999999999 маны. Том 4

Глава 19

— Ты… волнуешься?

Лев Дюбуа и сам изрядно волновался. Наверное, этот день был в его жизни самым… странным. Не самым плохим, не самым тревожным, а именно странным. Не поддающимся логике, не укладывающимся в рамки привычной жизни.

— Волнуюсь, — Мадлен Дюбуа, сгорбившись, сидела на раскладном кресле, принесённом кем-то из охраны. — Но не из-за того, о чём ты думаешь.

Лев… а он вообще думал о причинах? Пожалуй, он знал слишком мало, чтобы делать выводы. О случившемся сегодня он знал лишь из СМИ, а этому источнику Лев приучился не верить ещё в детстве; настоящие же причины пока были скрыты от него. Поэтому сейчас лишь наблюдал, пытаясь вызнать хоть что-то.

Но, вопреки своему обыкновению, бабушка говорила мало. Она сутулилась, двигалась медленнее обычного… казалось, она за один вечер состарилась до ста лет… Ха. Вот только на самом деле ей куда больше ста.

Фактически, она и бабушкой-то ему не была — лишь сестрой его родной прабабки, никогда не имевшей своих детей по причине бесплодия. Мадлен была безумно старой, безумно умной и… активной. Но только не сейчас. Именно такая подмена и вызывала больше всего вопросов.

— Тогда из-за чего? — вокруг темнело, и многочисленные силуэты памятников Мемориала было практически не отличить от живых.

Старуха лишь пожала плечами.

— Я много чего испытывала в жизни. Но вот умирать ещё не приходилось.

Лев покачал головой; понятнее не стало.

Когда Марианна велела всем срочно поставить перед ней Марка Ротта — он понятия не имел, что окажется здесь, у Мемориала. Первой его мыслью было направиться в УБИ или ещё куда-то, где можно найти специалистов по поиску, собрать информацию. Он не спешил выполнить задание «на скорость», понимая, что лучше обеспечить результат и что укуренные болваны вроде Луки и Давида только насмешат всех своими попытками всех обогнать.

А вот действительно выполнить задание… это хороший шанс. В последнее время взгляд Марианны в его сторону и так начал охладевать. А теперь она стала Императрицей. Поэтому лучше напрячься. Марианна хотела не игры в юных детективов, а результата.

А затем пиликнул телефон.

Фрагмент карты. Точка, определённая до метра. А затем — лишь одно слово:

«Жду».

Приди такое с любого другого номера, Лев бы только пожал плечами, даже не задумываясь над подоплёкой неудачной шутки. Но всё, что приходило от Мадлен Дюбуа, он привык воспринимать всерьёз и молниеносно — с самого детства, как и все другие члены его семьи.

Полчаса, чтобы добраться до места. В другое время хватило бы и половины от этого, но после сенсационной новости весь город стоял в пробках, а уж тем более в центре. Мысленно гадая, что заставило его бабушку играть в шарады, Лев вышел на нужную улицу и огляделся.

«Вниз».

Новое сообщение было таким же коротким, как и предыдущее. Зато вход долго искать не пришлось — огромная дыра в земле, где раньше, кажется, был люк, зияла распахнутым зевом. По периметру она была обтянута жёлто-белой лентой, и рядом суетились двое полицейских, но этим стоило лишь показать свои документы, чтобы они тут же отвернулись.

А дальше… день только подтверждал звание странного. На глубине, по идее, вообще не должно было быть связи. Но, как только он оказался внизу — телефон пиликнул в третий раз. Кто-то очень точно отслеживал его перемещения и координировал их. Слегка пожалев, что он отправился сюда в одиночку, Лев двинулся по маршруту, указанному на новом фото.

Две фигуры он заметил издалека — и двинулся к ним быстрым шагом, когда его окликнули.

— Стой.

Лев затормозил машинально, пытаясь в темноте разглядеть, кто это, и ещё не до конца сообразив, что происходит — когда обратившийся к нему поднял вторую фигуру на руки.

Мадлен Дюбуа. Практически обнажённая, вся в крови и… с огромной дырой в голове?

— Стой, я сказал, — чуть насмешливо сообщил тот, кто держал её на рука, заметив, как Лев делает ещё пару шагов вперёд. Человек был совершенно незнаком Льву… но отчего-то даже мысли не возникало поспорить с ним.

— Что происходит? — Лев попытался хоть как-то сохранить лицо.

— Смотри, и узнаешь.

Больше незнакомец сил на слова не тратил. Медленно спустившись по лестнице на рельсы, он шагнул в тёмный тоннель — и через миг тот расцвёл ярко-багровым цветом. Печать. Тем не менее, человек шагнул так, будто её не существовало вовсе — и сгрузил мёртвую (Лев подобрался чуть ближе, чтобы лучше видеть, и мог гарантировать, что в её лбу — настоящая дыра, а по всему телу торчат повреждённые протезы) Мадлен на землю.

— Ну, вот и всё, — заметил незнакомец, разворачиваясь. — А. Ещё это.

Он снял с себя широкий плащ и бросил его на землю рядом с Мадлен.

Которая начала шевелиться.

…то, что было дальше, Лев помнил не то, чтобы смутно, а скорее смазано — как будто в ускоренной сьёмке. Незнакомец исчезает раньше, чем он успевает хотя бы задать вопрос. Пришедшая в себя бабушка — так же, как и он, дезориентированная и оглушённая. Охрана, которую он вызвал по настоянию Мадлен только после третьего окрика — до того просто стоял столбом, замерев.

А затем — путь сюда и долгий вечер ожидания непонятно чего.

— Мадам, — начальник охраны — а в Мемориал вместе с ними поехали не меньше полусотни бойцов личной охраны семьи Дюбуа — подошёл к старушке. — Машина остановилась за двадцать километров отсюда и съехала в кювет. В ней пусто… и большие следы повреждений.

Лев ожидал какой-то перемены во взгляде, в позе, но Мадлен оставалась спокойной.

— Он придёт сюда, — махнула она рукой. — Никуда не денется. Стойте спокойно и ждите.

Что, если… Лев никогда не слышал о воскрешениях, но что, если оно повредило её рассудок? Тем более, травма в мозг… С другой стороны — ведь та машина действительно приехала.

— Марк Ротт? — уточнил он. — Мы ждём его?

— Да, — кивнула Мадлен. — Его. И не только его.

Лев поднял бровь.

— То, что случилось там…

— Я не знаю, — покачала головой старуха. — Я понятия не имею, почему… вернулась к жизни.

— Но ты знаешь, почему умерла, — возразил Лев. — Это тоже сделал Ротт?

Старуха пару секунд молчала, глядя на ближайшую статую, а затем кивнула.

— Да.

Она поднялась со стула — наконец-то, впервые за полтора часа — и зашагала вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Лев шагнул следом. Чёрт, какой же нужно быть сволочью, чтобы напасть на беззащитную старушку! Он и сам не был образцом благородства, но… это уже чересчур.

— Так что там с Императором? — поинтересовался он, видя, что старуха наконец оживает (на сей раз — в переносном смысле слова). — Зачем он вообще убил его… и тебя?

— Не будь дураком, Лев, — старуха снова покачала головой. — Ротт не убивал Императора. Я могу поручиться за это — мы с ним в тот момент были совершенно в другом месте.

Что ж, по крайней мере, это объясняло, почему с ними поехали не УБИ, а личная гвардия.

— А меня… — продолжила Мадлен. — Ну — у нас случился конфликт интересов, а объяснять долго. Увидишь на месте.

Лев поёжился. Да уж, вокруг творится чёрте что, а ему остаётся лишь наблюдать. Что внизу, что здесь. Да ещё эти статуи…

— Увы, — старуха всё шагала вперёд, медленно и задумчиво. — Сегодня этому месту придётся вынести куда больше шума и суеты, чем оно заслужило.

Лев обернулся по сторонам, проходя мимо скульптурных групп.

Да уж. Мемориал отдавал покоем… но замогильным, холодным покоем. Смерть, застывшая в металле и мраморе. Статуи. Сотни статуй, невероятно реалистичных, замерших в таких позах, словно здесь всё ещё шло сражение.

Штыки старинного оружия. Пары и тройки, сцепившиеся в смертельной схватке, продолжающейся уже больше века. До мельчайших деталей воспроизведённые мундиры трёх враждующих армий — не идеальные, а потрёпанные, простреленные, порванные в боях. И трупы… Лежачих статуй было больше, чем остальных.

Сложно было сказать, кто из них задумывался как убитый, кто — как раненный или оглушённый. Но впечатление это производило по-настоящему гнетущее. Как будто реальная битва отпечаталась во времени, окаменела. Лица, искажённые гневом, болью, желанием жить, отчаянием, страхом, рвением — не менялись уже давно, но это были живые лица. Живые, хотя и изваянные из мрамора.

— На тебя это производит впечатление? — Мадлен, кажется, заметила настроение Льва. Она не остановилась, но её шаг был достаточно медленным, чтобы говорить без затруднений.

— Это необыкновенное мастерство, — признал Лев. — Я бываю тут каждый год, и это всё равно бесподобно. К тому же, обычно здесь подсветка, и они больше похожи на статуи, а сейчас, в темноте…

— Тебя это восхищает, — сухо и слегка недовольно усмехнулась старуха. — Ха. Восхищает. Слышал бы это Люций…

— А не должно? — в голове у Льва снова промелькнула мысль о том, что бабушка слегка повредилась мозгами. Может, остальные просто не смеют сказать ей об этом?

— Оно не должно восхищать, — отрезала Мадлен. — Оно должно ужасать. Заставлять людей помнить о том, как ужасна война, как она отвратительна и неприглядна. Не дать забыть — вот для чего Люций создал это место.

Она остановилась и, развернувшись ко Льву, обвела рукой мраморное поле битвы, простирающееся так далеко, насколько хватало глаз.

— В реальности всё было куда ужаснее, — она поморщилась. — В десять, двадцать раз хуже. Невообразимо больше людей, разрывы, выстрелы, реки крови, запах мяса…

— Можно себе представить, — Лев не хотел представлять себе этого… но слова бабушки всё равно заставили его буквально увидеть ту битву воочию.

— Эти люди, — Мадлен сделала новый жест рукой, — лишь те, кого Император знал лично. Живые и мёртвые, со всех трёх сторон. А сколько ещё было тех, кого он не узнал?

— Это… статуи реальных людей? — не поверил Лев. — Все эти…

— Да, — хмыкнула старуха. — Этому не учат в школах, потому что некоторые из них впоследствии крупно рассорились со следующим Императором, сыном Люция. Факт, когда-то известный всем, забылся сам собой.

— Но их же тут около тысячи! — Лев потрясённо обводил мемориал взглядом.

— Семьсот сорок три, — отрезала старуха, снова разворачиваясь. — Все, кого он знал здесь. Некоторые выжили в той бойне, некоторые нет, но он отметил всех, кого смог.

— А… он сам? — Лев поднял бровь.

— Ему предлагали, — кивнула старуха. — Сделать семьсот сорок четвёртую. Но он отказался. Сказал, что статуй, изображающих его, и так понаставили слишком много по всей Империи.

Лев покачал головой. Не то, чтобы он был сентиментален… но этот размах восхищал, особенно если знать, что каждая — каждая! — из этих фигур срисована с реального человека.

Нет, что бы там ни думали себе его бабушка и старый Император, а это всё-таки восхищает. Сейчас, в тени, их можно было принять за живых солдат; казалось, вдалеке они всё ещё дерутся — не застыв в единой позе, а активно, как тогда…

Лев на мгновение замер, всматриваясь вдаль.

Погодите-ка.

Парень покачал головой.

Они что… и правда двигаются?