78

1

Привет. Ты откуда здесь взялся? По делу идешь, или гуляешь?

Послушай, давай может в кафе зайдем, раз уж все так совпало? Кофе выпьем, или чаю — мне все равно. Да не то чтобы пить, просто в руках подержать горячую чашку. Холодно сегодня, руки совсем замерзли. Особенно левая почему-то.

Я нервная? Ну нет, ну почему? Я спокойная. Я абсолютно спокойная, у меня теплые ноги.

Не смейся, это нас на медитации учат. Если спокойствие, то почему-то руки тяжелые и ноги теплые.

Ян? Нет, Ян на медитацию не ходит. Говорит, что не хочет быть спокойным. Я ему пыталась объяснить, что все болезни от сресса, а он улыбнулся так рассеяно и поцеловал меня в щеку. Лучше бы прямо сказал: мол, отстань, дура. Все не так обидно.

Конечно обидно, вот если бы тебя жена дураком считала, ты бы, небось, тоже обиделся…

Ян говорит, что болезни все от скуки. Я ему говорю, так не надо скучать, пойдем в гости. Пообщаемся. А он даже и не отвечает.

Как у нас вообще? А черт его знает, как у нас вообще. Иногда вроде хорошо. А иногда — хоть бери и вешайся. На прошлой неделе он опять ночевать не пришел. А мне потом говорит: «Это нормально, что ты ревнуешь. Разреши себе ревновать. Ты что думаешь, гармония — это идиллия? Нет, гармония это когда все вместе в клубок сплетается. И боль, и радость, и мерзость всякая, и красота».

Не понимаю я этого, вот хоть ты тресни не понимаю. Что это за гармония, когда он приходит под утро, и духами чужими пахнет? Блядство это, а не гармония.

А он меня обнял и рассказал историю про одного мужика. Не настоящая история, из книжки какой-то. Так этот мужик, он весь такой духовный был, а потом влюбился и женился. И поехал с женой в свадебное путешествие. Идет на пляж, то ли рыбачит, то ли просто на рыб смотрит, я толком и не запомнила. А потом возвращается в номер и стреляется. Из пистолета. Потому что понял, что слишком сильно жену любит, и больше ни для чего в его сердце места не осталось.

Ну даже если в этом и есть какой-то смысл — то что ж ты тогда по бабам ходишь? Застрелился бы, и дело с концом.

Вот ты понимаешь что-нибудь? И я не понимаю.

Ему хочется чтобы всего много было. А так не бывает. Если много, то чего-то одного, а если все сразу, то по чуть-чуть.

Нам в школе рассказывали когда-то про древних римлян, что ли. Они обжирались за обедом, а потом пером в горле щекотали. Ну и блевали, конечно, а потом опять ели. Точно как Ян. Только он не едой объедается. Я не знаю, как тебе объяснить, но голодом тоже можно обожраться. И духовной всякой пищей.

А я ему нужна вместо перышка…

Я бы ушла, вот честное слово, взяла бы — и ушла. Но куда ж пойдешь? Женьке полгода всего, я грудью кормлю. Ни работы, ни родственников.

Ну и потом, я его люблю.

Не так, как тебя любила, но все-таки…

Чего ты смеешься?

Да ну тебя с твоими шутками. Конечно, сейчас я мужа брошу, а ты жену выгонишь, и заживем, как в сказке.

Я с тобой серьезно разговариваю, а ты…

Нет, я не буду кофе допивать. Слишком сладкий.

Дай-ка мне лучше льдинку из твоего сока.

2

Ну вот, опять я тебя на том же месте встречаю. Только погода изменилась. Тепло.

Ну давай посидим. Под каштанами.

Ой, нет, только не здесь!

Я не кричу, просто скамейка покрашена. Ну и сиди на ней, пожалуйста. Дурак сумашедший… Такое пальто красивое испортил. Ты знаешь что, возьми дома ацетон и легонечко так потри…

Ну и черт с тобой, можешь его выбросить в мусорку. Оно мне надо триста лет…

У меня нормально все. Работать начала. Женька в садике. Ну то есть в яслях.

Нет, не развелась, чего мне разводиться. Я мужа люблю.

Да, конечно, не так как тебя когда-то. Хорошая у тебя память…

Я странная? Да нет, вроде обычная.

Ничего не случилось, чего ты пристал?

Ну, выпила вчера чуть больше нормы.

Сначала водку пили, а потом водка закончилась, и Ян принес абсент. В серванте стоял, только я не знала, что это такое. Думала, ликер такой зеленый. Я же зеленое не пью, мне цвет не нравится. А вчера я уже цветов не различала, что дали, то и выпила.

Не знаю, может его и надо на сахар капать, но мне в рюмку налили. Кажется разбавили, но я не уверена.

Мне так странно стало после абсента — в голове что-то щелкнуло и все чувства переплелись. Ну я не знаю, как объяснить. Как будто можно цвет понюхать или там укол иголки услышать. Но не совсем. Ну представь, что у тебя только одно чувство есть, и ты им и видишь, и слышишь, и боль чувствуешь тоже им.

Без всяких органов, прямо всем телом.

И одним потоком в тебя все льется — и запах, и льдинки холодные на коже, и горечь на языке от спирта… А потом опять — щелк — и рассыпается на отдельные потоки. И опять видишь отдельно от слышишь…

Чего ты так смотришь? Испугался?

Да ладно тебе, мало ли какие глюки с перепою приглючатся.

Ну говорю же тебе — все в порядке.

Ладно, мне уже бежать надо — Женьку забирать.

3

Вот я так и знала, что встречу тебя сегодня. Только потому и пришла. У меня голова с утра болела, даже вставать не хотелось.

Дождь собирается, вот и болит голова. Подожди минутку, я сок куплю. Очень пить хочется.

Я нормально.

Ты уже знаешь, да? Поэтому спросить боишься?

Не бойся, все в порядке.

Мы не знаем, что случилось. Врачи тоже не поняли. Сказали, синдром детской смерти, что ли. Только Ян в интернете смотрел, так вроде этот синдром только до полугода. А Женьке уже почти два было.

Ну да, ты прав, теперь уже без разницы.

А чего ты не спрашиваешь: «вы развелись»? Всегда спрашиваешь, а сейчас не спросил.

Нет, не развелись. Хотя если честно, то я и не знаю толком. Ни о чем таком не говорили. Да и какой смысл разводиться? Я же в больнице почти все время.

Ну что ты смотришь, как будто я из сумасшедшего дома сбежала. Я не сбежала, меня отпустили погулять. Я иногда прошу, чтобы отпустили, так они отпускают.

Мы тогда с кладбища вернулись, и Ян начал у меня прощения просить и плакать. Ну, что он меня обижал, и что дома его не было, когда это все с Женькой случилось. А я даже и понять не могла, о чем он говорит.

Знаешь, мне когда врач скорой сказал, что все, ничего уже сделать нельзя, так в меня как игла стальная вошла, я сама чуть умерла, и дышать перестала, и потемнело все вокруг. Упала на пол, хорошо скорая еще не уехала, так они меня откачали.

И я тогда странную вещь почувствовала — как будто эта смерть все на свои места поставила. Я ведь и не жила раньше. Вроде как не для чего. Все казалось — вот сейчас что-нибудь произойдет, и тогда уже заживу в полную силу. А оно все не происходило и не происходило.

Не знаю, как объяснить. Я вдруг поняла, что всё это мое горе — выдумка. Причем не моя выдумка, его кто-то другой придумал, а у меня вроде как и выбора нет.

И вот представь, я стою посреди комнаты, и чувствую, что с меня как будто черное покрывало сняли. Стою и улыбаюсь. И вот тут как раз Ян вернулся.

Это я потом поняла, что есть вещи, которые никому рассказывать нельзя. Но мне казалось, он поймет.

Нет, не понял.

Пару дней он все ходил вокруг меня, ждал, что я тоже плакать начну. А потом к врачу отвел. А я, дура, так врачу и сказала — что, мол, все хорошо и правильно. Что без смерти все плоское и неинтересное. Вроде все есть, а вроде чего-то и не хватает. А когда смерть приходит, сразу объем появляется. И цвета ярче делаются, и звуки звонче.

Врач сказал, что это у меня шок посттравматический. И предложил полежать в стационаре. А мне что — мне даже хорошо. Мне домой не очень хотелось возвращаться, а больше вроде как и некуда идти. Ты же знаешь, у меня тут никого нет. Ну, кроме тебя, конечно…

Ян приходил сначала, а потом перестал.

Нет, ты не понимаешь. Он хороший и добрый, и если бы я лежала на кровати и рыдала, он бы от меня не отходил.

Но иногда, знаешь, немножко обидно. Он же мне сам говорил — для гармонии все нужно, и без плохого нет хорошего. И я на него злилась, но все равно пыталась понять, изо всех сил пыталась.

Нет, я допивать не буду. Пусть немножко останется. Мне кажется, всегда нужно немножко в стакане оставлять. Не знаю, зачем. Просто так правильно, что ли.

А может и нет. Может, глупость обыкновенная.

Ты иди, не жди меня. Я еще немножко посижу. Меня до обеда отпустили.

Такой день хороший, неохота раньше времени возвращаться.