернул назад.

Ближе к народу его перевез лифт. Перевез – это формально говоря. Деревянная клетка, которую тут гордо именовали кабиной лифта, попросту рухнула с четвертого этажа, лишь слегка вздрагивая на компенсаторах. Когда перед глазами промелькнула белая цифра "2" – и вся предыдущая жизнь! - кабина резко остановилась, да так, что Антон едва из нее не вылетел. Дверей в кабине не было и лишь тонкая медная цепочка показывала, за какие пределы при движении лучше носа не высовывать.

- М-да, - произнес Антон. - Чем ниже этаж, тем хуже сервис.

Ему никто не ответил. Впрочем, эта очевидная истина и не требовала ответа. Антон сам отстегнул цепочку и, бросив ее на пол, вышел в коридор.

Выход обрамляла арка из черного камня. Из нее торчал медный раструб переговорной трубы. Оттуда донеслось невнятное ворчание. Обращались, наверное, к дежурному лифтеру со второго этажа, а тот куда-то запропастился. А жаль! У Антона руки так и чесались накатать запись о здешнем сервисе в его учетную книгу. Чесались, впрочем, не настолько, чтобы бродить тут впотьмах в поисках нерадивого работника.

В шахте лифта лязгнули цепи. Антон оглянулся. Кабина поползла вверх. Вслед за ней из коридора уползала единственная полоса света. Антон торопливо отцепил от пояса свой фонарь и чиркнул спичкой. Налетевший порыв ветра тотчас загасил огонек. Антон помянул его недобрым словом. Пока нашарил вторую спичку, пока разжег ее, укрывая пламя от ветра, пока запалил фитиль – пальцы онемели от холода. Едва загорелся фонарь, Антон первым делом спрятал руки в меховые перчатки и только после этого огляделся.

Коридор вел налево и направо от шахты лифта и в обоих направлениях он был одинаково темным. Антон поднял фонарь повыше. За крохотными узкими окошками под самым потолком удалось разглядеть только снег. Антон вздохнул и зашагал направо. Платформа канатной дороги должна была быть где-то в той стороне.

Минут через десять коридор вывел Антона к широкой лестнице. Она вела вниз. Там горела одна-единственная, но очень яркая лампа. Ее зеленоватый свет озарял припорошенные снегом ступени и серые каменные стены. Слева висела квадратная доска - то ли наконец-таки указатель, то ли расписание движения канатной линии. Антон очень надеялся, что второе.

Он зашагал вниз. Ступеньки оказались стертыми и сильно разбитыми, и перила здесь явно бы не помешали. Каменная стена, казалось, промерзла насквозь. Спускаясь, Антон опирался об нее рукой и ощущал холод даже сквозь перчатку.

Вдруг замерцал фонарь. Кончалось масло.

- Да чтоб тебя! - раздраженно воскликнул Антон. - Хоть назад возвращайся!

Едва он это произнес, как осознал, что особого выбора-то и нет. Еще не хватало тут заплутать в темноте! Кстати, точнее, очень некстати, Антону вспомнилось, как на днях сестра рассказывала об одном неудачнике, который сумел заблудиться в двух шагах от городской стены. С внешней стороны, правда. Там он и замерз, а нашли его – совершенно случайно – уже весной.

С этой мыслью Антон повернул назад. На верхних ступеньках стоял человек. Антон заметил его не сразу. Человек был одет в черный плащ до пят, который сливался с темнотой у него за спиной. Лицо человека скрывал серый шарф, а в руках он держал пистолет.

Антон заметил оружие в самую последнюю очередь, но узнал сразу. Хотя Храм запретил пистолеты, заклеймив их как оружие убийц, именно поэтому каждый второй злодей в приключенческих романах непременно размахивал как минимум парочкой таких.

У этого злодея пистолет оказался всего один, зато он - хоть злодей, хоть пистолет - был самый что ни на есть настоящий. Более того, оружие было направлено на Антона. Точнее говоря, нацелено ему прямо в голову.

Антон отпрянул. Подошва скользнула по стертой ступеньке. Антон взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и завалился на спину. В тот же миг грянул выстрел. Пуля просвистела аккурат перед самым носом. Если бы Антон падал чуть помедленнее или если бы злодей взял прицел чуть пониже - пуля точно бы отхватила ему кончик носа. Или усы бы сбрила.

Потом Антон грохнулся на ступеньки. Падение вышло жестким даже с поправкой на толстую кожу плаща и меховую подкладку под ней. Это когда Антон шел по ступенькам, они казались стертыми до основания. Для спины ступеньки оказались очень даже ребристые. Антон съехал по ним до самого низа. Фонарь вылетел из руки и шваркнулся о стену. Стекло разбилось. Огонек внутри погас.

Где-то слева дважды подряд звякнул станционный колокол. Для Антона он прозвучал небесной музыкой. В менее драматичные времена этот сигнал означал прибытие пассажирской кабинки на станцию канатной линии.

Загребая снег, Антон с места рванул прочь. Вертикальное положение он обрел шаге на пятом. На шестом он ступил на платформу. Злодей, перезаряжая оружие на ходу, быстро спускался по ступенькам. Антон прибавил шагу. Летом он бы побежал, но когда снегу по колено намело, только и оставалось, что побыстрее переставлять ноги. К счастью, злодей, опасаясь навернуться, тоже двигался медленнее, чем мог бы.

На платформе безо всякого намека на порядок стояли огромные деревянные ящики. Над ними нависал кран. В свете немногочисленных ламп он казался здоровенным механическим пауком. Сходство усиливала свисавшая по борту сеть. Крюк меланхолично покачивался на ветру прямо над проходом. Антон проскакал под ним, опасливо поглядывая вверх, и, наконец, увидел кабинку.

Та выглядела так, как он примерно и ожидал - примитивная и невзрачная. Просто коробка с окошками. Но - что гораздо важнее! - линия работала. Тихо гудели механизмы. Под навесом у пульта управления ёжился на ветру смотритель. Он уже положил ладонь на рычаг, но все еще выжидал. Пассажиров, судя по всему, совсем не оказалось, а порожний рейс - это чистый убыток, что, в свою очередь, дурной знак.

- Подождите меня! - что было сил закричал Антон.

Смотритель оглянулся. Разглядев сквозь снег Антона, он замахал рукой: мол, давай скорее! Тот и сам спешил, как мог, рванув по самому краю платформы, где намело не так сильно, и стараясь не глядеть вниз. Под платформой царила кромешная тьма, в которую, как в бездну, падали снежинки, и оттого казалось, что падать, если бы он вдруг оступился, придется целую вечность.

Подбегая к кабинке, Антон сунул руку в карман. Под руку попался шестиугольный серебряный талер. Проезд по канатной линии стоил гораздо дешевле, но ситуация не располагала к экономии.

- Того не ждем, - бросил Антон, одновременно вкладывая талер в протянутую руку смотрителя и запрыгивая в кабинку.

Чтобы остановиться, ему пришлось вцепиться в поручень. Смотритель взглянул на монету и тотчас дернул вниз рычаг. Кабинка медленно - на взгляд Антона, слишком медленно! - пришла в движение. Смотритель шагнул закрыть дверь. Именно в этот момент из-за ящиков появился злодей с пистолетом.

- Ого! - сказал смотритель и запрыгнул в кабинку вслед за Антоном.

Злодей на бегу вскинул пистолет. Раздался выстрел. Пуля ударила в борт кабинки. Пробить не пробила, но ударила громко. Антон со смотрителем синхронно вздрогнули. На этом фоне сухие щелчки над крышей, когда механизм переключился на ходовой канат, прозвучали практически незаметно.

Кабинка сразу заметно ускорилась. Злодей рванул следом, да так, что Антон испугался: сейчас догонит. И верно: тот почти успел запрыгнуть на подножку! Возможно, если бы он решился прыгнуть с края платформы, то и успел бы, но злодей лишь рухнул на колени и, проехав по инерции до самого края, там остановился. Затем платформу скрыл буран.

Антон опустился на сиденье и медленно выдохнул. Сердце бешено колотилось. Его только что пытались убить!

В полной мере Антон осознал это только сейчас. Это оказалось страшно и еще очень обидно. В приключенческих романах - а Антон прочитал их достаточно много, чтобы считаться признанным знатоком в этом вопросе - враги норовили убить героя ради несметных сокровищ или, что значительно реже, ради обладания женщиной редкой красоты. Ни того, ни другого у Антона, увы, не было.

Собственно, у него и врагов-то не было. Размеренная и регламентированная жизнь верхних этажей к этому вообще не располагала, и даже став владельцем собственного дела, Антон умудрился не обзавестись ни единым конкурентом.

- Да-а-а, - выдохнул смотритель. - Дела-а-а. Это за что же он на вас так?

Антон пожал плечами и добавил:

- Наверное, грабитель.

Эта мысль только что пришла ему в голову и еще не уложилась там. Точнее, она не хотела там укладываться. Его, приличного человека, пытались убить ради нескольких монет в карманах. И где? В городе, в каких-то трех кварталах от центра.

- Пять лет тут работаю, - говорил тем временем смотритель. - Драки - были, поножовщина пару раз случалась, а такого разбоя не припомню. Правда, я и таких приличных пассажиров, как вы, уважаемый, у нас не припомню.

Сам-то он от обычного работяги отличался разве что синей формой служащего. Среднего роста, темноволосый и краснокожий. Пожалуй, чуть более краснокожий, ну так станционный смотритель наверняка проводил на солнце больше времени, чем среднестатистический рабочий.

- Да я тоже тут случайно, - отозвался Антон. - Верхнюю линию закрыли.

- Ну да, надо думать, - смотритель закивал. - Вон как метёт.

Антон машинально взглянул в окно. За окном был только снег. Лишь на секунду в нём промелькнул зеленый фонарь, и мир вновь скрылся за белой пеленой. Антон откинулся на спинку сиденья. Живой и страшно этим довольный! Волнение еще не улеглось, но резко поменяло полярность.

Да, его пытались убить, но не убили! Антон не свернул себе шею, навернувшись с лестницы, не заметался по платформе, откуда и деваться-то, казалось, было некуда. Да и с кабинкой Антон не растерялся. Переплатил, конечно, зато тот, с пистолетом, вообще остался ни с чем. Хотя нет! Он сегодня тоже в убытке. Патроны денег стоят, а уж пистолетные-то наверняка надо было покупать из-под полы втридорога. От этой последней мысли у Антона даже ушибы на спине ныть перестали.

- Уважаемый, - тихо окликнул его смотритель. - Так вы это... заявление страже подавать будете?

Антон отрицательно покачал головой. Надо бы, конечно, но злодей наверняка уже удрал и теперь заявлять на него – только зря время тратить. Вспомнив о времени, Антон вынул из кармашка жилета часы и откинул крышку. До полуночи оставалось ровно сорок пять минут.

- Будем на месте через минуту, уважаемый, - уже бодрым тоном сообщил смотритель.

Впереди сквозь снежную пелену уже пробивались станционные огни.

Кабинка остановилась. Смотритель тотчас распахнул дверь и выскочил наружу. Когда Антон всё в том же приподнятом настроении сошел на платформу, он уже успел переброситься парой слов со своим здешним коллегой и уехал обратно на грузовой вагонетке, сидя верхом на груде руды. Антон проводил его взглядом.

Здешний смотритель придирчиво осмотрел борт кабинки и жирно подчеркнул мелом пулевую отметину. Окажись борт потоньше, пуля прилетела бы Антону в живот. От этой мысли эйфория как-то незаметно испарилась.

Антон огляделся по сторонам. Раньше он частенько бывал на этой станции, но, конечно, не на этой платформе. Та, что для приличных людей, располагалась двумя этажами выше. Обе платформы примыкали к стене городского рынка, а главный вход располагался аккурат между ними.

Подгоняемый ветром, Антон взбежал вверх по лестнице. Ступеньки тут, к счастью, были ровные и с обеих сторон тянулись перила. Над площадкой перед входом горел фонарь. Под ним стоял мужчина в белой шубе с капюшоном. У него на плече висела трехстволка.

Антон опять же заметил его не сразу, а заметив человека с ружьем, чуть не навернулся с лестницы повторно. К счастью, он вовремя разглядел кирасу поверх шубы. На кирасе сияла золотом подкова на фоне черной башни. Городская стража. Антон поначалу все-таки отпрянул, но удержался на ногах и шумно выдохнул. Стражник разом вскинул голову и трехстволку.

- Куда прёшь… простите, уважаемый, чем могу помочь?

Это он разглядел приличный плащ и белую кожу Антона. Стражник тотчас подтянулся. Антон на ходу отрицательно помотал головой. Мол, ничего не надо. Стражник приоткрыл перед ним дверь и Антон поспешил юркнуть внутрь.

Само здание рынка, как и все городские кварталы, было многоэтажным шестиугольным комплексом, однако внутри вместо привычного горожанину лабиринта комнат и коридоров располагался один огромный зал.

Ночью его освещали желто-зеленые огоньки масляных ламп. Где-то они сияли, где-то тускло мерцали, а кое-где лампы только чадили, но в целом их стараниями здесь царил полумрак, а не беспросветная темень. Потолок поддерживали толстенные каменные колонны. Меж них протянулись крытые галереи и тросы внутренней канатной линии, образуя свой собственный лабиринт. Кстати, не менее запутанный, чем поэтажный, просто в нем проще было ориентироваться, поскольку все на виду.

Перед главным входом располагался балкон размером с небольшую площадь, откуда вверх и вниз уходили лестницы и лифты. В самом его центре возвышалась статуя Мамоны. Золотой телец застыл на гранитном постаменте, грозно подняв переднее копыто. Под копытом лежали разбитые черепа гнусных еретиков. Кое-кто поговаривал, будто бы они настоящие, но Антон сильно в этом сомневался. Скорее всего, реалистичность черепов объяснялась искусной работой скульптора. На самом постаменте была высечена первая заповедь Откровения: "Я есть Альфа и Омега всего сущего".

Привычно сложив руки в молитвенном приветствии, Антон обошел статую слева, мысленно повторяя дальнейшие слова: "ибо все начинается с обретения богатства и все сводится к его преумножению". Закончить фразу надлежало аккурат у дальнего угла постамента. Это на удачу и перемены к лучшему. Жрецы, правда, считали этот "ритуал" простым суеверием, но, с другой стороны, и не осуждали. Впрочем, в любом случае, удача не спешила улыбаться Антону. Он-то надеялся прикупить здесь новый фонарь, однако нужная галерея оказалась уже закрыта.

Какая-то жизнь теплилась только на первом этаже, где вольготно раскинулся Нижний рынок. Товары там обычно были заметно попроще, зато выбор - побогаче. Поискав и поторговавшись, можно было купить практически всё, что только можно приобрести за деньги в пределах городской черты. Включая и то, что приобретать, а тем более продавать, законом - и даже Храмом! - категорически воспрещалось.

Единственное, пожалуй, чего там никогда не было, так это свежего воздуха. Запахи животных, резкие ароматы сушеных трав, зловоние дешевого илового масла и тысячи других миазмов смешались в редкостный смрад, и едва Антон ступил на каменные плиты пола, как у него засвербило в носу. В угловом загончике за лестницей тоскливо блеяли овцы, и амбре оттуда атмосферу тоже не улучшало.

Антон прибавил шагу, не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. Увы, и здесь многие прилавки пустовали, а за другими работники уже прибирали товар на ночь. Две торговки за этим делом беседовали о своих домашних делах, перекрикиваясь аж через три ряда.

В кучах мусора копошились оборванцы и крысы. Мимо пробежала ватага ребятишек. Выглядели они как последние из оборванцев, зато чувствовали тут себя настоящими хозяевами. Даже крысы их сторонились, а на замешкавшегося грызуна тотчас обрушивался град камней. Меткость юных крысоловов оставляла желать лучшего и качество компенсировалось количеством. Редкие успехи иногда сопровождались крысиным писком, иногда – человеческой бранью.

Антон на ходу поднял воротник плаща, пытаясь закрыть нос его уголком. Заодно и белый цвет лица так меньше бросался в глаза, но с этим он немного опоздал.

- Уважаемый, купите крысу, - внезапно послышался за спиной тоненький голосок. – Купите, уважаемый.

За пустым прилавком двое торговцев деловито пересчитывали выручку. Заслышав обращение "уважаемый", они дружно навострили уши и заозирались, высматривая солидного покупателя. Антон поспешно шагнул в тень. Темно-зеленая кожа сразу выдавала в них крестьян из провинции, а такие продавцы нередко бывали излишне назойливыми.

Обладатель тоненького голоска взял еще на полтона выше.

- Отстань, - зло прошипел Антон. – Не нужна мне твоя крыса.

- Да вы только посмотрите на нее, уважаемый, - не сдавался крысолов. – Она совсем свежая. Даже кровь еще не запеклась.

- Вот привязался!

Нежелания покупать эти юные предприниматели не понимали в принципе. Разве что выраженное в форме оплеухи, да и тут важно было соблюсти меру. Прошлой осенью один знакомый Антона хорошенько врезал чересчур нахальному приставале, а тот со свежим синяком и бандой свидетелей метнулся в храмовый суд. Так мол и так, а право на прибыль попрано самым грубым образом.

Им, конечно, всыпали как следует, чтобы впредь приличных людей зазря не беспокоили, но закон есть закон! На знакомого такой штраф наложили, что ему дешевле было бы скупить всех крыс на этом рынке. Включая двуногих.

У Антона лишних денег не было.

- Отстань, сказано тебе, - бросил он через плечо. – Нет у меня денег.

- Да я не за дорого отдам, уважаемый.

Антон оглянулся по сторонам. Как назло, в пределах видимости не было ни одного стражника. Пришлось выкручиваться самому. Впрочем, сегодня Антон сумел уйти от настоящего грабителя. Куда там какому-то мальчишке?

Вдохновленный этой мыслью, Антон не сбежал, резко ускорив шаг - так он поступал обычно – а, напротив, задумался, как бы поизящнее отшить наглеца, и оттого зашагал чуть медленнее. Мальчишка воспринял это как проявление внимания и вновь затянул свою рекламу:

- Вы только посмотрите, какая она. Большая, жирная…

Антон только фыркнул в ответ. Потом хмыкнул. Последние слова приставалы натолкнули на мысль, которая в тот момент показалась ему очень удачной. При правильной реализации эта идея должна была надолго отвлечь докучливых крысоловов от его персоны. Причем всех, сколько их тут ни есть.

- На что смотреть? Я даже тебя в этой темноте не вижу, - проворчал Антон.

- Идите сюда, уважаемый. Здесь светло.

Антон только повернул голову, а продавец крысы уже выскочил в полосу света. Это был мальчишка лет десяти, не больше. Через прорехи в серой рубахе и таких же серых штанах проглядывала столь же серая кожа. Точно камень, причем шершавый. Потому, наверное, он и не мерз, а ведь температура в зале едва ли поднималась выше нуля. Антону при одном взгляде на него стало зябко. Спина мальчишки изогнулась в заученном поклоне, но черные глазки смотрели смело и даже нахально.

Крыса была такой же серой, но на этом сходство заканчивалось. Она была крупной и очень толстой. Шкура буквально лоснилась от жира. На сплющенной мордочке застыло печальное и благостное выражение, будто бы зверёк смиренно принял ниспосланные ему страдания камнем по башке. Нет, определенно не тех существ назвали крысами.

- И это ты называешь добычей? – спросил Антон, стараясь, чтобы вопрос прозвучал максимально презрительно.

Ему это удалось.

- Это очень большая крыса, уважаемый, - заволновался мальчишка. – Вон, посмотрите, каких там продают, а разве такой малявкой сыт будешь?

Антона аж передернуло.

- Я эту дрянь есть не собираюсь! Не за тем она мне нужна.

Зачем ему вообще могла понадобиться дохлая крыса, он еще не придумал, поэтому сделал глубокомысленную паузу. Мальчишка нахмурил лоб. Любопытство победило.

- А что вы будете с ней делать? – тихо спросил он.

- С этой – ничего, - Антон сказал, как отрезал. – Такая крыса мне не нужна. А вот если ты добудешь мне другую…

Он, конечно, этого не видел, но ни мгновения не сомневался, что малолетние крысоловы в темноте дружно навострили уши, и мысленно усмехнулся. Будет вам задачка, охотнички! Антон еще раз мысленно просмотрел свой план и, не заметив в нем изъянов, выдал:

- Я сделаю чучело для моей коллекции. Но крыса должна быть без видимых повреждений, и не с таким мехом, а…

Тут Антон подумал: какой окрас не показался бы абсолютно нереальным, но при этом заведомо не существовал бы в природе? Из того, что он знал о крысах: они были наглые и мерзкие, а цвет шкуры варьировался от серого до бурого. Иногда встречались и альбиносы, но иногда здесь не подходило.

- Розовая, - закончил Антон.

Мальчишка от удивления открыл рот.

- Да-да, розовая, - не дал ему возразить Антон. – Как цвет зари, когда поутру встает солнце. Розовые крысы встречаются крайне редко и они очень осторожны. За розовую крысу я дам золотую монету.

Мальчишка так и остался стоять с открытым ртом. Антон повернулся и быстро зашагал прочь. За его спиной вспыхнул горячий спор. Высокий, кажется девичий, голос убеждал других, что розовых крыс не бывает, но волшебное слово "золото" заглушило глас разума. Вряд ли кто-то из них не то что держал в руках, а хотя бы видел золотую монету.

Как и следовало ожидать, задумка отлично оградила Антона от малолетних приставал и единственное, что слегка подпортило приподнятое настроение – ему так и не попался по пути ни один торговец осветительными приборами. Пришлось на выходе с рынка заплатить стражнику, чтобы тот проводил его с фонарем. Да и спокойнее так.

Гаражная стена была самой настоящей стеной, а точнее говоря - частью городской стены между двух ворот. С внутренней стороны в ней располагались хозяйственные помещения, которые в мирное время город охотно сдавал в аренду. Антон снимал здесь комнатку под контору. Маленькую, зато с отдельным входом.

По конторе волнами разливалось тепло. В углу тихонько гудел котел. Сквозь щель под дверцей выбивались зеленоватые лучики света. Антон запалил лампу. Из тьмы выступили контуры предметов. Стол, стул, железный шкаф для документов. В тени трубы за котлом нарисовался приемник пневмопочты. В первый момент он показался Антону треглавым драконом, грустно нахохлившимся над пустой тарелкой. То есть, почти пустой. Когда лампа разгорелась, Антон заметил в приемном лотке шар величиной с кулак.

- Интересно, от кого бы это? – вслух подумал Антон, одновременно вынимая послание.

Внутри шара оказался аккуратно свернутый листок белой бумаги. Не иначе, официальное уведомление. Только директорат рассылал почту на качественной бумаге, чтобы все видели, как власть богата. Или, если посмотреть с другой стороны, неэкономна.

Вот они и сэкономили! На бумаге ровными красными буквами было выписано извещение о расторжении почтового контракта. Немедленно и без какой-либо компенсации.

Мир медленно поплыл перед глазами Антона. Деньги, доходное место, карьера… Все то, что мгновение назад казалось незыблемой основой существования, вдруг оказалось миражом и рассеялось, оставив после себя мерзкий запах неудачи. Антон поморщился. Про мерзкий запах – это внезапно оказалась вовсе не образная мысль. Из котла наружу просачивался запах илового масла. Резкий, затхлый и омерзительный.

Антон вдруг сообразил, что сидит у самой печки. Прямо на каменном полу. Сколько он так просидел, он и сам не знал. Наверное, долго. В руках он по-прежнему держал шар. Внутри – это Антон проверил еще дважды – по-прежнему лежало извещение о расторжении контракта. Зашиби их всех копытом! Его единственный крупный контракт расторгнут, как "не представляющий больше коммерческой ценности". Всё! Конец!

- А почему это у нас дверь нараспашку? - раздался вдруг от входа густой бас. - Весна пришла?

Антон медленно поднял голову. Угловатую фигуру, стоявшую на пороге, можно было с равным успехом отнести и к человеку, и к малому двуногому шагоходу. Малому, разумеется, только по меркам шагающих машин. Фигура на пороге была под два метра ростом.

- Здравствуй, Кади, - тихо сказал Антон.

- Ага, привет, босс, - отозвался новоприбывший. – Ты это зря загрустил. Такая буря сильно валит, да быстро сдувается. Часа через два будет полная тишь, это я тебе точно говорю. На безветрии нагоним.

Входная дверь с глухим стуком закрылась. Кади снял свою безразмерную шубу и пристроил ее на вешалке у входа. Затем послышалось шуршание. Кади тщательно смахнул веником снег с сапог и только тогда прошел вглубь конторы.

На свету сходство с шагоходом не пропало. Плотное телосложение и широкие плечи с короткой шеей дополнялись прищуренным взглядом, как будто бы Кади глядел сквозь смотровые щели. Задубевшая на северных ветрах красная кожа по цвету вполне соответствовала выгоревшей на солнце обшивке. Даже движения были похожие: размашистые, широкие и вместе с тем очень точные.

Загрубевшими пальцами Кади снял толстый слой нагара с ламповой горелки. Освобожденное пламя сразу засияло ярче.

- Слушай, босс, - снова заговорил Кади. - Я тут поспрашивал насчет механика, но пока безрезультатно. По-моему, двадцать пять монет в неделю все-таки маловато. Ты бы поднял хотя бы до сорока. Сейчас ведь не такой кризис, чтобы люди только за еду работали. А на сорок монет есть один кандидат. Вполне подходящий парнишка, с опытом. Что скажешь?

Вместо ответа Антон молча протянул ему шар. Кади взял, покрутил его в руках и одним плавным движением разделил на две половинки. Лежащую внутри бумажку он небрежно вытряхнул на ладонь. Ноготь машинально сковырнул крохотный ярлычок с адресом. Кади соединил половинки обратно и вложил шар в левую трубу приемника. Зашипел воздух. Шар крутанулся и его втянуло внутрь. Кади спокойно развернул сообщение, поднес листок поближе и пробежал текст глазами. Антон вздохнул.

- Да, неприятное известие, - согласился Кади. – Что это они, совсем Ротбург без почты оставить решили? Туда же только моя старушка… в смысле, теперь твоя, и ходит.

- Может быть, дешевле нашли? – отозвался Антон, сделав вялую попытку пожать плечами.

- Дешевле только электов караваном отправить, - сказал Кади. – Только я посмотрю, как они пешком через Многоугольник пройдут…

Многоугольник был для Антона всего лишь отметкой на карте, но, впрочем, в такую метель караван из городской бедноты вряд ли бы просто дошел до него. Хотя сама по себе мысль собрать всех этих голодранцев – и убийц, не зависимо от цвета кожи - и выставить за ворота Антону понравилась.

- Меня сегодня убить пытались, - как-то не в тему пожаловался он.

- Разглядел – кто? - спросил Кади.

- Нет. Не до того было. Наверное, какой-то бандит надумал меня подстрелить и обобрать.

- Подстрелить? – сразу переспросил Кади. - Из чего?

- Из пистолета.

Взгляд Кади стал пристальнее и суровее.

- Пистолет - штука запрещенная, - сказал он. - Поймают - запросто можно и на костер угодить. Не каждый рискнет с такой штукой разгуливать по городу.

- Наверное, он костра не боится, - равнодушно сказал Антон. – А, может, он уже приговорен. Два раза всё равно не сожгут.

- Это верно, - согласился Кади. - Но такие люди обычно не берутся за пустяковые дела.

- Убийство - не пустяк, - возразил Антон.

- И то верно. Но почему он хотел убить именно тебя?

Антон пожал плечами. На этот раз у него получилось.

- Ты страже жалобу подал? - спросил Кади.

- Нет. Всё равно не найдут, а времени жалко.

- Дело твое, конечно, - Кади в сомнении покачал головой и вытащил из кармашка часы. – Но про время это ты правильно напомнил. До полуночи десять минут осталось. Давай-ка выдвигаться, а то там уже на углу этот кровопийца дежурит.

- Куда выдвигаться?

- У нас один маршрут, на Ротбург, - сказал Кади. – Если ты, конечно, не собрался куда-то еще.

- Нет. Я даже в Ротбург не собираюсь, – Антон тяжко вздохнул, и добавил: – Ты же видел сообщение.

Кади внимательно посмотрел на него.

- Я видел только одно сообщение, - тихо сказал он. – Про разрыв почтового контракта. А у тебя еще тринадцать разовых, и, как я вижу, они все еще здесь.

Кади указал на стол. Взгляд Антона вскарабкался на него и остановился на жиденькой стопке из клочков бумаги. Все они были разных размеров и разного цвета. Объединяло их только то, что каждый клочок был обрывком одного из самых дешевых сортов бумаги.

- Они даже дорогу в один конец не окупят, - сказал Антон. - Нет, на таких условиях я никуда не двинусь.

- Не двинется он, - Кади громко фыркнул. – А кто двинется? Я? Мне по возрасту не положено. Да только, зашиби меня копытом, я и в мои шестьдесят готов встать к рулям и выйти в любую бурю. Чтоб ты знал: моя старушка двадцать лет развозила почту, и никогда – ни разу! – не было случая, чтобы я нарушил договор.

- Но теперь-то контракта нет.

- А это что?! – Кади резко указал на стопку бумажек. – Тринадцать самых настоящих контрактов, и на каждом из них стоит твое имя. Видишь?

Он схватил верхний листок и повернул его к свету. Мелкий текст сливался в единую массу, и только слово "контракт", начертанное сверху крупными печатными буквами, четко проступало на желтоватом фоне. Всматриваться Антон не стал. Содержание везде было одинаковое, менялись только имена. За вышеупомянутые двадцать лет Кади приучил всех к своим условиям и никто даже не пытался торговаться. Пока действовал почтовый контракт с городом, это была чистая прибыль. Теперь обстоятельства изменились.

- Контракты вижу, - не стал спорить Антон. – Прибыли не вижу.

Кади снова возмущенно фыркнул, но опять же нашел, что ответить.

- Избежание потерь – это, между прочим, тоже прибыль. Даже налогом облагается. А ты, если порвешь сразу столько контрактов, потеряешь разом и уважение, и доверие людей.

- Их уважение мне и даром не надо, - Антон отмахнулся. – А вопрос доверия полностью регулируется штрафными санкциями. Которых, кстати, нет, так что все эти потери – иллюзия, и ничего больше.

- Иллюзия?! Да эта иллюзия, если хочешь знать, поценнее золота!

- Ценнее золота нет ничего, - тоже начал закипать Антон, которому в последней фразе почудился намек на богохульство. – В Откровении…

- Я, знаешь ли, тоже читал Откровение! - громко перебил его Кади. – Там везде написано про богатство, но ни разу не встречается слово "золото". Не значит ли это, что сам Мамона понимал богатство куда шире? Он ведь не просто так именуется вездесущим.

Антон даже не сразу нашел, что ответить.

- Ну, знаешь!... Ты говоришь, как реформатор.

- Я говорю как человек, который знает жизнь, - отозвался Кади, и бросил листок обратно на стол. – В качестве какового ты меня и нанял. И, кстати, Храм не осудил реформацию…

- Но и не одобрил!

- Это пока, - так уверенно заявил Кади, словно он лично направлял волю Храма. – Жрецам ведь подумать надо, взвесить все "за" и "против"… Ты думаешь, почему Храм всегда прав? Потому что жрецы вначале хорошенько подумают, а только потом сделают. Вот и ты – подумай! Подумай, прежде чем такие решения принимать.

Антон мрачно кивнул. Дельный совет явно запоздал. Последние… А сколько же времени прошло? Четверть часа, наверное. Вот эти последние пятнадцать минут он только и делал, что думал. Думал о том, что всё пропало. Уж это-то он обдумал основательно.

Взгляд Антона остановился на отполированном боку парового котла. Из импровизированного зеркала на него с понимающей грустинкой взглянуло его отражение. Худое, бледное, с тонкими усиками. Внешне Антон был типичным выходцем с верхних этажей. Раньше он даже под открытое небо редко выходил, а уж здесь, внизу, и вовсе был случайным гостем. Случайным и, как оказалось, напрасным.

- Думаю, будет лучше, если я найду другого покупателя на шагоход, - озвучил Антон пришедшую ему в голову мысль. - Более авантюрного.

- Теперь ты босс, тебе и решать, - проворчал Кади, опустив голову.

Антон молча собрал разбросанные по столу бумаги и сложил в поясную сумку. В отличие от Кади, она у него была всего одна, зато большая. Стандартный лист можно было положить в нее, не складывая вчетверо, а уж эти "контракты" и вовсе поместились всей пачкой в один из боковых карманов.

- Ты вот что, босс, - проворчал Кади. – Если ты к себе – двигай-ка через главные ворота и по второй линии. Она работает и народу там хватает.

- Так большой крюк через центр получается, - возразил Антон. - Я тут подумал…

Что он думал, он еще до конца не додумал, но Кади и так согласился:

- Ты правильно подумал. Только ты Ивана Юрьича помнишь? Горного инженера?

Антон, застегивая плащ, неопределенно пожал плечами. Судя по упоминанию отчества, это был выходец из рабочих, но теперь уважаемый, а с такими он за последние дни сталкивался регулярно. Всех и не упомнишь.

- Иван Юрьич? - переспросил Антон. - Нет, не припомню такого.

- Ты про него спрашивал, пока мы документы в Храме оформляли.

- А-а. Я не про него, я про его предприятие спрашивал. У него шахта где-то недалеко от Ротбурга. "Каверна" называется. Говорят, там золото нашли, а мне как раз по случаю его акции предложили. Вроде дело верное. А что? Ты слышал другое?

- Да нет. Я тоже про золото слышал. Об этом еще неделю назад в Ротбурге судачили. Просто Юрьича сегодня днем убили. Свидетелей не было, а вот пулю из него вытащили пистолетную. Хотя, возможно, это просто совпадение…