13 заповедей

Глава 10

Беспорядки закончились так же внезапно, как и начались. Прибыли солдаты и навели порядок. Тех, кто не искал неприятностей - разогнали. Тем, кто искал, выдали их прямо на месте. Самых буйных арестовали. Впрочем, как случайно слышал Антон в толпе задержанных, все выходы из квартала были перекрыты военными "до выяснения". Включая и "не незаконные".

Самого Антона задержали в числе первых. Отпустили - тоже в числе первых. Выручила белая кожа и отсутствие крестов на костюме. Плащ Антон успел выбросить, заметив на рукаве пятно крови. Кровь, скорее всего, принадлежала бандиту, но ведь вину бандита еще надо было доказать, а кровь - вот она! И, главное, разбираться попросту не было времени. Надо было спасать Инию.

- Ваше имя? - строго и устало спросил у Антона хмурый сержант.

Он сидел на ящике из-под консервов - о чем говорила наклейка сбоку - и солдаты по одному подводили к нему задержанных. Антон назвался. Сержант записал его в блокнот и равнодушно бросил:

- Следующий.

- Подождите, - сказал Антон.

Он собрался было попросить его передать в руки инквизиции, но сержант опередил его небрежным взмахом руки. Мол, всё с тобой, хулиганом бледнолицым, и так ясно. Два солдата тотчас подхватили Антона под руки и в один миг выставили прочь.

- Но мне нужно сделать заявление для инквизиции, - пытался объяснить им Антон.

Солдаты даже с шага не сбились.

- Не трепыхайтесь, уважаемый, - сказал один из них. - Нужны инквизиторы, так ступайте в храм. А здесь вам делать больше нечего.

Ступать в храм Антон тоже не планировал. Само-то по себе решение выглядело логичным. У инквизиции не было отдельной приемной. Ее сотрудники, как успел убедиться Антон, тоже себя не афишировали и где их теперь искать, знал один Мамона. Поэтому казалось вполне логичным обратиться в храм, а уж там передадут информацию куда следует. Вот только у Антона было серьезное сомнение, что ведущий Павел поторопится известить инквизицию о творящихся тут делах.

С другой стороны, здесь его слушать вообще никто не собирался. Определившись, куда девать "хулигана", солдаты проводили его на платформу и посадили на первую же кабинку, которая двигалась в сторону храма. Еще и подождали, пока она тронется в путь.

Пока кабинка неспешно плыла вперед, Антон сидел на скамье и думал. Думал о том, что он не имел ни малейшего представления о том, где искать хоть кого-то, кроме все того же ведущего Павла.

- Им бы не девятую заповедь девизом сделать, а какой-нибудь "нас тут нет", - тихо проворчал Антон.

Осознав, что он проворчал это вслух, Антон торопливо бросил взгляд по сторонам. В кабинке, кроме него, ехали двое мужчин. Они, казалось, дремали и ничего не слышали. Антон тихо выдохнул и заставил себя сконцентрироваться на деле.

Первоначальный сумбурный план по перехвату убийцы с письмом, по всей видимости, провалился окончательно. Сейчас убийца наверняка уже добрался до ведущего Павла. Впрочем, с таким же успехом он мог валяться сейчас с простреленной головой где-нибудь на нижних этажах или давать показания в застенках инквизиции.

С куда большей вероятностью там скоро должны были оказаться серокожий дед с его пистолетом и зеленокожий бандит. Последний наверняка знал, куда уволокли Инию, но вот знали ли инквизиторы, что его надо об этом спросить? Антон опасался, что нет, а ведь девицу еще можно спасти. Иния была единственной, кого похитили, а не убили на месте. Зачем - это был второй вопрос.

Возможно, она была куда более важной птицей, чем представлялась. Возможно даже - тем самым "вторым", о котором говорил ведущий Аркадий. Но кроме того она была механиком Антона, как совершенно официально значилось в ее контракте, со всеми, положенными наемному работнику, обязанностями и правами.

Антон озадаченно потер подбородок. Кабинка подошла к платформе. Мужчины разом, как по команде, проснулись. Когда кабинка остановилась, они так же разом встали и проследовали на выход. Антон подумал было выйти следом, но так и не придумал - зачем, и поехал дальше, угрюмо размышляя над тем, что впервые в жизни он опасался зайти в храм.

- Дожили, - проворчал Антон.

В этот раз его никто не услышал - он был единственным пассажиром. Можно было даже походить по проходу туда-сюда, но Антон сдержался. Судя по сигнальным огням, скоро должна была быть очередная платформа и мечущийся по кабинке пассажир выглядел бы просто нелепо. Достаточно и того, что мысли в голове устроили форменную чехарду, так и провоцируя высказаться по этому поводу. Причем высказывания были как на подбор неуместные в приличном обществе.

Поверить в то, что Храм стал логовом еретиков, Антон просто не мог, но то, что там дело нечисто, сомневаться не приходилось. Опять же, солдаты были правы в том, что только в храме могли подсказать, где искать инквизицию. Или направить в логово к очередным убийцам, как незамедлительно подсказал внутренний голос. Тем не менее, ведущий Павел оставался, как пишут в романах, единственной ниточкой Антона.

Только он доподлинно знал, что за безумие здесь творится, и только его Антон точно знал, где искать.

В храмовом квартале всё было тихо и мирно, словно и не случилось никакого побоища с пальбой из запрещенного оружия всего в двух кварталах отсюда. Двери храма были гостеприимно распахнуты. При входе скучала пара стражников. Антон напустил на себя сосредоточенно-деловой вид и прошел мимо них во внутренний дворик. Здесь всё так же журчал фонтан и Мамона всё так же взирал на прихожан с мраморного постамента.

Антон остановился перед ним, молитвенно сложив руки. Без перчаток руки мерзли, однако как говорил ныне покойный носильщик из инквизиции: "в тепле - какой же это подвиг веры?" Антон шепотом прочел молитву, заставив себя не частить, и одновременно поглядывая по сторонам. Никто не обращал на него внимания. Мимо прошел служитель. Он бросил быстрый взгляд на Антона, видать, признав в нем новичка, но тотчас отвернулся. Мешать молящемуся - грех.

Закончив молитву, Антон обошел статую слева и всё с тем же уверенным видом направился к боковой двери. Стражник на балконе проводил его равнодушным взглядом. Антон вошел внутрь и сразу оказался в полутемной галерее. В зале справа стояли прихожане. Дюжины две, никак не меньше. На первый взгляд, на разбойников они походили мало. Антон зашагал по галерее, непроизвольно то и дело кося взглядом в зал. Люди молились.

У обитой железом двери в конце галереи никого не наблюдалось. Антон оглянулся через плечо. Позади него в галерее тоже было пусто. Самое время нанести ведущему Павлу визит. Если он, как и в прошлый раз, работал в комнате один, у Антона были неплохие шансы потребовать объяснений.

Антон надеялся, что он там один. Двое в такой клетушке нормально бы не разместились. Антон даже заранее заготовил первую фразу: "мне все известно, ведущий". Ее следовало произнести строго и холодно. После этого можно было задавать вопросы. К тому времени, когда ведущий Павел по количеству вопросов понял бы, что Антону известно далеко не всё, он уже рассчитывал выяснить хотя бы суть дела.

В приключенческих романах этот трюк часто срабатывал. По крайней мере, в тех романах, где главный злодей вступал с героем в переговоры. Иногда этот злодей попросту пытался улизнуть, однако в большинстве текстов он предпочитал решить дело драматическим поединком. В поединке героя, увы, столь же часто поначалу сильно били, но в конце он собирался с духом и одерживал победу.

Антон остановился перед дверью и сразу собрался с духом.

- Благослови, Мамона! - прошептал он и взялся за ручку.

Дверь оказалась не заперта. Внутри никого не было. Антон прошмыгнул внутрь и прикрыл за собой дверь.

Комната практически не изменилась со времени его прошлого визита. Всё тот же ворох бумаг на столе и куча шаров в приемном лотке пневмопочты. Разве что учетной книги нигде не было видно. Зато взгляд сразу зацепился за конверт на углу стола. Тот был коричневого цвета с желтыми разводами.

- Да чтоб меня… - прошептал Антон, благоразумно оборвав фразу.

Мало ли Мамона все еще прислушивался к своему верному адепту. Пальцы Антона схватили конверт еще до того, как он осознал, что вообще делает. Пара бумажек со стола плавно спланировала на пол. Антон не обратил на них внимания. Конверт выглядел как тот самый - без адреса. Половинки сломанной печати все еще висели на конверте. Если их сложить вместе, можно было увидеть эмблему храма. Судя по весу конверт не пустовал.

Внутри лежала тоненькая пачка бумажных листов. Тринадцать из них оказались именными акциями "горного предприятия Каверна". Каждая из них была выписана на имя Антона и заверена храмовой печатью. Напротив номера акции стояла подпись ведущего Александра, который внес запись о них в учетную книгу, и дата покупки. Время не указывалось, поэтому и оспорить покупку в суде шансов не было. Антон торопливо спрятал акции в поясную сумку.

Еще три листа дорогой белой бумаги были исписаны синими чернилами. Вообще, человечество уже век как перешло на карандаши. Они были проще и дешевле. Чернила же остались уделом исключительно тех немногих, у кого было время на чистописание. Иерарх, кстати, писал очень чисто и красиво, выводя каждую буковку словно миниатюрный узор. Заглавные так и вовсе были произведением искусства.

Письмо действительно начиналось обращением к ведущему Марку со словами: "привет тебе, мой старый и добрый друг". На этом месте Антон строго себя одернул. Он уже убедился, что письмо адресовалось именно к ведущему Марку, и читать дальше было как минимум невежливо. Конечно, письмо в любом случае было вскрыто и адресат мог подумать всякое, однако хотя бы перед самим собой и перед Мамоной Антон был чист. Да и жрец - настоящий жрец, привыкший работать с прихожанами - должен был почувствовать правду, если бы у Антона была возможность объясниться.

С другой стороны, Аркадий в Каменке, едва прочитав текст, тотчас приказал арестовать и убить курьера. Шанса объясниться он Антону не предоставил.

- Если там что-то про меня, я должен знать, - сам себе сказал Антон.

Затем он вздохнул и быстро пробежал текст глазами. Отправитель справлялся о здоровье своего друга, жаловался на свое, которое его последнее время подводило, и просил оценить его новые стихи. В самом конце стояла подпись: "ведущий Иоанн". Ни титула, ни ранга.

На взгляд Антона, стихи были так себе. Впрочем, знатоком поэзии он никогда себя не считал и вполне мог упустить какие-то важные нюансы. Опять же, даже на его взгляд совсем плохими стихи тоже не были. В смысле, настолько плохими, чтобы после их прочтения безумно захотелось бы кого-нибудь убить. Хотя бы курьера, раз уж автора рядом не было.

И главное, Антон не увидел в них ничего крамольного. Зимняя природа, холод, мгла - наверное, всё это было созвучно мыслям старого иерарха, но сама по себе мысль о том, что все люди смертны не считалась еретической. Даже богатство рано или поздно обращается в тлен. Потому, кстати, Мамона и заповедовал никогда не останавливаться в погоне за ним, чтобы своевременно восполнять потери.

За дверью раздались чьи-то голоса. Антон замер. Его взгляд лихорадочно метнулся по сторонам в поисках укрытия. Первым делом Антон подумал было нырнуть под стол, однако это выглядело слишком не по геройски. К тому же его там обнаружили бы сразу, как только кому-то вздумалось бы сесть за него. Взгляд перескочил на пневмопочту. Судя по скопившимся в лотке шарам, этот агрегат не часто баловали вниманием.

Дверь начала открываться. Антон на цыпочках метнулся в угол и присел за трубами. Целиком он там не поместился. Как Антон не ужимался, а то колени торчали, то локоть. Однако переигрывать было уже поздно. Дверь распахнулась и в комнату желтым вихрем ворвался жрец.

- Меня не интересуют ваши оправдания! - строго выговаривал он на ходу. - Абсолютно не интересуют!

Антон узнал голос ведущего Павла. Перегнувшись через стол, он выдвинул верхний ящик и что-то оттуда достал. Одновременно на пол съехала целая стопка бумаг. Жрец коротко выругался.

На пороге немедля появился его спутник. Антон сквозь щель между трубами разглядел лишь его черную одежду и носок правого сапога. Тот показался ему слишком маленьким для мужского. Такой размер был у Инии, вот только его механик не могла себе позволить обувку такого качества. Хотя, наверное, не отказалась бы.

Выглядело так, будто этот спутник метнулся собрать упавшие бумаги, но жрец его остановил:

- Оставьте. Вам будет чем заняться. Нам всем теперь будет чем заняться! Идемте.

Человек в черном исчез с порога. Жрец вышел следом и раздраженно захлопнул дверь. Антон рискнул выглянуть. Ушли все. Антон, на ходу запихивая конверт с бумагами в поясную сумку, метнулся к двери и прислушался. Голос ведущего Павла звучал глухо, но оттого не менее раздраженно. Следовало куда-то спешить, а кого-то или чего-то до сих пор не было. Последней фразой, которую Антон разобрал, было:

- А тут еще и вы!

В чем конкретно провинился спутник ведущего Павла, Антон так и не разобрал. Выждав немного, он рискнул приоткрыть дверь.

Жрец и его спутник шли по галерее по направлению к выходу. В ее полумраке человек в черном был едва различим. Антон выскользнул за дверь и, тихонько прикрыв ее за собой, быстро огляделся.

Он-то в своем белом костюме был отлично различим, так что задерживаться тут точно не следовало. Прихожане продолжали молиться. По всей видимости раздраженное бурчание жреца до них не долетало. Или, возможно, это были вовсе не прихожане и они только изображали из себя молящихся. Тогда идея затеряться среди них выглядела откровенно неудачной.

Дальше по галерее была двустворчатая дверь. Она вела во внутренние покои храма. Заходить туда мирянину было, как бы выразилась Иния, не незаконно. То есть правильного прихожанина - такого как Антон - там будут искать в самую последнюю очередь.

Едва эта мысль пришла Антону в голову, как он сам уже был по ту сторону двери. За ней начинался длинный коридор, залитый белым светом. Лампы под потолком были в золоченых держателях. По обеим сторонам коридора тянулись абсолютно одинаковые двери. Справа от входа вытянулась стойка из лакированного дерева. По идее, за ней должен был стоять охранник или хотя бы служитель, но сейчас место пустовало. Слева была шахта лифта и рядом с нею - лестница. Лифтер тоже отсутствовал. Антон прислушался. В здании стояла полная тишина.

- Что-то тут не так, - прошептал Антон.

Он быстро перешел к лестнице. На полу лежал синий ковер с причудливым лазурным орнаментом. Он полностью глушил звук шагов. Такой же ковер лежал и на ступеньках. Его удерживали на месте медные держатели. Антон огляделся. На стене в богатой раме висел поэтажный указатель. Антон быстро пробежал его глазами. Инквизиции в списке не было. Зато на шестом этаже значились личные покои ведущего Марка.

Антон ненадолго замер в раздумьях. Сейчас, когда он вернул письмо, самое время было нанести ему визит. Правда, у него больше не было посылки с бомбой, но вряд ли жрец сильно бы огорчился по этому поводу. Он бы скорее огорчился, узнав, что она была. И что ее отправил ему инквизитор.

Причем если бы адресат вскрыл посылку в присутствии курьера - что, кстати, было обычной практикой - привет от инквизиции прилетел бы и самому Антону. В памяти тотчас всплыли изуродованные взрывом тела в храме Каменки. Антон вздрогнул и помотал головой.

- Погоди-ка, - прошептал он. - Меня-то за что взрывать?

Ответа у указателя не было. Как не было и указания, где, к примеру, находится главное логово злодеев или хотя бы место, где содержались похищенные пленники, а метаться по этажам, засовывая нос во все комнаты подряд, было заведомо плохой идеей. Антону требовался проводник. Почесав подбородок, он решил поставить на ведущего Марка.

Павел точно был связан с еретиками, а Марк… Он, по крайней мере, не был заодно с теми еретиками. Что, конечно, не исключало возможности, что он заодно с другими еретиками. Это истина всегда одна, а ересей может быть великое множество.

В романе "Суровая жатва" герой столкнулся сразу с тремя. Он втерся к еретикам в доверие и ловко стравил их между собой, чтобы те истребили друг дружку, но в финале герой все равно был осужден храмовым судом на каторжные работы. Не слишком-то весело. Автор сумел подать это как яркий пример самопожертвования, но Антон-то, в отличие от героя, за искоренение ересей не брался! К тому же, будучи немного реалистом, он прекрасно понимал, что в его случае каторга фактически будет лишь отсрочкой перед смертным приговором. Короткой и малоприятной отсрочкой.

Вновь собрав подрастерянный дух, Антон еще раз бросил взгляд на указатель. Покои ведущего Марка значились под номером 625. Антон осторожно двинулся вверх по лестнице. На следующем этаже лифтер так же отсутствовал. Это был четвертый. Антон уже смелее поднялся на пятый. Опять никого. Он одолел половину пути до шестого этажа, когда на пятом этаже гулкий бесформенный голос произнес:

- Третий!

Антон застыл на месте. Голос исходил из переговорной трубы у лифта. Антон заметался по лестничной площадке в поисках укрытия. Лифтер мог появиться в любой момент и, главное, Антон совершенно не представлял, откуда бы тот мог выйти. А единственным, что хоть как-то сошло бы за укрытие, оказались небольшие ниши в стенах. Там стояли большие мраморные вазы. Не настолько большие, чтобы нырнуть в них, но если встать на них, то Антона не было бы видно хотя бы из этажных коридоров.

В шахте лифта тихо звякнули цепи. Кабина пришла в движение. Антон с неожиданной для самого себя ловкостью вскочил в нишу и застыл как атлант на вазе. Кабина остановилась на третьем этаже. Затем цепи вновь звякнули и понесли кабину вверх. Четвертый этаж, пятый, шестой. Там кабина остановилась.

Антон рискнул краем глаза выглянуть. По коридору быстро прошел ведущий Павел. Он был один. Само по себе это внушало уверенность, однако в левой руке ведущий Павел держал пистолет. Антон отпрянул назад. Ваза под ним закачалась. Антон поспешно спрыгнул на пол и удержал ее от падения.

Ведущего Павла уже не было видно. Антон на четвереньках очень осторожно поднялся по ступенькам. Ведущий Павел шагал по коридору. У одной из дверей он остановился. Антон отпрянул чуть назад, вжимаясь подбородком в ступеньку. Ведущий Павел бросил взгляд по сторонам и вошел в дверь. Антон снова выглянул.

Этот коридор был заметно богаче, чем на третьем этаже. Стены меж дверей украшали картины в золотых рамах. В основном это были прекрасные пейзажи: леса, горы, морские побережья. Если не знать о заражении, в любом из этих мест непременно захотелось бы побывать. Потолок был расписан под ночное небо, где роль крупных звезд играли светильники в золоченой оправе.

Раздался выстрел.

Стреляли на этом этаже и скорее всего в той комнате, куда зашел ведущий Павел. Взгляд Антона лихорадочно заметался в поисках укрытия. Нормального укрытия, а не ваз в открытых нишах. Воображение уже рисовало ему толпы охранников и служителей, которые сбегались на выстрел со всех сторон. Слух на это отвечал, что воображение сильно сгущает краски.

Здешние обитатели были либо потрясающе нелюбопытны, либо попросту отсутствовали. Единственное, что услышал Антон - да и то не сразу - это как хлопнула дверь на шестом этаже. Хлопнула намного тише, чем выстрел до того, но Антону и этот звук показался пушечным залпом. Судя по полнейшей тишине, больше он никому таковым не показался.

Антон торопливо спустился на пятый этаж. Он был оформлен чуть попроще, но тоже со вкусом. Картины на стенах перемежались более узкими портретами. На портретах в полный рост изображались иерархи храма. Некоторых Антон сходу узнал. В начале коридора стояла мраморная статуя. Судя по развивающейся мантии, это был жрец, выступавший на открытом воздухе. В руках жрец держал длинный, почти до самого пола, и широкий свиток. При определенном везении за ним можно было бы укрыться.

Сквозь перила промелькнула желтая ряса. Кто-то решил пойти пешком. Антон метнулся за статую. Шагов он не слышал, но услышал, как мимо прошелестела ткань. Антон осторожно выглянул. Вниз по ступенькам поспешно сбегал ведущий Павел. Когда он скрылся из виду, Антон облегченно выдохнул и беззвучной молнией рванул на шестой этаж.

В коридоре по-прежнему было пусто. Антон поспешил вперед, окидывая взглядом каждую дверь и прислушиваясь к малейшему шороху. Шорохов было куда меньше, чем дверей. Номер двери обозначали позолоченные цифры. У некоторых были еще и дополнительные таблички: "библиотека", "читальный зал", "комната отдыха". Антон быстро нашел 625-ю. Это была та самая дверь, в которую заходил ведущий Павел.

- Не нравится мне это, - прошептал Антон.

Вначале он думал постучать, но потом испугался, что стук услышит тот, кому его лучше бы не слышать. Антон собрался, как перед кабинетом начальства, и взялся за ручку. Дверь оказалась не заперта. Антон открыл ее и застыл на пороге.

В центре комнаты стояло массивное кресло с высокой спинкой. В кресле сидел, привалившись к левому подлокотнику, седой жрец. Он повесил голову и от порога Антон видел лишь его седую макушку, и тем не менее сразу подумал, что этот жрец - тот самый. На его груди поверх желтой мантии расплывалось кроваво-красное пятно.

Несколько секунд Антон разрывался между необходимостью зайти и желанием дать деру. Необходимость победила. Антон зашел и прикрыл за собой дверь.

Комната, куда он попал, была просторная и светлая. Свет падал из окна во всю стену. Окно выходило на реку. Точнее, на городскую стену, за которой протекала река. Из окна был виден лишь дальний берег и "разборка". Над "разборкой" завис дирижабль. С него вниз спускали двуногий шагоход. Похоже, действительно "Скороход". На носу баржи суетились люди, готовясь принимать груз. Свой шагоход Антон не разглядел, но зеленая сеть по-прежнему закрывала пространство между кормой баржи и водяным колесом.

В стене справа Антон заметил еще две двери, но первым делом он подошел к жрецу. Тот был мертв.

Тут уж вне всяких сомнений. Пуля пробила ему грудь там, где сердце. У ног жреца на полу валялся пистолет. У него был всего один ствол и рукоятка из черного дерева, покрытого лаком. Антон не стал его трогать. Руки жреца были привязаны ремнями к подлокотникам. По всей видимости, до того, как получить пулю, он был пленником.

При мысли о пленнике Антон сразу вспомнил про Инию. Он подошел к дверям и прислушался. Из-за них не доносилось ни звука. Антон открыл первую.

За ней располагалась спальня размером со всю его квартиру. К изголовью кровати, точно змей, тянулась переговорная труба. Учитывая, что на выстрел так никто и не прибежал, вряд ли бы Антон через нее нашел бы себе собеседника, однако он счел за лучшее двигаться очень тихо и осторожно. Инии в комнате не было. Антон даже под кровать заглянул.

Тихонько и плотно прикрыв за собой дверь, он направился ко второй. За той пряталась ванная комната - небольшая и удобная. Антон мимоходом глянул на себя в зеркало. Выглядел он осунувшимся и усталым.

Антон вздохнул и снова вернулся к жрецу. У того на шее висела тонкая золотая цепочка с двумя подковками. Антон, стараясь не касаться мертвеца, повернул подковки к свету. На одной было выгравировано "Марк". На другой - "святитель". Антон, наконец, нашел адресата. Он вынул из поясной сумки письмо и конверт.

- Ваша почта, ведущий, - негромко сказал Антон. - Извините, что в таком виде.

Мертвец не ответил. Антон прошел к письменному столу. Над ним горел светильник. На столе лежала раскрытая книга и бумаги. На подставке из красного дерева разместился прибор для письма: чернильница, перо в узорной подставке и пресс-бювар из слоновой кости с войлочной промокашкой.

Книга оказалась Откровением, открытым на десятой главе. Не желая черкать рядом со священными текстами, ведущий Марк делал пометки на бумагах. Пометки он делал карандашом. Так всё-таки быстрее. Сам карандаш валялся на полу под столом.

На верхнем листе была аккуратно переписана десятая заповедь: "Всегда и всюду несите свет веры!", а вот текст ниже уже не фигурировал в Откровении: "некоторые наивно полагают эту заповедь устаревшей. Свет веры был разнесен по всей Земле еще крестоносцами Мамоны, и это верно" - словно верно было подчеркнуто - "однако всякий источник света может угаснуть, если его не подпитывать. А когда гаснет свет, его место занимает тьма. А тьма веры - это ересь". Слово "ересь" было подчеркнуто дважды.

- Ересь, - тихо повторил Антон. - Теперь-то уж ясно, что ересь.

Она проникла даже в Храм. Раньше Антон сказал бы, что это всё-таки из разряда "немыслимое", однако за последнее время он успел убедиться, что совершенен, увы, один только Мамона. А некоторые вообще так несовершенны, что дальше просто некуда.

- А погодите-ка, - прошептал Антон.

В стихах иерарха тьма - правда, как тьма зимней ночи - фигурировала достаточно часто. Какое-то время Антон пытался сопоставить стихи и написанное ведущим Марком, но если в письме и было какое-то секретное послание, то у Антона не хватило ума разгадать его. Он внимательно просмотрел остальные записи жреца, однако там было примерно то же самое. Ведущий Марк записывал мысль, аккуратно перечеркивал и следом записывал слегка измененный вариант.

Сравнение стихов с классическим текстом десятой главы тоже ничего не дало. Антон попытался попереставлять слова. В одном романе ему попадалось упоминание книжного шифра, однако там надо было знать точную страницу, где находился ключ. Просто угадать его не получилось. Раздраженно выдохнув, Антон бросил письмо обратно на стол.

Приемник пневмопочты резко зашипел. Антон вздрогнул. Из правой трубы вылетел шар и глухо стукнул по обитому войлоком лотку. Подпрыгнув там, он снова упал - на этот раз абсолютно беззвучно - и замер.

- Да чтоб тебя… - прошептал Антон, и подошел к приемнику.

Красной пометки "конфиденциально" на шаре не было. Стало быть, какая-то общая рассылка. Антон секунду колебался, однако после прочтения письма, наверное, это было бы меньшим грехом. К тому же, ведущему Марку мог отправить сообщение тот, кто не знал о его смерти. Возможно даже, его друг, к которому Антон мог бы обратиться за помощью.

- Извините, ведущий, - прошептал Антон. - Вам теперь всё равно, а мне нужно понять, что за ересь тут происходит.

Еще он подумал, что ничем хорошим влезание без спросу в храмовую почту точно не кончится, но успокоил себя тем, что ничего хорошего он уже не ждал, и открыл шар.

Письмо в шаре действительно было маркировано как общее. В нем значилось, что ведущий Марк был убит курьером. Убийца объявлен в розыск. Временно обязанности ведущего Марка будет исполнять ведущий Павел, к которому теперь и следует обращаться по всем вопросам.

Антон и сам удивился, как спокойно он это воспринял. Ни паники, ни тем более шока, как при известии о разорении Каверны. Скорее всего, подсознательно он именно этого и ждал с той самой минуты, как увидел труп. Машинально собрав пустой шар обратно, Антон вложил его в левую трубу приемника. Шар втянуло внутрь. Антон бросил бумажку с извещением в лоток и забарабанил пальцами по его краю.

- И что теперь? - спросил он сам себя.

Первой мыслью было пойти и строго обратиться к тому самому ведущему Павлу. И как-то при этом не получить в качестве ответа пулю из пистолета. Эта мысль Антону не понравилась и он продолжил барабанить пальцами, подгоняя следующую. Мысль уже была готова предстать с докладом, когда за окном закончили выгрузку дирижабля.

Здоровенная махина, лениво вращая винтами, переплыла на новое место. Канаты продолжали свисать до самого низа. Зеленую сеть свернули. Человек с рубки помахал белым фонарем. С дирижабля ответили миганием синего. Канаты натянулись и "Жаворонок" начал медленно подниматься.

- Погодите-ка! - воскликнул Антон. - Куда это вы его? Я же заплатил. Вперед заплатил за целый день!

Его никто не услышал. На тот момент для него это было и к лучшему. "Жаворонок" уверенно поплыл вверх. Передняя левая стопа провисла. "Жаворонок" покачивался из стороны в сторону. Когда он коснулся крышей брюха дирижабля, по канатам бесстрашно съехали члены экипажа и заползали по корпусу, закрепляя шагоход. Не дожидаясь, пока они закончат, дирижабль начал набирать высоту, одновременно разворачиваясь вдоль реки.

- Ну всё! - сказал Антон. - С меня хватит!

Он вернулся к мертвому жрецу и поднял с пола пистолет.